Глава 8. Совет
Калима падает рядом со мной на диване, ставя на небольшой столик перед ним две кружки чая и тарелку с печеньем.
Дома у Калимы всегда появляется ощущение тепла и комфорта. Стены мятного или белого цвета, большие окна, благодаря которым в помещении всегда светло, и среднего размера комнаты, не вызывающие чувство тесноты или же, наоборот, потерянности в пространстве.
— Ты сказала, что тебе нужен совет, — начала девушка, когда потянулась за своей кружкой чая. — Пей, пока не остыл.
Смотрю на кружку чая и печенье, приготовленное мамой Калимы около получаса назад. Привстаю с диванчика и беру в руки светло-голубую кружку, она обжигает ладони, но держать в руках можно.
— Да, мне нужен совет, — наклоняюсь на спинку дивана, опуская взгляд вниз на чай, провожу несколько раз большим пальцем по краю, практически задевая горячий напиток. — Допустим, есть два парня, поступки и слова которых очень неоднозначны, как мне поступить?
— Лин, ты же помнишь, что я мусульманка? — Калима немного приподнимает кончик своего кофейного цвета хиджаба, напоминая мне об этом, хотя это того не стоит.
— Конечно, — не понимающе, к чему это она клонит, делаю первый обжигающий глоток.
— И ты помнишь, что отношений у меня не было?
— Да, — всё также непонимающе попиваю чай.
— Я не лучший советчик в любовных делах. Обратись лучше за этим к Софие, а еще лучше к Эве. Среди нас четверых у Эвы было больше всего парней, — Паргути показывает мне на нашу общую фотографию, стоящую на стеллаже неподалеку.
Погружаюсь в воспоминания дня, когда была сделана эта фотография. Это была моя первая рабочая неделя в кофейне, два года назад. Я недавно начала работать, начала встречаться с Магнусом и в тот момент была невероятно счастлива.
— Лин, ты меня слушаешь? — девушка вырывает меня из мыслей.
— Да-да, — отмахиваюсь и ставлю кружку обратно на столик. — Софи, вероятнее всего, мне скажет, чтобы я сходила на тусовку и забылась, а Эва — принять это и выбрать себе нового парня, чтобы все проблемы решились разом, но мне нужен реальный совет, Калима. Из всех ты даешь мне самые дельные советы, хоть ты и не была в отношениях.
— Вот как, — девушка смеется, искренне смеется.
— Что? — подхватываю ее смех. — Что не так?
— Ладно, ничего. Давай так, — Калима отрывается от спинки дивана и поворачивается ко мне, после чего опирается плечом на ту же спинку бежевого дивана. — Я не буду тебя расспрашивать, кто и что наделал, из-за чего ты задаешь мне эти вопросы. Однако скажу самое банальное: слушай свое сердце. А с кем тебе не комфортнее и неуютнее всего, ты попросту должна...
— Прекратить общение? — заканчиваю фразу за нее.
— Узнать его получше, попробовать наладить контакт. Запомни, что большинство сильнейших чувств начинаются именно с этого. Тебе становится неуютно и хочется бежать, но лучше не беги и узнай, что будет дальше.
— Калима, — жалобно протягиваю имя подруги, понимая, что этот совет не дал мне никакой конкретики.
— Калима, почему ты не сказала, что к нам заглянет Линнея, я бы нормально оделся тогда, — Эмирхан заглядывает в гостиную. Парень стоит в дверном проёме с оголённым торсом, демонстрируя своё хорошее телосложение, и его это вообще не смущает, наоборот, забавит.
— Эмирхан! Аллах милостивый, оденься! О Аллах, за что мне такой брат? — Калима швыряет в своего брата все подушки с дивана, до которых только она смогла дотянуться. — Иди отсюда!
— Ладно, ладно, не кипишуй.
Эмирхан уходит, а я начинаю смеяться и немного успокаиваюсь только тогда, когда живот начинает болеть. Взглянув на подругу, сидящую с недовольным лицом, пуще прежнего начинаю смеяться, напрочь забывая о том, зачем пришла.
