Глава 3. Под мантией парчовой стражи
«Дракон и тигр не уживаются вместе».
Династия Тан была самой процветающей эпохой за историю Китайской империи. Период правления императоров эпохи Тан был самым богатым великолепием за всю китайскую историю, поражая разнообразием просвещения, культуры и живописного искусства. Искусные стихоплеты и поэты, заставляющие плакать или смеяться над своими поучительными рассказами и короткими, но невероятно мудрыми изречениями. Мастера оружия, техники которых призывают сердца трепетать от страха, дивясь ловкости движения. Предсказатели поведают о чужом прошлом и расскажут о будущем, гадая по ладони или просто глядя на человека, способные удивить даже самого убежденного логикой здравомыслия и отсутствия мистицизма человека.
И все бояться лишь упоминать вслух императора, ибо повсюду его глаза и уши. Упомянуть ненароком, вскользь, случайно, в грубой форме или иносказательно, но стоит упомянуть его имя, как всё вокруг словно замирает само неумолимое вперед несущиеся время. Люди умолкают, любое дело становится малозначительным, даже варящийся на огне рис забудут перемешать, и он превратится в вязкую липкую кашу. Стражники обходят улицы днем и ночью, тайная стража караулит за следующим углом, императорские цензоры то прячутся в тени то, мимикрируют под обычного городского жителя. Последние, представляют собой власть над управлением чиновниками, вверенную самим императором, подтверждающую оказанное им доверие, втайне уже строчат доносы на каждого, кто хоть в чем-то имел несчастье ошибиться.
Лишь когда правителя уважают и когда его бояться – тогда можно думать о мире и порядке в государстве. Но люди бояться не Его Величества, а наказания, последующего за проступком, бояться выказать и проявить словом или поступком неуважение, страшась нарушить имперские законы, запятнав свою жизнь дурными делами, а то и вовсе лишиться ее. Потому что суд не станет слушать оправданий, если дурное будет сказано об императоре. Немой суд вполне может считаться самым справедливым судом во всей империи. Императора следует либо почитать как Небесного императора и молится о его здоровье и долголетии денно и нощно или вовсе не упоминать, так же, как и о мертвых не принято говорить плохо и осуждать за их прошлые деяния. В империи другого пути не дано. За нарушением последует наказание, но глупые учатся только на собственных ошибках. Обывателям в этом отношении живется просто, сложно приходится тем, кто находится на службе.
Что делать, если император не уважает закон, внося в него изменения, никак не улучшающие жизнь простого народа, а наоборот её только усложняющие? Мнение об этом китайского народа Небу никогда не было интересно. Люди будут вынуждены прожить свою жизнь так как велят законы империи. С интересами народа никто считаться не станет. Таков закон и поэтому он суров и един для всех.
«Но так ли это на самом деле? Но не стоит ли задуматься, а нужен ли нам такой правитель?»
Стоит только начать смуту, как император будет бояться шаткого положения или даже свержения и станет еще больше запугивать и угнетать народ. Власть имущие всегда бояться народного недовольства.
Сколько будут продолжаться угнетения и надругательства? Да пока терпения народного хватит. Потому что только Небо не ошибается, а наказать его нельзя. По крайней мере пока... До появления Желтой обезьяны.
Столица была городом, в котором боялись упоминать императора даже сами придворные. Боялись ужасно под страхом смерти. За подобные разговорчики осуждали, ругали, предупреждали о последствиях даже прохожего, если вздумается ему от плохой жизни кричать дурное об императоре.
Внутри здания судебного департамента кипела служебная работа. Множество секретарей и писарей облепили столы, словно рабочие пчелки, зависнув над бумагами. Некоторые не оторвали свой взор, когда открылась дверь и вошел помощник Верховного цензора. Те, кто встретился ему на встречу, испуганно опускали взгляд, шарахаясь в сторону, будто уличенные, боявшиеся, словно одноглазый цензор мог бы прочитать их тайные дурные мысли. Другие отворачивались, избегая здороваться, делая вид, что не замечают высокопоставленного чиновника.
