Глава 27. Атихифобия.
Определение:
Атихифобия — патологический и необоснованный страх перед неудачами. Он влияет на принятие важных решений, заставляя избегать любых серьёзных действий.
Марина
Я вернулась домой и на пороге увидела брата. Он строго смотрел на меня, затем, облегченно растрепав свои волосы, заключил в объятия. Я прижалась к нему и заплакала с новой силой, а нос забился еще сильнее.
— Она уезжает... — сквозь рыдания сказала я.
— Я знаю, — он поджал губы. — Ты ведь тоже уезжаешь.
— Ты решил добить меня?
— Прости, просто кажется, что твои слезы напрасны. Ты не сможешь остановить Вики, если она что-то задумала.
Я кивнула и через некоторое время отстранилась от Кристофера, шмыгая носом, чтобы остановить сопли.
— Ты не можешь поехать с ней? — неожиданно спросила я, в данный момент это казалось самым логичным вариантом.
— Вики мне как сестра, хоть мы и часто ссоримся, я волнуюсь за нее так же, как и ты, но у меня своих дел по горло. Тем более, если она узнает, что я вмешался в ее дела, то живого места на мне не оставит.
— Ты хочешь остаться с Алисой, да? — прямо спросила я, вызвав у брата возмущенный вздох.
— О чём ты?
— Ты любишь ее, и сейчас у них ссора с Мертом, поэтому ты остаешься здесь, чтобы проследить за ней.
Он не казался удивленным, лишь немного растерянным от такой резкой прямоты. Однако отрицать мои слова он явно не собирался, только поджал губы, устремив взгляд в пустоту.
— Возможно, ты права. Я не могу оставить её наедине с Мертом, поэтому сперва мне нужно убедиться, что он успокоился, и после этого я попытаюсь отыскать Вики в Анталье. Ещё и твой отъезд в самый ад с дьяволом.
— Не говори так о маме, — недовольно буркнула я.
— Прости, — он сонно протер глаза, затем велел мне пойти поспать, после чего отправился сам в свою комнату, чтобы продолжить свой сон.
Я лежала в постели, не в силах совладать с мыслями и эмоциями, которые захлестнули меня. Как бы я ни старалась отвлечься, я не могла взять ситуацию под контроль.
Я написала брату Константину.
Марина: Привет, я бы хотела встретиться с тобой.
Он не ответил, только просмотрел через десять минут, после чего отправил сообщение:
Константин: Пусть Божья благодать покроет грядущий день счастьем и небесной любовью. Я готов встретиться в церкви.
Я прикусила губу, пытаясь придумать вескую причину, почему он должен встретиться со мной в другом месте.
Марина: Аминь. Но я больна, у меня возникают ужасные мысли. Я хотела исповедоваться в другом месте.
Константин: Почему? Я буду только в церкви.
Как сказать так, что у меня начались преждевременные месячные? Слишком грубо и неэтично прямо сообщить об этом? Хотя в данный момент это не такая уж и страшная проблема.
Марина: У меня месячные.
Константин вышел из сети, затем вернулся и стал печатать, прошло максимум пять минут, когда пришло его долгожданное сообщение.
Константин: Хорошо. В людном месте, в парке, недалеко от вашего дома.
Марина: Спасибо большое. Пусть простит нас Господь за грехи наши.
Константин: Аминь.
Я собиралась убедить Константина отправить его в Анталию вместе с Вики, потому что именно он передал ей ту записку, воодушевив ее на эту поездку, поэтому пусть присмотрит за ней в моё отсутствие. Я бы поехала вместе с ней, если бы не мой долгожданный переезд к маме. Я так долго ждала этого и не могу отказаться. Может, это звучит эгоистично и глупо, но я так же стремлюсь узнать правду о своем прошлом, как и Вики.
Я недолго готовилась к встрече, потому что оставалось полчаса на размышления, но одно я сделала точно: надела платок и скрыла некоторое количество волос, оставив кудрявые корни подпрыгивать у меня за спиной.
