Универсамовские девчонки ||Турбо

— Я подумаю.

Что-то внутри нее вспыхнуло алым пламенем, стоило лишь посмотреть ещё раз на витиеватые буквы, так старательно выведенные на грубом листе. Ей захотелось ударить его, наорать, сбежать отсюда к черту. Но, она не могла себе позволить потерять последний шанс на то, чтобы хоть как-то помочь любимому. Да если нужно будет, девушка и в постель к нему прыгнет, если бы это могло им хоть немножечко помочь.

Блондинка тихо приподнялась на негнущихся ногах, медленным шагом идя по пыльным полам к выходу. Цокот тяжелых, но совсем небольших каблуков резал гробовую тишину жестоким кинжалом, заставляя девушку сжиматься от собственных движений. Ее сердце отбивало слабый ритм, который так и кричал о том, что у нее почти что не осталось надежды. Но, как и обещала самой себе, она будет прорываться до последнего, даже если ей придется грызть чертов асфальт.

Как только крепкая дверь закрылась за ней с громким скрипом, Яна тут же жадно затянула морозный воздух, который обжег ее легкие. Рука привычно дернулась к глубоким карманам, пытаясь выудить оттуда смятую пачку сигарет, с которой высыпался табак. Звук зажженных спичек неприятно ударил по слуху, но крепкая затяжка быстро смыла за собой всё раздражение. Всего на секунду стало в разы спокойнее.

Блондинка буквально мечтала о том, чтобы проблемы решались вот так же просто, как закурить плотно забитую сигарету. Всего пара движений — и вуаля. Никаких психологов не нужно, если поблизости есть доступ к табачным изделиям. Конечно, Яна не пыталась романтизировать настолько пагубную привычку, но для нее это было своего рода спасение, хоть и кратковременного.

Ноги сами повели ее по неизвестным дворам, едва освещаемыми уличными фонарями, которые раздражающе мигали, подбрасывая в голову картинки из самых банальных фильмов ужасов. Всё, что она могла видеть перед собой — это ярко-оранжевая искра на почти докуренной сигарете, которая чересчур быстро тлела, будучи зажатой меж двух пальцев. Яна сосредоточилась на слухе, надеясь, что ее внеплановая прогулка не закончится очередными проблемами.

С недавних пор она поняла, что буквально возненавидела сюрпризы и всё подобное. Жизнь настолько жестко решила испытать ее, не учитывая того, что после подобного вряд ли захочется и вовсе жить. Но, Яна по-прежнему держала себя в руках, а значит, испытания судьбы не провалены.

Где-то со стороны, в самом темном углу послышался шорох, как по сценарию тех самых ужастиков. Девушка толком не успела испугаться, но всё же напряглась, всеми силами заставляя себя ускорить шаг. Ее рука плотно сомкнулась на небольшой сумочке, которую она зачем-то таскала с собой везде, где только можно было. К большому огорчению, внутренняя составляющая не содержала в себе и грамма того, чем в априори можно было защититься. Яне оставалось лишь взывать мольбы к небу, дабы остаться целой.

Когда шорох стал невыносимо слышен, она готова была поклясться, что почуяла откуда-то знакомый ей аромат. Дешевый цитрусовый одеколон, который продавался в любой комиссионке, знатно помотал ей нервы, а затем успокоил. С облегчением выдохнув, Яна обернулась назад, видя перед собой слегка смущенную Амину, которая виновато ей улыбнулась, обнажив белые зубы.

— Ты так сильно напугала меня! Не могла позвать, что-ли? — блондинка подошла к ней в плотную, приветственно обнимая за плечи, пока та пыталась отдышаться.

— Я хотела сюрприз устроить, не серчай. Ты какими судьбами тут? — она посмотрела на знакомую с легким недоверием, когда та скривила лицо от слова «сюрприз».

— Да так, приехала одну проблемку решить. Не забивай голову, правда, всё в порядке. — девушка пыталась изо всех сил придать своему виду спокойствия, но потускневший взгляд голубых глаз выдавал ее с потрохами.

— Рудакова, ты свою лапшу на уши вешай кому-угодно, но меня так просто не проведешь. Идём за мной, только быстро...

Блондинка не успела даже пикнуть, как крепкая ладонь с силой потянула ее на себя, уходя в неизвестном направлении, туда, где даже фонари не мигали. Ее пробрало на истерический смех, ведь ситуация действительно выглядела слегка комично: они едва успели увидеться, как Амина уже потянула ее хрен пойми куда, даже не оборачиваясь на нее.

