Глава 4. Происки Темного духа Гу
«Чем добрее душа, тем сложнее судьба»
Императорский гнев трудно поддавался усмирению. Сегодня ранним утром он пребывал не в духе, а после прочтения доноса и вовсе пришел в ярость. Смахнул со стола всю посуду, разгневанный содержанием срочного доноса, принесенного главным евнухом от помощника Верховного цензора. Доверенные лица имеют наглость разворовывать казну прямо у него под носом! Государство терпит большие издержки, в то время как мандарины, занимающие важные посты, обогащаются за счет присвоения чужих земель, покупая загородные поместья, тайком получая незаконную прибыль.
Гуань Шэн Мин, отправивший этот донос во дворец молод, храбр и умен. Возможно, после личной беседы с тайным цензором Тянь Ши немного успокоится. Он отдал приказ евнуху, чтобы отправили алый паланкин из Запретного города. И крайне заинтересованный тайным расследованием молодого дарования велел принести чайник со свежими листьями.
Гуань Шэн Мина главный евнух разыскал в судебном департаменте, туда и прибыл алый паланкин с золотыми лентами, где его забрали, чтобы доставить ко дворцу.
Паланкин с четырьмя носильщиками остановился аккурат перед высочайшей лестницей, поднявшись наверх сразу окажешься под навесом крыши и закрытыми дверьми, которые по мановению ока открываются перед тобой, стоит только подойти для приема. Дворцовые евнухи находившиеся внутри развили хороший слух и были предупреждены о о визите чиновника.
Гуань прошел внутрь мимо каменных колонн, которые обвивают золотыми кольцами устрашающего вида драконы, словно предостерегая входящих сюда чиновников: «Будь осторожен – иначе драконы поглотят тебя!»
Вошедший должным образом поприветствовал его величество, всем своим видом выказывающего нетерпение, выстукивая от нервозности пальцами по деревянному подлокотнику трона.
- Тайный цензор, давай обойдемся без бессмысленных формальностей. Скажи, все что ты описал в докладе – это правда?
- Да. Смею высказаться, что это ещё далеко не все. Я пришел не с пустыми руками к Вашему Величеству. Я также получил признание с отпечатком больного пальца Главы парчовых стражей с описанными в нем злодеяниями. Вот оно.
В зале присутствовал главный евнух, который сопроводил цензора сюда. Император велел ему передать признание из рук цензора и покинуть зал, пока его не позовут, напоследок прошептал ему на ухо, что необходимо привести в главный зал Сан Цзи, но пригласить его сюда позднее.
Когда евнух ушел, Тянь Ши развернул донос и пробежался по строкам очень внимательно.
- Понятно теперь кто крысятничал за моей спиной... Удивительно как тебе удалось получить его признание. Я всегда был доволен тобой. Ты проделал большую работу. С остальным - я сам разберусь. Можешь быть свободен. Я достойно награжу тебя, - велел Хуан Ди.
Гуань откланялся и удалился, покидая пределы Запретного города.
Теперь императора ждал еще один разговор, на этот раз неприятный. Он дал евнуху, пришедшему с кухни с новым чайником еще одно поручение.
Ну вот, предсказание опять сбывается. Что последнее говорил ему звездочет? «Звезда Красного дракона скоро погаснет».
Сан Цзи Ин прибыл в сопровождении стражи, негодующий что его доставили в сопровождении, а вернее дотащили чуть ли не волоком до стен дворца, да так что он потерял где-то по пути обувь с левой ноги. В таком позорном виде он предстал перед императорским взором.
Император велел налить чай для него.
Главный евнух кратко изложил суть обвинения, но виновный начал отрицать вину, крича, что он не подписывал никакого признания о своих злодеяниях и ничего не помнит об этом! Этот каверзный еще смеет отрицать свою вину?
- Раз ты утверждаешь, что честный человек, то этот напиток тебе не навредит.
Снежный барс понимал, что у него нет выбора, как и шанса покинуть запретный дворец живым после раскрывшегося каким-то образом обмана Его Величества. Поэтому он принял верное решение и смело опустошил чашку до дна.
- Твои темные делишки за моей спиной выплыли на свет. И в знак моего уважения я принес тебе этот быстродействующий яд.
Когда Красный дракон упал замертво перед троном, император безразлично приказал своей страже:
- Уберите отсюда эту падаль.
Изо рта бывшего главы все еще пузырилась белая пена. Эти ядовитые грибы действуют мгновенно.
Покидая Запретный город, цензор решил прогуляться пешим ходом, не любил он паланкины – его в них укачивало. Смотря вперед взор остановился на высокой башне пагоды, построенной для звездочета. Вечерние краски неба были в оттенках алого цвета, раскрашивая заостренные уголки крыши в пурпур, на котором сильно выделялось золотое обрамление.
Цензор понимал, что поступил не слишком честно. И в последнее время подобное становилось все чаще. Жить без согласия со своей совестью, нарушая собственные устои казалось аморально, особенно для мужа ученого и справедливого.
Смысл был в другом. Он также понимал, что список заговорщиков – это не дно колодца. После маленькой победы нельзя расслабляться – нужно было искать средоточие зла. Теперь, зная кто занимается распространением запрещенного в империи Тан товара, император, узнав о больших издержках и заинтересуется кто еще был в этом замешан.