— Мне пора на работу, — выдавливаю из себя последнюю фразу, встаю с диванчика и пальцами нащупываю ремешок от сумки.
— Не опаздывай, — категорично прощается Калима, все еще недовольная моим смехом.
***
Открываю дверь в подсобку, обнаруживая, что Крис уже на работе. Вешаю куртку, надеваю рабочий черный фартук с бейджем, где написано мое имя, собираю волосы и выхожу в рабочий зал. Клиентов не так много, поэтому могу себе позволить вальяжную походку. Подойдя к кофемашине, проверяю лист заказов и, ничего не обнаружив, по новой рассматриваю свое место работы. Три стены зала покрашены краской кофе с молоком, а четвертая акцентная выполнена из черной мраморной плитки. Тень от французских окон падает на линию столов, которые мы с Крисом назвали «зелеными», потому что у каждого столика стоит по растению.
— Лин, — Крис оказывается справа от меня, — что рассматриваешь?
— Всё.
— Всё? И зачем же?
— Скучно стало. Как тебе смена с Эммануэль? В жертву тебя случаем не пыталась преподнести? — поворачиваю голову к Крису, демонстрируя довольный взгляд и ехидную улыбку.
— Иди ты, — указательным пальцем Крис тычет мне в лоб, отталкивая назад. — За тот день я успел дописать то заявление и отдать директору. И что ты думаешь? Он отказал! Отказал, Лин! Это просто кошмар, — пальцами парень зарывается в волосы, не позволяя падать ему на глаза.
— Так и знала, что откажет, — честно выпаливаю свои мысли.
— Попытаться все равно стоило.
— Да, но из этого ничего не вышло, — пожимаю плечами. В эту же секунду меня осеняет, и тут же хватаю Криса за рукав его черной рубашки, не позволяя отойти. — Есть минута для совета?
— Дай-ка подумать, — парень поднимает глаза к потолку, делает вид, словно прикидывает какие-то варианты в голове, но я-то знаю, что он придуривается. Специально наступаю ему на ногу, заставляя вновь посмотреть на меня. — Говори, я весь во внимании.
— Ты же у нас эксперт в любви, со столькими девушками перевстречался.
— Я сейчас не уверен, ты меня хвалишь или пытаешься унизить? — брови Криса взлетают вверх.
— Если один парень говорит неоднозначные вещи, а у второго такие же поступки, что мне делать? — не отвечаю на его вопрос, продолжаю фразу дальше. — Калима не дала мне конкретного совета, поэтому надежда остается на тебя.
— Надаже, даже без прозрачных намеков. В таких ситуациях обычно говорят: «У меня есть подруга, а у этой подруги подруга и так далее». — смех Криса прекращается, когда я закатываю глаза и хочу уже развернуться и уйти, жалея о том, что вообще решила его спросить.
— Забудь.
— Я шучу. Не буду философствовать и скажу прямо. Так проще, — нагло улыбаясь, он облокачивается на барную стойку, закатывает рукава рубашки до локтей, параллельно продолжая: — Не попробуешь — не узнаешь. Знаю, ты мне не говорила, но тем не менее мне известен тот факт, что ты рассталась со своим хахалем. И не спрашивай откуда. Так что вот что хочу тебе сказать: если их двое, то пусть постараются тебя получить. Тот, кто сможет ближе подобраться к тебе, будет настроен явно серьезнее другого.
— Куда еще ближе, — почти через зубы процеживаю слова, однако Крис их все равно слышит.
— Намек понял. Значит, оставь всё им.
— Это как?
— Просто. Лин, поверь, если один из этих парней в тебя действительно влюблен, то он сделает всё, чтобы ты стала его. Верь мне, я-то уж по себе знаю. Он перешагнет через любого, перероет землю и доберётся до дьявола, но сделает тебя своей.
Закончив говорить с ехидной улыбкой и закатав рукава как ему надо, Крис отрывается от барной стойки, идя принимать новые заказы. Хоть я и получила советы, но они кардинально разные. Один советует оставить все как есть, а вторая — сблизиться.
— Лин, помоги с заказами, — Крис протягивает мне лист заказов.
