Глава 12. Обсессия.
Определение:
Обсессии (от лат. obsessio — «одержимость») — это навязчивые, повторяющиеся мысли, идеи, желания или страхи. Они появляются спонтанно или из-за какого-либо провоцирующего события — триггера.
Марина
С бешено колотящимся сердцем я вышла из палаты, вернее, недовольный Кристофер вывел меня. Через стекло, открывающее полный вид на палату, я подловила взгляд Алисы. Странный и непонятный, однако она внимательно следила за Кристофером, будто хотела что-то уловить.
Тогда-то и вернулась вся моя память. Как Вики оправдывалась, что вмешалась во весь этот театр с Мертом и Алисой, чтобы помочь. Обида, конечно, была, но сейчас это не так важно, когда всё, что я видела, оказалось ложью, я имею в виду отношения Мерта и Алисы.
Чем они вообще думали, когда планировали такой план? Это было ужасно.
Но с теми воспоминаниями возникли и папины слова, что лучше запрет меня в психбольнице, чем позволит жить с мамой. Лучше бы и не вспоминала.
— И что это было? — строго спросил брат.
Я расположилась на скамье, прикреплённой к стене, и, закинув ногу на ногу, беззаботно произнесла:
— Я не виновата в его словах.
— Там была его жена, — кинул он взгляд в сторону палаты. — Они любят друг друга.
— Вики мне всё рассказала. Что вы обманывали меня, — закатила я глаза. — И как? Понравилась истерика?
Он яростно протер лицо руками, затем волосы и руки. Если он нервничал, то у него начиналась аллергия. Вернее, ему казалось, что всё его тело чешется, и это доходило даже до глубоких царапин и кровоподтеков.
— Я не думал, что всё дойдёт до этого.
— О чём ты вообще думал? Это же было безумие. И как Мерт согласился на это?
— Было сложно, но я уговорил его.
— Ты доволен результатом?
— Если бы Вики ничего не сказала тебе, то всё было бы хорошо. Мне хотелось уладить всё по-тихому, как было с Сайманом.
Я не поняла. Но он понял, что облажался, вернее, проговорился.
— Я знала, что это ваших рук дело. Вики выглядела подозрительной всё лето, когда я плакала на её плече. Вы специально нашли для Саймана девушку, чтобы я завязала со своей одержимостью. Да?
— Нет, я такого не говорил.
— Что ты тогда скажешь? При чём тут Сайман?
Прежде чем я успела получить ответ, меня прервала подошедшая Алиса.
— Простите, что прерываю, но Кристофер... Ты останешься с Мертом? Мне нужно срочно домой.
Недолго думая, брат с необычной улыбкой на лице согласился:
— Конечно, можешь идти.
Она кивнула и собиралась уйти, но вновь вернулась и со смущенной улыбкой сказала:
— Если что, звони... То есть, если вдруг что-то произойдет.
— Позвоню тебе первой, — брутальным голосом согласился брат, заставив Алису улыбнуться еще шире.
Он не мог оторвать взгляд от неё, даже когда она обернулась и начала уходить, а мне всё это не нравилось.
— Что это было? — спросила я, скептически подняв одну бровь вверх.
— Что? — не понимал Кристофер.
— Ты сейчас флиртовал с замужней женщиной?
— Что за чушь. Я не флиртовал с ней, к тому же она не любит Мерта.
Он снова проговорился, а я не смогла сдержать удивленный взгляд.
— Я думала, это у меня биполярка в семье.
— Доктор пришел, — проигнорировал он меня и направился в палату.
Я тяжело вздохнула и, собрав остатки своего сердца после слов Мерта, открыла дверь палаты.
Доктор стоял посреди палаты и информировал только Кристофера, потому что Мерт выглядел так, будто ему скучно сидеть и слушать диагноз врача.
Как только я закрыла дверь, Мерт быстро поднял взгляд, будто он ожидал этого всё время, затем его губы тронула улыбка, а я ответила еще более широкой улыбкой.
— Вспомнил меня? — шепотом спросила я, подойдя к нему.
— Нет, но Алиса сказала, что тебя зовут Марина. Никогда не слышал такого красивого имени, — он снова улыбнулся вялыми движениями, будто с трудом держался в сознании.
— Никакого синего света, это только ухудшит его состояние, — заговорил доктор, привлекая внимание Мерта.
— Мне нравится синий цвет, — отозвался Мерт, прислушавшись к разговору брата и доктора.
— Мы день продержим вас в больнице, на наличие поздних внутренних кровотечений.
