Моё безумие

Определение:

Газлайтинг — это форма психологического насилия, в которой один человек (манипулятор) использует давление на другого (жертву), заставляя его сомневаться в своей адекватности или адекватности восприятия окружающей действительности.

Марина

Через несколько минут Кристофер вернулся с листом бумаги и ручкой, а также с какой-то коробкой. Я не сразу поняла, что он собирается делать, но потом до меня дошло: кто-то будет играть в настольную игру. Но... зачем?

Суть игры заключается в том, чтобы собрать как можно больше слов из случайно выбранных букв алфавита. На коробке отображаются буквы, и нужно составить из них слова быстрее, чем соперники.

— Зачем в это играть? — нахмурилась я. — Я думала, Мерту нужен покой.

— Я предпочел бы поспать, — официально сказал Мерт, скептически глядя, как брат передвигает стол и ставит перед ним, чтобы он мог играть.

— А вот этого делать нельзя, — Кристофер указал на него, как на капризного ребенка, и отдал лист и ручку. — Доктор сказал, что при сотрясении мозга стоит переждать, а не спать, поэтому ты будешь играть в эту детскую игру.

— Зануда, — прокашлял он, а я тихо хихикнула.

Брат остановился и, покачав головой, сказал:

— В следующий раз скажу, чтобы доктор вколол тебе адреналин самым болезненным способом.

— Хорошо, может, после этого он позволит мне играть в матче.

— Вряд ли.

— А ты знаешь, что мы с твоей сестрой собираемся пожениться? — внезапно произнес Мерт.

— Пока нет, — утихомирила я его, пытаясь не смеяться от его серьезного тона.

— Но собираемся.

— Я тоже собираюсь полететь на Марс, — саркастично ответил брат, испепеляя меня взглядом.

— Вообще-то, я сделала Мерту предложение, — возразила я.

— Ни одна девушка не предлагала мне выйти замуж, — улыбнулся Мерт. — Это так необычно.

— Я попросила его подумать. Мы пока не решили.

Кристофер взглянул на нас с серьезным выражением лица, затем записал что-то в своем листочке, пока мы терпеливо ждали. Но брат равнодушно поднял листок, на котором было написано «Никогда» из предоставленных коробкой букв.

— Поняли? Этого никогда не будет, — напоследок он стукнул кулаком по столу и посмотрел на нас выжидающе. 

Я не стала отвечать, а Мерт фыркнул и, шутливо обращаясь ко мне, сказал:

— Лучше мне не злить своего будущего шурина.

Брат цокнул и повернулся ко мне.

— Кристина сказала, что заберет тебя. Она скоро будет.

— Я не хочу никуда идти, — протянула я.

— Я тоже не хочу, чтобы ты уходила, — вмешался Мерт, затем шепотом, обращаясь ко мне, сказал: — Скажу по секрету, твоя компания лучше компании твоего брата, — затем, поняв, что Кристофер всё слышал, добавил, уже обращаясь к нему: — Без обид, чувак.

— Марина, спустись вниз, Кристина уже, наверное, пришла... — попытался он прогнать меня, но я упрямо ответила, указав на его телефон:

— Она бы позвонила.

— Марина, — предупреждающе произнес брат.

— Ладно, — смирилась я и встала. Обращаясь к Мерту, я любезно проговорила: — Выздоравливай, увидимся еще.

— Как захочешь, красавица, — подмигнул он, проигнорировав осуждающий взгляд Кристофера.

Мерт флиртует со мной и называет красавицей. Наверное, это сон, и не стоит так краснеть. Но я ничего не могу с собой поделать, особенно со своим сердцем, которое уже за день устало перекачивать кровь на мои щеки. Ха. Мои часы, вероятно, уже подали бы на меня в суд, если бы могли. Они шипят весь день из-за моего быстрого пульса.

В последний раз посмотрев на Мерта через стекло, разделяющее палату и коридор, я пошла к лифту. На ходу я достала небольшую фотокамеру и сделала красивый снимок, запечатлев момент в лифте. Затем, вытащив телефон, я проверила все обновления в социальных сетях, пока была без сознания и без связи.

— Привет, куколка, как себя чувствуешь? — спросила Кристина, которая и правда ждала у входа в больницу.

