Глава 2. Скрытая тигром правда
«В одном лесу двум тиграм не ужиться»
Положение дел было худшим из тех, что можно представить. Ситуация, так похожая на убийство. Обстоятельства, далекие от защиты при угрозе жизни. Жизни, кстати, как таковой уже не было. Алая кровь натекла лужей из рассеченной раны. Бездыханное тело, лежащее на каменных плитах, не утаить и не спрятать среди других. Внизу, в трупной, конечно, всегда предостаточно мертвых тел, и спрятать там еще одно не представляет большого труда. Однако, все равно избавится от тела в пределах здания слишком проблематично. Избавление от улики, а то бишь от мертвого тела – очень мерзкое занятие, как неизбежный результат совершенного убийства. И пусть расчленение в данной ситуации рассматривалось как разделка мертвой свиньи, все равно сам процесс требовал слишком много времени и сил, которых, увы, не было. Человек, убивший другого, был слишком ленив для подобных мероприятий. В свое время он получил хорошее образование, чтобы разбираться в таких случаях. Такое непростое занятие как избавление от трупа не поручить доверенному лицу, особенно когда ты никому не доверяешь.
Что же делать? Похоже, что перспектива его ждет не слишком радужная, войдя во врата двух тигров – больше не получить свободы, обретя в этих стенах новый дом. Вот что случается, когда действуешь в порыве гнева, а потом уже запоздало думаешь о последствиях...
Как теперь скрыть убийство и спрятать труп? Правильно, выдать сложившийся расклад событий за обман. Впрочем, в свете последних событий у убийцы внезапно появилась идея получше! Он мыслил так ясно, как никогда...
Худшее место после магистрата, где местный судья выносит решения, рассматривая доказательства вины, пока дознаватели в Ямэне выясняют истину вопросами и опрашивают возможных свидетелей. Оглашение приговора не было чем-то незамедлительным. Наоборот, еще не осужденные могли долгое время находиться в забитых камерах и ждать отправления правосудия. Долгое время содержащихся в тюрьмах Ямэне, сразу же после оглашения приговора попали в другое место, расположенное по соседству, а именно в тюрьму.
Территория тюрьмы напоминала место, похожее на всегда закрытый скотный двор. Тут в ограждениях, обнесенных деревянными загородками от пола до крыши, содержали людей, опустившихся до уровня свиней.
В тюрьме перемещаются по узкому коридору. Над входной дверью каждого прибывающего сюда встречает ощерившийся тигр. Тигром здесь называли Начальника тюрьмы. И над главным входом была обязательно нарисована тигриная голова с большими вытаращенными глазами и широко распахнутой пастью. Каждый входящий сюда становится подневольной жертвой тигров. Во дворе дальше встречают высеченные из камня статуи тигров. Согласно, древней китайской традиции, тигр – это покровитель тюремных ворот.
Вокруг внешней стены идет мощеная дорожка, на которую открывается вид из открываемых ворот. Вымощенная дорожка примыкает к внешней высокой стене, очень напоминающую ту, которая отделяет императорский дворец от внутренней и внешней частей, она такая же высокая, широкая и неприступная.
Содержание заключенных под стражу оставляло желать лучшего в те средневековые времена. Каждая уездная тюрьма состояла из двадцати четырех камер. Камеры всегда были большие и просторные. В каждом таком отделении есть деревянный помост, на котором заключенные сидят днем и спят ночью. Постеленную солому там редко меняют. На помостах всегда полно свежей и старой грязи, среди которой кишат разные насекомые. Вода для заключенных – редчайшее сокровище, и ее всегда не хватает даже на то, чтобы утолить жажду. А уж помыться – это недостижимая мечта. В каждой камере стоит бадья для справления нужды, и даже в самую жаркую летнюю погоду можно ужаснуться от царящей тут страшной вони. Нормальные люди не могут дышать таким смрадом.
Питание было крайне скудным. Мясо здесь не подают. В каждой тюрьме пристроен амбар, в котором хранится самый дешевый и грубый рис. Заключенных кормят скудно: только рисом и овощами. Чтобы сварить рис, помощникам тюрьмы нужно было вскипятить воду, для этого заключенный должен был оплатить расходы на дрова.