Сегодня день обещал быть особенным мрачным. В седьмой месяц – месяц голодных духов не будет поминовения очередной годовщины смерти его матери. Потому как ушла из жизни она недостойно буддизму – покончила с собой, повесившись. Оба родителя – призраки, один страшнее другого. Очень долго он боролся с этими уличными слухами, но все было бес толку.
Так и оказалось. Из придворного дворца не было никаких вестей, словно тайный донос цензора не привел к должному результату. Черный дракон, он же Снежный барс все еще был на свободе, о его казне или заключении не сообщали. Это расстраивало цензора, знать правду, не в силах что-либо сделать было мучительно. Разве что прижать трусливого монаха к стенке, чтобы тот рассказал больше правды о заговоре. Бездействие и скука настигли цензора, который не был готов к такому исходу дела.
Лучшим способом избавления от мучительной тоски сам цензор считал смену вида деятельности. А так как в последнее время он маялся от скуки, то сильно обрадовался письму, в котором Джун Чэн попросил его прибыть.
Поездка, пусть и в столь отвратную погоду просветлила его затуманившийся разум, хотя чрезмерная сырость пробирала казалось, что до самых костей.
Джун Чэн вызвал его в столичный магистрат, а не пригласил домой. Несмотря на полностью рабочую обстановку, встретил его тепло и приветливо, приказав слугам позаботиться о своем промокшем насквозь помощнике, разместил его поближе к жаровне и велел переодеться в сухую одежду.
- Что за срочность? – желая поскорее узнать причину своего вызова, с любопытством поинтересовался помощник.
- Тут нет никакой таинственности. У меня скопилось некоторое количество доносов на чиновников, на которые ты должен взглянуть. Двое из них мне самому страшно было читать.
- Страшно? Почему?
- Один донос касается известной личности, можно сказать, что это второе важное лицо после императора.
Гуань ненадолго задумался. Раз вопрос касается императорской семьи на ум почему-то шли наследные принцы. Он высказал это предположение.
- Храни тебя Будда, нет! Эти дети слишком малы, чтобы кому-то навредить. Это донос на хранителя военной печати.
Значит, вариантов нет. Канцлер.
- Донос тайный или же подписан?
- Подписан. Его секретарем, чиновником третьего ранга. Вот ознакомься с его содержанием.
Помощник Верховного цензора, сидя между двух жаровен, отпаиваемый горячим чаем с имбирем, вчитался, развернув сложенную веером книжечку.
«У меня есть все основания полагать, что канцлер задумал недоброе против императора. Он берет взятки от министров и на эти деньги в Лояне он построил тайную оружейную в подвале своей резиденции».
Выглядит как отвлекающий маневр, учитывая неспокойную атмосферу в империи.
- Это легко проверить, - заключил помощник с такой легкостью, словно предстояла прогулка возле лотосового пруда.
- Да, уже послал несколько своих шпионов в Лоян.
- И как? Успешно?
- Они не вернулись. Ни один.
- Печально это слышать. Мы все больше теряем наши глаза и уши. И как давно?
- Прошел почти месяц, от них не было никаких вестей. Подозреваю, что они давно мертвы.
- Без приказа Военного ведомства канцлер не сможет воспользоваться печатью.
- Верно. Парчовые стражи повсюду. Именно поэтому сейчас за ним шпионят мои люди из Бюро.
- Вы собираетесь послать меня на разведку обстановки?
- Чтобы лишиться единственного помощника?! Ни в коем случае! – запротестовал старый чиновник, усаживаясь за стол, скрипнув больным коленом.
- Вам стоит отдать тайный приказ, и выслать еще людей в Лоян, чтобы проверить изложенные в доносе факты...
- Я итак знаю, что канцлер берет взятки. Этих сумм хватит, чтобы построить десятки тайных оружейных и снабдить необходимое количество наемников всем необходимым для восстания. Когда люди непонятно чего выжидают – становится еще страшней, учитывая их тайные возможности.
- Почему же Вы бездействуете?
- Предатели пока что бездействуют. Поймать допустивших ошибку всегда успеем. В юности молодые все время куда-то торопятся... торопятся жить, умирать, тебе нужно научиться самому главному – ценить жизнь. Иначе можно с ней попрощаться довольно рано и не дожить до моих седин. Более того, мне также известно, что его секретарь, написавший этот донос, неизвестно кому в итоге он верен, раз его ближайшая цель устранить продажного канцлера.
- Я могу с ним поговорить... - начал осторожно цензор, предполагая, что пустяковый разговор с чиновником не вызовет вопросов, а с помощью золотого песка удастся выпустить сразу две стрелы.
- Ниточки из двух доносов ведут глубоко... Пока рано баламутить этот темный омут... Прежде чем делать поспешные выводы, ознакомься со вторым доносом, - опережая встречные вопросы чиновника, Джун Чэн обратил внимание помощника на второй донос. - Он лежит справа от тебя, отложенный на краю стола.
Цензор отложил прочитанный донос и взял в руки второй, слишком короткий, чтобы быть содержательным.
«Мне известно, что секретарь Мин Су является членом сообщества Черного дракона.»
- Я так понимаю, это написал канцлер?
- И ты не ошибся, мой дорогой помощник.