Посмотрев в зеркало для убедительности, что я выгляжу подобающе, вышла из дома. Мне пришлось обещать Кристоферу, что сегодня я никуда не пойду, потому что могу случайно встретить Мерта. Он такой параноик, к тому же что мне может сделать Мерт? Он же не какой-то там маньяк.
Но выходить из парадной двери очень палевно, поэтому, рассчитав все шансы на побег, я открыла окно и спрыгнула оттуда. У нас в доме нет второго этажа, только запыленный чердак, поэтому расстояние от подоконника до земли ничтожно мало.
Я встряхнулась, почувствовав адреналин, а живот вновь скрутило. Я не врала, когда говорила, что у меня начались красные дни. Они пошли раньше, но это из-за стресса в моей жизни, который не даёт мне нормально вздохнуть в последнее время.
Поправив платок на голове, я повернулась и увидела брата Константина, который все это время стоял там. Неловко. Он только что видел, как я убегаю из дома. Да простит меня Господь.
— Что ты тут делаешь? — шепотом спросила я, чтобы спасти свое достоинство.
Но Константин лишь улыбнулся, а я стала подходить к нему.
— Я пришел, чтобы встретиться у тебя дома и не напрягать тебя во время... этих тяжелых дней.
В груди расплылось теплое ощущение, а я не могла не восхититься его добротой и отзывчивостью.
— Это так мило с твоей стороны, но мой брат не в настроении, поэтому лучше пойдем в парк.
— Он не знает, что ты выходишь на улицу? — нахмурился Константин.
— Эм... — занервничала я.
Ему категорически нельзя заходить домой, и тем более встречаться с Кристофером, у которого лицо по-прежнему напоминает подбитое мясо.
— Твой отец велел присматривать за вами. Тогда оставим Кристофера и пойдем лучше погуляем, — он поправил свою черную рубашку и цепочку с крестом на шее.
У Константина достаточно привлекательная внешность, это факт, а не просто моё мнение. У него светло-каштановые волосы, которые аккуратно сострижены, и мягкий, спокойный взгляд. Если посмотреть на него, то кажется, что все проблемы могут быть решены, потому что его спокойствие очень заразно. В хорошем смысле.
— Хорошо, пошли, — вежливо сказала я, пытаясь не выглядеть напряженной.
— Кстати, как лицо Кристофера? Я его даже не узнал, когда увидел.
Я замерла, а Константин слегка усмехнулся, опустив взгляд.
— Я думала, ты не знаешь, — улыбнулась я.
— Пошли, — тихо сказал он, кивнув.
Я последовала за ним, и по пути он спросил, что именно меня тревожит в последнее время, и из-за чего у меня появились темные круги под глазами и болезненный цвет лица. Я сказала, что это последствия стресса в моей жизни: передача опекунства, мнение папы, что он является причиной моих приступов, мое прошлое, которое медленно тянет меня вниз, и, наконец, Мерт, наша разлука и ссора с моим братом.
Когда мы дошли до первой лавочки в парке, то быстро сели, чтобы охладиться. Я не переставала рассчитывать свои шансы на то, что брат Константин согласится на мою просьбу.
— Я хотела кое-что спросить... — наконец начала я, прервав тишину.
Он подался вперед и любопытно смотрел, но, вероятно, решив, что мой вопрос очевиден, поспешил сказать:
— Если ты беспокоишься о Виктории, то не следует.
Я глубоко вздохнула, мысленно приготовившись к дискуссии, потому что его категоричность меня нервировала.
— Ты должен поехать с ней.
Как я и ожидала, он покачал головой.
— Я не могу. Я священнослужитель, к тому же в Анталии столько разврата, что мне туда совсем не хочется.
— Ты поедешь туда не ради разврата, а ради Виктории.