Многие заключенные не выживают в таких условиях, если им некому помочь материально. Таких необеспеченных бедолаг отправляют попрошайничать на рынки под строгим присмотром охраны. На подаяние особо рассчитывать не приходится, ибо подают мало, редко и в основном жалкие гроши. А работать приходится до самого вечера, выпрашивать на улицах и у домов милостыню да подаяние возле святилищ. Заключенные в канга и ножные кандалы особенно выделялись своей грубо сшитой одеждой из красных ткани. Обычно, завидя такую выцветшую одежду и колодки на голове и руках, встреч с такими отбросами жители города избегают. Так что заработанные гроши шли в счет пропитания и обеспечения людей, у которых не было друзей и родственников, способным им помочь. Если монет не хватало даже на покупку дров, то заключенный оставался голодным либо же давился сухим рисом весьма плохого качества.
Не удивительно, что люди в подобных местах выглядят крайне плачевно и убого. Лица, проводящего ежедневный осмотр не пугают мертвенно бледные лица, истощенные тела и спутанные волосы, не видавшие с момента заключения ни расчески, ни мыла.
Здесь стоит остановится и упомянуть, что в тюрьмах есть несколько важных правил: одно из них, например, такое: заключенным нельзя остригать волосы, из-за чего содержащиеся за счет государства люди больше походят на демонов, чем на людей.
Каждой тюрьмой, заключенными и личными служащими возглавляют два тигра: это начальник тюрьмы и его заместитель. Всем известно, что должность каждого начальника тюрьмы покупная. Свой пост тигр покупает в магистрате. В последующем жалования от государства он не получает, вынужденный вымогать деньги у родственников и друзей заключенных, которые в свою очередь беспокоятся, приходя навестить своих родных и близких, с просьбой передать им еду и необходимые вещи.
В подчинении у тигров все тюремные надзиратели: на одного заключенного полагается один надзиратель. Также для охраны и содержания порядка, приходилось еще пятнадцать стражей с копьями, а для выполнения каждодневных забот содержались дополнительные сторожи и слуги в числе шести человек. Как раз таки на содержание такого большого количества людей и уходило большинство монет заключенных, а вовсе не на собственные нужды. Поэтому, бедным доходягам часто не везет отсидеть весь положенный срок, преступники умирают гораздо раньше: от болезней, голода, паразитов и побоев.
Помимо прочего, в китайских тюрьмах практиковались издевательства над заключенными. Некоторые из способов поистине отталкивающе жестоки. Согласно последнему докладу, полученному инспектирующим цензором, в одной из тюрем одного мужчину, заставили стоять на одной ноге, не позволяя сесть три дня и три ночи, после чего он скончался. При этом, его забывали кормить и не давали спать. Женщинам приходилось хуже всего. Многие умирали от насилия.
Так что из-за высокой смертности мертвецкая в здании тюрьмы всегда полна смердящих трупов. Это самое жуткое отталкивающие и тошнотворное место, сравнимое лишь с пыточной Министерства наказаний.
Согласно имперскому закону раз в месяц каждую тюрьму инспектирует чиновник. Он приезжает с писарем и помощниками, выясняет сколько заключенных умерло в течение прошедшего месяца, наводит справки о поведении тюремщиков и сторожей. Инспектирующим также дотошно проверяется на какие именно нужды тратиться скупая государственная казна. Такой доклад отправляется на стол Губернатору уезда, города или провинции.
В зависимости от того, сколько людей умерло в тюрьме за прошедший месяц записи ведутся либо в хвалебную книгу, либо в книгу поругания. В случае если людей умерло стандартное количество, то начальник тюрьмы получает ежемесячное вознаграждение, если много – его понижают в должности. Далее Наместнику или градоначальнику необходимо было доложить правителю в своем докладе о том, справедливо и законно ли расходуется государственная казна.
Этот день нельзя было назвать удачным для всех участвующих в этом деле лиц. Повинуясь неприятной обязанности, столичный цензор был назначен следующим инспектирующим городской тюрьмы в городе Ляолин. Проверку тюрьмы в другом городе не назовешь увлекательной поездкой. И если сама поездка туда еще могла сойти за развлечение (весьма сомнительное), то вот осмотр тюрьмы было лишь обременительной обязанностью, которую скрепя сердце едешь исполнять по отданному приказу.
Какие на пути могут быть развлечения?
Для Жожо здесь не сыскать красивых пейзажей. Не узреть их по пути. Не получится собрать ни лекарственных трав, ни кореньев, ни даже грибов. Господин запретил отлучаться.
Для Гуань Шэн Мина не услышать новых философских стихов.
Для слуги Вана не по участвовать в петушиных боев и не сделать ставки на возможного победителя.