«Поставить жирную кляксу? Как бы не так!» Гуань оказался слегка разочарован. Он предполагал, что с тайным сообществом Черного дракона они еще повстречаются, даже если устранить Главу, сообщество все еще существует.
- Однако, этот донос не подписан, - усмехнулся Шэн.
- Он видимо полагал, что я не догадаюсь. Но цвет туши, используемый в обоих случаях, отличается от других, используемых среди чиновников. Эти двое коллег полагают, что знают все друг о друге, работая вместе. Однако, я, как ты выразился, «бездействую» во благо, просто боюсь «спугнуть тихую мышь, чтобы найти кошку, вышедшую на ночную охоту за мышами». Там, где замешан Черный дракон – не все так просто. Большинство опия, произведенного в Китае уже вовсю поставляется в другие государства: Корё, Ниппон, Индику, Самарканд. Это прибыльное дело, на котором легко нажиться, используя теневые средства.
- Тем не менее в своде законов нет ни слова о незаконной торговле опиумом и распространении этой заразы среди народа, - невзначай упомянул цензор, щегольнув познаниями в области права.
- Не рановато ли задумываться над этим вопросом? Всему свое время.
У меня есть подозрения, что в этом могут быть замешаны и другие дворцовые чиновники, действующие под четким руководством и прикрываемые со всех сторон, считающие, что их защищает неприкосновенность. Под подозрением и Начальник судебного департамента, который в курсе всего происходящего. Не зря шпионы не вернулись. Мы часто взаимодействуем, но я даже не подозревал, что являемся не союзниками, а врагами, хотя служим ради одной цели, единому государству и одному человеку.
Переварив услышанное, цензор смог оценить масштабы трагедии. «Получается никому нельзя доверять в наше время». Впрочем, не считая этой проблемы ничего особо не поменялось в раскладе.
- Страшно представить последствия, если тайные шпионы Черного дракона смогли проникнуть в святая святых – Запретный город!
- Нас с тобой всего двое, а подозреваемых слишком много, чтобы действовать открыто или даже скрытно. Облава и шпионаж тут не помогут.
- И что нам остается делать?
- Единственный вывод – это найти кто же стоит за организацией тайного сообщества Черного Дракона, ведь именно он стоит за всем этим заговором. Необходимо найти Главу и всех приспешников.
- Это не так-то просто сделать, - слегка лукавя признался помощник, помня, что и правда легковерно доверять никому не стоит. - В прошлый раз в одиночку мне мало что удалось раздобыть.
- Ты рисковал своей жизнью. Пошел на такой большой риск. Нельзя забывать, что мы тоже чиновники. Но еще мы в первую очередь честные люди. Я буду откровенен с тобой. Я уже давно никому не доверяю. И каждого проверяю многократно. Сделать это незаметно довольно сложно. Все эти люди крайне осторожно себя ведут и все время на чеку.
- Зачем тогда они настрочили на друг друга эти доносы? Ведь только самоубийцы захотят добровольно выдать себя.
- В том то и дело. Очень странно. Похоже кто-то захотел от них избавиться, подставил их, мол, «когда лодка тонет, то пусть и корабль вместе с ней уходит под воду». Без доказательств и открыто мы не можем предъявить обвинения. Их много. Наши ресурсы тоже не безграничны.
- Каков же наш план действий?
- Выжидать, следить и подложить приманку. Мыши обязательно придут за сыром.
- Но они не будут знать, что он отравлен.
— Это и называется облава.
Было слышно как шумно капал дождь по крыше. Двое человек стояли у дверей заброшенного храма, спрятавшись от воды под углом загнутой треугольной крыши. Поначалу встретившись в условленном месте, они какое-то время молчали. Разлука на долгое время заставила обоих переосмыслить многое, но не изменила ни их взглядов на жизнь, ни принципы, ни поставленные цели, которых оба поклялись достичь даже ценой собственных жизней. Этих двоих объединяло многое вместе пережитое – они были роднее чем братья по крови. Братья по духу и общим стремлениям.
- Мне чудом удалось выжить, - запахиваясь плотнее в просторные монашеские одеяния, сказал человек, скрывая свою прошлую личность. Сырость вызывала неприятные ощущения ноющей боли в суставах ног. Влажную одежду было тяжело терпеть, стоя на ветру.
- А ты и правда феникс, хоть и родился в год красного петуха! Раз в очередной раз смог живым выкрутиться из передряги.
Его друг рассмеялся от этих слов.
- Представляю, как тебе тяжело пришлось в столице. Но это было самоубийственно – снова вернуться сюда!
- Уйти от людей Красного дракона было непросто. Я не мог не прийти, хоть это и очередной риск.
- Наша дело велико, а цель – невероятна. Усилия не должны быть напрасными, поэтому я и вернулся. Я, как и ты, тоже нашел покровителя, с которым заключил крайне выгодную сделку. Но встречаться таким образом в следующий раз может быть небезопасно, - он подчеркнул. - Для нас обоих.
- Здесь последнее место, где меня станут искать, - ответил человек, притворяющийся странствующим даосским монахом Ань Ши Сяофу. – К тому же ты – личность более известная так ведь...
- Да какая из меня обезьяна? Я пока всего лишь ворчливый бабуин, недовольный нынешним правлением, как и все старики.
- Пока ты всего лишь наглая мартышка, которая хулиганит исподтишка. Какая глупая обезьяна! И впрямь мартышка!
