16 Глава
and I thought you might be mine
in a small world on an exceptionally rainy Tuesday night
Себастьян
– Милый, не убегай далеко, – слышался за спиной мягкий голос мамы.
Я повернулся настолько быстро, насколько позволили нескончаемые слои одежды и объёмный капюшон куртки. Силуэты родителей, держащихся за руки, освещали уличные фонари. Папа смеялся над моей неуклюжестью. Когда все нормальные люди, включая моих родителей, ходили в лёгких курточках и ботиночках, я шуршал болоньевыми штанами и путался в пушистом шарфе. И отец не упускал возможности по-доброму пошутить надо мной, приговаривая, что я его пингвинёнок.
Мама и папа подошли ближе, но почему-то я не видел их тёплых лиц. Я не видел папиных глаз, похожих на мои, не видел, как приятно улыбается мама, но чувствовал это. Память воспроизводила всё то, что было не доступно взору.
– Может, поедем на автобусе? – спросила мама, и я тут же запищал.
Мне хотелось ещё побыть на улице, вне бетонной коробки и четырёх стен. Мне было охота ещё попрыгать по едва мокрому асфальту, не через оконные рамы поглядеть на прохожих и проезжающие машины. Последние особенно занимали меня. Папа часто показывал мне машины и называл их марки, так что в свои десять лет я чувствовал себя настоящим экспертом в автомобильной сфере, мог назвать недостатки одной марки и плюсы второй.
– Давайте погуляем, пожалуйста, – мои маленькие руки вцепились в рукав маминого демисезонного пальто.
Я готов был заплакать, начать визжать посреди улицы, отбиваться всеми силами – лишь бы не возвращаться так скоро домой, где просмотр мультиков и чтение книг начнётся по новому кругу. Даже самая короткая прогулка для меня была глотком свежего воздуха в прямом смысле.
– Ещё немножко, мам.
Папа бережно ослабил мою хватку. Я по-прежнему не видел его лица, как бы ни пытался. И маминого. Почему я их не вижу?
– Дорогая, нам недалеко идти, он прав, – папин строгий и тёплый одновременно тон убедил супругу.
И мы продолжили путь. Дома, мимо которые мы проходили, были подозрительно знакомыми. Внутри появлялось гадкое чувство. Чувство детского страха. Оно шло попятам за мной, как родители. Я глядел на зажигающиеся окна, в которых жили такие же счастливые семьи, как наша.
Громкий и резкий хлопок заставил передёрнуться. Вот он – страх в его проявлении. Я уже с ним встречался, точно встречался, оттого он кажется слишком... родным, как если бы я прожил с ним несколько десятков лет.
Душераздирающие вопли мамы резали уши. Я повернулся вновь, несмотря на тугую куртку, сковывающую движения. Папа лежал на земле. Почему он лежит? И что за человек рядом с ним? Ответы на мои вопросы лежали на поверхности, только ребёнку было до них не дотянуться. Ещё три громких хлопка, и мама падает рядом с папой, изо всех сил крича, чтобы я бежал. Но куда мне бежать?
Человек поспешно скрылся, а я понёсся к маме. Только сейчас я смог увидеть её лицо. Её шелковистые русые волосы кудрями спадали на асфальт, пачкаясь в лужах и грязи. Красивые карие глаза покрылись слезами и оттенками страха. Никогда я не видел маму такой напуганной. Она всегда улыбалась и светилась счастьем. Почему она не может улыбаться и сейчас?
– Мам, почему вы легли? – я подёргал папу за ногу, но он мне не ответил.
Почему всё так знакомо? От паники я сражался с комом в горле и даже не замечал ручей собственных слёз. Подходило чувство безысходности. Я ничего не смогу сделать. Позволю им уйти.
– Мам, нам же нужно домой, пойдём, – шептал, давясь слезами.
Мама что-то говорила, но я не слышал. Совсем ничего не слышал. Она начала кашлять и дёргаться. Под ней натекла лужа крови, которая успела пропитать мои штаны. Я взглянул ниже и увидел окровавленное пятно на животе. Машинально положил руки туда, мгновенно вымазавшись в красной жидкости. В фильмах всегда так делали, когда у кого-то текла кровь – клали руки и сильно нажимали. Я пытался сделать так же.
– Мамочка, – она из последних сил перевела взгляд на меня, и моё крохотное сердце сжалось до ещё более меньших размеров. Возможно, там вообще ничего не осталось.
Я чувствовал, что теряю их. Я уже их потерял когда-то, точно помню, а теперь это повторяется с новой, безобразно-грубой силой.