Пару раз она попыталась остановиться, но хватка брюнетки была настолько сильной, что у Яны едва ли был шанс. Девушка продолжала глупо улыбаться самой себе, подмечая внутри себя какой-то неведомый огонек, чем-то похожий на азарт. Или, быть может, адреналин.

Перед глазами целой вереницей замелькали бесконечные серые многоэтажки. Кое-где ярко светил свет, а с балконов можно было услышать приятный гомон какой-то семьи, которая собиралась садиться за ужин. Город продолжал жить свою жизнь не смотря на то, что в считанных метрах творилось беззаконие и насилие. Яна со смехом вспоминала передачи по радио, где молодая женщина мерзким голосочком рассказывала что-то о том, что здесь люди рождались заведомо пацифистами. Ага, конечно.

Пройдя в неведении ещё несколько кварталов, Амина наконец отпустила ее руку, оставляя после своей хватки синеватые синяки, которые ещё не скоро сойдут. Яна невольно растерла ладони, вглядываясь вперед. Брюнетка привела ее к крупному скверу, где почти на каждом дереве висела табличка с лицом Валеры и Вовы, подписанная вычурными словами. «Особо опасные преступники». Блондинка едва не задохнулась от накатившей истерики, прижимая вспотевшую ладонь ко рту, дабы не засмеяться.

— Это чё за хрень? Амина, мы шли сюда так долго только ради того, чтобы увидеть этот бред? — она не смогла устоять на месте, подходя вплотную к дереву, где висела чертова табличка.

Яна по инерции ухватилась за таблицу двумя руками, со всей дури потащив ее на себя. Древесина с глухим треском упала на пол, будучи сломанной на две крупные части. Всё это безумие сопровождалось истерическим смехом, который вылетал из ее уст так же стремительно, как и горячие слёзы с глаз. Амина ничего не предпринимала, наоборот давала подруге возможность выпустить все накопившиеся эмоции хоть как-то, даже если это была агрессия.

За одной сломанной табличкой последовала следующая. Яна безрассудно ломала всё на своем пути, чувствуя как покалывает кончик ее пальца, в который она случайно вогнала занозу. Девушка едва ли обратила на это внимание, будучи вне себя от нахлынувших эмоций, которые съедали ее изнутри, словно мелкие черви, залезшие внутрь сочного яблока.

— Яна, пойдем уже... — брюнетка ухватилась за ее плечо, боковым зрением увидев чей-то силуэт, который вот-вот выйдет прямо к ним.

— Отпусти меня! — она обернулась на девушку с безумным взглядом, не переставая рыдать, хоть и глаза уже давно стали стеклянными и болезненно красными.

Но, как бы она не старалась вырваться и продолжить своё бесчинство, Амина оказалась в разы сильнее нее, хоть и у той было преимущество в росте. Брюнетка с глухим рыком оттащила ее в неосвещаемый угол сквера, едва не повалившись вместе с ней наземь. Обе девчонки тяжело дышали, поглощая друг друга взглядами: одна ненавистным, вторая сочувствующим.

— Нам нужно поговорить. Нормально поговорить, без истерик. Понимаешь? — черноволосая подступала к ней аккуратно, боясь спугнуть итак напуганную, совсем потускневшую подругу, которая уселась на холодную землю, подперев лицо коленями.

— Хорошо, хорошо...

***

— Так о чем, собственно, ты хотела поговорить?

От былой истерики не осталось и следа. Теперь же, вдоволь наплакавшись, Яна тихо сидела на краю лавочки, закинув ногу на ногу, сжимая в тонких пальцах крепкую сигарету. Амина слегка поежилась от ночной прохлады, ведь погода до сих пор не щадила никого. Она вдумчиво смотрела перед собой, будто пыталась собраться с тяжкими мыслями, которые тянули ее на самое дно, словно привязанный к груди булыжник. Блондинка терпеливо дожидалась, пока та соберется, ведь несколькими минутами ранее сама едва не бросалась на нее в истерике.

— Знаешь, я не хочу сейчас показаться какой-то обиженной девицей, или той самой бывшей, которая поносит всех, но... Янка, тебе бежать от него надо, а не спасти пытаться. — она шумно выдохнула густое облако пара, растирая двумя ладонями потяжелевшие веки.

— Амина, ты... Как ты можешь так говорить? Это ведь из-за меня его милиция преследует! — девушка искренне удивилась ее словам, от возмущения подняв брови до неба.