Оба посмеялись над собственным незавидным положением. Один бывший чиновник, находящийся в бегах, второй – объявленный мертвецом изгнанник.
- Нарушить Небесный мандат я обязан любой ценой, - очень строго сказал человек, вынужденный скрывать свое настоящее имя, от произношения которого каждый бы упал лицом, целуя священную землю, по которой он ступает. Далее он процитировал:
- Небесный мандат и по сей день состоит из четырех нерушимых принципов:
Первый закон: «Небеса дают власть императору править».
Второй закон: «Поскольку есть только одно небо, то и император тоже может быть только один».
Третий закон: «Добродетель императора определяет его право на власть».
Четвертый закон: «Ни одна власть не имеет постоянного права на власть».
- Ты знаешь о чем я мечтаю больше всего? – продолжила Желтая Обезьяна.
Монах догадывался, но не стал озвучивать, поэтому просто покивал головой в знак безоговорочного согласия.
- Моей самой главной целью будет лично казнить нынешнего императора. Раз он не чтит одну из заповедей воина.
Любому уважающему себя мужчине было известно о четырех самых важных заповедях воина:
Первое это отвага – нельзя совершать трусливые поступки и отступать, второе – не совершать поступков, порочащих честь и достоинство, например, обесчестить женщину против ее воли; третье – это честность по отношению к себе и к другим людям, четвертое - сохранять преданность семье.
- Императора окружают только порочные люди, которые в свою очередь не имеют права на ошибку.
- Все люди когда-нибудь ошибаются... - монах не был согласен и не побоялся высказать свое мнение. – И могу сказать я лично недавно убедился на собственном примере, что добрые люди тоже существуют. Любой человек имеет право оступиться, преследуя благие цели.
- И ты желаешь посмотреть, насколько такие люди честны? Считаешь, что они не без греха? Люди честны ровно до того момента, пока им это выгодно. А потом бросают семьи, забывают про лучших друзей и теряют все связи, как только наступит тяжелое время. В светлые времена людям нужны улыбки и теплые слова, а в темные – поддержка. Некоторые даже не в силах попросить о помощи при необходимости.
- Это ты сейчас о себе говоришь? Действительно ворчишь словно старый бабуин.
- А что не так?
- То, что тобой движет на самом деле – это желание мести. А ненависть – очень плохое чувство. Еще зависть – потому что он забрал все, что должно принадлежало по праву тебе. А в итоге ты признан мертвым, изгнанник, о существовании которого всем приказано забыть. А так как я твой спаситель, то мы с тобой находимся в одной лодке, с которой не сбежать, только вместе тонуть.
- Ну что ты заладил о грустном! Вот скажи, мои похороны четырнадцать лет назад насколько они были пышными?
- Тебя провожала вся столица. Тысячи глаз рыдали, не в силах найти утешения. Да ты не смейся – я тебе правду говорю.
- Так вот скажи, кого мне было просить о помощи? Если меня предали вокруг буквально все? Даже семья и человек, которого я считал лучшим другом. А все из-за чего? Из-за власти и богатства – они порабощают и развращают души. А в итоге мне оказал помощь человек, далекий от суеты, но близкий к власти, и к тому же глубоко верующий. Эта вера и помогла мне выживать в столь непростые времена. В слепой надежде, что еще не все потеряно, что я могу все вернуть... Тому кто уже потерял абсолютно всё - терять уже нечего, ну кроме собственной жизни.
- Но ты никогда не задумывался, а чего будет стоит твоя борьба? Какой ценой тебе обойдется желаемое? Ты никогда не задумывался о простых людях? Сколько еще должны умереть, пострадать, терпеть лишения и испытания, пока ты доберешься до своей заветной цели? Чем ты лучше или хуже других?
- Я знаю, что иного способа захвата власти не существует.
- Но представь – это же всколыхнет всю империю. И поглотит: пожары, голод, народные возмущения в виде поднимающихся то тут, то там восстаний. Да в итоге все твои старания приведут к падению авторитета власти и доверия к нынешнему правителю, а в конце и самого Небесного мандата. Но для полноценного захвата власти нужна армия, которой у тебя пока что нет. Только оружейная в Лояне.
- Она будет. Я уже приложил к достижению все усилия. Теперь у меня есть новые сторонники.
- Ты недавно вернулся из Корё! Кто бы мог подумать! Ты нашел союзников даже на стороне! Ах ты, проказливая мартышка! Еще и предатель своего государства!
- Я что ли виноват в том, что так сложно найти сторонников на родине?
- Да как мог ты заключить союз с нашими врагами?! Неужели ты позволишь чужакам занять твои земли, мародерствовать и грабить варварам словно поскудным пиратам?
- Ты не понимаешь о какой армии идет речь. Все пройдет довольно безболезненно. Это будет один человек, который приедет сюда издалека.
- Что это за человек? Ему можно доверять? Он не предаст?
- У него есть необыкновенная сила убеждения и великолепные рычаги давления. Большего не требуется. А пока наводим суету, подготавливая почву рыхлением земли для новых ростков.
- Я не любитель народных возмущений, но, если таковая подготовка необходима, действуй. Я буду твоими ушами и глазами и следить за обстановкой вокруг.
- Мне нужны глаза и уши также и в самом безопасном месте.