Даже здесь в судебном департаменте его бояться и недолюбливают, не зная, чего от него ожидать.
«Вдруг пришел с очередным доносом или жалобой?»
- Мне нужна судебная печать, - высказал простое требование Шэн Мин чиновнику седьмого или восьмого ранга, имевшего на синем платье изображение утки.
- Прошу сюда.
В этот момент проставляя алую печать на документе он увидел желтую вспышку. Золотой дракон давно не навещал своего любимчика во сне, а тут неожиданно появился наяву.
Образ был крайне необычен – золотое чешуйчатое тело расположилось между многочисленными столами, на которых трудились секретари и шкафами со свитками, извиваясь причудливо, совсем по-змеиному. Он нигде не видел его лап с когтями. А морда с блестящими глазами, в которых тек песок, застыла где-то под потолком свысока взирая на ошеломленного цензора, поставившего печать на документе. Он застыл не шевелясь, ведь все свободное пространство зала было занято вальяжно раскинувшимся огромным туловищем.
- Не ходи туда, - прошипел-прошелестел металлический голос дракона.
- Но я должен.
Цензор говорил вслух, и оторопевшие секретари стали отвлекаться от работы, не понимающие почему цензор застыл как вкопанный и начал разговаривать сам с собой.
— Это глупое геройство не обязательно.
Цензор и сам понимал, что поступает весьма опрометчиво. Он устал от чувства недоверия и подозрений. Даже зная правду, желал справедливости, даже там, где это было невозможно, а именно: во дворце суда.
Люди не бывают идеальными и совершают множество ошибок. Никто не может с уверенностью заявлять о том, что поступает в данной ситуации правильно – результат покажет лишь время.
- Если земля уйдет из-под ног – не на что будет опереться. Остается одно средство – держаться за звезды. Благо их две, но звезду с неба не достать – она слишком высоко, - витиевато и мудрено говорил дракон, предостерегая в своей обычной загадочной манере.
- Будь добр, уступи место, - попросил цензор, понимая, как глупо он выглядит в данной ситуации, все оборачиваются и смотрят на него, начиная глумливо шептаться, порождая о нем новые на этот раз правдивые, а не нелепые слухи. Несколько секретарей испуганно повскакивали со своих насиженных мест, подумав, что это было обращение к ним.
- Мое место способен завоевать не каждый. Лишь от силы зависит, кто станет победителем, а кто проиграет в этой борьбе. Но учти – победителей не будет в случае проигрыша. Чиновнику, что отступает и предает свои убеждения, потому что ему не достает могущества – никогда не получит права занять трон. Правда одному властолюбцу это все-таки удалось. Не повторяй чужих ошибок. Воздержись от опасных авантюр, грозящих провалом.
- Боюсь, отступать уже поздно. Я уже здесь.
- Ты не дорожишь жизнью!
- Я должен добиться справедливости любой ценой.
- Чтобы подняться наверх придется опуститься на глубину. «Осваивая глубину – постигаешь и высоту». Чем сильнее страсти – тем меньше смирения. И тем ближе безумие...
- Смотрю, ты нахватался этих острот у монаха...
- Лучше отыщи Жёлтую обезьяну... чем впустую тратить свое драгоценное время.
Стоило ему упомянуть Ань Ши Сяофу как образ золотого дракона рассеялся, словно его и не было. И Шэн наконец-то смог пройти вперед.
Частая ошибка тайного цензора заключалась в том, что он на самом деле считал, что способен справиться с чем угодно. Ему было все еще непривычно просить о помощи кого-либо. Но не из-за собственной надменности, просто не любил утруждать других. Излишняя самоуверенность обязательно погубит человека, привыкшему со всем справляться одному, даже имея при себе полезных помощников. За собой этого непонятного высокомерия он не замечал, считая, что благородный муж должен быть смелым и уверенным в себе человеком. Постоянно забывая о том, что эта самонадеянность неизбежно ведет к фатальным ошибкам, приводя к бесповоротности судьбы, предопределяя роковую неизбежность каждого следующего совершенного бесспорно смелого поступка, предрекающего опасные неприятности в виде последствий.