— Хорошо, док. Но у меня важная игра, — обратился Мерт.
— Через два дня, — уточнил Кристофер.
Доктор отрицательно покачал головой, настороженно оглядывая нас.
— Ему нужен покой.
— Я в полном порядке, — начал спорить Мерт. — Я буду играть.
Доктор лишь поджал губы и, снова покачав головой, вернее, намекнув брату, чтобы он переубедил больного пропустить матч по футболу, покинул комнату.
Кристофер некоторое время пялился в стену, но после этого с энтузиазмом подошел ближе к нам и сказал, обращаясь к Мерту:
— Ты не будешь играть.
— У меня ничего не сломано, только несерьезная травма головы. Я даже не позволил сообщить своим родным.
— Давай обсудим это потом, у нас еще три дня.
— Хорошо, — согласился Мерт, но потом, будто вспомнив что-то, обеспокоенно спросил: — А что стало с таксистом?
— У него, по-моему, перелом ноги, но тоже ничего серьезного.
— Хорошо, что никто не умер, — выдохнул он, имея в виду людей в другой машине, и лёг обратно.
Затем он повернулся ко мне и снова улыбнулся, а в тишине соединённые с ним аппараты начали пищать, оповещая о быстром сердцебиении.
Брат закатил глаза и направился к выходу.
— Я скоро вернусь, оставайтесь здесь.
— А я хотел сбежать из этого чёртового места, спрыгнув с крыши, — саркастично отозвался Мерт, подняв перевязанные руки.
Кристофер показал средний палец и вышел.
Я посмотрела на Мерта и его царапины на лице, стало больно оттого, что ему было больно, однако счастливое и беззаботное выражение лица не позволили мне долго страдать. На самом деле он был прекрасен. Даже в этом чёртовом больничном халате, и даже лёжа с полузакрытыми глазами, он выглядел лучше любого моделя.
С высокими утончёнными скулами, с идеальным носом без горбинки, с пухлыми, но разбитыми губами. Это добавляло ему очарования. Особенно необычно видеть его таким — улыбающимся. Раньше он всегда хмурился, будто каждую секунду пытался решить в уме задачу по геометрии. А теперь хмурые линии на переносице разгладились, в глазах появился блеск, хотя он выглядел достаточно бледным. Но не устану повторять, что у него прекрасная внешность. Я бы больше удивилась, если бы не влюбилась в этого красавчика, даже если при первой нашей встрече я приняла его за маньяка.
— Слушай, — сказала я, нервно теребя рукава своей куртки. — Я знаю много великих женщин в истории, которые делали мужчинам предложение о браке. Ну... Другими словами, я имею в виду, что тебе не обязательно предлагать мне замужество.
— Но я уже предложил. Но а почему я не должен предлагать тебе выйти за меня замуж? — лениво проговорил Мерт, удобнее расположившись на койке, но смотрел на меня, как и прежде. Будто я центр его вселенной. Будто только меня он замечает. Будто любит.
— Потому что я готова сделать это за тебя, — воодушевлённо сказала я, пытаясь не слишком широко улыбаться, чтобы он не принял меня за сумасшедшую эмоциональную психичку.
Однако в следующую же секунду я получила от него новый чувственный комплимент с нежной улыбкой на лице.
— Пожалуйста, улыбайся чаще, кажется, будто светит солнце. Я даже рад ослепнуть по этому случаю.
В ответ я лишь смущённо опустила голову, прикусывая губы от нервов. Следующие слова я произносила, чувствуя, как в животе завязывался приятный узел, и щеки горели неистовым пламенем:
— Ты согласен стать моим мужем?
Он искренне рассмеялся и перевёл взгляд на потолок, и наконец перестал изучать моё нервное и раскрасневшееся лицо.
— Но, — предупреждающе произнесла я, снова привлекая его пристальное внимание. — Ты должен подумать в течение трёх дней.
— Я готов ответить сейчас, — уверенно сказал он.
— Ты не в себе, — промямлила я.
— Я ещё как в себе. Думаю, если меня прямо сейчас пустят в поле, я забью больше голов, чем Роналду за всю свою карьеру.
— Я знаю, — хихикнула я.
Он на миг принял серьёзное выражение лица, потом тревожно спросил:
— Роналду же не умер?
— Роналду? Португалец? — уточнила я.
— Да.
— Нет, не умер ещё. Ты забыл всё?
— Он один из моих любимых футболистов.
— Это нормально, доктор сказал, что у тебя амнезия, — попыталась я успокоить его, но последовал ещё один вопрос:
— Месут Озил же тоже не умер?