Наездница
Я сидела в просторной столовой, упершись взглядом в окно, за которым медленно плыл июнь. День был тихий, будто специально вымытый дождём ночью. На скатерти передо мной — завтрак, красиво сервированный, как будто всё в моей жизни сейчас стабильно и чинно. Как будто я не кричала в истерике несколько часов назад, не разносила спальню в клочья и не засыпала с окровавленными руками в чужой, сильной и странно тёплой хватке.
Маурицио.
Он сделал меня Донной.
Своей женой. Королевой.
Он терпит. Заботится. Молчит, когда я рву его на части. Ждал десять лет. Это до сих пор не укладывается в голове. Кто так делает? Кто вообще настолько... верит?
Я отставила чашку кофе. Пальцы под бинтами ныли. Боль шла вверх, отдавая в локти, но я не жаловалась. Эта боль теперь — часть меня. Громче душевной, проще. За неё не нужно извиняться.
Из спальни вышли служанки, тихо, слаженно. Ни один взгляд не зацепился на мне дольше секунды. Ни укоров, ни страха. Только уважительная отстранённость. Как будто всё, что было ночью, — просто шторм, через который нужно пройти, не комментируя.
Когда в дверях появился охранник, я уже знала, что скажу. Вид у него был тревожный, взгляд скользил по комнате, будто искал, за что можно зацепиться, чтобы уйти.
— Донна... — голос дрогнул. — Вы вызывали?
Я поднялась. Легко, будто в теле не ломота, а под кожей не кровь. Только сталь.
— Приготовь машину. Мы поедем в конный клуб семьи Чирити.
Он замешкался. На секунду — но я почувствовала это.
— Донна, простите... а Босс... он в курсе?
Я остановилась. Повернулась к нему на пол-оборота и чуть прищурилась.
— Со своим мужем я разберусь сама. Делай свою работу.
Он сжался и кивнул, исчез почти бегом. А я взяла телефон.
Экран загорелся ровно в ту секунду, когда я разблокировала его. Сообщение от "Муж":
«В хозяйской спальне, в ванной — обезболивающее. И хорошего тебе дня, моя принцесса.»
Принцесса...Он даже сейчас умудряется быть... невыносимо тёплым. Хотела съязвить, как обычно. Написать колко. Выставить всё на посмешище.
Но... не смогла.
Я набрала короткое сообщение:
«Я собираюсь посетить конный клуб семьи Чирити. А твоя охрана боится, что я сбегу, и что ты об этом не знаешь.»
Ответ пришёл почти сразу:
«Наша охрана. И ты не сбежишь. Поезжай.»
Наша.
Он говорит "наша". Не "моя". Не "тебе не положено". Не "останься". Он не держит, потому что знает: я останусь. Хоть и не признаю этого.
Хозяйская спальня встретила меня густым, едва уловимым, но обволакивающим ароматом — мускусным, тяжёлым, как поцелуй в горло.
Маурицио.
Этот запах будто жил в тканях, в воздухе, в стенах.
Я прошла внутрь медленно, стараясь не дышать глубоко. Глупо, но казалось, будто сам воздух здесь будет свидетельствовать против меня. И всё же — я осталась.
Боль в руках не отпускала, и таблетки станут ритуалом на несколько недель. Я зашла в ванную, открыла шкафчик и, как он и сказал, нашла обезболивающее. Проглотила капсулу и уставилась на своё отражение в зеркале.
Сердце сжалось от странного ощущения.
Он заботился. Он ждал меня десять лет.
Но зачем? Почему я?
Я не могу простить ни его, ни себя.
Он стал моим мужем — потому что Давид сам передал меня ему.
Выбрал безопасность. Выбрал выживание.
А Маурицио... он просто взял то, что захотел.
Вдруг взгляд скользнул на гардеробную.
Просторная, как отдельная комната, пахнущая деревом, кожей и тем самым его мускусом. Я вошла туда, будто во сне.
Каждая вещь здесь была выстроена с идеальной симметрией. Тёмные костюмы. Сотни рубашек, преимущественно чёрных и тёмно-синих. Я провела ладонью по ткани одной из них — тонкий египетский хлопок, гладкий, как вода.
И даже после стирки — этот запах. Его.
Я ненавижу, что моё тело отзывается на него.
Что внутри дрожит, когда я думаю, что он прикасался к моим плечам. Боже я должна его ненавидеть а веду себя как пятнадцатилетний влюблённая девочка хоть я его и не люблю.