Никто не ожидал появления еще одного человека в кабинете совещаний. Неожиданному присутствию помощника Верховного цензора удивились все, кроме человека, стоящего спиной к окну, заложившего руки за спину, словно он потягивался и разминал застывшие плечи. Гуань Шэн Мин сразу же узнал его ранг, увидев на спине этого человека символ снежного барса.
Снежного барса он уже видел однажды. Именно Сан Цзи Ин являлся Главой парчовых стражей! Тот самый дракон, как его сурово кличут в тайном сообществе – глава Черного дракона.
Теперь он знал имя, узнал его ранг, но все еще не видел лица этого человека.
«Он безумец! Никто другой, зная правду, не сунулся бы так отчаянно в логово тигра да прямо ему в пасть!»
И теперь не было пути отступить назад без позора. Слишком поздно он одумался, осознав тщетность своей великодушной идеи очистить мир от скверны - она защищает самого императора! Вновь ощущая себя плененным собственной фаталистической глупостью, Гуань Шэн пожалел, что так бесцеремонно заявился сюда, не имея ни плана, ни нужного количества стражников для ареста, ни оружия для защиты в случае сопротивления. Здесь были они все – заговорщики из списка, который ему подсказал найти «умирающий» монах.
«Что может быть хуже? «
То, что внутри вместе с предателями оказался и сам Верховный цензор, вселяя неуверенность.
«Неужели они вместе участвуют в сговоре?»
У цензора буквально опустились руки. Это была бы прекрасная возможность разоблачения, однако, пойдя на поводу собственных благородных устремлений, помощник горько пожалел об упущенной возможности из-за неожиданного присутствия здесь наставника Джун Чэна, которое в корне меняло расклад и осложняло и без того непростую ситуацию.
Начальник судебного приказа и его заместитель Сы Цзин тоже были здесь. Юши Бу, удивленный внезапным приходом второго столичного представителя цензората повернулся к нему и небрежно поинтересовался у Верховного цензора:
- Вы посылали за своим помощником?
- Не посылал, - неуверенно, почти заикаясь, проговорил он, пребывая в изумлении, не в силах поверить глазам.
- Верховный цензор не предупреждал нас о том, что Вы тоже придете, - без надлежащих официальных приветствий сухо подметил Сы Цзин.
Сан Цзи Ин повернулся к вошедшему лицом и его непримечательное лицо не выражало бывшего у буквально всех присутствующих ошеломления, лишь презрение читалось на его спесивом лице. Человек, допрашивавший цензора изощрёнными пытками, причинившего ему столько боли, сколько способен выдержать не каждый человек, был здесь, и цензор ощутил, как непроизвольно сжались пальцы в кулаки. Как в данном случае можно мирно вести переговоры он смутно представлял. Это будет сложная игра.
— Это совещание требует всестороннего участия цензората, - отшутился Джун Чэн, собравшись от растерянности и кивнув своему молчаливому помощнику с едва заметным подмигиванием, внезапно присоединившемуся к их негласной встрече. – Только почему Вы заранее не послали весточку, что тоже придете на собрание? – более серьезным тоном полюбопытствовал его Наставник.
Помощник ощутил в сказанных словах укор практически физически. Обычно теплый взгляд глаз Чэна мгновенно стал суровым и холодным, впервые напоминая острое жало пчелы.
- Я не хотел Вас излишне беспокоить, - уклончиво сказал цензор, осознавая, что, явившись непрошенным, мозолит всем глаза своим присутствием. – Но новое дело оказалось слишком срочным, чтобы его откладывать.
Являвшийся правой рукой судебного департамента Сы Цзин подал свой недовольный голос:
- Мы Вас не звали, думая, что Вы еще пока не вернулись в столицу, восстанавливая свое пошатнувшиеся здоровье, - явно намекая своей речью о том, что цензору здесь не место, особенно в его тяжелом состоянии, совершенно не уместно участвовать в собрании чиновников, договорившихся о тайной встрече заранее.
- Так и было, но я уже вернулся в столицу, так что стоит обсудить множество вопросов, - цензор не привыкший долго и занудно разглагольствовать, сотрясая воздух пустыми, ничего не значащими фразами.