Для телохранительницы Фэй даже меч из ножен не достать, полюбоваться брызгами крови на холодном оружии не удастся.
Визит был вполне официальным и столичный гарнизон для охраны сопровождал торжественный паланкин цензора. Но даже самые лучшие парчовые стражи не могли сравниться с другой лучшей охраной важного столичного чиновника. Фэй была подле господина и бдительно несла охрану в рамках действия договора. Впереди, как и полагается шел слуга, отбивая самый простой ритм – бил в барабан один раз, сочетая его с выжиданием. Звон барабана и тишина. Бодрящая демонстрация позволяла беспрепятственно продвигаться вперед размеренным темпом.
Повинуясь неприятной обязанности, Начальник тюрьмы должен был уже выйти навстречу к прибывшему инспектору, о чем его уже известили звучные удары сигнального барабана.
Яркий паланкин, украшенный золотыми лентами, наконец-то остановился прямо перед вратами, вызывая раздражение и тошноту, подкрадывающуюся к горлу.
Незамедлительно встретить столичного сановника, не отрываясь от крайне важных тюремных дел было невозможно. Но и непозволительно заставлять его ждать, вызывая нехорошие впечатления. Поэтому пришлось пустить ошеломляющую весть о его приезде по ветру, чтобы та мчалась сносящим с ног ураганом впереди него. Так, возможно приближающиеся беда, которая четко осела в подсознании, предвещая кошмарами и подозрениями, минует его самого. Страшиться было уже нечего – прибыли на место и больше не укачивало. «Разве пристало тигру бояться мыши, притаившийся за углом?»
После повторных ударов в барабан, врата тюрьмы оказались наглухо закрытыми.
- Там на дворовой территории все глухие что ли? – поинтересовался недовольно слуга.
Не помогли и гулкие удары по воротам. Даже в три руки.
- Открывать будете?! – спрашивает вкрадчивый смеющийся голос Ван Эра, громко объявляя. – Ревизор к Вам приехал! Встречать не спешите!
Кем только не был за свои тридцать четыре года помощник Верховного цензора Гуань Шэн Мин, начиная свою карьеру обычным секретарем, затем получил возможность работать с государственной казной, стал свидетелем убийства, следователем, убийцей, получил должность цензора, став доверенным лицом императора, и даже тайным шпионом. Случалось переодеваться даже женщиной, изображать попрошайку, но инспектирующим тюрьму он был первый раз!
«Что за неуважение проявляют к нему этим вынужденным ожиданием за воротами?»
Как и все мужчины Шэн был не слишком терпелив.
- Я еще раз ударю в барабан, господин, может там не услышали, - вернувшийся к паланкину Би даже запыхался от усилий, он был решительно настроен продолжать безрезультатно сотрясать воздух.
Обычно ленивый от обжорства слуга был сегодня на удивление весел и бодр. А звук ударов был громок и силен, и должен был поднять даже растревоженных на том свете мертвецов, но почему-то не имел никакого видимого воздействия среди живых за глухими каменными стенами.
Значит, приказа открыть врата не поступало, позволяя вдоволь полюбоваться на две такие разные статуи тигров. Один тигр держал огромную жемчужину под лапой, второй такую только жемчужную и поменьше в открытой пасти. Обе статуи были испачканы гуано – птичьим пометом, если внимательно присмотреться, то в углу были гнезда обустроившихся здесь птиц, нашедших временный дом.
- Ты достаточно потрудился, - сказал ему цензор, вставая из паланкина, как будто появление чиновника может резко изменить ход событий. – Это я допустил ошибку, - признался Гуань в собственном промахе. - Нужно было сначала явиться в магистрат, чтобы о моем приезде сообщили заранее. А так мы похоже остановились у того самого входа, куда обычно заводят преступников. Видишь двух охраняющих тигров. Эти врата открываются и закрываются по расписанию. Поэтому...
За воротами послушался шум, это уже снимали тяжеловесную колодку, дверные створки наконец-то открылись в обе стороны, давая возможность пройти заждавшимся, ощутив все прелести этого холодного приема.
- Выпустите этого человека, пусть пришлет осмотрщика и следователя из магистрата. В тюрьме умер человек!
- Да нет же, все то ты путаешь - это было самоубийство!
- Да кто, будучи в своем разуме совершит подобное? Лишить себя жизни – великий грех, который придется отрабатывать в следующих жизнях. Только если с головой совсем не в ладах...
- Одно дело с собственной, а вот с чужой... его точно убили...
