Глава 3. В одеяниях цвета лазури
«Только невежество скрывает от нас свет правды»
Настрадавшиеся люди городка Чэнду уже не чувствовали атмосферы праздника и под конец седьмого лунного месяца в ужасе шарахались от рисковавшего жизнью авантюриста, решившего умереть молодым. Этот человек носил, как и полагается широкий кожаный пояс на талии. На нём висели несколько костяных подвесок и серебряный знак с пышной золотой кистью, дорогие сердцу безделушки и должностной и именные знаки, которые постукивали друг об друга. На груди и спине в вышитом круге была изображена утка, расшитая разноцветными нитками, а по одному украшению можно было определить секретаря седьмого ранга, однако, ж все прохожие стороной обходили легкомысленного чиновника, боясь иметь с ним что-либо общее.
Глупый простофиля! Разве не знал он, что так одеваться в этом проклятом городе теперь нельзя ни в коем случае, дабы не вызвать гнев Демона Чэнду!
За некоторое время до этого...
Сквозь открытые ставни проскальзывал ветерок, солнечная ясная погода звала прогуляться по городу, пока ещё не стемнело и не успел наступить комендантский час, во время которого появление на улице считалось городской стражей крайне подозрительным. Но иных поручений не было, а стол в кабинете Наместника Чэнду был завален отчётами, ради проверки которых, собственно, и приехала столичная делегация чиновников. Откладывать скопившиеся дела, которые не уставал сваливать Ци Жун на своего секретаря, было уже поздно под самый конец дня.
Всё бы ничего, если бы он быстро разобрался с накопившейся работой и освободился от дел. Но быстро не получилось. Когда Гуань Шэн проверял отчеты города Чэнду, то обратил внимание на то, что отчёты одного ведомства слишком маленькие для оборота торгового порта у реки Минцзян, что омывает город Чэнду.
В такой момент молодой секретарь подумал о том, что иногда полезно быть невнимательным. Он должен был заниматься совершенно другим делом, по-настоящему интересным делом - «Демоном Чэнду», как его уже назвали сами жители города.
Но вместо запланированного, он корпел над проверкой многочисленных документов. Пришлось «закопаться» в этом реестре поглубже. Путем дальнейшего анализа он составил аналитическую записку, в которой расписал все замеченные несостыковки сумм и не уплаченных налогов. Эта записка должна была попасть в таможню порта, что по всем основаниям здесь имеются признаки коррупции и хищения средств, учитывая объём перевозимых за последние семь лет по реке товаров. Осталось в заключении написать обязательный вывод о том, что таким образом столичная государственная казна не дополучает таможенных сборов в таком-то размере, но это уже нужно было точно подсчитать. На подсчёт уйдет куча времени, а он итак провозился до самой ночи! А потом еще необходимо доложить об этом Начальнику и Наместнику, а еще доложить об этом в центральный городской магистрат...
Но доложить сразу не удалось. Как только Ци Жун увидел в рабочем крыле, выделенном Наместником своего секретаря, то сразу же вручил ему в руки рецепт на уже мятом листке и послал купить для него лекарство от кашля, который в последнее время донимал его все сильнее. Пришлось спрятать заметки в потайном кармане широкополого рукава и отправиться прогуляться до лекарской лавки, благо она находилась недалеко на главной торговой улице в центре города.
Погода радовала умеренным теплом, сегодня не было жарко и это одно уже радовало. Кожу охлаждало легким приятным ветерком, пока знойное солнце скрылось за густыми кучевыми облаками, некоторые из них были темноваты, но не предвещали в скором времени дождя. Пройтись по новым улицам нового города было познавательно и приятно, многие из них уже успел стать более изученными, но в них все равно каждый раз находились более новые места. Желая насладиться моментом, он останавливал взгляд на всём, что привлекло внимание. В вечернее время центр города оживал маленькими человеческими радостями. Съесть на ходу жареного кальмара на палочке, полюбоваться на зеркальную чистоту воды в пруду с плавающими в нём жирными карпами, которых подкармливали местные жители, пожалеть о том, что самому нечем их покормить, остановиться у цветущих белыми шапками цветов, чтобы в полной мере насладиться свежим ароматом, никуда не торопясь и не спеша по служебным делам. Проходя раньше у этого забора, он не заметил, как сильно он наклонён в другую сторону. А у следующего дома средние ступеньки совсем прогнили, древесина была тёмной от влаги и требует замены.
«Интересно, а хозяева дома скоро будут перескакивать, когда ступени совсем сгниют и развалятся? Если нет, то в ближайшем будущем будут проваливаться в дыру приличного размера.
Так, он, медленно прогуливаясь и никуда особо не торопясь, подмечал всё более новые и интересные для себя обстоятельства всего вокруг.