– Басти, – в другой ситуации я бы возмутился за такое сокращение моего имени, мне оно совсем не нравилось.
Только мама могла меня так звать, и это прозвище сейчас резало по живому. Она произносила это так, словно мы прощаемся навсегда. Так и было.
– Я люблю тебя, малыш, – выжала из себя мама, хрипы участились.
Я хватался за её руки и лицо, пачкая кровью, прикладывался к груди, чтобы она почувствовала моё тепло, согрелась и очнулась. Пытался растормошить папу, но тот замер с каменным выражением лица и не реагировал на меня. Человек, который катал меня на спине, притворяясь самолётом, не обращал на сына никакого внимания. Всхлипы и вопли разносились по мокрому, противному переулку, который сдавливал моё крошечное тело. Здания кружились и насмехались надо мной, гогоча о моей жалости.
– Мам! – прокричал я, снова прижимаясь к ней. Но она молчала.
– Мама!
Глаза открылись и охватили мрак комнаты. Собственные крики стояли в ушах.
Это был сон. Снова этот чёртов сон, воспроизводящий ту злополучную ночь.
Окно раскрылось от сквозняка, ветер трепал плотные шторы.
– Всё в порядке? – мягкий голос Кэсси заглушил кричащего в голове ребёнка, я вздрогнул.
Волосы из косы выбились и смешно облепляли лоб и щёки. Моя футболка, которую она захватила, когда испачкала свою в соусе, помялась. Она обхватила моё плечо, глядя заспанным взглядом. Не помню, как мы отключились. Проговорив пару часов, мир погрузился во тьму, а потом я вновь оказался в переулке.
– Просто кошмар, – я медленно выдохнул, прогоняя от себя окровавленные руки, и упал на подушку, притягивая Кассандру в объятия.
Она обладала необычайным свойством – делать всё вокруг себя уютным одним лишь присутствием. Как только мы оказались в моей квартире, я почувствовал тепло родного дома. Квартира стала домом.
– Расскажешь? – осторожно спросила лиса и перевернулась, оказавшись лицом к лицу со мной.
Горящие, но сонные и оттого милые глаза смотрели с любопытством. Она всеми силами боролась с подступающим сном, раз в пару секунд морщила носик и поджимала губки.
– Не держи всё в себе, – прошептала Кэсси, положив руку мне на щеку.
Тепло её кисти разлилось по всему телу.
– Это родители, не бери в голову, – я заправил пару выбившихся волосков ей за ухо и мягко поцеловал в лоб.
– Мы всё равно к этому вернёмся рано или поздно, Басти, – Кэсси хотела придвинуться ближе, но я отдёрнулся, услышав своё прозвище.
Его не произносили живые люди уже пятнадцать лет, и не думал, что кто-нибудь может произнести.
– Что...что ты сказала? – в горле предательски пересохло.
– Ты говорил во сне. Тебе не нравится? – ангельское личико выдавало тревогу и стыд за сказанное.
– Меня так называла мама, и мне не нравилось.
Лиса вмиг погрустнела. Было видно, как ей жаль. Тут не было её вины – не она нажимала курок. Я ожидал, что это прозвище будет жечь меня во снах и воспоминаниях, а когда его озвучила Кассандра рана не стала шире или больнее, она будто начала затягиваться.
– Но из твоих уст оно звучит приятно.
Я потянул Кэсси на себя так близко, как это возможно, вдохнув приятный запах. Эта девушка обвела меня вокруг пальца и продолжает кружить голову, сбивая с ног всякий раз, когда оказывается рядом. И я не просто не хочу останавливать это падение, я хочу, чтобы оно продолжалось и никогда не заканчивалось.
– Спокойной ночи, Басти, – пролепетала Кассандра и уткнулась мне в шею, а я начал улыбаться как полоумный.
– Спи, лиса.
Обвеянный её ароматом, я закрыл глаза, оставляя позади едкую горечь от воскресшего имени и недавнего видения.
Всю неделю во мне просыпались всё новые чувства и эмоции, которые, казалось, были давно позабыты. Конечно, я ощущал, что не стал совсем бездушным. Но больше десяти лет во мне не было ничего кроме страха, гнева и всепоглощающей пустоты. Все положительные остатки тёмной и безнадёжной души остались на самой её глубине, шансы на их возвращение были минимальными. Не попадись мне на пути той ночью хитрая девушка, что увела добычу у меня из-под носа, я бы продолжил своё существование без желания что-либо менять. Я научился смирять свой гнев и не делать его разрушительным для самого себя, и этого было достаточно. Дальнейшая жизнь в клане – единственный вариант, что я рассматривал.