Оба осеклись, увидев остановившуюся делегацию у ворот во главе с чиновником.
- Нам о приезде не сообщали, - хмуро заявили сторожа.
- Все верно, - подтвердил новоявленный ревизор. – Я в Вашу тюрьму с проверкой приехал.
- Вы что не видите, слепые! Этот паланкин алого цвета с золотыми лентами, пожалованными Его Величеством! - расхваливая будто бы делегация была его собственной, горделиво объявлил Ван Би Эр. – Сам Верховный цензор направил сюда своего помощника, и чиновник первого ранга Гуань Шэн Мин прибыл, чтобы проверить как обстоят дела с этой тюрьмой!
Цензор быстро сориентировался по обстоятельствам и решил:
- Никто не покинет тюрьму без моего разрешения. Особенно если кто-то умер или был убит. Пусть мой страж дойдет до магистрата, известит местного судью и пришлет сюда необходимых людей для выяснения всех обстоятельств.
- Да! Всем стоять! – задорно подхватил Би Эр, преграждая путь собственным телом и широко раскинутыми в стороны руками. – Не хватало еще, чтобы убийца сбежал на наших глазах, а я даже не попытался его остановить!
- Где Ваш Начальник тюрьмы? Почему он не вышел меня встретить? – справедливо интересуется ревизор, оказавшийся в центре неразберихи, и видя спокойно идущую, совершенно неторопливо фигуру, одетую во все черное. На груди его в серебристом круге распростёрли крылья дикие серые гуси. Его вышел встречать чиновник четвертого ранга.
- Добро пожаловать, я - Сюй Хай, Начальник здешней тюрьмы. Как видите, случилась неприятность, которая так некстати меня отвлекла от должной встречи с Вами. Просто не представляю, как такое могло произойти... Мой казначей сейчас спуститься к Вам.
- Я уже объявил, что никто не покинет эти стены до полного выяснения всех обстоятельств дела, - повторил инспектор.
- Как скажете, - подозрительно легко согласился Начальник тюрьмы для человека, у которого из-за потери контроля над тюрьмой возникли проблемы. – Но мог бы я сначала удостовериться в том, кого я вижу перед собой? Где Ваша пайдза?
Ван Би придвинулся ближе, задев колыхающимся животом хозяина тюрьмы, предъявляя в качестве доказательства пайдзу и приказ губернатора, а также свиток, который Сюй Хай развернул и лично удостоверился в содержании написанного распоряжения.
- Да, все верно. Вы как раз вовремя. Надеюсь, произошедшее неразумие не станет сильно Вас отвлекать от насущных дел. Могу я Вам предложить чашечку горячего чая?
- Мы вначале хотели бы увидеть, что все-таки случилось. Туда можно будет принести чай, - холодно бросил цензор, проходя вперед, почтительно пропускаемый вперед Начальником тюрьмы.
Низко поклонившись, их встретил третий по важности человек этой тюрьмы, занимающийся обеспечением здесь работающих и здесь содержащихся. Казначей, представившийся как Джи Ли. У него было нервное лицо, бегающие хитрые крысиные глаза, крайне встревоженный вид, не на шутку обеспокоивший проверяющую делегацию.
Гуань Шэн кивнул в честь знакомства и с удивлением спросил Начальника тюрьмы Сюй Хая:
- А где же Ваш помощник?
На что ему грустно ответили:
- Если бы Чжан Лянь мог прийти он бы обязательно пришел Вас встретить, уважаемый господин... – этой фразой давая понять, кого именно коснулась проблема, которую никак нельзя разрешить. – Прошу следовать за мной.
Стоило Сюй Хаю повернуться к ним спиной, как Фэй не двинулась вместе с цензором с места, застыв как вкопанная, словно не в силах произнести ни слова. Ее волнение выдала рука, легшая на рукоять меча, практически уже вытянувшая лезвие из ножен. Рука цензора незамедлительно легла поверх ее руки, делая обратное движение кистью, загоняя клинок обратно в ножны. Шэн оглянулся вокруг, убедившись, что на них двоих никто не обращает внимания. Только каменные статуи тигров провожают их каменными застывшими взглядами.
- Это он, - шепотом объясняет Фэй, не сожалея о своем необдуманном намерении.
Цензор Мин каким-то образом понимает, о чем именно говорит его женщина, словно умея читать невысказанные мысли. Эта фраза, произнесенная между ними, имеет большое личное значение, оставаясь тайной для остальных.