К облегчению аптекарская лавка нашлась быстро, ступеньки были целы, а лекарь жив – это подразумевало, что жизнь Ци Жуна обещала быть долгой и здоровой. Он оказался первым в очереди и ждать долго не пришлось, пока помощники лекаря не позовут его из дальней комнаты, где проводился осмотр больного. Обычно такое ожидание сильно выматывает. И, к счастью, бумаги, спрятанные в одном рукаве, не перепутались между собой. И даже необходимые лекарства по рецепту сыскались быстро, без замечаний и уточнений. Но видимо недостаточно. Из-за открытой двери поднявшийся ветер приятно охлаждал спину, а теперь за его спиной как будто «ветром надуло» откуда ни возьмись большую очередь из страдающих и страждущих помощи!
А теперь и причина ясна, отчего в лавку набилось так много людей. Характерный дробный звук по черепичной крыше и «кап-кап-кап» оповестил о внезапной перемене погоды.
- Небо же было чистое! – заговорил сосед, стоявший позади секретаря в ожидающей приема очереди пожилой мужчина с седыми волосами и залысиной на макушке.
- Подумаешь, было несколько облаков! Так не туч же!
Этими и другими вопросами озадачились люди, не желавшие промокнуть но нитки, оставшиеся здесь по случайному стечению обстоятельств пережидать, сердобольно сетовали на свою, обязательно горькую как лекарство, судьбу. Каждый считал своим долгом поделиться жалобами на здоровье, пожаловаться на высокие цены, на удорожание поборов в этом году, на озверевших дибао, забивающих палками, если не заплатишь вовремя нужную сумму. Сколько у людей было недовольства! Молодые и зрелые люди недовольно ворчали на все подряд: государственное управление, бездушных чиновников и небесную канцелярию, решившую наказать внезапным проливным дождем.
Для никуда не торопящихся стариков дождь стал отличной возможностью задержаться в лавке, прикупить еще чего-нибудь для поддержания гаснувшего с каждым годом здоровья, осмотреться повнимательнее, но главное поговорить с другими людьми о насущном, то есть о новых сплетнях. Гуань Шэн ненавидел сплетни, поддерживать, слушать и обсуждать их – это последнее дело, но дело чести каждого...
Мин не отрицал, что можно узнать много чего нового, например, о своих соседях, что у Начальника судебного приказа появилась новая любовница, узнать о том, что кто-то проворовался и его поймала городская стража, кто-то прогорел со своим торговым делом, в которое вложил всю свою жизнь. Шэн Мин считал, что не подобает мужчинам, особенно ученым мужам вести себя так же, как уподобляются женщины. Сплетни – это ужасно!
- Посмотри какой дождь! – сказал сгорбленный дед, указывая костлявой и худой, излишне длинной, как у обезьяны рукой на образующиеся лужи, превращающие землю в сплошную грязь под ногами, в которой так любят купаться свиньи. – Это же благословение для земли! Так давно уже не было такого хорошего дождя!
- Совсем у тебя с памятью плохо стало! Накануне же был дождь!
- Да не было никакого дождя. Так покапало чуть-чуть.
- Правда, что ли? Не помню...
- Да там не дождь, а дождичек редкий был, - народ продолжил спорить, словно бы из этого спора кто-то что-то может выиграть.
- Все равно, это большая радость для земли, каждый росточек польет – и человеку лучше. Легче. Сегодня мне редис поливать не нужно.
- Да ты зальешь его совсем – загниёт!
И пошло-поехало!
«А что делать?» Пришлось тоже задержаться и переждать дождь. Явившись до нитки мокрым, секретарь под таким ливнем, сам рисковал заболеть, присоединившись к числу больных.
Гуань Шэн встал ближе к козырьку, наблюдая как сильные капли дождя гнут тонкие ветви бамбука. Под тяжестью воды листочки нагибаются вниз, и вода стекает маленьким водопадом. Красиво и изящно.
Таким образом, к поместью Губернатора Гуань Шэн вышел из аптекарской лавки только убедившись, что дождь полностью закончился, а вода, капающая сверху падает только с кроны деревьев. Настроение у него было лирическое.
Поднявшись на второй этаж по лестнице, он свернул налево и прикоснувшись к дверям, желая их раздвинуть в стороны, но услышал чужой голос в кабинете своего начальника, поэтому нерешительно застыл, прислонившись к свободному пространству между двух створок. Он узнал гостя по старческому надтреснутому голосу, который уже ранее слышал. Прерывать разговаривающих он не стал, тихо оставшись стоять за дверями, невольно подслушивая чужой разговор.
- Вы явились сюда, чтобы высказывать мне свои подозрения, спрашивая об одном из моих секретарей, который бесцельно слоняется по городу в праздных удовольствиях? – Цин Жун не хотел обидеть или оскорбить пришедшего вдруг к нему Верховного цензора, но затронутая тема ему явно была не по душе - холодный раздражительный тон говорил об этом.
Действительно, учитывая постоянные исчезновения своего секретаря, начиная с самого вечера и до самого утра, как не подозревать его в странном поведении? Если после часа Свиньи глашатаем объявлялся комендантский час даже странно, что его ни разу не задерживала патрулирующие улицы стража. Каким образом он научился быть незаметным? Стал одевать ночью темную одежду. Ци Жун знал о его дурных повадках и пристрастиях, навроде баловаться вином и шляться по цветочным лодкам, но старался не придавать этому большого значения.