- А ты думаешь, чем мы здесь с самого утра занимаемся? – внес небольшую корректировку Верховный цензор, поддерживая общий недовольный настрой, при этом сильно раскашлявшись. – Дела и важные вопросы и правда не терпят отлагательств. По столице дацзыбао привлекают все больше внимания и поднимают возмущение народа, ведь новые листовки порочат власть и возбуждают ненависть к правителю.
- Мы в курсе о том, что каждую ночь на городских стенах и домах появляются порочащие государственных чиновников надписи. Это приводит к подрыванию верховной власти, сея среди народа смуту и недоверие к императорской семье. Сейчас не может быть ничего важнее этого вопроса! – поддержал его взволнованный Юши Бу.
- Если бы дело было бы только в порочащих надписях, развешиваемых, стоит только их снять! Но также неясно откуда появляются листовки, которые сразу же попадают в руки ученых и шиланов, которые очень бурно реагируют, распуская вздорные сплетни, - распинался Сы Цзин, словно его собственную честь очернили пустоблудием. – Это вызывает возмущение народа, скоро близится очередной сбор урожая, а это событие отразится в собранных податях. Министр финансов в ужасе, а казначей паникует о том, что в казне образовывается огромная дыра размером с бездну.
- Заметьте, не только чиновников! Намедни появилась фраза о том, что купцы продают отравленный чай с добавлением макового порошка. Теперь точно не избежать народных волнений!
- Позавчера там были надписи о том, что купцы продают испорченный рис, - аккуратно вставил цензор, очень издалека начиная подбираться к опасной теме, присоединившись к дискуссии.
Шэн тоже видел эти дацзыбао. Успел отчетливо рассмотреть. Быстро такое не нарисуешь особенно за ночь, да еще и по всему городу, особенно когда патрульные обходят городские улицы. Вероятно, использовался трафарет для написания, ведь края иероглифов были слегка размыты.
«Почему только чиновники об этом не догадывались сами? Какая халатность!»
- От порчи товара никто не защищен. Вполне обычное дело, - отмахнулся от его слов Снежный барс, как от назойливой мухи.
- А до этого, что чиновники воруют, обкрадывая государственную казну на личные нужды, скупая земли в округах, - имел смелость сообщить им цензор, который благодаря тайной работе монаха был в эпицентре всех столичных интриг, намекая о том, что озвученные вопросы могут быть взаимосвязаны, особенно после упоминания слов об образовавшейся прорехи в казне.
- У Вас имеются подозрения кто причастен к этому? – прямо спросил Снежный барс, смерив уничтожительным взглядом, отвернулся от помощника цензора, решив общаться только с Начальником цензората.
Не дав и слова сказать Чжун Чэну, Юши Бу пожаловался на нелегкую жизнь судебного департамента:
- Если бы это происходило в каком-нибудь далеком уезде... а это безобразие происходит ежедневно в столице! Каждый день подаются частные жалобы от людей, желающих пролить свет на очередную появившуюся грязную писанину, обязательно требуют тщательной проверки. Городской суд насколько мне известно уже завален такого рода жалобами. Мы не справляемся с таким большим объемом работы, секретари и помощники работают сутками, без обеда и спят лишь по несколько часов, иногда даже не имея возможности вернуться домой.
У Гуаня сложилось нехорошее подозрение, что чиновники просто собрались здесь все вместе, чтобы пожаловаться друг другу о нелегкой службе чиновничества.
- Цензорат также полон незначительными доносами о коррумпированных чиновниках и взяточничестве. Разгребаем эти завалы потихоньку, не торопясь, нужно все тщательно проверить, - спокойным тоном дополнил речь Начальника судебного приказа Верховный цензор, словно всё было в порядке вещей. – Скоро придется доложить императору, ведь слуги и евнухи беспрестанно болтают на каждом шагу о появлении Жёлтой обезьяны. – Что же мы будем докладывать о ситуации императору?
