3 глава «А я лучше в тебя сыграю»
Казань квартира Маши
1992 год 1 января
Казань, 1 января 1992 года.
Не успела Маша выйти в коридор, как кто-то забарабанил в дверь. Стук был неугрожающий, но настырный.
— Чёрт. Наташа, — пронеслось в голове.
На кухне, в расстёгнутой рубашке сидел Туркин. Бывший, будущий — пока непонятно. Сейчас он лениво грыз мандарин, запуская кожуру под батарею, как будто ему тут ночевать не в первый раз.
— Вставай! — прошипела Маша и схватила его за руку.
— Ты чё...
Словно в дурном фарсе, она втолкнула его в ванную, прищемив себе палец, и быстро высунула лицо наружу, ловя воздух.
— Сиди. Тихо.
Она захлопнула дверь, выпрямилась, пригладила волосы и открыла входную.
На пороге стояла Наташа — в пуховике с оторванной пуговицей и с ребёнком в руках. Маленький Петя глядел на Машу .
— Привет, — выдавила Маша. Голос её был тонким, как нитка из старого шерстяного носка.
— Привет. — Наташа прошла мимо, не снимая сапог, как настоящая подруга, которой давно всё можно.
— Ну чё, как отпраздновала? - спросила Маша, в её глазах был страх, но она не хотела подавать виду.
— Да нормально. А ты?
— А я — одна. На кухне с бутылочкой вина.
Наташа сняла с сына комбинезон. Петя выглядел так, как будто его только что вытащили из сугроба.
— Он печенье жевал всё утро, — сказала Наташа. — Весь липкий. Пойду в ванну его помою.
— Не-не, — сказала Маша и встала поперёк коридора. — Не надо. Я... туда... мне надо.
— Куда? В ванну?
— Да. Срочно. Можешь на кухне его помыть, у нас там кран хороший.
Наташа нахмурилась, но пошла. Маша юркнула в туалет, закрыла дверь, привалилась к ней и с облегчением выдохнула.
Туркин сидел на крышке унитаза и, не удержавшись, прыснул:
— Ты её видела! Серьёзная, как завуч на утреннике!
— Валера, молчи, а если тебя услышит, то решит, что мы снова вместе, и сразу побежит стрекотать Марату. А я не хочу опять это колесо: «прости-вернись-не могу-достал».
Она включила воду — шумно, театрально. Из трубы потянуло ржавчиной и эпохой перемен.
— Ну и сколько мы тут будем сидеть? — Туркин зевнул.
— Минут тридцать. Наташа пойдёт к Вовке.
— Полчаса?!
Он вскочил, и Маша тут же зажала ему рот ладонью.
— Тссс!
Шаги за дверью. И стук.
— Маш, у тебя всё хорошо?
— Да, моюсь! — ответила она весело, как будто в ванной был не Валера, а джакузи и романтические свечи.
Шаги удалились.
Прошло две минуты. Маша заметила, что до сих пор держит ладонь на его лице. Он смотрел на неё, а она — на свою руку. Она убрала её, будто поймала себя на краже.
— Ну и что нам тут делать тридцать минут? — с ехидной ухмылкой спросил Турбо.
— Хочешь, в "Города" сыграем?
— А я лучше в тебя сыграю.
Он шагнул ближе. Она отступила на полшага, но неуверенно.
Валера уже был рядом, его дыхание — мандариновое, горячее — щекотало ей скулу. Маша хотела сказать "не надо", но вместо этого губы предательски приоткрылись.
Он поцеловал её — резко, как будто хотел стереть весь 1990-й.
Поцелуй был плотный, вкусный, почти запретный. Она прижалась к спиной к кафелю — холодно. Руки Туркина скользнули по её талии, и она вспомнила, как это было год назад: они, старый диван, и больше никого
Обида грызла, но не мешала. Наоборот — придавала страсти хищный вкус.
Она впилась в него руками, как будто пыталась остановить бег времени. Их дыхание сбилось, кран шумел, а воздух в туалете стал таким густым.
И тут — хлоп. Входная дверь захлопнулась.
Они оторвались друг от друга.
— Ушла, — прошептала Маша.
— Да, — кивнул он, не отпуская её.