- Молодая кровь, а уже испорченная! Как исправить молодое поколение, если оно уже перебродило, словно соевое молоко для тофу - он не уразумевал.
Говорят, что вкусное кстати блюдо, но не всем придётся по вкусу. Оскорбленным доносом на своего секретаря, который лезет в чужие дела, околачивается вокруг мест преступлений, расспрашивая всех подряд, мешая проведению законного расследования.
- Так вот оно какое попустительство во всей красе – это его собственный Цин Жу недосмотр! Неужто под своим крылом он приютил юного убийцу? А по нему и не скажешь, показывает себя как человек трудолюбивый и послушный в исполнении.
«Но не привыкший слушаться...» - мысленно дополнил Шэн, стоя за дверью, все ещё подслушивая.
- Я видел его на месте преступлений уже несколько раз. Все мы знаем, что это выглядит довольно подозрительно. Разве не по Вашему поручению он взялся за это дело?
Жу может и хотел защитить своего секретаря, но не мог врать так нагло в лицо цензору.
- Какое расследование? Я понятия не имею, о чём Вы говорите! Я ничего такого не поручал своего секретарю! Расследованием занимается городской магистрат, мы из столицы, и Вы тоже, должны понимать, что здесь я никого не знаю, никаких связей не имеется. Я выполняю свой долг честно как человек и чиновник, - и его слова звучали весьма убедительно.
- Ритуальные убийства людей, одетых в парчу цвета Цин продолжаются. Об этом судачит весь город, и уже шепчется столица, мол: «В Чэнду завёлся страшный демон, что добавляет городу голодных призраков в самый в скверный месяц в году». Дело громкое и страшное, а ведь теперь убит сборщик налогов – это уже не шутка. Убит чиновник, человек Наместника.
«А убийства других людей разве было простой забавой? Почему столичный цензор не принимает в расчет убитых простолюдинов? Разве их жизни не менее важны?»
Это принижение ценности жизни простых людей оскорбило жаждущее справедливости и равноправия сердце молодого человека.
- Другие убийства нас не касаются. Их пусть расследует магистрат и судебное ведомство.
- Я уже не раз напоминал ему об этом – не лезть в чужие дела! Я говорил ему прекращай пропадать по ночам! Но он меня не слушается! Я устал! Велю его наказать и больше не покидать поместье Наместника, вплоть до самого отъезда из города, - пообещал с многообещающей угрозой и всей серьезностью в голосе Ци Жун, что именно так и сделает, и обязательно проследит, чтобы «домашний арест» нерадивым секретарем не был нарушен.
Услышав подобные слова, теперь Шэн попросту не мог бросить начатое дело. Запереть его словно пса в будке среди бумаг звучало для него хуже любого другого оскорбления!
Ведь, кажется, вновь прибывший Верховный цензор Джун Чэн подозревал его из-за того, что Гуань каждый раз приходил на место нового убийства или возвращался на место к старому. Видимо, по его мнению, он возвращался к месту преступления, как делает это убийца, совершающий ритуальные убийства. Но ему всего лишь осталось разгадать мотив убийств и отыскать личность Демона Чэнду!
А дальше Начальник департамента столичного казначейства стал жаловаться, что юноше, стоящему за дверями, стало совсем противно слушать:
- Мой ученик совсем меня не слушается, - устало повторил он вновь. – Хотя воспитание получил хорошее. Этот молодой человек из хорошей семьи, я очень уважаю его отца, но если он продолжит вмешиваться в чужие дела и мне перечить, надумав испортить не только свою собственную репутацию, но и беспричинно подрывая мою, мне придется понизить его в должности! Сплошное разочарование! Толку то от него...
Гуань Шэн отлип от двери, услышав шаги по лестнице и бросился прямо по коридору, даже избежать лишних встреч. Не получилось у него побороть трусливое желание немедленно уйти. С другой стороны, он только что подслушивал чужой разговор, не предназначенных для его ушей, и не хотел, чтобы об этом постыдном действии узнали. Это лишь подтвердит во мнении, что он хуже, чем даже сам о себе думает. Чужие ничем не подтвержденные доводы и плохо сложившиеся мнение других о нем уже никак не переубедить даже самыми добрыми поступками. Гуань отдал встреченному слуге лекарство и попросил отнести его наверх, человеку, который полностью разочаровался в нём!
И он больше не был слушателем приватного разговора двух чиновников, однако именно с этого момента беседа прямо касалась его дальнейшей судьбы.
- Раз он Вас так разочаровал, то под моим покровительством этот молодой человек достигнет небывалых высот! Доверие – это основа взаимовыгодных отношений в любом деле.
- Вы, что хотите сказать, что отбираете моего главного помощника, писца и счетовода? – до этого Ци Жун упоминал в разговоре незначительность пользы от своего секретаря, лишь присваивая его заслуги себе, потому как за всё отчитывался лично он, согласно более высокому рангу.