Перемены были ни к чему. Время шло своим чередом, дни менялись. Люди, которых я мог радовать и которые могли бы мной гордиться, погибли. Те, кто мог стать моими близкими, отреклись. Был лишь клан и Изао. Они помогли мне выбраться из ямы, которая меня убивала, за что я был благодарен. Только дальше края этой ямы я не ушёл. Остался сидеть там, свесив ноги в бездну, и ждать... ничего. Мне не хотелось деградировать и снова становиться тем жалким существом, которым был до островов Японии, слоняющимся по миру без цели и идей, но и завоёвывать новые вершины и стремиться к чему-то великому мне тоже не хотелось. Всё устраивало.
Ровно до того момента, когда Кэсси застала меня врасплох. Она вторая, кто оставил меня ни с чем. С первым я встречался в десятилетнем возрасте. Лиса ворвалась в мою жизнь, бессовестно отворив дверь и не закрыв её, устроив внутри меня погром, который напомнил, что когда-то я мог чувствовать что-то помимо апатии и безразличия. Ради этого человека хотелось встать наконец и уйти от края ямы подальше. И всё же страх, что моя исковерканная судьба сможет затронуть Кассандру так сильно, что ей будет чертовски больно, никуда не уходил.
Я находил странным желание переписываться с Кэсси так часто, как только возможно. Слышать её смех и видеть смущённую улыбку, заваривать чай и убирать с лица непослушные шелковистые волосы, прогуливаться по городу и смотреть глупые фильмы. Ступор настигал меня, когда она смотрела на меня горящими глазами так, словно я самое прекрасное, случавшееся с ней.
Когда мы находились поодаль, пересекаясь лишь изредка, подавить зарождение чего-то большего была возможность, я мог отвлечься на работу и отодвинуть Кассандру на второй план, но теперь я не имел и не хотел иметь сил на это.
Сидя в душном салоне под палящим солнцем, что ни на шутку разыгралось под конец весны, я стоял напротив Уэйна, ожидая окончания занятий Кэсси. Кондиционер работал на полную, отчего становилось на долю легче. Студенты кучками выползали из массивных дверей. У меня не было студенческих лет, не о чем скучать. Вся моя учёба была в клане. В семнадцать лет мне пришлось заново осваивать грамматику и азы математики, постепенно усложняя программу. Дети в местной школе посмеивались надо мной, но тогда мне было глубоко плевать на всех вокруг. Пару месяцев в деревне я вообще не понимал, что творю, действуя по инерции. После я смирился.
Спустя несколько минут Кассандра вышла из здания в компании блондина, физиономия которого казалась знакомой. Они о чём-то оживлённо болтали, причём по большей части говорила девушка. Моя девушка. От подобной мысли бросило в дрожь. Кэсси активно жестикулировала, по всей видимости – угрожала, парень хмурился. Пройдя до развилки, они остановились. Я видел ровную спину лисы и профиль блондина. Теперь говорил он. Непонятная нервозность и неприязнь подступали всё сильнее. Мне он не нравится.
Кэсси показала парню средний палец, тот в ответ оскалился и, развернувшись, пошёл в своём направлении. Я выбрался из машины, чтоб открыть пассажирскую дверь.
– Привет, – просияла Кассандра.
При солнце лисьи глаза становились ещё ярче, выделяясь на фарфоровом личике, усыпанном бледными веснушками. Я коротко поцеловал её вместо приветствия, вкладывая всю нежность, скопившуюся за два дня разлуки, в которые был занят рабочими делами. Что-то мне подсказывало, что Курт и его семейка ещё могут по нам ударить, поэтому подстраховаться в некоторых областях ощущалось нужным. Кэсси уселась на сидение с розовыми от смущения щеками. Меня удивляло, как она может быть резкой, вспыльчивой и серьёзной в определённых ситуациях, а в следующих заикаться от стеснения. Это делало нас похожими.
– Добрый день, Себастьян, – за спиной послышался знакомый голос, и моя искренняя за последние годы улыбка исчезла.
Порой мне хотелось стереть тот звук из моей головы, как и человека, обладающим им. Одно её присутствие разжигало во мне ярость. Подобного можно было избежать, я старался изо всех сил, но при желании одной стороны сделки не будет – она может быть только двусторонней.
– Наоми, – сказал сквозь зубы.
Куноити стояла со скрещёнными на груди руками, поглядывая то на меня, то на сидящую в автомобиле Кассандру. Весь её вид показывал презрение к Кэсси.
– Значит, придерживаешься задания? – съязвила моя недалёкая коллега.