Наш рабочий день прошел ровно так же, как и все остальные, если не считать разговора в самом начале. Крис рассказывал о том, что происходит у него в университете, я поддерживала разговор, тоже рассказывая ему что-то. Такими темпами за окнами кафе сумерки окутывали город и в конце концов погрузили его в темноту, освещаемую только уличными фонарями и вывесками.
Закрыв кафе и попрощавшись с Крисом, отправляюсь домой. На душе странная легкость, словно сейчас ничего не имеет значения, кроме пролетающих в ночной рейс самолетов, проезжающих мимо меня машин, слепящих фарами, или легкого ветерка. Улыбка поселилась на моем лице, а чувство, что я парю над землей, вызывает некий трепет. Достаточно редко ухожу с работы с таким хорошим настроением, обычно я как выжитый лимон.
«Может, и стоит поговорить с Вильямом?» — мысль резко пролетает в моей голове.
Может, Калима права в том, что мне нужно узнать, что творится в его голове. Его поступки давно перешагнули ту границу между нами, но молчание оставляет ее на месте, не позволяя стереть ее к чертям или дорисовать ее свежими чернилами.
Во мне вспыхивает огромное желание написать ему. Однако в то же время меня мучает совесть. Прошла неделя с расставания с Магнусом, да и Таллэк... Тогда почему же меня тянет написать именно ему?
Это не важно.
Если не сейчас, то я не решусь на это вновь.
Сразу же зашел в сеть.
Останавливаюсь посреди улицы. Смотрю тупо в экран, не зная, что написать дальше. Сглотнув откуда-то появившийся ком в горле, еле сгибающимися пальцами пишу новое сообщение. Несколько раз стираю, пишу новое и вновь стираю, поняв, что пишу одну строчку уже больше минуты, отправляю последний вариант сообщения.
Скинув адрес, блокирую телефон и убираю подальше в сумку, чтобы не натворить еще большей ерунды. Закрываю ладонями лицо и беззвучно кричу сама на себя. Потерев переносицу, поднимаю голову вверх, взглядом устремляюсь к небу, в котором пролетает очередной самолет.
Распускаю волосы и начинаю разминать кожу головы, стараясь избавиться от неприятного ощущения из-за того, что проходила несколько часов с тугим хвостом, и делаю первый шаг к неизвестности. В моем случае к неизвестному исходу этого разговора. Даже не представляю, с чего начать его. Что сказать в самом начале, а что потом? Начинаю жалеть, что сделала это, но уже поздно.
Осло освещается вывесками магазинов, фарами машин, многочисленными окнами домов. Люди возвращаются с работы по домам. Кто-то едет к своим семьям, кто-то продолжать работу дома... Мимо меня мелькают силуэты людей, что также спешат по домам, а я медленным шагом продолжаю свой путь, выбиваясь из общего темпа.
Через какое-то время я добралась до своего дома. Поднимаюсь на свой этаж, взгляд цепляется за приоткрытую дверь лестничной площадки. Видимо, кто-то решил спуститься или подняться пешком, но все равно появляется странное ощущение, и поэтому решаю заглянуть за дверь. Никого не обнаружив, иду дальше к своей квартире, сопровождаемая мигающей лампочкой, которую нам обещают заменить уже неделю. Из-за ее тусклого и мигающего света лестничная площадка на нашем этаже кажется темной, но если спуститься или подняться на этаж выше, то там очень даже светло.
Закрываю входную дверь изнутри квартиры, снимаю сапоги и убираю их на полку справа от двери. Тепло-бежевые стены квартиры встречают меня теплом, снимающим сразу всю уличную прохладу. На ощупь нахожу выключатель, включая свет теплого оттенка в коридоре. Двухкомнатная квартирка, окутанная запахом недопитого с утра кофе.
Через двадцать минут я провалюсь под землю.
Резко выдыхаю и иду на кухню. Нужно хоть что-то, что я могу ему предложить, по крайней мере, это может оттянуть разговор. Нахожу в холодильнике пирожные, которые купила вчера вечером, и тарелку фруктов: виноград, сливы и нектарины.