Но цензор заметил и учёл этот факт.
- Вначале разговора Вы уверяли меня, что очень доверяете ему, поручая важную работу, разве не так? А сейчас утверждаете, что он так сильно разочаровал Вас, что ему ничего и поручить нельзя – полная безответственность! Как же быстро меняется мнение о человеке! Не зря говорят: «Будешь три года совершать поступки — мало кто будет знать об этом; однажды совершишь дурной — узнает вся Поднебесная». Я обратился к Вам со всем почтением, а Вы оказались даже не в курсе как Ваш секретарь проводит своё свободное время в новом для себя городе, выйдя из-под покровительства семьи и повзрослев по-настоящему, - с укоризной подчеркнул цензор. – Мало того, ещё и считаете, что лучше всех осведомлены о его грязных предпочтениях... Судя по всему, Вы даже не знаете...
На чужую помощь не приходилось полагаться.
«А к кому он должен обратиться?»
В этом городе он никого не знал. Гуань решил бросить все свои устремления и силы на поиски мотива убийцы.
«Что же могло заставить человека совершать ритуальные убийства? Заставить пойти на такой отчаянный риск? Может он получает удовольствие от процесса убийства? Ему понравилось убивать людей в одежде из дорогой парчи лазуритового цвета? Скорее всего да. Но почему люди в другой парче не становятся жертвами?»
Ритуальный убийца преследует определенную, одному ему известную цель, выбрав для своих жертв один цвет Цин. И оставляет видимые следы в виде разбросанного риса.
«Что это действие означает?»
Шэн никак не мог понять, как связаны вместе разбросанный рис на месте преступлений и парча цвета Цин.
Самый худший месяц в году седьмой.
«Почему? Конечно, из-за праздника голодных духов. Может в этом все дело? Мистицизм мстящих за что-то духов? Чья-то месть, которую можно утолить, пролив кровь? Или нет никакого смысла, потому что убийце просто нравится убивать людей в одежде цвета Цин?»
« Тогда выходит, Демон Чэнду безумец».
«Как же сложно разобраться...»
Седьмой месяц уже подходил к концу.
Гуань Шэн осознал, что зашел в тупик, оказавшись заложником ни к чему не приводящих теорий и имеющихся догадок и от безысходности решил обратиться к старинной китайской демонологии...
В библиотеке Наместника Чэнду оказалось множество старых свитков. После прочтения нескольких, стало ясно, что в буддизме состояние голодного духа рассматривалось как наказание за грехи. А если на миг забыть о буддийских трактатах и отвлечься от религии, взглянуть на народные сказания, то в них говорится о том, что мёртвые, а вернее, обитатели загробного мира нуждаются в обязательных подношениях живущими родственниками, знакомыми, сослуживцами, друзьями. Не нашедшие в потустороннем мире покоя, духи могли вернуться в мир живых и превратиться в ненасытных демонов. Демонами становились только души, которые по истечении времени так и не получили полагающихся им жертвоприношений во время траура. И поэтому становились злобными и мстительными.
Например, о существовании Духа Дзянши будущий цензор впервые только сейчас узнал.
Духом дзянши становились те люди, кому не посчастливилось погибнуть на чужбине, быть убитым, останки которого не были должным образом, похороненным в родном краю. Демоном Дзянши могли также стать самоубийцы, утопленники, повесившиеся, пораженные молнией или съеденные тигром.
Очень страшная гравюра демона Дзянши была нарисована в книге. Похоронная процессия, выезжала из густого тумана, носильщики и звонарь, все одеты в белое, несут они не гроб, а паланкин, обшитый белыми лентами. А в нем восседает, словно важный чиновник труп мужчины, удерживаемый в таком положении привязанными бамбуковыми шестами. Все бы ничего, но он действительно облачен в одежды чиновника пятого ранга – на груди у него вышит знак серой цапли, а на головном уборе пришиты бумажные листы с буддийскими молитвами. Так убитого на чужбине чиновника полагалось отвозить на родину. Похоронная процессия могла двигаться только в тёмное время суток, никем не замеченная и в качестве предупреждения специальные люди оповещали округу особенным колокольным звоном.
«Людям с богатым воображением нельзя показывать этот рисунок!»
Мин в мелких деталях представил себе эту картинку. Ночь, со всех сторон процессию окружает лес, с другой стороны ущелье, носильщики идут по дороге, поднимают дорожную пыль. Практически слыша разносящийся далеко гулкий звон траурных колокольчиков и неприятную сырость тумана, ощущая на коже мурашки от холода и неясного озноба, как в предчувствии чего-то нехорошего...
«Жуть какая!»