Повисла напряженная тишина, образовавшаяся благодаря затянувшемуся молчанию всех присутствующих чиновников. Гнетущая атмосфера, повисшая в комнате, с трудно скрываемой напряженностью всех находящихся здесь лиц была нарушена громким кашлем занервничавшего Верховного цензора, а все потому что его помощник, забывает про негласные правила и лишь только нагнетает и без того натянутую струну общения, грозящую оборваться в самый неподходящий для этого момент своими высказываниями, лишь подливая масла в огонь.
- Император прикажет поймать виновных, - подтвердил не высказанную Верховным цензором мысль, таким же будничным тоном произнес Сан Цзи Ин.
Бездействие и равнодушие собравшихся здесь чиновников поражало молодого, почти выздоровевшего цензора. Мандарины выглядят спокойными, даже не подозревая, что их кто-то может подозревать, имея не косвенные, а прямые улики.
- Надписи постепенно смывают со стен. Но не так быстро, как появляются новые в другом людном месте. Их стали рисовать ядовитой краской, и множество уборщиков отказываются к ним притрагиваться, потому что с рук сходит кожа и вспухают красные волдыри, потом они лопаются, вызывая кровотечения, язвы и струпья. Даже за большие деньги не находится смельчаков, готовых взяться за эту мерзкую работу, - с ненавистью в голосе добавил Сы Цзин.
Юши Бу был в гневе и стукнул кулаком по столе, да так сильно, что у многих пролился разлитый по чашкам уже остывший от горячего обсуждения холодный чай. Спор и правда был очень горячим, присутствие помощника Верховного цензора, участвовавшего в обсуждении, только усугубляло нервозность. Однако, все с возмущением взглянули именно на него, хотя недовольны они больше были импульсивной натурой Начальника судебного приказа - обычно человека спокойного и рассудительного, которого всегда было трудно вывести из себя.
- У всех, кто занимался смыванием надписей, наблюдается общее недомогание и отравление, - подтвердил Верховный цензор, снова нервно откашлявшись. – Похоже даже пары этой въедливой и красной как кровь жидкости ядовиты и крайне губительно сказываются на здоровье.
- Парчовая стража делает все возможное, в том числе каждый час по городу организованы вооруженные обходы, - отрапортовал Глава парчовых стражей. – Днем всё спокойно, а ночные улицы пусты за редким исключением. Все подозрительные личности немедленно задерживаются и отправляются в Министерство наказаний для допроса, - переведя свой пронзительный холодный взгляд на цензора, почти физически ощутившего холод в виде туманного намека об их прошлой встрече.
В одной судебной жалобе, выглядевшей как донос и попавшей по чистой случайности на стол цензората, была затронута очень интересная тема, взволновавшая честного и справедливого цензора.
- Значи не все возможное... - бесстрашно заявляет очевидное Гуань Шэн, не боясь негативной реакции находившихся здесь чиновников.
Он привык говорить смело и открыто. Положение было тяжелое, но не безвыходное.
– Народ возмущен повышением налогов и постоянным повышением цен на рынке. Бедным крестьянам ничего не остается, как обращаться к ростовщикам и продавать по кускам собственную землю. А потом оказывается, что в земельном реестре не сходится площадь измеренной земли государственными мерщиками. Их возмущение можно понять. Их на законных основаниях обокрало государство. Смахивает на обман, но я проверил земельные реестры, а затем лично с помощниками перепроверил земельные участки. Правда выяснилась и решение по этому делу еще не принято. Земли отданы в откуп шилану. А тут еще надписи, листовки, раскрывающие другие злободневные проблемы.
- На что Вы намекаете? Вы явились сюда с доносом?
- «В наше время, тот кто сеет рис –
Ходит голодным.
Тот, кто ткёт шёлк –
Ходит раздетым.
Тот, кто должен блюсти закон –
Лишен милосердия.
Блюдущий закон помышляет лишь о наживе».
- У нас тут не поэтический вечер, цензор, - недовольно заметил Сы Цзи.
- Будь у моего помощника срочный донос, он бы немедля пошел бы прямо к императору, – отметил Джун Чэн, зная характер своего помощника.
