Глава девятая. ИСТОРИЯ М. М. ГРЕБЕШКА
— Ах, голубушка, как я тебе рада! — прошепелявила Герцогиня и, подхватив Алису под локоток, потащила за собой.
Алисе было приятно, что Герцогиня так повеселела. Она решила, что в прошлый раз, когда они виделись на кухне, Герцогиня злобствовала из-за перца.
«Если я когда-нибудь стану Герцогиней, — подумала Алиса (впрочем, не слишком уверенно), — у меня на кухне перца не будет! Суп от этого только выиграет. И вообще, перец портит характер...» Этот вывод ей так понравился, что она продолжала: «Перец и горчица делают людей кусачими, уксус — кислыми, мороженое — холодными, а... а леденцы на палочке — милыми и добродушными. Вот если бы все об этом знали, детям давали бы одни леденцы!»
Алиса совсем позабыла, что рядом с ней Герцогиня, и вздрогнула, когда над самым её ухом раздался вкрадчивый голос:
— Призадумалась ты, моя голубушка, замолчала. Какие из этого следуют выводы? Сразу сказать не могу, но обещаю поразмыслить.
— А может, никаких выводов не следует? — отважилась спросить Алиса.
— Ну что ты, деточка! — захихикала Герцогиня. — Выводы откуда хочешь, оттуда и следуют. Надо только хорошенько поломать голову.
Герцогиня решительно замотала своим противным острым подбородком.
Алисе, конечно, не хотелось быть невежливой. Чтобы поддержать разговор, она сказала:
— Хорошая игра крокет, как по-вашему?
— Ещё бы! — воскликнула Герцогиня. — А выводы из этого такие: «Не суйте нос не в свой вопрос!» Ха-ха-ха!
— Вот-вот! — прошептала Алиса. — Мне даже кто-то говорил, что, если сунуть нос не в свой вопрос, от этого Земля будет вертеться в два раза медленнее.
— Ну конечно... Не вижу здесь ничего странного, — согласилась Герцогиня и, подумав, добавила: — А выводы из этого такие: «Береги платье снову, а чисть смолоду».
«Дались ей эти выводы!» — подумала Алиса.
— Тебя, конечно, удивляет, почему мы не гуляем с тобой в обнимку, — помолчав, сказала Герцогиня. — Всё дело в том, что я не знаю, как к этому отнесётся твой фламинго... Но я тебя всё-таки обниму. Обниму и расцелую. Попытка, как говорится, не пытка.
— Может укусить, — предупредила Алиса, которой как раз казалось, что попытка — пытка.
— Верная мысль! — восхитилась Герцогиня. — Горчица и фламинго кусаются. А выводы из этого такие: «У каждой пташки свои замашки».
— Горчица — никакая не пташка, — заметила Алиса.
— Ты и на этот раз права! — воскликнула Герцогиня. — О, как ясно ты мыслишь!
— По-моему, горчица — это полезное ископаемое, — продолжала Алиса.
— Совершенно справедливо! — кивнула Герцогиня, которая соглашалась со всем, что говорила Алиса. — Тут неподалёку есть богатые горчичные залежи. А выводы из этого такие: «Горчица — не птица, фламинго — не человек, судьба — индейка, а жизнь — злодейка»...
— Вспомнила, вспомнила! — перебила её Алиса. — Это растение! Горчица, конечно, не очень-то похожа на растение. Но это роли не играет.
— Целиком и полностью с тобой согласна, — сказала Герцогиня. — И вот какой отсюда следует вывод: «Всегда будь сама собой». Или, попросту говоря:
Если ты хочешь, чтобы твои знакомые, друзья и близкие, мнение которых ты уважаешь и с которыми ты считаешься, что немаловажно в трудную минуту, когда тебя подстерегают опасности, которых ты и не ожидаешь, пока живёшь обычной, спокойной жизнью, которой ты обязан твоим друзьям и знакомым, мнение которых ты уважаешь, что немаловажно в ряде случаев, когда тебя подстерегают опасности, как нам подсказывает жизненный опыт, считали тебя, что называется, приличным человеком, будь то дома, в гостях или на открытом воздухе, который исключительно полезен для твоего здоровья,
БУДЬ САМА СОБОЙ!
— Мне кажется, я вас лучше пойму, — очень вежливо сказала Алиса, когда Герцогиня замолчала, — если вы всё это напишете на бумажке. На слух всё это звучит довольно непонятно.
— То ли я ещё скажу, коли захочу! — гордо ответила Герцогиня.
— Ой, что вы! Не беспокойтесь, пожалуйста! Красивее всё равно не скажешь, — поспешно вставила Алиса.
— О каком беспокойстве речь! — напыжилась Герцогиня. — Дарю тебе, голубушка, всё, что я успела сказать до этой минуты.
«Ничего себе подарочек... — подумала Алиса. — Хорошо ещё, таких подарков на день рождения не дарят!»
Но сказать это вслух она не посмела.
— Опять мы призадумались? — ласково спросила Герцогиня и ущипнула Алису.