В другом трактате, написанным чиновником Вэй Ши было указан реалистичный подход ко всем голодным призракам. Источником нечисти являлись чужаки (в трактате были в качестве примера были приведены персы), неизбежно вызывающие подозрения у местных людей страх, а также бродяги, нищие, разбойники и умалишенные. А крестьянская неграмотность и непросвещённость делала из людей, легко подверженных любой вере в мистицизм. Отбросы и отребье общества, не приносящее пользу государству и вредящие населению и государю – это аморальная сила, угрожающая спокойной жизни народа. Страх, угрозы и лишения претерпевали люди при встрече с подобной угрожающей силой. Именно страх заставлял людей придумывать и сочинять байки, распространяя по округе, страшные истории, становившиеся впоследствии причиной массовой паники.
Например, тот же самый праздник голодных духов. В пятнадцатый день седьмого месяца жители били в гонги и барабаны, отгоняя нечисть вплоть до середины восьмого месяца. Потому что считается, что громкий и чистый звон колокола отгоняет всё дурное от людей, всё мыслимые напасти. Лучше бить два или три раза. Но ни в коем не бить один раз или четыре раза. Однако, если человек верит в буддизм, то необходимо всем людям, и в особенности членам императорской семьи, приближенным, знатным чиновникам, богатой знати во время празднования полагалось всячески задабривать голодных призраков. Считалось, очень хорошей практикой, даже приметой разбрасывать рис, кидая его в чистые воды реки, озера, пруды и другие источники.
«Дело ясное - это особый ритуал задабривания».
Восьмой жертвой демона Чэнду стал сын ученого – Цзы Хвэйбэй, работавший младшим секретарем в суде. Это был молодой парень двадцати лет, сдавший весенний экзамен на чиновника, в перспективе должен был стать судьей, семья возлагала на его будущее большие надежды.
И вновь не было никакой связи с жертвами кроме одной детали. Или, пожалуй, даже странности. Каждое подобное происшествие порождало массу слухов и обрастало сплетнями, вызвало дикую панику среди чиновников, а простой народ перепуган, будучи слишком суеверным и необразованным.
Эти убийства продолжались и вызывали ужас у жителей столицы, лишний раз боялись выйти из дома и отпустить детей погулять. Вскоре стало очевидным отказаться от любых одеяний лазуревого или нефритового цвета – именно эта деталь притягивала убийцу, из-за этого убийства стали называться ритуальными. А люди стали считать, что убийцей является неуловимый демон-призрак.
Восемь ритуальных убийств и явно это был еще не конец. Люди боясь стать очередной жертвой, старались не одеваться в более скромные цвета. Приезжим стала угрожать опасность и город временно закрыли, что привело к возмущениям. Желавшие въехать в город не могли это сделать и стучались в ворота, тем, кто хотел уехать – пришлось задержаться в городе неизвестное количество времени. Пропускали только чиновников по особо важным делам.
Из-за этого в городе Чэнду и в столице распространилось множество мошенников. То тут, то там в городе появлялась временные лавки со странствующими монахами, жрецами, мудрецами и колдунами. Все они, кем бы они не были, хотели лишь нажиться, оказавших в этом потоке событий невероятно востребованными в оказываемых услугах. Суеверных и наивных горожан обманывали, обещая защиту от неудач, продавали втридорога самодельные, сделанные наспех амулеты, якобы отгоняющие прочь злых духов и отводящих порочных людей. Обещали многочисленные шарлатаны неверных очистить от грехов, отвести любую беду, продавая флаконы с неизвестными жидкостями и защищающими оберегами-мешочками с насыпанной внутри травой, крупой и семечками. Паника нарастала, грозя перерасти в нечто большее.
Подробности ритуальных убийств были изучены. Из примечательных деталей, прибывшими на место происшествия стражниками было замечено, что на теле жертв ощущался запах совершенно разных благовоний, иногда специй, изредка находились рядом и рисовые зерна. Это наводило на определенные мысли.
На горизонте маячило первое число восьмого месяца.
Иногда за нас все решает случай. Но ужасно, когда этот случай является тем самым, когда ты оказываешься не в том месте и не в то время...
Но разве по молодости задумываешься о конце жизни?
Особенно в день, когда мир кажется, как никогда мрачным, безжалостным и жестоким именно по отношению к тебе. Когда сознание окутывает туман и разум отказывается осмысленно думать, можно принять скоропалительное, совершенно необдуманное решение, о котором можно не успеть даже пожалеть.
Из столицы пришло письмо, адресованное Гуань Шэн Мину и попавшее исключительно ему в руки. После прочтения он оцепенел от потрясения, сковавшегося его, словно цепями по рукам и ногам. Суть сообщения была проста и незамысловата, но вызвала эмоциональную бурю, заставляя не верить написанному.
«Это не может быть правдой! Это неправда! Ложь! Не может этого быть! Что за бред? Тигр? Что за глупая смерть от лап тигра?»
Страшная сцена, недавно воображенная, но теперь не лишённая предстоящей действительности вновь ожила перед его глазами.
Это было сообщение о гибели его отца - министра дипломатии, отправленного в качестве посла для переговоров в Индию, но во время охоты на тигров он был растерзан особенно свирепым хищником. При том это была не слишком свежая новость. Гонец, везший письмо чуть, не загнал лошадь, чтобы доставить его как можно скорее в город Чэнду. Он погиб ещё двенадцатого числа седьмого месяца.