- Думаю Его Величество по достоинству оценит мое творческое красноречие! – упрямо заявил Гуань Шэн, отправивший данный стих вместе с доносом, чтобы сообщить хотя бы одну хорошую новость – цензоры не только умеют лают, но и могут укусить.
Данная фраза трактовалась так как будто он явился сюда уже с готовым доносом.
«Помощник цензора слегка перегибает палку? Извините, но: «Благородный муж открыт, но не пристрастен». Как долго еще будут скрываться очевидные факты о причастности Главы парчовых стражей к тайному сообществу Черного дракона?»
Этот факт подрывает государственные устои, хуже того подрывает безопасность правителя!
- Мы не будем рассматривать здесь столь незначительное дело как земельный спор! – безапелляционно заявил Юши Бу, протестуя, чтобы на собрании затрагивались такие мелочи.
- Я думаю засвидетельствовать его прямо здесь. Раз уж все здесь так удачно собрались, - заявил Гуань Шэн, вступив на острый путь по лезвию ножа.
- Не торопитесь. Для начала нужно обсудить текущие дела, - снова подмигнул ему Верховный цензор, намекая на то, что нужно немного обождать и вначале обсудить всё наедине, прежде чем делать поспешные поступки, о которых можно потом горько пожалеть.
Цензор явился сюда с делами минувшей давности, не ожидая, что сможет поймать тигра за хвост.
Но вместо задуманного плана ему невольно пришлось присоединиться к обсуждению проказ Желтой обезьяны. Это хулиганства были достаточно интересными, чтобы забыть о настоящей цели прихода и побыть ненадолго терпеливым слушателем. Будучи в вынужденных каникулах в Яншо, он оказывается пропустил много чего, охватившего не только столицу, но и как пожар всю империю.
О первой проказе Желтой обезьяны, затрагивающей государственные интересы стало «Дело Ханумана», о котором всем поведал Верховный цензор, первым получивший сведения от столичного казначейства, понесшего невосполнимые убытки.
- Когда из провинции Лунмынь везли опечатанные сундуки с серебром во время стоянки кто-то опоил всех охранников, так что даже сопровождающая делегация этого не заметила. Неизвестные похитили серебро. Каким-то образом неизвестные смогли похитить настоящую печать и умудрились подделать оттиски на проверенных опечатанных сундуках неизвестно. По возвращению в столицу вместо серебра в ящиках оказались деревянные брусочки по весу, соответствующие слиткам серебра. На каждом бруске была надпись: «Небо благодарит вас за подношение храму Ханумана.
- Весьма саркастично. В одиночку Желтая обезьяна не смогла бы провернуть эту проделку, – заметил Сан Цзи.
- Разумеется, - кивнул цензор Главе парчовых стражей, - в одиночку такое провернуть никому не под силу. Это означает что возможно среди чиновников есть неверные...
Цзи Ин взял слово сразу после Верховного цензора, чтобы рассказать о другом случае.
- В Тайюане был похожий случай. Тоже украдены собранные подати. Таким же образом. И написали издевательски такие слова: «Провинция бедная. Это все, что мы можем вам послать...»
Юши Бу тоже решил рассказать историю:
- В столицу из... не помню точно из какого города тоже вернулись повозки, нагруженные деревянными сосновыми брусочками, на которых было выжжено следующее: «Я советую это дерево использовать столичным чиновником для самосожжения».
«Так вот откуда образовалась дыра в казначействе... Благодаря таким вот проказам Желтой обезьяны».
- Это все хулиганские проказы. Но был замечен один занимательный случай, о котором судачат повсеместно. Судье в столице подсунули в рукав записку пока он заснул на заседании, слушая очередное наискучнейшее дело. Он доложил об этом в цензорат, - Джун Чэн посмеялся прежде, чем дальше рассказать, о чем была записка для мандарина. – В ней было написано следующее предупреждение: «Небо видит все твои пакости. Прекрати вести продажный образ жизни иначе гнев неба будет ужасен».
- Предполагаю, судья еще на посту? Продолжает дремать прямо во время судебного разбирательства? – поинтересовался цензор.