– Не твоё дело, – лишь буркнул я и избавился от её тягостного общества, скрывшись в салоне машины.
Кассандра выглядела не лучше: такое же недовольство, посылаемое к её «преподавателю», и желание выдрать волосы, после чего приставить нож к горлу –последнее, я уверен, было бы для неё особенно в радость.
– Что это за смазливый кретин был с тобой? – недовольство от встречи с Наоми не прошло сразу, поэтому её часть вывалилась на лису.
– Тревис, мой одногруппник, – непринуждённо ответила Кэсси, а после хитро взглянула на меня. – Ревнуешь?
На некоторое время я завис, услышав вопрос. Такое случалось всякий раз, когда эта девушка вытаскивала из меня всё новое и новое. Я витал в облаках и терялся в пространстве, пытаясь понять себя. Кассандра хихикнула.
– Можешь не отвечать, у тебя всё на лице написано, – она пристегнула ремень безопасности, я завёл мотор.
– Разве... Разве ревновать – плохо? – выкрутив руль, выехал на главную дорогу. Путь лежал к моему дому.
Кэсси задумалась.
– Если здоровая ревность, то нет. Когда это становится похожим на манию или паранойю, тогда следует бить тревогу, – после небольшой паузы лиса продолжила: – я не терплю, когда меня ограничивают в чём-то, Себастьян. Если я с тобой, то другие мне не важны. Хочу, чтобы ты понял это.
Тёплая маленькая ручка дотронулась до моего бедра. Данный жест не был схож с его предшественником, наигранным и пошлым.
– Хорошо, – прильнув губами к костяшкам, я переплёл наши пальцы.
Хотелось смотреть на них всю дорогу, но я вынуждал себя отвести взгляд и следить за дорогой. Кассандра рассказывала о прошедшем дне, очередной паре у Наоми, что оказалась фантастической – «преподаватель» не придралась ни разу. Мягкий голос действовал на меня как успокоительное. Пускай Кэсси говорит хоть о самых сумасшедших теориях заговора, только не останавливается. Когда до квартиры оставалось пять минут езды, мы остановились на светофоре. По правую руку на лавке сидел подросток лет четырнадцати. В ногах у него валялась кепка, в которую прохожие кидали мелочь. Вид у паренька был потрёпанный: засаленные и грязные русые волосы разбросались по голове, некогда белая футболка стала серой от пыли и грязи, джинсы местами покрылись дырами и протёрлись, а кеды явно не подходили ему по размеру и их качество оставляло желать лучшего.
Я свернул на обочину, не глуша мотор, вышел из салона. Ребёнок не сразу заметил моё присутствие, он отсутствующим взглядом смотрел перед собой. Только когда солнце скрылось для него, он очнулся.
– Вам помочь?– парень оживился, глядя на меня с детской наивностью в голубых глазах.
– Чем ты тут занимаешься? – я указал на кепку, валявшуюся у его ног, где мелочи хватило бы на один бумажный пакет в маркете.
– Сижу, сэр. Так вам нужна помощь? – он наклонился в сторону, чтобы посмотреть мне за спину, там стояла Кассандра, оперевшись на машину. – Добрый день, мисс.
Я точно знал, что он бездомный. Не только внешность, но и поведение, когда кажешься не приметным для других, выдавали его. Меня удивляло только его манера общения. Оставшись один на улице, я огрызался на всех и каждого, все для меня были врагами. Предложить кому-то помощь в то время для меня равнялось предательству по отношению к самому себе – нельзя помогать чужакам, так я мыслил.
– А тебе нужна?
– Вы могли бы подкинуть мне пару центов, если вас не затруднит, – парень пожал плечами.
– Как тебя зовут? – спросил я.
– Карл.
– Меня Себастьян,– я протянул Карлу руку. Он взглянул на неё с подозрением.
Хотел было уже пожать в знак знакомства, но вмиг отдёрнул, чтоб протереть грязную ладонь о джинсы, и только потом ответил мне. Он явно ожидал отвращения к себе, но несмотря на это предлагал помощь.
Кассандра терпеливо ждала меня возле машины, пока я расспрашивал Карла, что с ним творится. Его история схожа с историей Кэсси– в один момент ребёнка выставили за порог детского дома, и ему пришлось учиться выживать своими силами. Родители Карла погибли в автокатастрофе, других родственников не оказалось. Уже пару месяцев бедолага перебивается в заброшенных домах и парках, скудно питаясь на деньги, что подают прохожие.
Я поделился с ним запасной футболкой, что всегда лежит в багажнике, вызвал такси и велел водителю ехать за мной.