- А ты про Запретный город? Это самое опасное место – сосредоточение лжи.
- Ты говорил, что твой новый покровитель, приближенный к правителю сановник?
- Он светлый человек и уважаемый всеми чиновник, которого все боятся.
- Даже так? Повезло так повезло. Мне тоже стоит его бояться?
- Желтый дракон не боится других драконов. Окстись, ты пока что только Желтая обезьяна.
Оба снова посмеялись.
- Пусть так, но мы все происходим из одного колодца. Осталось только распечатать остальные...
Замысловато говоря эти двое мятежников, перед тем как расстаться, обменялись в конце своей встречи фразами-загадками, смысл которых был понятен лишь им двоим.
Жожо встало рано утром, взяла корзинку, чтобы класть в нее найденные коренья и лекарственные травы. Для копания она взяла короткую кирку и отправилась на поиски лекарств в горы. Ее расслабляла такая прогулка и настраивала на миролюбивый лад.
В последнее время она добавляла в зеленый чай кусочки персика и сафлор при переутомлении. Но цензор все чаще стал жаловаться на головную боль и бессонницу. Придется использовать то самое запрещенное средство с черного рынка, из-за которого к цензору начали вновь являться видения, которое она начала ему давать, когда он наполовину лишился зрения. Этим лекарством был опий. Маленький секрет, о котором больше никто не знал.
С черной заразой Чанъаня бороться было бесполезно. Люди приходили сюда чтобы забыться. У сброда не находилось денег, чтобы получить удовольствие, которое стоило больших денег. Зато сюда приходили министры и другие чиновники, собираясь небольшой компанией и обсуждали последние новости. Иногда даже молчали и совмещали прием с вредной, но такой приятной заразой, охатившей всю китайскую империю вместе с употреблением вина.
Комната была маловата, четыре лежачих места со скудным освещением, но тем не менее создавало уютную атмосферу за счет тишины. Стиль ее обстановки был близок к персидскому, помещение было украшено выставленными цветами, вьюнами, вазами и коврами. Опиумные пары заполняли комнату густым одурманивающим дымом. Человек возлежал в отдалении от остальных, заняв место в углу, полусидя-полулежа мечтательно смотрел в потолок, обитый деревом, весьма гордый собой, что сегодня он обошелся без особого чая, который ему готовила Жожо.
Через миг он там уже не был.
Вокруг теперь был только белый густой туман, из которого вырисовывалась огромная драконья пасть, приближаясь к медленно сходящему с ума чиновнику.
- Что ты еще скрываешь? – спросил его цензор, впервые используя золотой песок на драконе.
- Нужно искать сосредоточие зла, - пропыхтел он с долей искр, вырвавшихся из пасти.
После недолгого обмена любезностями, выяснилось, что помимо существующих Черного и Красного дракона, есть еще и Белый, Зеленый, Синий.
«Сколько их всего?»
«А чтобы их найти – нужно опуститься на дно колодца».
«Да он итак на дне, придя в это запрещенное и убогое место, чтобы избавиться от головной боли, не оставлявшей его неделю напролет».
На самом он работал, а не скучал, собирая не только информацию, но и доказательства. Шэн уже представил императору информацию о том сколько загородных поместий имелось у Снежного барса не по чину, сколько доходов глава Черного дракона получал, тайно проворачивая темные делишки от императора, продавая опий. Это дело невероятно заинтересовало императора, что он, сразу же вызвал этого чиновника во дворец. Гуань Шэн понимал, что список заговорщиков, попавший к нему в руки – это оружие.
Но вот с чего начать поиски остальных драконов...
В поместье Мин, до встречи с убийцей Фэй
Так уж вышло, что никто не застрахован от таинственных слухов особенно после дурной истории. Мрачные слухи о темных духах, атаковавших родное поместье, словно липкая смола преследовали цензора задолго до встречи с Темным духом Гу.
Эти слухи затихли только тогда, когда родное поместье, в котором цензор жил с родителями, атаковал преследующий дух дзянши. Мать Шэня тяжело восприняла гибель супруга, отправленного с дипломатической миссией в далекую Индику. Дело в том, что отец Гуань Шэн Мина ввиду отдаленности от родины не был достойно сопровожден в свой последний путь с надлежащими ритуалами и прощанием и прочими традициями. Согласно древним преданиям, такой китайский чиновник, а вернее его оживший труп мог вернуться к родным за оплакиванием. Поэтому легковерные слуги по указанию вдовы быстро развесили по всему поместью защитные амулеты от злого духа.
Но амулеты не спасли. Сына спасло лишь то, что в тот злополучный день он отсутствовал дома, разгребая до глубокой ночи множество жалоб и доносов.
Уставший и раздосадованный, что пришлось задержаться почти до рассвета, но в ранний час Тигра Гуань уже возвращался в паланкине домой. Ничто не предвещало беды. Часовой обходил улицы, неся в одной руке подвешенный фонарь и отбивал в барабан, громко объявляя: «Закончился час Коровы! Начался Час Тигра! Закрывайте ставни и двери во избежание проникновения воров и гасите свои фонари - наступила глубокая ночь!»
Каково же было его удивление, что несмотря на то, что этот часовый двигался гораздо быстрее, чем движимый паланкин с четырьмя носильщиками и прошел по улице, на которой жил цензор, фонари все еще горели, а ворота почему-то оказались открытыми в темное время суток, что даже не пришлось стучать в них.