- Мы приехали сюда не ради мести. Сначала я разберусь с делами, а затем позабочусь об остальном, - шепча едва слышно на ухо телохранительнице, напоминая о цели прибытия, о которой уже напрочь забыла Фэй.
Ну почему стоит Гуань Шэню заняться каким-нибудь порученным делом, в нем обязательно найдутся либо подводные камни, либо действие сверхъестественных сил, либо будет совершена кража, либо кого-то убьют, либо будет совершено нападение? Что за дурацкое стечение обстоятельств, при котором обязательно случается что-то непредвиденное, требующее дополнительных усилий? И потом здесь нечему удивляться последствиям: беспокойный сон, бессонница, проблемы со здоровьем, разговоры во сне, видения и многое другое.
Не даром, когда Гуань Шэн Мин родился – родители уже подбирали подходящее имя для новорожденного малыша. Каково же было удивление отца и матери, что малыш родился в столь звездный час, когда два значимых созвездия были в небе? Властителя борьбы и Духа войны Гуань Гун и Милосердной богини Гуань.
Так чье же имя на самом деле носит Шэн Мин? Духа войны или же он все-таки следует пути милосердия?
Только ответа на этот вопрос несправедливое небо еще не знает.
Для него самого ответ всегда казался предельно очевидным. Он являлся, принося с собой хаос, разбираясь с уже наступившим беспорядком, всегда готовый к борьбе и противостоянию. Другие же, особенно близкие люди, видели его справедливым и милосердным человеком, всегда добивающимся правды.
И как видят Небеса люди ошибаются. Постоянно. Особенно хорошо они делают это, повторяя снова и снова уже выученные однажды уроки.
Люди не учатся даже на собственных ошибках.
Как пояснил чуть ли не заикающийся казначей, провожая помощника Верховного цензора со словами: «Эта комната принадлежала как раз таки правой руке начальника тюрьмы – его помощнику и заместителю». Вот незадача – Чжан Лянь поперхнулся во время трапезы в собственных покоях рисом. Как же гладко выходит у него объяснять! Ничего подозрительного!
Гуань Шэн осмотрел тело мужчины лишь обойдя вокруг, приходя к выводу, что ситуация неоднозначная. Не было на теле повреждений, ножевых ранений, хотя на ковре валялся оброненный или упавший кривой кинжал. В комнате напрочь отсутствовала кровь, и цензор не мог оценить расстояние и линию брызг крови. Только осмотрел рукоятку лежащего кинжала, убедившись в том, что тот имеет персидские узоры. Лицо умершего имело застывшее выражение с опухшими веками и выпученными глазами со слегка высунутым кончиком языка, говорящие о том, что человек долгое время задыхался от нехватки воздуха, как от удушья. Дальнейший осмотр тела Жожо подтвердит этот факт.
Что послужило причиной смерти? Яд? Мышьяк? Если этот человек все-таки был отравлен – это покажет вскрытие. Только пусть этим занимаются специалисты узкого профиля. Вместе с судьей должен прибыть коронер.
Но по первому взгляду выглядит как случайная гибель.
Если бы Лянь хотел совершить самоубийство выпил бы яда, или использовал более болезненный способ, например, желая наказать себя перед смертью, чувствуя вину, вспоров бы себе живот. Но помощник Чжан Лянь оказывается боялся боли и никогда бы не отважится на такой отчаянный шаг.
- Так что же все-таки произошло? – спрашивает у Начальника тюрьмы цензор, слушая казначея, представляя возможные картины произошедшего и тем временем подмечая некоторые очевидные вещи, пока не дающие подсказки.
- Стечение неприятных обстоятельств, - начал издалека Сюй Хай, пускаясь в объяснения, что его помощник вечером видимо сел перекусить и подавившись комочками риса, задохнулся и умер, не успев позвать на помощь, но Гуань тут же его прервал:
- Это исключается сразу же, - безапелляционно заявил цензор с полной уверенностью, чем вызвал удивленное оцепенение у Сюй Хая.
Да, пока что у него пока не было никаких доказательств. Но было предчувствие. Интуиция. Или так называемый деловой нюх ищейки на подобные вещи. Это было убийство, имеющее и мотив и подоплеку.
Недоеденная тарелка риса с овощами, оставленная на отдельном столе, предназначавшемуся для приема пищи. Поверхность стола даже на взгляд была липкой и в каких-то пятнах. Самые простые палочки для еды, сделанные из бамбука, лежали разбросанными Чжан Ляном, одна на грязной поверхности стола, вторая на полу рядом с телом. На подносе стоял кувшин и одна чашка со слегка отбитым краем. Судя по внешнему виду в ней, еще не полностью испарилась так и не выпитая оставшаяся вода.