— А я вообще иногда думаю! — взорвалась Алиса, которой всё это порядком надоело.
— Ну конечно, — снова согласилась Герцогиня. — Ты думаешь, поросята чирикают в облаках — обычные, заурядные дела. И выв...
Но, к великому удивлению Алисы, Герцогиня запнулась на своём любимом слове, и рука её задрожала.
Алиса подняла глаза и прямо перед собой увидела Королеву. Королева стояла, скрестив руки на груди, и хмурилась.
— Жаркое лето... Ваше Величество! — начала было Герцогиня, но от волнения осипла.
— Последнее предупреждение!!! — заорала Королева, топая ногами. — Кого-то из вас двоих — твою голову или тебя — я здесь больше не увижу. Выбирай!
Герцогиня выбрала — и дала стрекача.
— Пошли, что ли, поиграем, — бросила Королева Алисе.
Алиса так перепугалась, что ничего не ответила и молча поплелась за Королевой на крокетную площадку.
Другие гости, пользуясь отлучкой Королевы, отдыхали в тени. Впрочем, как только она вернулась, все бросились по местам. Ещё издали Королева закричала, что всем поснимает головы, а во время игры то и дело говорила игрокам: «Дурак, голову долой!» или: «Дура, голову долой!»
Приговорённые отправлялись в тюрьму в сопровождении солдат. Неудивительно, что через полчаса на площадке не осталось ни души. Все, кроме Короля, Королевы и Алисы, сидели за решёткой и ждали казни.
Только тогда Королева унялась и обратилась к Алисе:
— Слушай-ка, ты уже видела М. М. Гребешка?
— Нет, — сказала Алиса. — Я и не знаю, что это за штука.
— Кто, М. М. Гребешка? Это наша гордость. Он выдаёт себя за осетра, но его полный титул — Мускул Морского Гребешка, — ответила Королева. — Правда, красиво?
— Очень! — согласилась Алиса.
— Тогда пошли! — скомандовала Королева. — Он тебе расскажет свою историю.
Уходя, Алиса слышала, как Король тихонько шепнул осуждённым на казнь:
— Спасибо за внимание. Вы свободны.
«Ну вот! Это совсем другое дело!» — обрадовалась она. Честно говоря, ей было очень жаль тех, кому предстояло лишиться головы по милости Королевы.
Вскоре Королева и Алиса наткнулись на Грифона, дремавшего на солнышке (если вы не знаете, что собой представляет Грифон, посмотрите на картинку).
— Встать, бездельник! — зарычала Королева. — Проводишь эту девочку. Она идёт к Гребешку, слушать его историю. Мне надо мигом вернуться: я назначила там несколько казней, надо лично проследить.
Королева ушла, и Алиса осталась с глазу на глаз с Грифоном. Он не очень-то ей понравился. «Но, в конце концов, — подумала она, — ещё неизвестно, кто опаснее, Грифон или эта очумевшая Королева».
Грифон сел и потёр лапой глаза. Взглядом он проследил за уходящей Королевой и, когда она скрылась из виду, фыркнул:
— Так-с, — сказал он не то Алисе, не то сам себе.
— Что? — спросила Алиса.
— А-а... — неопределённо ответил Грифон и махнул лапой вслед Королеве. — И чего она дурью мается? Отродясь у нас никого не казнили. Ну, потопали!
«Один говорит «Двинули!», другой — «Потопали!» — подумала Алиса и не спеша последовала за Грифоном. — Все командуют...»
Шли они недолго и очень скоро увидели Гребешка. Он пригорюнившись сидел на камушке, и, подойдя поближе, Алиса услышала его душераздирающие вздохи.
— Отчего он такой грустный? — сочувственно спросила Алиса.
А Грифон ответил почти так же, как и в первый раз:
— А-а... Дурью мается... Отродясь ему не было грустно. Ну, потопали!
Когда они подошли к Гребешку, он глянул на них полными слёз глазами, но ничего не сказал.
— Эта вот девочка, — заявил Грифон, — интересуется твоей историей, дружище.
— Я расскажу ей мою историю, — глухим, слабым голосом отозвался Гребешок. — Садитесь. И упаси вас бог сказать хоть слово, пока я не кончу.
Грифон и Алиса уселись. Наступило молчание.
Алиса подумала: «Интересно, как же он кончит, если никак не начнёт?» Впрочем, она терпеливо ждала.
— Когда-то, — выдавил из себя Гребешок, — я был морским петушком!..
Последовало продолжительное молчание, прерываемое только вздохами Гребешка. Потом Грифон сказал:
— Гжккррх!
Алиса хотела было встать, откланяться и сказать: «Огромное вам спасибо за увлекательный рассказ!» — но потом решила, что история, наверное, всё-таки не закончена, и так и осталась сидеть.
— Я был морским петушком, — повторил Гребешок, немного успокоившись, но всё ещё давясь слезами. — А остался от меня один... гребешок. Малышом — можно сказать, желторотым цыплёнком — я, помнится, бегал в морскую школу. Учительницей там служила старая Черепаха, но мы все, бывало, звали её Спрутом...