Но картина, представшая перед взором цензора, заставила ощутить такой невероятный ужас, что он впал в оцепенение, не в силах пошевелиться от увиденного зрелища.
Во дворе первым он увидел мужчину, лежавшего с разбитым лбом, видимо от сильного и резкого удара. Создавалось такое впечатление что по какой-то непонятной причине он бился головой о деревянный косяк до тех пор, пока не разбил себе череп. На деревянной поверхности были следы свежей крови. Дальше он увидел упавшую женщину с оброненной корзинкой, в которой все еще лежало мокрое белье. На ее шее были царапины и ее руки зажимали горло, словно она сама расцарапала ее до крови и умерла, задев важный кровеносный сосуд. Мальчик лет восьми лежал еще дальше, он помогал на кухне, сирота, которую наняли помогать, его безжизненные глаза были пусты и направлены на небо, а его лицо и руки посинели, словно он долго пролежал в холоде. Личную служанку цензор нашел, выйдя из оцепенения на дрожащих ногах двинувшись глубже во двор, шагая по окровавленным плиткам родного поместья, не узнавая его. Она видимо выходила из покоев госпожи и когда-то в руках несла уже опрокинутый поднос с чаем и ягодами годжи – ее будто бы изнутри охватила такая сильная жгущая боль, что она опрокинулась через перила, пытаясь что-то выплюнуть и так застыла в этой странной позе. Дальше он увидел мертвого повара, рядом лежал крупный мясницкий тесак, тело мужчины наполовину было скрыто под водой. В бочке с дождевой водой он каким-то образом умудрился утопиться. Гуань продвигался вперед, едва держась на дрожащих ногах от потрясения и шока. Единственный зрячий глаз плохо видел из-за застилающего зрение тумана. Он увидел еще шесть тел. Все они были мертвы. Он боялся увидеть своего слугу также мертвым, но тот, по счастью как раз взял несколько выходных, и, возможно, отдыхал сейчас где-то в центре столицы, набивая вечно голодный желудок, смакуя вино в какой-нибудь веселой таверне, уминая тушеное мясо барашка.
«Что случилось со всеми этими людьми, верой и правдой служившими в поместье?»
Он проходил мимо других тел, уже не интересуясь причиной их смерти, желая поскорее достичь покоев матери, боясь, что увидит там такую же картину.
Двери были приоткрыты и заходить внутрь не было смысла. Не погашенные фонари снаружи и догорающие свечи внутри помещения отчетливо открывали вид на слегка покачивающиеся тело женщины с красным лицом и виднеющимся высунутым языком, подвешенное на потолочной балке на белой, наспех скрученной простыне.
«Почему?»
Ни одного защитного амулета от преследования духа дзянши нигде не было, хотя цензор обошел все поместье в поисках хоть кого-то выжившего, словно кто-то не поленился найти и сорвать каждый из них. Это было дико, странно, непостижимо.
«Почему они все оказались мертвы в одночасье?»
Здесь не было ни одной живой души, и единственная живая душа дрожала от царящего перед взором ужаса.
Гуань без сил опустился на колени на мокрую от первых каплей дождя плитку. Даже небо не выдержало такой несправедливости, плача о погибших.
В эту ночь цензор отчетливо слышал, как на деревьях, скрытых листвой, после дождя по-особенному пели ночные птицы. Не красиво, а заунывно. Пошел мелкий дождь, он крапал в унисон птичьим трелям до самого рассвета. Небо уже не было темным и начало синеть, окрашивая картину в еще более яркие цвета, доказывая, что ночному кошмару здесь нет места, все произошедшее здесь было правдой наяву, как ее не отрицай.
Как он не сошел с ума от пережитого, так и осталось для него загадкой.
В это сложно поверить, но таинственного убийцу так и не нашли, непонятно как все слуги, рабочие и мать погибли. Явившиеся на расследование чиновники так испугались отсутствия защитных амулетов и количества двух десятков трупов, что боялись даже находится внутри, опасаясь, что разъяренный дзянши еще тут и проклятие может убить и их. Ни один прозектор не взялся за вскрытие трупов, чтобы найти истинные причины смерти этих людей, так силен был страх перед темными духами. Столичный судья, прибывший на место преступления арестовал единственного выжившего в этом поместье. Чиновник, привыкший быстро решать вопросы холодно, отдал приказ после напрашивающегося вывода о том, кто мог убить всех этих людей. Он желал допросить единственного выжившего свидетеля и беспристрастно заключил его под стражу в Ямэне.
Заключенного Гуаня вовремя навестил Верховный цензор Джун Чэн, уже отвязывая своего помощника от удерживающий его руки веревок, разогнав охрану, выпроводив любезно прочь судью.
- Гуань Шэн, - позвал Джун Чэн, но молодой человек словно не расслышал свое имя, погруженный в мрачные раздумья слишком глубоко. Он даже не встал со стула, и наставник добросердечно предложил ему руку для опоры, чтобы помочь вконец обессиленному потрясением, помощнику подняться.
- Гуань? – снова позвал по благородной фамилии, совершенно не оправдавшему ожидания Богини Гуань-Инь. – Шэн! Ты слышишь меня?