— Не настаивай. Люди здесь рады моему служению, я довольствуюсь тем, что есть, к тому же отец болен, и некому больше присматривать за ним.
— Я найму няньку, — быстро сказала я.
— Он будет против, — цокнул он.
Я устало протерла лицо, склонившись вниз от досады.
— Я не могу позволить, чтобы она поехала туда одна.
— Вряд ли твой отец ее отпустит.
Я быстро поднялась после его слов.
— К чему ты клонишь?
— Виктория уезжает сегодня вечером, чтобы не показаться твоему отцу, потому что он, естественно, не отпустит ее, как не отпустил бы тебя.
— Виктория сбежит, но сделает то, что задумала, — вздохнула я, затем, повернувшись к нему, потребовала: — Почему ты вообще ей это рассказал? Мог скрыть это, чтобы она не натворила глупостей.
— Она должна оставаться в неведении?
— Да, если это навредит ей, — возмущенно отозвалась я.
— Тогда почему ты возмущаешься, что твои близкие скрывают от тебя правду?
Я замолкла, не в силах больше спорить с ним, потому что он был абсолютно прав во всем. Вики должна знать правду, даже если это навредит ей. Так же, как и я должна знать правду, которую от меня скрывают. Незнание проявляет во мне безумие. С Вики это точно так же.
— Я поняла, — смирилась я. — Мне необходимо осознать, что я, возможно, никогда больше не увижу ее.
— Не говори так. Я буду молиться за нее. К тому же она едет туда не одна.
После его слов я нахмурилась и потребовала объяснений.
— С ней едет еще один такой же человек, который ищет правду. Я уже отправил ему анонимное сообщение и могу с уверенностью сказать, что он нормальный и адекватный...
— Незнакомец? Вики не любит незнакомцев.
— Никто не любит незнакомцев, — улыбнулся он.
— Но это не отменяет того факта, что она будет с незнакомцем в другом городе.
— Я вверяю ее Господу и уверен, что она вернется целой и невредимой.
— Аминь. Я надеюсь на это, — произнесла я, а затем, немного подумав, решила задать ему вопрос, пока он не ушёл, потому что он каждую минуту смотрел на часы. — Ты не знаешь, кто передал тебе записку?
— В церковь в день приходят около трехсот человек, чтобы исповедоваться и рассказать о своих грехах. Я не мог выйти и посмотреть на человека, который передал записку и скрылся.
Я кивнула, воспроизводя сцену, которую он рассказал. Брат Константин сидит на противоположной стороне, пока на другой исповедуется таинственный незнакомец. Вокруг столько проблем и тайн, что кажется, будто я свихнулась и придумываю все это сама.
Мой взгляд устремился к двери магазина на противоположной стороне улицы, в которую вошёл человек, показавшийся мне знакомым. Я надеялась, что это не Мерт, хотя всё внутри меня кричало, что это он.
Мерт недолго остался в магазине и быстро вышел, но по-прежнему не замечал меня. Я смотрела, как он осторожно закрыл дверь, затем, пройдя несколько шагов, остановился, вытащив телефон. Он кому-то позвонил, но, вероятно, никто не ответил, раз он раздражённо зашагал вперед.
Вдруг он резко повернулся ко мне. Я чувствовала его пристальный взгляд и чуть не вздрогнула от того, что спалилась, но быстро взяла себя в руки и со скучающим видом повернулась снова к брату Константину.
— Не волнуйся, Марина, главное, позаботься о себе, за Викторию отвечаю я. Ей выпала нелёгкая судьба от Господа, — он удручённо вздохнул, пока я сидела будто на иголках.
— Я буду молиться за неё, — в конце сказала я.
Внезапно в телефон пришло новое уведомление, я извиняюще улыбнулась брату Константину и посмотрела на отправителя:
Мерт: Ты ему кольцо подарила?