Гуань Шэн прочитал очень много про разновидности призраков, духов и демонов. И после прочтения письма он больше не чувствовал себя живым. Он не мог вернуться в поместье Наместника в расстроенных чувствах, чтобы увидеться с Ци Жу, который в нём так сильно разочаровался, чтобы не разочаровать его еще сильнее своим скорбным видом.
«Другое дело, если это будет не случайность, а намеренная встреча».
Лучшего шёлка и парчи лазоревого цвета не сыскать, ведь она куплена в лавке тканей супруг «Шу и Мо», известной даже в столице, было известно, что даже императорская семья заказывает парчу именно здесь в городе Чэнду.
Коснувшись приятной и мягкой ткани, поправляя блестящую в свете фонарей ткань на рукаве, Гуань Шэн чувствовал себя словно перед битвой, выходя на праздничную улицу, ощущая, что притягивает к себе все взгляды окружающих. Очень много взглядов. На него смотрели со странной смесью любопытства и страха, раздражения, удивления и непонимания. Пусть так, чем никак.
До одури и тумана в голове начитавшись древних свитков, он так устал, раздосадованный тем, что так и не смог понять мотива преступника.
Зато теперь он знает всё о Фестивале годных призраков. Теперь, он один из них... Он чувствовал себя униженным призраком, тенью своего отца, голодным и ищущим неизвестно чего. потерянный, заблудившийся, сошедший с пути благородства, но ничто не было способно утолить его внутреннюю боль и пустоту. Случайная встреча с «Демоном Чэнду» теперь не могла испугать его. Боятся только те, кому есть, что терять. Так он думал о своей утраченной репутации, загубленном будущем, горевавший об утрате отца.
А вот и результат, стоило выйти на более оживленную улицу:
- Господин, шли бы Вы скорей домой да переоделись бы во что-нибудь другое! – сказал, сердобольно переживая за сохранность чужой молодой жизни, хозяин крайне унылого заведения.
- Мой дом далековато будет отсюда. Он в столице, - засмеялся медленно сходящий с ума от горя человек.
«К тому же пока нужная сумма с города Чэнду не будет полностью собрана, есть время, чтобы поймать убийцу! Конечно же на живца! Жертва и охотник в одном лице».
- Все Вы из столицы приезжие такие несмышленые! Попросту дураки! – в сердцах топнув ногой, заявил мужчина, определив в нем столичного жителя, но гость, севший на скамью, не обиделся на его слова. – Разве Вы не слышали о ритуальных убийствах, которые продолжаются в нашем городе?
- Слышал, конечно. Я как раз поэтому здесь, - кивнул молодой человек, судя по всему, уже до этого знатно перебравший вина, но, не зная своей меры, снова его заказывающий.
Он снова соврал. Он прибыл в Чэнду из-за сбора податей, а не из-за продолжающихся убийств. Сколько бы он ни погружался в спасительное забытье, воспоминания об утрате все равно не исчезали, не растворялись, становясь все более болезненными. Он был бы даже рад провалиться в пустое спасительное забытье, лишенное ярких снов. Но вино его не радовало и даже не пьянило.
- Ходите по городу как петух в павлиний цвет одетый, привлекаете внимание демонов! – плюнул в пол хозяин заведения, вздумавший дать наставление пьяному дураку. – Больно на тебя смотреть! Завтра найдут твой труп остывший, да поздно будет! Лучше прислушайся к моим советам!
- А может я именно этого и хочу?! - задумался вдруг столичный гость, озвучивая вслух свои задурманенные вином мысли. – Я вот как раз думаю, а не заказать ли мне свою последнюю трапезу... У Вас тут сносно кормят для последнего раза? Давай своей лапши острой да погорячей и баранью похлебку! И не забудь зеленым луком щедро посыпать сверху!
Хозяин не разделял странной веселости разодетого гостя, прибывшего издалека и города совсем незнающего, да еще и поднабравшего лишнего. Приезжий не мог не знать о происходящих в Чэнду страшных событиях.
Продажный сборщик податей тоже был человеком, одетым в парчу Цин.
«У странного убийцы образовалась к этому праздничному цвету одежды какая-то непонятная ненависть, раз он из-за этого редкого цвета он убивает людей? Или быть может, убийца переодевает жертв в свой последний наряд уже после убийства? Как он так быстро и незаметно проворачивает свои темные дела, оставаясь незамеченным?»
Главным было то, что убийцу совершенно никто не видел, зато призраков в городе теперь видели сполна: в каждом темном углу, не освещенном фонарями или солнечным лучом. Это лишь означало, что убийца всегда действует в темноте, скрытно и на шаг впереди.
«Как же поймать убийцу, загнав его в ловушку?» – раздумывал секретарь в ожидании, когда ему принесут заказ. Его терзали такие думы, не позволяя отвлечься на то, чем его разум не хотел был поглощенным.