— Чудесно, — улыбнулась я.

— Рада, что так, потому что я чертовски испугалась, когда ты вела себя как маньячка, — она чмокнула меня в лоб.

— Неправда. Я всегда веду себя как маньячка. 

— Не поспоришь ведь, — фыркнула она. 

Сестра бережно открыла дверь пассажирского сиденья, когда мы приблизились к машине. Каждое ее движение вызывало подозрение, вернее, вопрос: «Почему она так осторожничает со мной?». Хотя, учитывая мое последнее сумасшедшее поведение, это неудивительно.

— Кристина, я не ребенок, к тому же, удивишься, но я уже научилась делать все сама, — обратилась я к ней, когда она завела машину.

— Хорошо, как скажешь, — улыбнулась она, изредка бросая на меня любопытные взгляды. — Расскажешь что-нибудь?

Я задумалась и, не долго думая, спросила в ответ:

— А что ты хочешь услышать?

— У тебя еще бывают параноидные мысли... те, которые недавно были... — промямлила она.

— Ты имеешь в виду мои последние слова: «Вы все хотите меня убить!»?

— Именно.

— Нет, но я рада, что отца не будет дома.

— Ты правда виделась с мамой? — спросила она, закинув в рот жвачку, затем предложила и мне.

Каждый из нас по-своему справляется со стрессом, а Кристина обычно жует жвачки, чтобы хоть как-то отвлечься. А еще, когда она нервничает, то часто моргает или вовсе не моргает. Иногда это пугает. 

Но ее слова я просто проигнорировала.

Мы приехали домой через полчаса, и я увиделась с Вики и всё ей рассказала, не забыв упомянуть ее слова про спланированный ими театр с Мертом и Алисой. 

Достаточно драматизировав, я в подробностях описала слова Мерта. И снова мое сердце бешено колотилось, а дыхание сбивалось, стоило мне вспомнить его внимательный и полный восхищения взгляд.

Остаток вечера я провела в постели со своим котом. Я звонила брату четыре раза, а он игнорировал меня. Наверное, еще был зол на мою выходку. Но мне было плевать, особенно когда внутри меня переполнялись хаотичные, но приятные чувства.

***

Я встала рано утром, чтобы потихоньку улизнуть из дома, пока Вики спала, хотя знаю, что она найдет меня по своему специальному приложению, но мне срочно нужно было увидеться с Мертом.

На улице было пасмурно, поэтому я элегантно завязала на голове платок, оставив открытыми корни волос, и надела джинсовую куртку. На цыпочках я прошла в коридор к выходу из дома, как вдруг дверь сама распахнулась, и я чуть вскрикнула от неожиданности.

— Куда-то собралась? — оглядел меня Кристофер.

— Ты меня напугал.

— Так куда собралась?

— Навестить Мерта? — невинно сказала я, а усталый Кристофер закатил глаза, и после него появился сам Мерт.

— Ты... тут, — промямлила я с радостной улыбкой на лице.

— Вытри слюни, — оттолкнул меня брат, не забыв покачать головой. 

— Вот мы снова встретились, — произнёс Мерт, и его глаза засияли.

Его движения и мимика были такими беззаботными, казалось, от его хорошего настроения и присутствия в комнате сменилось напряжение. Я не могла не восхищаться им, особенно когда он продолжал так смотреть на меня.

— Как дела? — спросил он снова. 

Я встряхнула головой и, улыбаясь, ответила:

— Отлично. А у тебя? Кружится голова?

— Чуток, но я уже привык.

— Проходи, — сказала я.

Он стоял у порога дома, оглядываясь, и когда я пропустила его, он благодарно кивнул и обратился уже к моему брату.

— Я мог остаться и у себя, — следующие слова он тихо проговорил мне: — Не то чтобы я против, чтобы провести время с тобой, но это неудобно.

— Ты будешь жить у нас? — обрадовалась я.

Брат, который уже суетился на кухне, громко произнес, обращаясь ко мне:

— Не радуйся раньше времени! Я не позволю вам двоим оставаться под одной крышей.

Я цокнула, а рядом стоящий Мерт спросил:

— Чувак, ты всегда был таким занудой? 

— Учитывая ее чувства к тебе, это вполне нормальная реакция, — ответил брат ему. 