Но все-таки до безумия интересно, каковы же были шансы того обстоятельства, что в инспектируемой цензором тюрьме, едва он приехал, кого-то убьют? Определенно существует мотив, исключая совершения случайного убийства и возможность самоубийства, ведь последнее в принципе ограничивается конкретными действиями и приготовлениями. Конечно же, это был чей-то преднамеренный шаг.
Здесь важнее даже была не причина самой смерти, а возможный мотив. Гуань почувствовал подкрадывающиеся к горлу раздражение, всегда, когда он не знал, как подступиться к новому необычному делу. Этот случай далеко не такой простой как кажется на первый взгляд...
Раздражение в горле вызвал кашель, и после того, как мужчина откашлялся, ему было предложено присесть и отдохнуть с дороги, такой прекрасной возможностью грех было не воспользоваться, справляясь со временным недомоганием.
Стоило оказаться внутри злополучной комнаты, где произошло убийство, чтобы наконец-то сесть за стол и с настороженностью прикоснуться к предложенной чашке чая, но опасаясь нахождения в ней возможного яда. Лежащий на полу человек определенно был мертв. Не хотелось бы повторить его судьбу. С людьми приходится осторожничать, когда ты вне дома.
Что ж, ему повезло, что есть всезнающая Жожо, которая проверит все ли в порядке с чаем, нет ли там яда или снотворного порошка, все ли нормально с чашей и даже по аромату и цвету заварки сможет оценить качество чая, впрочем, последнее излишне – вкусовые качества он вполне способен оценить самостоятельно. Сейчас правда он даже не мог ощутить ни аромата, ни вкуса чая – волнение украло все ощущения. Казалось бы, он давно уже должен был привыкнуть к подобным стечениям обстоятельств. Но нет, все было как обычно, то есть тревожно.
И вот снова. Новое дело означало новое убийство.
Цензор уже отрицает очевидный для всех факт – в тюрьме умер человек, подавившись сухим рисом. Что в этом может быть странного? Почему он будет так дотошен и будет докапываться до правды любыми способами? Потому что смерть произошла именно в день прибытия цензора, а это обстоятельство уже кажется крайне подозрительным. Не могли с убийством немного обождать и расправиться позднее, после того как он уедет – ему уже будет все равно.
Ни на минуту нельзя забывать, что вообще то этот человек был убит. Интересно кем и почему?
Цензор даже еще не начал обходить и осматривать тюрьму, как уже оказался втянут в весьма сомнительное дельце, требующее раскрытия – об этом ему на полу напоминало остывающее тело заместителя начальника тюрьмы.
Он мог бы понять, если бы человек почувствовал себя плохо и прилег отдохнуть на кровать, а затем был обнаружен на кровати. Это не вызывает сомнений. Если человек внезапно почувствует себя плохо, то он ведь обязательно позовет на помощь? Выйдет в коридор, если может это сделать покричит кого-нибудь погромче. Этот человек умер, когда сидел за столом, вкушая свой незамысловатый поздний ужин. Неприятная еда как у любого заключенного здесь, без кусочка мяса. Это немного странно.
После разрешения господина Фэй отодвинула или вовсе убрала все мешающие предметы с рабочего стола: писчие принадлежности, бумаги, отчеты, чтобы освободить место для принесенного подноса с чайником и чашками. Гуань Шэн расположился за чужим низким столиком. В том, чтобы пить чай в комнате, где все еще лежит мертвое тело было нечто особенное. Пить даже вкусный чай было крайне неприятно. Желание разобраться с поручением как можно быстрее заняло все мысли новоявленного ревизора.
На столе кстати не было ничего важного и судьбоносного. Письма от матери, видимо адресованные сыну, получающему достаточный заработок, о больших тратах и, к ее вящему сожалению, даже растраты всех накоплений в связи с покупкой мужем нового дома и двух участков земли. Правая рука начальника тюрьмы вел не бедную жизнь, но питался скудно – это вызывало недоумение.
- Ван Би, окажи помощь Жожо в осмотре тела, пока из магистрата не прибыли люди. Эти неумехи вполне могут не заметить каких-нибудь мелочей, которые ускользнут после их осмотра, - принялся раздавать всем поручения помощник Верховного цензора, хотя сам только что сделал этот первичный беглый осмотр, который, впрочем, не дал никаких результатов.