Гуань Шэн должен был одеться в неопрятную, простую одежду белых и серых цветов, плохо обшитую, без вышивки, естественно не одевая никаких украшений, и подать начальству прошение, чтобы вернуться домой для соблюдения месячного траура. В эту ночь он должен был провести у храма, не есть и не пить, аскетично и преклонив колени у костра, сжигая всю ночь напролет бумагу в виде денег. Вместо этого, ещё пребывая в стадии отрицания он, но уже чувствуя гнев на весь мир, бесцельно расхаживал по городским улицам в парче по–весеннему яркого цвета Цин.
Он остановился у сувенирной лавки, продающей амулеты, но равнодушно прошел мимо глиняных горшков, выставленных для продажи, ничто не могло привлечь его внимание. Всё это ему было неинтересно.
Кроме одного. Гуань случайно заметил мужчину тоже одетого в парчу цвета Цин.
«Вот так совпадение! Еще один такой дурачок!»
Тот ходил, покачивая в руках весы, что-то ища вдоль продовольственных лавок. Явно задался целью что-то прикупить. Он бродил по ярмарке, вдоль торговых рядов, что-то высматривая, словно искал что-то определенное. Он иногда останавливался и спрашивая у продавца, но с такого расстояния секретарь не мог ничего услышать. После очередного лавки, оказавшись явно неудовлетворенным выбором предложенных товаров, он свернул за угол. Следующий переулок был такой же оживленный и Гуань последовал за ним, отставая, но не теряя странного мужчину из виду. Его вообще трудно было потерять в такой-то одежде. Сам Шэн Мин старался не обращать на бросаемые на него косые взгляды, поэтому он не заметил, что его самого преследуют, медленно, но верно загоняя в темный угол.
Он шел, следуя за своей целью, чувствуя лишь азарт, при этом не ощущая никакого страха. Он не желал думать ни о последствиях своей выходке, ни о своей цели, предпочитая, чтобы голова была пуста от мыслей. Важно было сделать хоть что-то полезное, как он считал и неважно что это было.
Он предполагал, что его цель побежит прочь, если заметит слежку за собой. Секретарь даже надеялся, что он будет гнаться за этим мужчиной. Но этого не последовало. Они минули шумную улицу и пошли по параллельной, свободной от людей, а на перекрестке нескольких дорог он выбрал ту, которая ведет по лестнице наверх к храму.
«Видимо мужчина собирался отдать купленное подношение, только и всего...»
Им обоим на узкой лестнице встретилась процессия из буддийских монахов, направляющихся видимо на главную городскую площадь.
Поднявшись следом, он увидел мужчину, но в храм тот не вошёл. Двери храма оказались закрыты. Мужчина направился к священному алтарю, куда относили все съедобные подаяния. На тарелках в основном лежали персики и сливы. Мужчина бросил несколько монеток в жертвенный алтарь и хлопнул в ладоши. Второго и третьего хлопка секретарь уже не услышал, как раз в этот момент звонарь позади начал бить в огромный колокол, стоя снизу и близко из-за чего звук вышел просто оглушающим.
Пальцы сомкнулись на горле, удушающе сжимая мертвой хваткой, не позволяя позвать на помощь. Руки убийцы были сильные и держали крепко. Кто-то, напав сзади, пытался его задушить. От нападавшего пахло очень сильным запахом одурманивающих разум благовоний. Ноги в коленях сразу же задрожали от охватившей паники и неспособности изменить ситуацию.
Самый простой способ убить человека – сломать ему шею.
Все, что Гуань Шэн мог – это смотреть прямо с собой, пытаясь стряхнуть руки со своей шеи, метя наугад в глаза, чтобы пропустить внутрь немного воздуха. Не было никакой драки, которую Мин успел мысленно представить. И не было уже никакого мужчины в парче Цин, стоящего у жертвенника, которого он преследовал, призрачный образ развеялся, превратившись в болезненное наваждение разума, туман с красной поволокой боли, застилающей глаза...
Слишком поздно он осознал кого привидевшейся человек напоминал ему. Призрак живого отца, за которым следовал сын по лестнице наверх. А теперь падает вниз в бездонную пропасть отчаяния. Горло нещадно саднило, а в лёгких полыхало жаром от недостатка воздуха.
Но чтобы так быстро прийти в себя не хватало времени. Нескольких обидно, чтобы не смочь даже хоть немного побороться за жизнь.
Надо бы выскользнуть из захвата и ткнуть противника в глаза, но в собственных глазах несправедливо темнело. Увернувшись от метивших в глаза пальцев, убийца ослабил хватку, и этих нескольких мгновений хватило, чтобы рвануться от него изо всех сил. И тут же упасть. Было так сильно страшно, что колени задрожали и подкосились. Каким-то чудом в руках еще оставалась сила и твердость и изо всех сил старался наощупь схватить хоть что-нибудь возможное его спасти. Но никакого камня под рукой не оказалось, даже песка, которого можно бросить нападавшем в лицо, ошеломив хоть на мгновение, сбить с толку. Ничего не успел.