Мерт неуверенно прошелся к дивану и сел туда, аккуратно поправив подушки, а рядом сидящий Мияр, который проводит там все свои свободные минуты, уставился на него как на марсианина. Мерт попытался его погладить, но, как бывает всегда с незнакомцами, он попытался укусить его или прошипеть матерные слова на кошачьем языке.

— Выключите телевизор, — сказал Кристофер, когда увидел Мерта, который пялится туда. Затем, повернувшись ко мне, спросил: — А ты куда собиралась? 

— Уже никуда, — ответила я и собиралась сесть рядом с Мертом, но брат отвел меня в коридор, чтобы никто не услышал его нотации.

— Марина, ты останешься сегодня у Вики, хорошо? 

— Почему? 

— Потому что Мерт не в себе, просто сделай, что я прошу. Хоть раз.

Я покачала головой. 

— Что мне за это будет?

— Отсутствие ругани с моей стороны.

— Я удивлена, что ты ничего не сказал насчет моего кота. 

— Я не в настроении, — он проверил часы на запястье и, нахмурившись, спросил у меня: — К тому же тебе скоро в школу.

— Можно мне пропустить неделю занятий? Я чувствую себя плохо после приступа.

— Нет, — отрицательно скрестил он руки. 

— Я не буду клеиться к Мерту, если ты это сделаешь.

— Хорошо. Не то чтобы я поверил в чушь, которую ты пообещала. Просто тебе нужно отдохнуть. У Виктории. Без Мерта. А теперь иди в школу и попроси у классной руководительницы справку, а я потом подпишу ее. 

Сказав это, вернее, пригрозив мне пальцем, брат пошел и дальше разрушать кухню, пытаясь приготовить завтрак и ссориться с Вики, которая очевидно не выспалась. 

Я вышла из дома, и солнце сразу же осветило моё лицо. Пытаясь защититься от его беспощадных лучей, я достала телефон и увидела неожиданное сообщение от мамы.

Мама: Можем сегодня встретиться, малышка?

Я скривилась, воображая огорченное лицо Вики и Кристофера, когда они поймут, что я продолжаю втайне общаться с мамой. Однако я не могу игнорировать и демонизировать ее, как это делают другие мои братья и сестра. Для меня она была самой лучшей мамой, с горящими любовью глазами, нежными прикосновениями, а несколько лет в разлуке с ней печалят меня.

Марина: Не знаю. А когда?

Мама была в сети, поэтому ответ от нее не задержался:

Мама: Я просто соскучилась по своей малышке. А когда ты свободна?

Марина: Могу после школы *сердечко*.

Мама: Тогда на нашем прежнем месте. В парке.

Заправив выбившийся локон за ухо, я с улыбкой на лице напечатала ответ.

Марина: Я тоже по тебе скучаю.

Я убрала телефон в карман и, купаясь в атмосфере этого прекрасного дня, направилась в школу.

***

У меня не осталось того же настроя, что был при входе в школу, когда я увидела своих одноклассниц. Мягко говоря, они все были крашеными стервами, поэтому я на их фоне казалась мелким подростком, который всегда сидит в углу и пытается уснуть во время уроков. Они знают, какие у меня психические проблемы, вернее, лишь поверхностно, поэтому не упускают возможности поиздеваться надо мной.

В этот раз я пришла к своему классному руководителю и попросила её назначить мне мини-отпуск, рассказав, какой у меня был срыв. Про параноидальные мысли и самооборону с помощью ножниц я промолчала. Ей это не обязательно знать. Папа всегда так говорит. Людям не обязательно знать о моём состоянии, чтобы они не использовали мою слабость против меня. Я согласна с ним, потому что после предупреждения о том, что меня могут запереть в психбольнице, я стала серьезно относиться к таким вещам. Меньше всего мне хотелось бы заслужить звание «сумасшедшей» и примерить смирительную рубашку.

Однако при упоминании отца в груди что-то кольнуло. Не могу сказать, что скучаю, но мне его не хватает. И мелкого брата Каина, который болтает больше, чем дышит. Даже если прошло всего два дня с их отсутствия. Наверное, для моей безопасности это лучше. Быть вдали от папы.