Подхожу ближе к окну и, увидев себя в отражении, осознаю, что до сих пор не переоделась. В моей спальне прохладнее, чем на кухне, потому что я забыла закрыть проветривание перед тем, как уйти. Нахожу в шкафу объемные серые спортивные шорты и тонкую укороченную толстовку, по материалу больше напоминающую футболку, чуть плотнее обычного. Расчесываю волосы, распутывая колтуны, появившиеся, пока я переодевалась. Как слышу звук пришедшего уведомления на телефон, лежащий на кухонном столе. Тихо возмущаюсь тому, что звук по какой-то причине оказался включен, и иду на кухню.
Выключаю раздражающий звук на телефоне и убираю его в карман шорт. Беру электрический чайник и наливаю в него холодную воду из-под крана, а поняв, что я опять погрузилась в свои мысли, когда вода полилась через край, быстро выключаю кран и сливаю лишнюю воду. Вытерев чайник полотенцем, ставлю его на подставку.
Ненавязчивый звонок в дверь заставляет меня окаменеть, сердце словно остановилось, а в ногах появилось легкое онемение. Нажимаю на кнопку на ручке чайника и отхожу от столешницы на пару шагов назад, глубоко вдыхаю и выдыхаю воздух, смотря на себя в оконное отражение.
Поворачиваю первый раз дверной замок, мысленно убедив себя, что кроме неловкого разговора меня ничего не ждет, поворачиваю второй раз. Опускаю ручку вниз и приоткрываю дверь. Однако моментально испуганно вздрагиваю, когда резко с обратной стороны дверь хватает Магнус и не менее резко ее распахивает. Я не успеваю среагировать, даже отпустить ручку, поэтому оказываюсь выволоченной в коридор.
— С ума сошел? Что ты тут делаешь? — выпаливаю от неожиданности, убирая назад пару прядей волос. Удивленно таращусь на него, я, конечно, ждала гостя, но явно не его.
— Лин, это ты сошла с ума, — Магнус говорит очень уверенно, а я не понимаю, к чему этот разговор.
— Конечно! Это я сумасшедшая, это я пришла в дом к чужому человеку!
— Мы не чужие друг другу! — Магнус кричит на меня, крепко хватая за запястье, сжимая его до боли.
— Отпусти.
— Нет. Я никогда тебя не отпущу. Ты... моя. Да? Да! Ты моя! — его взгляд другой. Он сам другой. Бешеный взгляд, такая же улыбка, а тихий смех, перерастающий во всё более громкий, начинает пугать.
— Магнус, ты пьян?
— Я трезв, — фраза, сопровождаемая ненормальным смехом, проходится волной мурашек по моей спине. Как только он немного ослабил хватку, я пытаюсь вырваться вновь, но все мои попытки тщетны. — Куда собралась? Ты моя девушка и пойдешь со мной, — парень хватает меня за второе запястье и тянет к себе.
— Ты что творишь! Прекрати немедленно!
Магнус игнорирует все мои слова, еще крепче сжимает мои запястья и притягивает к себе, впивается в шею. Запястья ломит, как будто кто-то бьет меня по ним молотком, когда он заламывает мне руки назад. Пинаю коленом в живот что есть силы, но это была моя ошибка. Он ногой бьет меня по правому колену, и резкая режущая боль проходится по всей ноге, которая усиливается, когда я падаю на то же самое колено.
— Лин, ты сама виновата, — тихо, практически шипя, Магнус присаживается рядом, пока я сижу, схватившись за колено, не в силах встать. — Если бы ты простила мне тот жалкий поцелуй, то всё было бы по-другому, — процедив каждое слово через зубы, он хватает меня за волосы на затылке, силой заставляя смотреть на него.
— Лучше бы я никогда не встречала тебя, тогда было бы всё по-другому, — сквозь льющиеся слезы стараюсь сказать как можно тверже, скрыть боль и накатывающую панику.
— Не говори так. Визэр во всём виноват, молчал бы, и мы были бы до сих пор вместе, — второй рукой он перебирает прядь моих волос, его улыбка напоминала больше оскал. Мигающая лампочка оставляет блики в глазах, а слёзы ещё сильнее затуманивают зрение. — Хотя что это я говорю? Ты моя девушка.