И одновременно — внутри всё ещё горит обида. Не на то, что он стал моим мужем, а на то, что он терпит меня. Заботится. Молчит, когда я кричу.
Ты бы мог меня сломать. Но ты почему-то выбрал ждать.И именно это бесит сильнее всего.
Я обернулась и заметила в углу гардеробной тёмную панель. Её почти нельзя было отличить от стены.
Любопытство пересилило.
Я нажала — и передо мной открылась... коллекция оружия.
Пистолеты, ножи, даже старинный обрез. Чистота, порядок, сила — всё как в нём самом.
Маурицио не просто Дон. Он — мужчина, для которого контроль — это форма любви.
Страшной, но реальной.
Резкий щелчок — кто-то вошёл в спальню.
Я быстро захлопнула панель и наугад схватила одну из его рубашек. Чёрную, с чертовски сильным запахом мужа. Почти бессознательно поднесла её к лицу — вдохнула. И снова... он.
Я вышла из гардеробной с рубашкой в руках — и чуть не столкнулась с молодой домработницей. Та замерла, будто воровка.
— Донна Моретти... прошу прощения... я думала, вас нет. Я пришла за бельём, — проговорила она, не поднимая глаз.
— Всё в порядке, — коротко ответила я.
Она быстро ретировалась, а я осталась стоять посреди спальни.
С этой рубашкой в руках. Чужой. И в то же время — своей?...
Я оделась без лишних церемоний — чёрные джинсы, мягко облегающие бёдра, чёрные кроссовки, и его рубашка — чёрная, чуть великоватая, с запахом мускуса, терпким и мужским, с которым теперь ассоциировался не страх, не власть — а он.
Маурицио.
Рука потянулась к ящику. Я нашла свои кожаные перчатки для езды — любимые, потёртые, но ещё крепкие. Они пахли конюшней, кожей и свободой.
Свободой, которой у меня давно нет, но я всё ещё умею её симулировать.
Выхожу из спальни — будто ничего не случилось.
Ни осколков, ни следов крови, ни вчерашнего крика, ни боли.
Домработницы постарались. Всё стерильно. Чисто. Как будто моя истерика была просто тенью, случайной пылью на полированной поверхности.
Охрана уже ждала. Тот самый охранник, что с опаской смотрел на меня утром, теперь опустил взгляд и вежливо открыл дверь машины.
Уже не дочь консильери. Я жена Дона.
Это чувствовалось в каждом движении окружающих.
Поездка заняла около получаса. За окном сменялись виды — от узких переулков до открытых полей за городом. Тишина в машине не тяготила.
Я впервые за долгое время чувствовала, что держу поводья в своих руках — пусть даже лишь в буквальном смысле.
Клуб семьи Чирити встретил меня сдержанно, но с уважением.
Сначала — взгляды. Потом — лёгкие кивки. Затем — услужливые улыбки.
— Донна Моретти, добро пожаловать. Всё готово, как вы просили, — с лёгким поклоном произнёс управляющий.
Раньше здесь я была просто девушкой с хорошей выправкой и острым взглядом.
Теперь же — мне открывали двери, как той, кто может не просто ездить, но и распоряжаться.
Я прошла по знакомой дорожке к конюшням.
Шаги глухо отдавались по гравию. Запах сена, пота, железа — всё было на своих местах. Только я была другой.
Внутри что-то щёлкнуло. Не от боли — от возвращения.
Я пришла не убегать. Я пришла вспомнить, кто я такая.
Конюшня встретила меня привычным ароматом — сено, кожа, металл, немного лошадиного пота. Воздух здесь всегда казался другим — плотным, почти священным.
Моё сердце забилось быстрее, когда я увидела, как из глубины манежа выводят его.
Аид.
Огромный, словно выточенный из чёрного мрамора. Густая блестящая шерсть отражала солнечные лучи, как будто он был не живой, а сотканный из тьмы.
Чёрный жеребец с арабской кровью. Дикий. Непокорный. Опасный.
Он не принадлежал никому — кроме меня.
Пять лет назад я приручила его, когда все говорили, что он слишком бешен и неудержим. Пять лет — рядом. Пять лет — как будто он чувствует мою боль раньше меня.
Мы одинаковые. Он рождён, чтобы бежать. Я — чтобы не преклоняться.
— Донна , Аид готов. Экипировка установлена, — с лёгким поклоном отрапортовал управляющий.