— Нет, Яна. В том, что с ним сейчас происходит — виноват только он. И пойти в группировку тоже его выбор. Ты ведь хорошая девка, не глупая совсем... Жизнь устроить нормальную сможешь.

— Ты мыслишь весьма жестко, тебе так не кажется?

— Я мыслю так, как оно есть на самом деле. Спасение утопающего — дело рук самого утопающего, понимаешь? Ты не вытащишь его с этого, Валера ведь другой жизни не знает. Думаешь, он послушает тебя и завяжет со всем этим дерьмом? — ее голос сквозил раздражением и реальной жалостью, пока руки сжимали чужое плечо, а на лице расцветала ядовитая ухмылка.

— Я не знаю, как он поступит, но это не отменит того факта, что я обязана ему помочь. Если бы мне хватило мозгов не впустить в дом чертового Джона, ничего бы этого не было. Я сама дура, что ввязалась, но уже ничего не поделать. Я люблю его и чем смогу, тем помогу.

Казалось бы, на этом можно закончить разговор, но в горле Яны целым комком застряли не высказанные слова. Ей было даже обидно, что новоиспеченная подруга предложила ей подобное, ведь и сама должна понимать, как трудно жить нормально, пока вокруг тотальная анархия. Но, подсознание настойчиво пыталось ей сказать, что слова Амины — сущая правда, которую стоит послушать и понять.

— Я тоже думала, что смогу вытащить с этого Вадима. Но, как видишь...

Брюнетка проговорила эти слова так тихо, словно боялась довериться, дать кому-то шанс дотронуться до ее души. Тема старшего брата всегда была для нее очень личной, почти что сакральной, но времена меняются. Ей до глубины души хотелось высказаться, показать, насколько тяжело было и ей самой, но что-то категорично блокировало в ней всё, когда она только-только начинала об этом поговорить. Это было странное ощущение — доверять кому-то.

— Идём, я проведу тебя. Негоже такой даме в одиночку ходить! — брюнетка тихо хихикнула, натягивая на покрасневшее от холода лицо легкую улыбку.

***

Он был зол. До ужаса.

Валера испокон веков не знакомил никого со своей семьей, потому что ему как минимум было стыдно это делать. Его отец был безоговорочным алкоголиком, а мать столько лет спивалась вместе с ним, даже не пытаясь улучшить гнетущую ситуацию. А теперь — вуаля. Всё медленно, но верно вставало на свои места, будто и не было всех тех лет хреновой жизни, которая привела его к темным делам. Такой расклад не очень-то ему нравился, хоть и должно было быть наоборот.

Ещё больше он злился на Яну, которая вот так бесцеремонно вмешалась в его семью, ни словечка не сказав об этом ему. Для чего всё это? Понятное дело, что девушка подружилась с его матерью не из плохих побуждений, но... Ему было плевать, какие цели она преследовала, если не ставила его в известность. Ей не стоило лезть.

Валера много раз задумывался о том, что по большей части он ведет себя как маленький ребенок, который гневался на весь мир из-за того, что родители не купили ему очередную игрушечную машинку. Ну или как тот, кто не умел расставаться с прошлым, переживать былые обиды, при этом делая виноватых всех, кроме самого себя.

Он сидел посреди своей комнаты, которая уже давно казалась ему до ужаса чужой, будто парень жил здесь всего денек, а не много лет. Где-то за бетонной стеной был слышен раздосадованный голос младшего брата, который остался крайне недовольным после просмотра очередного мультфильма. Где-то в глубине души Валере хотелось так же беззаботно смотреть мультики по телевизору и считать за главную жизненную проблему неудачный финал.

Но, пока что неудачный финал был у него в реальности. Точнее, к этому всё шло. Каков шанс того, что ему удастся навсегда скрыться от милиционеров, которые наверняка будут уплотненно следовать за ним, ведь богатенький отец того чертового музыканта был чересчур влиятельным? Практически нулевой, как бы не хотелось этого признавать.

Широкие плечи дернулись, когда под ухом зазвенела громкая трель домашнего телефона, который мать прятала в его комнате, дабы пьяный отец не обменял аппарат на бутылку. Ему уже сто лет никто не звонил, и он даже начал думать, что с телефоном что-то не так, или все попросту забыли его номер. Валера шумно выдохнул, прежде чем поднять трубку слегка дрожащей от нервозности рукой.

— Да? — он даже не задумался о том, что ему могли звонить менты, поэтому так безответственно подал голос.