- Дело еще рассматривается цензоратом. Улик к его продажности пока нет.
- Был еще случай в Министерстве церемоний. Вы все прекрасно знаете про шапочки с павлиньими перьями, которые удостаиваются чиновники первого и второго ранга? Так вот. Министр церемоний проснулся в своей усадьбе с мертвым павлином в кровати и кровавой надписью на простыне: «Ты не достоин носить мои перья!»
Эта история разрядила обстановку, вызвав у всех смех, однако, смеяться в такой щекотливой ситуации было даже как-то грешно. Подобное теперь могло произойти с каждым без исключения.
Желтая обезьяна в виду своего веселого и бесшабашного характера оказался вездесущим, словно всюду имел свои глаза и уши.
Вспомнил Гуань еще об одной истории, которую лично заметил, когда въезжал в столицу, возвращаясь из родных краев.
- Помните, что написано на входной доске у здания Ямэня?
Присутствующие прекрасно знали какие изречения Конфуция там были написаны.
- Первая фраза гласит: «Проявляя милосердие не забудь наказать своих родителей» - почти издевательским тоном отчеканил Снежный барс.
- Да, все верно, - подтвердил Шэнь. – Но вместо этих слов, написано следующее, немного искажающее смысл, хотя всего несколько иероглифов изменили. «Прежде чем проявить милосердие – прикажи выпороть своего отца». Так сходу даже не заметишь лишних черт. Понимаете, и никто до сих пор не обратил на это внимания, хотя огромное количество людей проходят через эти врата каждый день по нескольку раз! Я спросил: «Что у Вас за изречение?» Ответа служащие, заходившие и выходившие мне не дали, даже не замечая, что надпись изменена и смысл невообразимо искажен.
- Это, по-видимому, тоже происки Желтой обезьяны, - кивнул Юши Бу.
- Очень похоже.
- Судя по всему.
- «Из всех преступлений самое тяжелое это – милосердие», - высказал помощник Верховного цензора для всех мысль, донесенную Желтой обезьяной в виде изменения цитаты.
- Надо бы итоги подвести... - напомнил Джун Чэн, - что мы предпримем, если происки таинственной личности уже буквально коснулось всех шести подконтрольных ведомств?
За сим сотрясание воздуха окончилось ничем. Каждый разошелся по своему ведомству подумать о последствиях будущих проказ, не зная, что делать с уже имевшимися. После глупого и совершенно бесполезного для простого народа совещания, Снежный барс попросил помощника Верховного цензора остаться, чтобы сказать несколько слов наедине. Цензору этот разговор не предвещал ничего хорошего, не зря Золотой дракон предупреждал его об опасности.
Джун Чэн выходя из кабинета, бросил обеспокоенный взгляд на своего напряженно застывшего помощника, молясь о том, что тот не наделал глупостей и не перешел за должностные рамки.
- Твое выживание не входило в мои планы, бессмертный, - сухо сообщил ему Начальник парчовой стражи, когда они остались одни.
- Я не буду оправдываться, если Вы этого ждете, - в тон ему сказал Шэн Мин.
В списке заговорщиков его имя было одно из первых. Императору не понравится, что Начальник парчовой стражи втайне содержал тайное сообщество, выращивал и продавал опий. Огромное количество утекающего в чужие руки золота мимо государственной казны никому не понравится. А еще участие в заговоре ...
- Похоже ты не осознаешь, во что ввязался... Власть того человека за гранью твоих представлений. И в одиночку никто не способен противостоять этой силе.
- Я не боюсь пустых угроз. Цензорат дарован Небом и ему нечего боятся. У нас достаточно отваги для обвинения даже Черного дракона, - прервал заготовленную Снежным барсом речь цензор, пришедший сюда для обличения виновных в заговоре предателей из найденного в медном кувшине списка. И продолжил, приведя пример. – Желтой обезьяне удается не только устраивать протесты, но и организовать смуту и беспорядки в империи, - заметил цензор, меняя тему, будто бы даже поддерживая все хулиганства мартышки. – Видимо не без поддержки, раз удается подрывать государственные устои, - возвращаясь к теме и почти торжествуя, не давая понять на чьей именно он стороне, - Теперь, когда у цензората имеются на руках неопровержимые доказательства в виде списка заговорщиков и коррумпированных чиновников, включая Ваше имя.