- Да, мне как раз понадобится мужская сила, чтобы перевернуть тело на бок, - подтвердила Жожо, нависая над телом и раскладывая на полу свой кожаный сверток с нужными инструментами, в основном состоящими из игл. Хотя там были еще щипцы, серебреные палочки, ножницы и ножи с узким лезвием. Гуань Шэн пересчитал все виды находящихся игл, чтобы точно знать их точное количество. Для живых Жожо использовала те, что находились у нее справа – ровно четырнадцать штук. Для исследования мертвых и определения яда использовала те, что слева – их было всего семь. Гуань Шэн, раньше не предававший этому значения, про себя отметил что-то новенькое.
- Фэй, можешь меня оставить, проследи, чтобы судья с осмотрщиком прибыли и сообщи им первичную информацию, что у нас имеется, - продолжая раздавать своим людям поручения, цензор попросил зажечь в комнате побольше свечей.
- Итак, начальник тюрьмы, пока мои люди осматривают тело вашего помощника, я взгляну на отчеты одним глазком, - говоря это с некой степенью сарказма, Гуань ни капельки не шутил. Правый его глаз был ослеплен и ничего не мог видеть, зато натренированный левый даже в полутьме видел хорошо и отчетливо.
Что ж, даже одного взгляда хватит, чтобы оценить представившуюся обстановку.
Оба рыбака выглядели крайне подозрительны, завидев плывущую прямо на их лодку тараном акулу, грозно выбрасывающую воздух в желании их потопить, предчувствуя легкую добычу.
Сюй Хай на удивление слишком спокоен, видимо повидал всякого, либо по своей природе молчалив и меланхоличен, но ведь к нему приехали с инспекцией тюрьмы и ни на лице, ни в действиях нет ни цуня волнения.
Джи Ли же был чем-то напуган. Возможно, он был таким еще до приезда цензора. В любом случае на него легче было надавить, заставив рассказать чуть больше правды, чем он был готов выдать. Это помогло бы значительно ускорить расследование.
«Но зачем же так спешить?» Расследование приносит удовольствие своей неторопливостью. Цензор ощущал, что сейчас наблюдает разыгранное представление, но и чувствовал, что постепенно выходит на сцену участником.
Вместо отчетов гостя угостили едой. Обычное дело. Шэн Мин уже привык, что по приезду ему первым делом предлагают женщин, еду и разные подарки в качестве невидимой взятки, желая задобрить приезжего чиновника, способного на многое повлиять.
Надо заметить, а кухня тюрьмы была неплоха. Для чиновника первого ранга принесли видимо самые лучшие закуски: жареный папоротник, маринованную свинину с кусочками груши, свиные ушки с овощами, салат из маринованного корня лотоса, рис в мисках с горкой и османтусовое вино. Слуга был просто счастлив, получив возможность прислуживать господину за столом и присвоить для себя отдельные миски.
Пока его помощники выясняли детали, цензор решил между едой и чаем поспрашивать находящихся в комнате, наблюдая за совместными усилиями слуги и лекаря.
- Итак, кто первым обнаружил тело?
- Я, господин! – признался казначей, неосознанно выступая вперед.
А значит он ни одного лье не стеснялся данного факта. Он правда нервно потирал руки, с трудом скрывая как трясется его правая рука. По обыкновению это была рука, принимающая деньги, не левая, та, которой принимают долги, а значит, как и любой казначей данный тип был не чист на руку.
– Я как раз пришел за очередным еженедельным отсчетом, - добавил он, называя причину.
- В котором часу это было?
- В час Курицы, господин.
- Жожо, ты ведь уже осмотрела тело – почему молчишь? Можешь подсказать приблизительное время, когда этот человек был убит? – цензор не побоялся озвучить последнего сказанного слова, не страшась реакции, а желая ее наблюдать по находящимся здесь лицам.
Безразличие. Это плохо. Никто не переживал.
- Судя по окоченению тела убийство было совершено после заката.
— Значит уже ночью. Как раз после вашего посещения.
Казначей растерянно начал осматриваться, словно ища у кого-нибудь защиты. Его еще никто не обвинял.
- Кто еще был в комнате, когда Вы пришли с отчетом? – цензор намеренно допустил ошибку.
- Простите, но господин цензор, я пришел за отчетом, а не с ним.