Я нахмурилась и посмотрела на Мерта. Он стоял на прежнем месте, но выглядел так, будто я только что убила его любимого питомца. Его взгляд был полон ярости. По телу пробежал холодок, но я постаралась сделать вид, что не обратила внимания на его слова.
Я стала печатать:
Марина: Ему я подарила с конфетой внутри.
Так ему и надо.
— Ну ладно, я тогда пойду. Желаю тебе всего хорошего, сестра, — улыбнулся он так тепло, что я не смогла не сделать того же в ответ.
Я встала и, глядя на него, сказала:
— Спасибо, что успокоил меня и мои внутренние переживания. Я очень благодарна тебе.
Он смущённо опустил взгляд, но через секунду обеспокоенно сказал:
— Тебе лучше пойти домой, чтобы твой брат не переживал.
Я кивнула, растроганная его заботой.
Проводив его взглядом, я поспешно обернулась, но столкнулась с кем-то и тут же поняла, что это был Мерт. Он стоял передо мной с бесстрастным выражением лица, возвышаясь надо мной, словно я сделала что-то неправильное и должна дать ему объяснения. Ничего не выйдет, потому что я планирую проигнорировать его.
— И что это было? — шёпотом спросил он, не отрывая от меня своего мрачного взгляда.
Его слова до сих пор причиняют мне боль, и он не может внезапно появляться и требовать от меня объяснений. Пусть катится к своей Самие.
— Что? — возмутилась я, пытаясь его оттолкнуть.
Как я и думала, он не позволил, схватив за предплечья. Он касался меня, но действовал так же упрямо, как я, не позволяя мне и двинуться.
— Отвали, или я буду кричать, — предупреждающе прошептала я.
— Где твоё чёртово кольцо? — проигнорировал он меня.
Я посмотрела на свой безымянный палец, который пустовал без кольца, затем взглянула на его напряжённое выражение лица. Медленно я опустила взгляд и увидела кольцо на его пальце. Почему... он его не снял?
Тяжело сглотнув, я вновь подняла голову и посмотрела с вызовом.
— Отпусти меня, — потребовала я.
Он отпустил и даже отодвинулся от меня, пытаясь перевести дыхание и не быть таким злым.
— Ты не можешь требовать от меня ношения кольца, как бы это глупо ни звучало, когда последними твоими словами были: "Ты не она", — сказала я, ощутив боль в сердце.
Его взгляд переместился на моё лицо, пытаясь уловить нечто другое, кроме гнева и ненависти.
— Я не она, Мерт, поэтому с этого момента держись от меня подальше.
— А как насчёт того, что ты бросила меня на том матче?
Я часто заморгала, внутренне надеясь не заплакать перед ним.
— Всё не так, — я указала на него пальцем. — Я не утешительный приз для тебя после твоей несчастной любви.
Он промолчал, лишь нервно протирал лоб, а движения его казались пустыми и неживыми.
— Ты хочешь, чтобы я снова носила кольцо? — шёпотом спросила я, заставив его замереть.
Он осторожно перевёл свой взгляд, полный боли, на меня, затем на мою руку, после чего, прочистив горло, сказал:
— Нет.
— Тогда чего ты ожидаешь от меня? — я подалась вперёд, заметив его растерянность. Наверное, он задавался этим же вопросом. — Я вправе встречаться с кем угодно и дарить кольца кому угодно.
Моё сердце разбивалось при произношении этих слов, вероятно, как и его, потому что он смотрел на меня так, будто я предала его. Это он предал меня.
— Я уезжаю к маме на родину, — сказала я, прикусив губу, чтобы слёзы не полились из опухших глаз. — Прощай, Мерт.
Сказав это, я развернулась и пошла прочь от него. Я надеялась, что он остановит меня, захочет, чтобы я осталась, но он не сделал ни шагу. Я чувствовала это. Но всё перекрывало моё опустошение и признание действительности.
В реальной жизни любовь может завершиться печально, и не всегда это будет счастливый финал.