— Нет и никогда не буду! Я жалею, что тогда согласилась на это!
— Да кто тебе промыл мозги?! — Магнус замахивается, и мою щёку обжигает удар пощёчины, из моего горла вырывается крик, когда он той же рукой опирается на пульсирующее от боли колено.
Прерывисто дышу, чувствуя, как задыхаюсь. Я больше не могу различить его слов, в ушах слишком сильно звенит, а нарастающая боль не даёт сконцентрироваться.
— Ты сукин сын! — Магнус кричит куда-то в сторону. Боль становится меньше, ладонь пропадает с моего колена, а сам парень заваливается куда-то в бок. Поднимаю взгляд выше.
Вильям.
Слишком громко выдыхаю, почувствовав облегчение. Откидываюсь на бетонную стену, чтобы выпрямить ногу, но у меня ничего не выходит. Повторяю свою попытку снова и снова, но мои руки слишком слабые в этот момент. Краем глаза вижу только то, как парни перемещаются то в одну, то в другую сторону.
— Тебе что, мало было в ту ночь? Добавить надо? Или же забыл, каково это — быть избитым? — Вильям толкает Магнуса в грудь, параллельно крича на него.
— Не лезь, это не твое дело! Что ты тут вообще забыл? Что ты, мать твою, забыл у моей девушки?! — Магнус толкает его в ответ, на что получает удар в челюсть. Вильям замахивается кулаком несколько раз, ударяя снова и снова.
— Если ты опять захотел в больницу, то так и скажи! А к Линнее не приближайся больше и на шаг! — Вильям толкает парня, от чего тот падает на пол. Сейчас я могу разглядеть его лицо. Оно все покрыто пятнами крови и уже проступившими, но еле заметными синяками. Вильям делает пару шагов к нему, наклоняется и хватает за ворот его куртки, притягивает немного ближе, чтобы сказать что-то на ухо. Его слов я не расслышала.
— Линнея, — Вильям отпускает Магнуса, отряхивает руки и присаживается рядом, в ушах по-прежнему звенит после удара, но уже куда меньше. Ладонями обхватываю его лицо и начинаю жадно рассматривать, когда вижу рассеченную губу.
— У тебя кровь.
— Ничего. Вставай, я помогу.
Вильям помогает встать, хватаюсь за его плечи как за опору. Колено немного отпустило, но я по-прежнему не могу его нормально согнуть и разогнуть, поэтому хромаю. Парень замечает это и, не спросив меня, останавливается, чтобы поднять меня на руки. Взглядом встречаюсь с его карими глазами.
— Не возражай, всё равно не поверю в то, что тебе не больно.
Угадав то, что я хочу сказать, Вильям делает пару больших шагов и переступает порог моей квартиры. Усадив меня на маленьком диванчике при входе, он выглядывает в коридор, чтобы сказать Магнусу на последок:
— Запомни этот день, чтобы не повторять свои ошибки, и запомни мои слова. Я не блефовал.
С грохотом парень захлопывает дверь. Медленно развернувшись ко мне, он смотрит на меня, а его взгляд изменился в моменте. Злость и раздражение сменились на волнение. Вильям присаживается на одно колено передо мной и начинает рассматривает мое колено, не говоря ни слова. Вместе с ним его рассматриваю и я. Кроме обширного синяка вряд ли что-то появится еще, но решаю еще приподнять ногу и рассмотреть поближе. Тянусь руками к ноге, но Вильям перехватывает одну из рук и задирает рукав кофты выше, затем он проделывает тоже самое и со второй рукой. Его взгляду открываются кровоподтеки, оставшиеся из-за сильной хватки Магнуса, возможно, их не было бы, если рукава не были такими длинными, потому что след остался именно по рубчику ткани на краю рукава.
— Где у тебя аптечка? — на выдохе Вильям поднимает голову и наконец смотрит на меня, а не на мои руки.
— Сейчас принесу.
— Сиди, просто скажи где, — парень пресекает мою попытку встать. Я слегка ему улыбаюсь, говоря тем самым «все хорошо».