Но молодой чиновник не трогался с места, и не отзывался на имя, словно став немым и глухим. Он действительно был оглушенным от царивший тишины помрачневшего за одну проклятую ночь поместья и благозвучным, но таким издевательским пением ночных птиц.
- Путь благородного оказался немилосерден, - заметил Джун и добавил, - а крайне жесток.
Сейчас произнесенное имя богини «Гуань» только напоминала о беспощадном в своих зверствах бога войны и жестокости - Гуань Юй.
- Почему это случилось? – тихо вопросил он.
- Я не знаю.
- Почему это случилось именно со мной?
- Ты – цензор. Ты должен понимать, мой мальчик, - мягко пытался объяснить, словно маленькому ребенку прописные истины, известные каждому. – Мир несправедлив. И особенно он жесток к таким добросердечным и беспристрастным как ты. Будь ты чуточку гибче...
- Вы, вероятно намекаете на то, что их гибель – это полностью моя вина?
- Ты, вероятно, кому-то не тому перешел дорогу, - и задумчиво продолжил, выдвигая предположение. – Может быть это была Желтая обезьяна...
Но ни одной золотого прихвата в поместье найдено не было, никаких таинственных следов.
Неужели Верховный цензор правда считает, что жестокие извращенные убийства двух десятков людей может считаться лишь чьим-то хулиганством, проказами, чужими происками, местью? Гуань ощутил, как похолодели его руки. Он едва сдерживался от гнева, чтобы не броситься на такого спокойного чиновника, озвучивающего дурные вещи.
- Но раньше обезьяна не марала кровью руки, убивая лишь мандаринов и никогда не трогала их семьи, - как ни в чем не бывало продолжил Начальник цензората.
- Но мой отец погиб... - начал цензор и его прожгло внезапным осенением от ужасной мысли, словно после затмения. – Желтая обезьяна? – эту народную кличку Шэн Мин слышал впервые. Его больше интересовал другой вопрос. – Кто теперь займется расследованием?
- Я не могу тебе сообщить.
- Не можете? – цензор впервые поднял голову, пугая своего Начальника совершенно опустошенным взглядом с расширенными от шока зрачками, почти полностью заполнившими радужку, отчего слепой глаз на фоне здорового выглядел бледным, почти голубым. Сейчас он больше всего походил на безумца.
Учитывая произошедшее и то, как оно повлияло на его помощника, Верховный цензор всерьез обеспокоился состоянием его рассудка.
- Ты неважно выглядишь, - подметил Джун. – Я приглашу лекаря, чтобы он осмотрел тебя.
- У меня нет никаких ран.
- Есть, - уверенно сказал мужчина, не принимая дальнейших возражений по этому поводу. – Здесь, - указал он на собственное сердце.
- Понимаешь, цензоров нигде, никто, никогда не любит, хотя все делают вид, что повсеместно уважают. Мы как кость в горле даже для Запретного города... Не верю я в эти нарочито вежливые улыбки и любезности... Если подумать, то возможно целью убийцы-призрака был отсутствующий в поместье ты, и тогда в качестве упущения он выместил злость на всех живущих в поместье.... – говоря это, Наставник не щадил чувств человека, только что потерявшего мать и недавно отца. Понимаешь... ты не можешь лично расследовать это дело. Как, впрочем, и я из-за присутствующего конфликта интересов.
- Я понимаю... - глухо выдавил из себя цензор, четко осознавая, что его пульс слабеет, а ноги не держат в прямом положении.
«Как же Верховный цензор, его наставник и начальник всего цензората умудрился дожить до седины в волосах?»
Ответ был прост и лежал на поверхности – он старательно и весьма гибко приспосабливался к вредной среде обитания среди других чиновников.
В этом факте молодой чиновник убедился уже позднее... Но лучше бы никогда не довелось.
Пятнадцать лет тому назад, поместье Мин.
Она была младше его на четыре года. Когда ему было четырнадцать, ей было всего десять лет. Она была всего лишь служанкой и с завистью наблюдала за подрастающим молодым господином. Маленький Шэн отличался с юных лет удивительным упорством и усидчивостью, он много читал и мог учиться даже всю ночь напролет, встречая рассвет за очередным свитком.
Служанка всегда принесла для единственного сына господина утренний чай. Остальные еще спали, ведь только забрезжил рассвет. Мальчик не обратил на ее ранний приход никакого внимания, только отложил маленькую книжечку в сторону прочитанных, положил перед собой следующую, затем Гуань Шэн сделал глоток чая и благодарно кивнул, даже не подняв взгляда на нее. Юноша не знал, что именно тогда в первый раз принял яд.
Ее душила зависть, опустошая душу и съедал жар ненависти пополам с презрением. Ведь она знала, что она хоть и дочь хозяина поместья, но к ней относились как к обычной прислуге и ее угнетало безразличие окружающих. А все потому, что она была дочерью наложницы.
Ей бы никто и никогда не рассказал правду о ее происхождении. У нее был очень тонкий слух и ей ничего не стоило подслушать разговор матери со свахой за дверью, но это вышло совершенно случайно. Она четко расслышала, как мать попросила знакомую сваху отвести ее дочь в столицу с письмом-просьбой, чтобы принять ее в дом посла Мина в качестве служанки, обеспечив работой и подарив постоянный кров. Но на самом деле ее мать соблазнила министра дипломатии и словно кукушка подбросила свое дитя в чужой для нее дом, не имея возможности самостоятельно обеспечить. И этот подброшенный птенец в чужое гнездо оказался настоящей змеей по имени Бай Ши.