В следующий миг убийца использовал на нём его же технику – теперь пытался выдавить ему глаза. Гуань Шэн никогда не ощущал такую сильную боль, это было хуже, чем удушение, ему показалось, что что из глаз посыпались алые искры. Инстинктивно зажмурив их, он не разжимал веки, чувствуя ужасное давление, особенно на правый глаз.
Он в жизни никогда не ощущал такого ужасного страха. Только перед лицом непосредственной такой близкой смерти Мин осознал, что может всё потерять. Даже возможность проститься с отцом... он вовсе не желал такой ранней встречи с ним в ином мире, даже если в существование которого совершенно не верил. Его жизнь прямо сейчас так глупо закончится, выслеживая ритуального убийцу - крайне прискорбно оказаться его следующей жертвой.
Они перекатились и во время драки с убийцей. Гуань пинался, напоминая брыкающиеся пойманное животное. Скорее ощущая себя самой беспомощной тварью на свете – жуком, оказавшимся на спине, совершенно беззащитным, даже неспособным самостоятельно перевернуться несмотря на такое количество большое ног. Потому что «качество важнее количества». У жука короткие лапки, а у молодого человека длинные. Всё-таки ему удалось куда-то пнуть противника. Он отцепил от него одну руку, и секретарь смог освободиться из сжимающих тисков. И еще не прозрев, видя перед собой туманные очертания, пытаясь отдышаться, чувствуя, что сознание мутнеет уже от безысходности, а не от боли, неуклюже на ощупь нащупал что-то. Вещь оказалась поясным мешочком, и он со всей возможной силой рванул его на себя, а потом бросил содержимое в лицо противника. Красный туман наконец-то покинул, чтобы наконец хотя бы одним глазком взглянуть в лицо.
В лицо своей смерти – Демона Чэнду.
Он лишь увидел перед собой убийцу, но тот скрыл свое лицо за черной повязкой, которая открывала лишь бессовестные злые глаза. Шэн даже не успел рассмотреть. Видимо зернышки риса угодили убийце прямо в незащищенные глаза, и пока тот пытался проморгать их, очищая, промаргиваясь, доставал из ножен на поясе какое-то оружие! Убийца, не замедлив, пустил его в ход на ощупь и наотмашь. Удар угодил в цель. Острое лезвие вонзилось в предплечье Шэня, левая рука мгновенно онемела от сильного удара. Находясь в шоке и пока еще не чувствуя боли, в поисках спасения молодой человек, среагировал быстрее. Он и видел лучше, хотя бы одним левым глазом и словно уже протрезвев, заметил как убийца замаячил перед его лицом гирей для весов. Чувствуя, что возможно, гиря для весов будет самым последним, что он увидит в своей жизни, он прогнулся за спину избежав опасного удара в лицо, цепь задела висок, оставив по касательной лишь царапину. Но этот удар при других обстоятельствах вполне убить! Вот каким предметом лишал жизни ритуальный убийца!
Гуань схватил цепь, которая была так близко и замахнулся этой увесистой гирей на серебреной цепочке, возвращая гирю обратно. Сила удара и замах были достаточными, резкое возвратное движение было подобно ударивший молнии – неотвратимым и неизбежным как судьба. Вся ярость и сила, вложенные в этот удар, оказались на деле роковым случаем в попытке избежать собственной гибели. Тяжелая гиря сделала полукруг, возвращаясь маятником и удар пришелся по темечку головы, повалил человека на землю, вернее, на каменные плиты возле храма.
«Судьба, которую невозможно изменить – это наше прошлое. Сожалеть о чем-то, что нельзя исправить – бессмысленно. Важно лишь настоящее в попытке изменить что-либо».
Мин чуть не оглох от повторного пронзительного звона колокола, вновь бьющего по ушам, но звонарь угомонился только в тот момент, когда роли убийцы и жертвы поменялись местами. Мужчина перед ним лежал, не двигаясь и не подавал признаков жизни.
Гуань Шэн наклонился над человеком и потрогал пальцами сонную артерию на шее, не ощутив там пульсации. Затем стянув черный платок, взглянул в лицо убийцы и поднес палец под нос – дыхания также не ощущалось.
Последний удар колокола прозвучал уже скорбно-победоносным.
«Где это видано, чтобы из подозреваемого прямиком в убийцу...»
Евангелие от Иоанна, Глава 3, стих 20. Толкования стиха - Те, кто совершает зло, не хотят обличения, они избегают света и остаются во тьме. А для тех, кто поступает по правде, нечего скрывать, свет им не страшен.
Китайская поговорка
Дзянши – оживший труп мандарина (китайского чиновника) в случае не погребения после похоронной процессии. Имеет закостенелые конечности, из-за чего передвигается только прыжками, бело-зеленые руки всегда вытянуты вперед и покрыты наростами из грибов и мха, убивает всех живых существ на своем пути, крадя их жизненные силы, по легендам часто имеет белые длинные волосы.