— Сейчас подралась не я, — напоминаю ему, когда заставляю повернуть лицо, чтобы рассмотреть ушибы, но он и не сопротивляется. — Колено не так уже болит, проходит, а запястья перестали сразу после того, как Магнус отпустил меня, — заверив его, кладу руку ему на плечо.
Былая паника испарилась, сейчас меня волнуют лишь его ссадины, которые он получил из-за меня. Если бы я проверила сначала, кто пришел, то этого всего не было бы. Поднимаюсь и, слегка прихрамывая, иду в ванную. Там на верхней полке стеллажа нахожу аптечку, но на выходе натыкаюсь на Вильяма, пошедшего за мной.
Молча он пошел за мной дальше на кухню. Повернув два стула так, чтобы они смотрели друг на друга, мы с Вильямом сели на них. Машинально беру его за руку и начинаю обрабатывать руки, костяшки красные, но не разбитые в кровь полностью. Обрабатываю и перевязываю бинтом, чтобы мазь не смазалась об одежду. Когда дело дошло до его лица, то в руках появилась дрожь, а пристальный взгляд Вильяма, сопровождаемый тишиной, нагоняет еще сильнее.
Встаю со стула и подхожу к нему ближе, встаю практически вплотную к нему. Всё это время он не прерывал зрительный контакт, как и я. Благодаря этому его голова была задрана вверх, что было куда удобнее для меня, но менее спокойно для моего сердца.
— О чём ты хотела со мной поговорить?
— Не находишь, что разговор не удался уже с самого начала, лучше в другой раз, — усмехаюсь тому, как судьба решила всё за меня.
— Не нахожу, — Вильям слегка наклоняет голову в бок, всматривается в мои глаза. — Так что ты хотела мне сказать?
— Сначала обработую рану.
— Нет, сначала скажи, — парень убирает мою руку, не давая закончить обрабатывать рану над бровью.
Вильям одет всё в ту же форму, в которой я видела его сегодня на городском поле, только поверх нее было надето черное зип-худи. Судя по всему, он приехал ко мне сразу после окончания тренировки. В какой-то степени мне неловко за то, что не дала ему даже возможности заехать домой. Стою молча, кусая губу изнутри, не зная, как начать наш разговор, но парень меня не торопит, терпеливо ждет, однако при этом не сводит с меня глаз.
— Что происходит? — выдавливаю из себя первую попавшуюся мысль.
— О чем ты, Линнея? — Вильям непонимающе клонит голову в сторону, еще сильнее вглядываясь в меня. Не выдержав такого пристального внимания, я отхожу от него и зачем-то ставлю чайник еще раз.
— О том, что было у шкафчиков, о том, что было сегодня на городском поле, о том, что...
— Я понял, — усмехаясь, Вильям поднимается со стула и идет ко мне, сокращая ту дистанцию, которую я только что создала. — А ты как думаешь?
— Не знаю.
— Не знаешь?
— Нет.
— Хорошо, тогда я скажу тебе, — Вильям подходит еще ближе, руками опирается на столешницу по обеим сторонам от меня, закрывая возможность бежать. Упираюсь спиной в край стола, увеличить дистанцию между нами мне больше не удастся. Вновь закипевший чайник щелкает, прекращая кипеть и оставляя нас в полной тишине.
— Будешь чай? — перевожу тему, акцентируя внимание на кипятке за моей спиной, поворачиваюсь к чайнику, снимая его с подставки, хотя сама не знаю зачем, но делаю это максимально медленно, оставаясь вполоборота к Вильяму.
— Каждый раз, когда тебя вижу, приходится бороться с желанием не подойти к тебе, не кричать на весь мир, что ты моя, не затыкать вечно болтающего о тебе Таллэка, — игнорируя этот вопрос, Вильям начинает отвечать на первый. — Знаешь, как сильно я хочу сказать ему, чтобы он и не мечтал? Или то, какое чувство я испытывал, когда ты ходила по школе в моей кофте, ловя на себе взгляды, потому что кофта моя. Хочу, чтобы все они знали, что ты моя. Позволишь ли ты этому случиться? Линнея, я люблю тебя.