— Почему же Спрутом? — вмешалась Алиса. — Вы же говорите, это была Черепаха.
— Мы звали её Спрутом, потому что она гонялась за нами С ПРУТОМ, если что было не по ней, — недовольно ответил Гребешок. — Право, ты задаёшь дурацкие вопросы.
— Эх ты! Самой, что ли, трудно догадаться! — укоризненно добавил Грифон.
Тут оба они замолчали и уставились на Алису, которая готова была провалиться сквозь землю. Наконец Грифон хлопнул Гребешка по плечу:
— Ладно, М. М.! Плети дальше...
И Гребешок продолжал:
— Ну вот, мы ходили в морскую школу. Эта школа была на дне, хотя ты, может быть, мне и не поверишь...
— А я разве что-нибудь сказала? — удивилась Алиса.
— Сказала! — капризно ответил Гребешок.
— Держи язык за зубами! — посоветовал Грифон, пока Алиса раздумывала, как ответить Гребешку.
Между тем Гребешок опять заговорил:
— Мы получили замечательное, из ряда вон выходящее образование... Нас каждый день воспитывал Морской Ёж. Кстати, именно поэтому наша школа и называлась ЁЖЕДНЕВНОЙ...
— Ну и что! Я тоже каждый день хожу в школу, — перебила его Алиса. — Нашли чем хвастаться!
— В школу? Со всеми-всеми предметами? — всполошился Гребешок.
— Да, — подтвердила Алиса. — Нас даже учат музыке и рисованию.
— И прыжкам с вышки? — беспокойно спросил Гребешок.
— Этого только не хватало! — воскликнула Алиса.
— Ну, разве это школа! — облегчённо вздохнул Гребешок. — Вот у нас в расписании прямо так и было написано:
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ЗАНЯТИЯ
Музыка — Морская Корова
Труд — Рыба-Пила
Прыжки с вышки
— Ну какие у вас могли быть прыжки с вышки, — воскликнула Алиса, — если жили вы на дне моря!
— Мне-то эти предметы не довелось проходить, — вздохнул Гребешок. — Во время экзаменов у нас на море было большое волнение. От этого волнения я и провалился.
— Чему же вас учили? — с любопытством спросила Алиса.
— Ну, сперва, конечно, Почтению, Нотатению и Чистоплясанию, — ответил Гребешок. — А потом различным разделам Морефметики: Скольжению, Причитанию, Уможжению и Пилению.
— Я и не слыхивала про Уможжение, — смело призналась Алиса. — Что это такое?
Грифон сокрушённо всплеснул лапами.
— Не слыхала про Уможжение! — ахнул он. — Да ты хоть знаешь, что такое жжение, а?
— Кажется, знаю, — неуверенно ответила Алиса. — Это когда что-нибудь жжётся. Верно?
— Ну вот, — продолжал Грифон, — если ты и теперь не понимаешь, что такое уможжение, ты, значит, просто дурочка.
Алисе не хотелось, чтобы Грифон и дальше продолжал в том же духе, и она торопливо спросила Гребешка:
— А что вы ещё проходили?
— Что проходили? У нас ещё была Болтаника, — ответил Гребешок, считая по пальцам. — Болтаника и Уродоведение, все их разделы. Потом была Палкебра и Драконометрия. Ну и, конечно, Водная Речь. Её у нас вела старая Морская Корова, специально приплывала каждую неделю. У неё мы учились Хроматике, Морквологии и Свинтаксису. Но труднее всего мне давалась Физия и Хихика.
— А что такое Хроматика? — спросила Алиса.
— Танцы такие, — объяснил Гребешок. — Но я тебе этого не смогу показать: больно неповоротлив. А Грифона этому не учили.
— Не потянул, — пояснил Грифон. — Зато я учил иностранные языки. Меня обучала одна селёдка, форменная была акула!
— Никогда у неё не занимался, — вздохнул Гребешок. — А ведь она преподавала поругальский, выспанский, наврешский, кидайский и даже упреканские языки!
— Вот-вот, — вздохнул Грифон в свой черёд и зарылся мордой в лапы.
— А по скольку уроков у вас было в день? — спросила Алиса, которой разговор про школу уже надоел.
— Это как когда, — ответил Гребешок. — Сначала десять, на следующий день девять, потом восемь и так далее.
— Какое странное расписание! — удивилась Алиса.
— Ничего не странное, — возразил Грифон. — Сначала у нас было десять уроков — вот мы и списывали по десять раз в день. Потом сделали девять, потом — восемь. Ясно? А на десятый день мы списывали по одному разу, поэтому оно так и называется — РАЗ-СПИСАНИЕ.
Алиса поразмыслила и спросила:
— Так что же, одиннадцатый день, выходит, был выходной?
— Да, — ответил Гребешок.
— А что же было на ДВЕНАДЦАТЫЙ день? — поинтересовалась Алиса.
— Ладно, хватит об этом, — решительно оборвал её Грифон. — Расскажи-ка ей лучше, дружище, о том, как мы проводили наш досуг.