В итоге девочка-подросток, могла целый день провести на кухне, занимаясь приготовлением шести блюд и даже ни разу не выйти на улицу под солнечные лучи. Однажды ее послали убраться в старое здание, которое так и не отремонтировали после пожара, в нем хотели соорудить новый алтарь для поклонения предков. Там было много паутины, пауков и даже жутких сороконожек. Другая девочка на ее месте испугалась и расстроилась, что ей поручили такую тяжелую работу, но только не Бай Ши Мэй Ли. Она стала собирать насекомых и даже изловчилась поймать змею, собирая всю коллекцию тварей в один сосуд.
Ее мать была из племени Инь, они занимались колдовством и шаманизмом. Она никогда не знала подробности этой встречи, но матери удалось как-то зачаровать женатого посла в чайном домике и провести с ним несколько ночей, когда тот был проездом на севере. Не зря змеи считаются самыми обворожительными знаками по китайскому гороскопу. Если она пожелает кого-нибудь соблазнить - никто не сможет устоять перед ней. Она, словно удав, обвивает свою жертву и постепенно заглатывает.
Куртизанка понесла и спустя положенный срок на свет родилась прелестная девочка, взгляда от которой нельзя было оторвать, насколько ее детские глаза были очаровательны, лучисты и чисты, как кристальная вода.
Мать обучила ее всему, что умела и дочь в двенадцать лет овладела тайными темными искусствами, которыми владели в роду только женщины. Она научила дочь взращивать в темных сосудах ядовитых насекомых.
Девочка еще плохо отличала добро от зла. Она считала мир по отношению к себе крайне несправедливым и будучи как она считала обиженной, она жаждала обидеть других в отместку. И обиженной она была неспроста. Ей поручали самую тяжелую и грязную работу, а все, потому что письмо с просьбой и описанием ситуации так и не дошло до хозяина поместья. Оно попало в чужие руки. К супруге неблаговерного мужа. Поэтому жена, узнавшая об измене мужа, не смогла простить и вымещала злость на ни в чем не повинной девочке, не в силах признаться мужу, что она перехватила чужое письмо и боясь его гнева, как главы семейства. Так жизнь Бай Ши была далека от того, чтобы быть по-детски беззаботной, но зато благодаря работе в поместье у нее всегда была крыша над головой, а живот полон еды. Хозяйка запретила называться собственным и дала ей другое, под которым она прожила довольно длительное время – Хуалинг.
Девочка помнила, что ее мать хотела пробудить в сосуде Темный дух Гу, поэтому рекомендовала использовать человеческие черепа в качестве вместилища. Девушка готовилась долго и однажды ее успехи увенчались успехом. Вскоре после этого пришла весть о трагической гибели за границей хозяина поместья.
Все приготовления были завершены. Зато Темный дух Гу достаточно вызрел в своих вместилище и вырвался на свободу. Этот день был страшным. Официальная супруга ее настоящего отца сошла с ума и повесилась. Тогда все в поместье умерли непонятно от чего. В итоге пострадали все, кроме сводного брата, лишь причинив более удачливому, выросшему в роскоши и благодати моральные страдания.
Только ей одной было известно, что все они были отравлены ядовитыми жуками, которые попав в тело, заставляют человека совершать ужасные вещи. Бай Ши не дождалась возвращения отсутствующего молодого чиновника и сбежала в Яньлин.
Такова была истинная природа в появлении Темного духа Гу.
Тем временем освобожденный Темный дух Гу искал свое идеальное пристанище - носителя его духа. Подойдет не любой прохожий, не первый попавшийся на улице человечек – его внутренний стержень сгорит быстрее чем зажженная палочка благовония. Временное тело – это не более чем пустая трата времени.
Подойдет человек с сильной энергий Инь, окруженный женщинами, с неспокойной, но великой судьбой, способный, имеющий власть, обладающий возможностями и необыкновенными способностями для достижения целей.
Он метался от одного человека к другому, незримый для человеческого зрения сгусток едва заметного темного тумана, ищущий едва заметную лазейку к чужой душе. Стоит лишь одному сомнению закрасться в разум, прокрасться внутрь холодному страху, затаившемуся в душе, подождать пока обжигающие страсти поглотят сердце целиком, как этим чужим телом становится запросто завладеть без особых усилий. И проклятием он станет для всего мира.
«Чем добрее душа, тем сложнее судьба» - доброта и открытость души приводит к испытаниям
Дзянши – оживший труп мандарина (китайского чиновника) в случае не погребения после похоронной процессии. Имеет закостенелые конечности, из-за чего передвигается только прыжками, бело-зеленые руки всегда вытянуты вперед и покрыты наростами из грибов и мха, убивает всех живых существ на своем пути, крадя их жизненные силы, по легендам часто имеет белые длинные волосы.
Гуань-Инь – богиня сострадания и милосердия, которая приходит на помощь к людям, попавшим в беду.
Гуань Юй- император Гуань Юй был историческим деятелем, считающимся божеством войны.
Хуалинг – вереск с китайского
Яньлин – ласточкин лес