Детские дома, произвол, учиняемый ими, и безнаказанность – следующее, чем мне стоит заняться.
– Это было очень благородно, – отозвалась Кассандра, когда мы возобновили движение.
Я отмахнулся.
– Когда сам побываешь в подобной ситуации, не можешь проигнорировать беззащитность других. Остаться одному – слишком паршиво.
– Я знаю, – лиса погладила меня по берду, пробуждая колючки по телу.
В моих силах было только с сожалением поджать губы и кивнуть – тяжело выносить мысль о том, что когда-то и ей пришлось бороться за жизнь. Ей стоило как принцессе расти в замке и обучаться светским манерам, никак не бегать по крышам домов с ножом и тросом.
Кассандра и Карл ждали, пока я открою квартиру. Поняв, что ключ не понадобится, я тяжело вздохнул, отгоняя злость. Дверь была открыта. Кажется, предел терпения достигнут.
– Наконец-то, – Ароки подал недовольный голос из гостиной.
Через пару секунд лицо азиата показалось в поле зрения. Он как всегда расслаблен и делает вид, будто ничего из ряда вон выходящего не происходит.
– Какого чёрта ты вечно здесь? – я пытался не повышать голос, однако выходило скверно. Это сильнее меня на данный момент.
– Не знал, что у тебя будут гости, – Ароки кивнул Кассандре и пожал без стеснения руку Карлу, представившись. Бедный парень опешил, не привыкший к доброму отношению без предрассудков.
– Верни ключ, Ар.
– Что случилось?
– Просто верни долбанный ключ от моей квартиры, – я выставил ладонь, ожидая.
Друг показательно выдохнул и, порывшись в карманах, достал принадлежащую мне вещь. Не задумываясь, я протянул ключи Кассандре. Та помедлила, но взяла. Пусть будут у неё.
– Я тысячу раз говорил не приходить, не спросив меня. Это не общественное место! – обогнув его, я прошёл в кухню, чтобы попить воды.
Кэсси заботилась о Карле, который чувствовал себя не в своей тарелке. Я подавлял подступивший гнев. Необходимо чаще уделять время медитациям, чтобы держать себя в руках, иначе моё состояние вновь выйдет из-под контроля, откажут тормоза, и машина начнёт петлять без шанса на остановку.
– Это Карл, – обратился к Ароки, когда все трое окружили меня. – Ему нужно подыскать жильё на Ист-Джефферсон, приодеть и потом отвезти в пекарню на Монро, парень любит готовить. Вас там уже ждут.
– Понял. Идём, пацан, – Ароки подобрал Карла под крыло и повёл обратно в прихожую.
Кэсси последовала за ними, отхватив моего друга. Я не стал вмешиваться, им необходимо прояснить всё. Хотя, я уверен, что Ароки не нужны никакие объяснения – они нужны Кассандре. Лиса, бессовестно таскавшая драгоценности из чужих карманов, была чересчур совестливой в личных отношениях. Их беседа не заняла много времени, как и ожидалось. Вскоре мы остались в квартире одни.
Проводив Ароки и Карла, Кэсси подошла ко мне, обвивая тонкими руками мою талию. Ответив на объятия, я приложился подбородком к её макушке. Всё, что нагружало меня и пыталось придавить, постепенно отступало. Так я чувствовал себя по-настоящему живым. Сердце не просто безразлично колотилось в груди, готовое в любой момент остановиться без боя, оно клокотало от счастья и бодрствовало. Непривычно ощущать себя таким. Будто всё то время, когда не было Кэсси, я был запрограммированным роботом из костей и сухожилий, действовавшим по инерции, и только сейчас вышел из транса, став уязвимым человеком.
– Поговорили? – я разрезал тишину, оторвавшись от мыслей, что пугали своей красочностью.
Девушка поглядела снизу в верх, не понимая. Мне оставалось только ухмыльнуться.
– Когда-нибудь я привыкну к твоей внимательности, – чтобы скрыть смущение, она уткнулась мне в грудь, где мгновенно разлилось тепло.
– Так что, посмотрим очередной фильм с Ди Каприо?
Жёлтые глаза засветились задором, а прекрасная улыбка озарила красивое лицо.
- Ещё немного и ты влюбишься в него, Басти, - Кассандра хихикнула и отступила.
– Ну нет, моё сердце уже занято тобой, – на секунду я испугался своих откровений, в очередной раз зависнув в воздухе, но после ощущения сладких губ на своих, страх прошёл.
Если бы я знал, какого это – быть воскрешённым тобой, Кэсси, я бы нашёл тебя намного раньше.