- Сначала ответьте на мой вопрос, - словно не заметив ошибки в собственном построении вопроса потребовал чиновник первого ранга, не привыкший, что его перебивают.
- Никого, кроме Джан Ляна.
- А где в этот момент была стража? Никто не слышал криков, сопротивления, борьбы?
- В этом коридоре ее не было, - ответил за обомлевшего от испуга казначея начальник тюрьмы.
- Получается, Вы – Джи Ли последним видели убитого, а значит, априори, главный подозреваемый. Вы задерживаетесь и отправляетесь в отдельную камеру. Начальник тюрьмы распорядится об остальным. Постарайтесь, чтобы камера была отрезана от других людей, отдельная по возможности и не на самом низшем уровне, менее сырая, все-таки он ваш подчиненный, - делая вид, что разговор с казначеем окончен, Гуань внимательно следил за реакцией уводимого казначея, оглядывающего за спину уводящим его стражам.
- Я позабочусь об этом, - довольно учтиво пообещал Начальник тюрьмы.
Как и следовало ожидать, уже из коридора запоздало послышался возмущенный возглас:
- Я не виновен! – цензор сделал крайне безразличный вид, притворившись, что ничего не слышал. Он и сам неплохо умел играть довольно разные роли.
Слуга и лекарь оставили тело в покое и вернулись к своему хозяину с результатами. Теперь, когда ненужных свидетелей нет, можно спокойно поговорить.
- Только сообщайте по очереди то, что удалось узнать, - заранее, предвидя как все будет, толкаясь и перебивая друг друга каждый из них обычно старался взять слово первым.
- Тело было сдвинуто и перемещено после смерти, - сообщил уже смышленый в подобном слуга. - Об этом говорят отеки и положение тела.
- Где он был убит?
- Возле кровати, - сообщила Жожо.
- Что по следам обуви?
- Пол подметен, поэтому трудно сказать. Тут натоптано уже нашими ногами.
- Хорошо, а что по причине смерти? Как он умер?
- Не лежа и не сидя.
- Скорее всего этот человек умер стоя, - сделала вывод Жожо.
Помощник Ван Би Эр постарался не слишком важничать, говоря следующим:
- На запястьях видны синяки, проявившие уже после смерти.
Цензор кивнул. Человек действительно боролся за жизнь перед гибелью. Как раз тот факт, что заметил и сам Гуань не укрылся от их помощников. Что ж, делают видимые успехи.
- Еще одна интересная деталь, - важно сообщила Жожо. – Перед смертью жертва плакала. На веках и щеке остались соляные следы.
- Был чем-то расстроен? – предположил цензор.
- Также должна отметить, что ногти у жертвы не подстрижены, волосы довольно грязные. Под ногтями обнаружена грязь, - сообщила Жожо самую важную информацию только в конце.
- Вы хорошо потрудились.
Цензор вышел в коридор, веля позвать в комнату Начальника тюрьмы.
Когда Сюй Хай явился, он тут же его спросил:
- Ваш подчиненный был убит. Он с кем-нибудь конфликтовал в последнее время из сослуживцев?
- Он мой подчиненный, и я не замечал подобного. У него со всеми были нейтральные отношения.
Так уж и со всеми? Где Вы видели человека, которого никто не любит и не ненавидит? Разве такое бывает?
- Его мать влезла в долги и чуть не разорилась. Вы знали об этом? – спросил цензор Начальника тюрьмы.
- Да, он мне рассказал, как только получил письмо.
- Он не просил у Вас поддержки, материальной помощи? Каким было жалование вашего помощника? Достаточно для жизни, и чтобы помогать матери, верно?
- Да. Но его младший брат заядлый игрок, из-за чего его торговый бизнес пошел ко дну.
— Значит старший сын помогал с деньгами, а младший только тратил?
- Именно так.
- Что ж, картина складывается. А теперь пора прогуляться и осмотреть наконец-то тюрьму, с отчетами я уже ознакомился, пока пил чай, так что имею верное представление...
- Разве не будете расследовать это преступление и искать убийцу, пока находитесь в этих стенах? – слегка удивился Сюй Хай, показав наконец-то хоть какие-то эмоции.
- Зачем? - искренне оглянулся назад цензор. – Судья и осмотрщики уже прибыли. Я только приехал осмотреть тюрьму – остальное меня не касается. Происшествие остается на совести убийцы, если она конечно у него есть...
В одном лесу не может быть двух тигров. Они обязательно будут бороться за свое влияние, за территорию, за дичь
Канга- деревянная шейная колодка