Я подошла ближе, медленно, чтобы он услышал мои шаги. Он уже знал меня — по дыханию, по запаху кожи, по голосу.
— Снимите с него всё. Сегодня — без седла. Ни уздечки, ни поводьев. Я хочу чувствовать только его и ветер.
Мой голос был ровным, как клинок.
Управляющий замер. Несколько секунд он просто молча смотрел на меня, будто пытаясь понять — это бравада или безумие.
Но в моих глазах он увидел решимость. Настоящую. Бесповоротную.
— Простите, синьора... вы уверены?.. Это слишком...
— Вы ослышались? — я повернулась к нему, не повышая голоса. — Я сказала — снимите всё. Он не нуждается в поводьях, так же, как и я.
Он кивнул и, не споря больше, дал знак конюху. В клубе знали: Донна может быть холодной, но за её спиной уже стояли чёрные машины и её имя в крови.
Охрана переглянулась. Один из них чуть наклонился ко второму и шепнул:
Аид топтался, ржал, бил копытом, будто не признавая никого — кроме неё.
Она подошла и коснулась его шеи, пальцы легко скользнули по густой гриве. Он напрягся... и тут же расслабился, будто признавая — своя.
Охрана стояла у борта манежа. Один из них криво усмехнулся:
— Он ей подчиняется лучше, чем мы Дону. Маурицио, считай, попал.
— С такой женой ему ни конь, ни враг не страшны. Она и дракона с поводка выгулять сможет... — ответил второй, уже доставая телефон. — Сейчас боссу скину, пусть полюбуется, кого в жёны выбрал.
— Да он, может, и сам не знал, какую Амазонку привёл в дом. Её, похоже, даже сам чёрт боится.
Нера взметнулась на спину Аида. Он вскинулся, дёрнулся... но остался на месте.
Секунда — и они уже в полёте. Прямо посреди арены, как вихрь.
Грива разлетается, её волосы бьются по лицу, а она держится только за шею жеребца, гладит его, что-то шепчет. Он прыгает — без команды. Он слушает — без воли. Он чувствует только её.
С трибун на всё это взирали несколько женщин — ухоженные, в белоснежных платьях, с пуховкой и идеальными локонами. У одной даже остался в руке бокал шампанского, так и не донесённый до рта.
— Без седла... без каски? Ну конечно. Шоу устраивает...
— Что вы хотите она же жена главы семьи, быть его женой нелёгко у неё похоже только дикари на поводу и идут, может муж в том же числе?! — ядовито процедила вторая, глядя в сторону манежа с прищуром.
— Думает, раз теперь Донна, может позволить себе вести себя как цирковая актриса...
— Она скорее всего показывает что ей все позволено, да... какого мужа и какой статус потерял Беатрис. Думаю она была бы женой по достойнее чем эта Нера.
Но в голосе уже звучала зависть.
Та самая, что прячется за сарказмом, когда ты видишь: она может то, чего ты — никогда.
На арене Аид прыгнул, едва не задевая планку. Нера плавно пригнулась, хищно улыбнувшись, будто смеясь в лицо опасности.
Один из охранников уже отправлял видео с подписью:
«Вот твоя королева. Похоже, и сам Аид теперь под её каблуком! ».
Маурицио ответил почти сразу:
«Ёбанный рот, пусть только шею себе не сломает. Она мне ещё живой нужна!».
— Босс в ахуе, думаю он сам не ожидал такого от своей жены. — сказал один из охранников с лёгким восторгом в голосе.
— Думаешь, она его когда-нибудь полюбит? Она как буря и я понять не могу откуда у Дона такая выдержка чтобы не убить её. Был бы я на его месте она бы уже лежала в второй земле с таким характером.
— Слава Богу ты не на его месте это во-первых а во-вторых увидишь как это наездница объездит босса. Думаю между ними все будет хорошо, особенно после того как мы убьем её бывшего придурка.
И в этот момент Аид резко встал на дыбы, а Нера вскинула руки, отпустив гриву.
Секунда — баланс — и снова скачка. Она не падала, она летала.
— И вот после этого вы хотите сказать что наша хозяйка адекватная? Он её чуть не скинул!
— Да успокойся ты, рядом с Маурицио адекватной женщине не жить!
Все охранники засмеялись понимаю что это правда. Восхищение, восторг и уважение все что она показала сегодня не только своей охране но и жёнам младших боссов. Могу пари поставить что с сегодняшнего дня не будут ходить самые ярые и необычные слухи.