— Ты совсем идиот, да? — по ту сторону послышался яростный, больше похожий на рычание голос друга, который наверняка сейчас был красным от злости, будто спелый помидор.

— Вовка, ты что-ли? Эх, а я так скучал по твоему голосу... — кудрявый пытался шутить, но это больше было похоже на яд змеи, которая пыталась ужалить каждого, кто подойдет к ней хоть на шаг.

— Ты мне тут не шути, понял? Какого хрена, скажи пожалуйста, вас понесло в город? Да твоя рожа каждый столб, блять, украшает! — армеец пытался говорить тише, но истеричные нотки громким звоном вырывались из его уст.

— Это внеплановая поездка, успокойся. Всё четко будет, не поймают. — парень устало потянулся, похрустев шеей, которая успела затечь от долгого сидения в одной позе.

— Ты сейчас кого успокоить пытаешься? Меня или себя? — армеец едко усмехнулся прямо в трубку, заставая друга врасплох этим вопросом.

— Всё, закончили. Пару дней и вернемся.

Валера поспешил положить тяжелую трубку, которая стала скользить в вспотевшей от напряжения ладони. Он устало уронил голову на хлопковую подушку, с которой целым роем поднялась пыль, ведь здесь никто не убирался и, казалось бы, даже не заходил. Но оно было и к лучшему, ведь парень не очень жаловал тех, кто врывался в его личное пространство без спроса. Какая ирония.

Ему нужно было найти Яну, где бы та не пряталась, ведь шанс впутаться в очередную неприятную ситуацию чересчур велик. Он знал, что девушка ни при каких обстоятельствах не вернется в свою квартиру, ведь стоит ей сделать хоть малейший шаг в ту сторону, как из кустов вылетит целый конвой, загребая ее в обезьянник за содействие преступнику. Валера даже думать не хотел о том, что его рано или поздно вполне может постигнуть та же участь, ведь впереди его ждало еще многое.

Дернувшись ввысь, он быстро поднялся со скрипучей кровати, с которой во все стороны полетела пыль, забивая нос. Подхватив со стула такую родную, долговечную потертую куртку с когда-то ярким принтом на спине, Валера пулей выскочил с квартиры под удивленный вопль матери, которая явно была против его «прогулок» по улицам, где на каждом столбе отсвечивали бумажки с розыском. Парень и слова не сказал родным, просто сбежал, словно был маленьким ребенком, а не взрослым человеком, которому присуще хоть иногда задумываться о своем выборе и его последствиям.

Он даже и не знал, куда ему податься, ведь мест, где могла бы отсиживаться его распрекраснейшая девушка было уйма. Затхлые кафешки, одиночные библиотеки — да всё, что душе угодно. К большому сожалению, Валера за всё это время ни разу не поинтересовался, какие места та предпочитает, и где бы могла проводить личное время.

С темного неба начинал срываться редкий дождь, постепенно переходя в ускоренный темп. Валера едко улыбнулся сам себе, ведь ненавидел дождь, который навеивал что-то грустное и неприятное, заставляя того сжаться от собственных мыслей. Плохое предчувствие было настолько осязаемо, что до него, казалось бы, можно дотронуться рукой, если невесомо провести ею вокруг себя. Парень старался не думать о плохом, оправдываясь тем, что он попросту не в настроении, от чего его преследовали гнусность и боязнь. Признаться в собственном страхе — заведомо проиграть в чертовой схватке, которую так заботливо подготовила судьба, красиво выложив ее на блюдечке.

Дождь постепенно начал застилать глаза, не давая и малейшего шанса разглядеть хоть что-нибудь перед собой, кроме фонарей, которые казались ярче. Валера пытался прислушиваться к чужим шагам вокруг себя, но к сожалению, всё было тщетно — непогода была громче. Будто кричала ему о том, что стоит бежать, не оглядываясь.

В отражении небольшой лужицы что-то блеснуло и, не успев сгруппироваться, Валера быстро обернулся, чувствуя сильный удар, который пришелся ему в челюсть. Он смог устоять на ногах, ловким движением вытирая рукой краешек губы, с которой стекала алая струйка крови, неприятно пощипывая. Перед его лицом всплыло два неизвестных силуэта и, приглядевшись получше, кудрявый шумно выдохнул, теперь понимая, что перед ним милиция. Чертовы погоны особенно насмешливо сияли под блеклым фонарем, который опасно пошатывался в разные стороны от резко поднявшегося ветра.

— Ну что, Туркин, набегался? Вот и тебе пришел конец...