Когда цензор последний раз посещал императора, он оставил ему донос о том, в котором подробно описал кто и как тайно проворачивал свои тайные делишки. Сколько загородных поместий и доходов у тех, кто не по чину берёт.
- Мне также известно, что убили бывшего помощника парчовой стражи и кто, участвовав в заговоре против предыдущего императора, - цензор говорил прямо, открывая главный козырь напоследок.
- Не думай, что в твоей власти контролировать ситуацию, даже если удастся избавится от меня. Это не подвластно тебе. Однако, о том давнем заговоре было известно только нескольким людям: одним из которых являлся Красный феникс. И больше ни одной живой душе, кроме погибшего в пожаре много лет назад родного брата императора. Откуда стало известным тебе, если оба они мертвы?
Какая-то страшная догадка заставила глаза Снежного барса сузится от внутреннего напряжения.
Гуань Шэн Мин долго оттягивал момент, но кажется настало время для гипноза, чтобы выяснить правду. Неужели Снежный барс надеялся на правдивый ответ? Нагловато для изменщика. Цензор давно ждал момента применить на нем гипноз и сейчас было самое подходящее время.
Помимо деталей тайного сообщества Черного Дракона его волновали детали заговора. Из гипноза удалось выяснить, что тело бывшего начальника стражи было скормлено свиньям, его одежду сожгли. Но никто не знал, что его личные вещи пропали: меч, жетон и императорское кольцо, найденные слугой, оказались закопанными под белыми лилиями в императорском грушевом саду. Их, по-видимому, украл Алый феникс.
- Кто такой этот Алый феникс?
- Его имя сейчас Ань Ши Сяофу. Он был лучшим другом и советником императора Вана Тайцзуна, сбежавшего во время переворота, который мы организовали по приказу Тянь Ши Хуан Ди. Для всего мира официально дагэ - Ван Тайцзун погиб во время пожара. Мы были уверены, что окружили его во дворце, разогнав всех верных людей и устранив охрану дворца, но ему удалось бежать с помощью Алого феникса по тайному черному проходу, о котором никто не знал. Тянь Ши Хуан Ди не знает, что его дагэ остался жив, иначе Его Величество не смог бы спокойно спать, зная, что его старший брат жив, ведь именно Тянь Ши помешал законному престолонаследию, приказав устранить старшего наследника престола. Алого феникса мы преследовали до самых гор Яншо, о чем мне доложили, что его поразила отравленная стрела, и он несомненно уже мертв.
- Вероятно Вашим людям было также страшно доложить, как и тебе Тянь Ши о том, что Вы умудрились упустить из виду Тайцзуня и Алого феникса, которым все-таки удалось спастись, - сделал Гуань Шэн Мин неутешительный вывод для уже обреченного Снежного барса.
Узнав страшную правду прошлого, цензор был немного сбит с толку, не зная, что ему делать с полученной информацией. Он ясно знал одно – Снежный барс обречен, если не от доноса цензора с новостью о том, что тот является Главой Черного дракона, так от императорского гнева, пораженного страхом свержения и «братоубийства». Теперь над непростым делом тайного сообщества Черного Дракона можно было поставить окончательную точку.
«Дракон и тигр не уживаются вместе» - японская пословица
«Осваивая глубину – постигаешь и высоту» - дословно послание апостола Павла к ефесянам (3:18) звучит так: «Постигая глубину, можно постичь и высоту», призывающее не довольствоваться поверхностным пониманием Божьего Слова, а стремиться углублять понимание библейских истин.
Дацзыбао - объявления в виде рукописных листовок большими иероглифами, используемые для пропаганды и выражения протеста
Шилан – чиновник из личной охраны императора.
«Поймать тигра за хвост» - придя ловить тигра - ловит дракона. Добыча оказалось крупнее, чем ожидалось.
Хануман – в китайской мифологии Бог Обезьян
Дагэ- старший брат