Через некоторое время я наконец вышла из школы и отправилась в парк рядом с нашим домом, чтобы встретиться с мамой. Сегодня я решилась спросить у нее, как я упала с лестницы и что она делала в это время. И наконец узнать, кто такая Анабель. О ней я только недавно вспомнила, получив неприятные ощущения в груди.

Папа говорил, что мама находилась дома, когда я упала с лестницы, и даже не обратила на меня внимания. Но я думаю, что он лжет. При первой встрече с ней спустя годы я даже не задумалась спросить у нее подробности. А теперь готова, даже если мне будет угрожать еще один приступ. Я хочу знать правду. То, что скрывает отец. Я должна узнать, кто такая Аннабель, и почему у меня плохие ассоциации с этим именем.

Прозвучал обеденный азан, а я улыбнулась, наблюдая за птицами, свободно парящими в бескрайнем чисто голубом небе. Симметричные и красивые деревья скрывали солнечные лучи от меня, когда я села на скамейку и вытащила телефон.

Затем, заметив, как во время азана всё останавливается, я решила вытащить фотоаппарат и запечатлеть эту необычную тишину, которая олицетворяла религиозный покой. Даже машины перестали шуметь, а птицы будто повторяли слова, чуть тише, но на душе стало так приятно.

Это самая главная причина, почему мы переехали в Турцию. Здесь соседство с мусульманами очень безопасно. Мы жили раньше в Италии, в Бельгии и во Франции, откуда мы и родом, но нигде нет такой атмосферы спокойствия и одновременной суеты, как в Турции, в Стамбуле. В маленьких и тихих переулках, уличные столиках при солнечной погоде, скамейки на свежем воздухе, неповторимая погода.

Соглашаясь со своими патриотическими мыслями, я увидела знакомую фигуру мамы. Я улыбнулась и встала, и когда она уже достаточно приблизилась, в груди снова возникло это тревожное ощущение. Всё во мне кричало убежать и скрыться от неё. Так же было с папой, но менее навязчиво. Мама, напротив, не выглядела напряженной, а казалась счастливой, что встретилась со мной.

— Привет, малышка, — сказала она и протянула ко мне руки, чтобы обнять.

Сердце забилось чаще, а в голову ударила кровь, пока ладони сами по себе обняли ее в ответ. Я оправдывала свое напряженное поведение рядом с ней тем, что папа столько лет навязывал мне свое мнение о маме, что избавиться от ее плохой репутации у меня в мыслях не получается.

— Я так скучала по тебе, даже не надеялась, что ты согласишься встретиться.

— Я тоже скучала, — с улыбкой сказала я.

— Твоего отца же нет дома? Он оставил тебя и уехал?

— Ради моего же блага, — пожала я плечами, чтобы выглядеть непринужденной. — Просто у меня участились приступы...

— Понимаю, у меня тоже они начинаются, если я долгое время не принимаю алкоголь или никотин. Хотя это и плохо, но это единственное, что спасает меня во время приступа.

Я нахмурилась и подняла на нее недоумевающий взгляд.

— У тебя тоже бывают такие приступы? То есть... как у меня?

— Как ты думаешь, от кого у тебя эта особенность? — Она весело рассмеялась. — Я хожу к психотерапевтам, чтобы вернуть тебя, и в этот раз я обещаю, что буду лучше о тебе заботиться.

— Мне уже восемнадцать, мам, я не ребенок, — фыркнула я, затем более серьезно произнесла: — Можно у тебя кое-что спросить?

— Конечно, малышка, всё что угодно.

— Почему папа тебя так ненавидит?

Она часто заморгала и опустила глаза, пытаясь избежать моего любопытного и пристального взгляда.

— Я не знаю. Может, ему надоели мои частые приступы, и он бросил меня, как какой-то мусор.

Тогда я серьёзно задумалась о том, что он может бросить и меня. Но самое ужасное то, что он может обратить моих братьев и сестру против меня, как сделал это с мамой. Теперь все встает на свои места. Папа ненавидит маму, потому что ему надоела мамина болезнь, и поэтому он бросил её.

— Можно снова спросить? — прошептала я с дрогнувшим голосом.

Она коротко кивнула.

— Что было в тот день, когда я потеряла свою память?

— Это был несчастный случай. Ты упала с лестницы. Это единственная правда, которую сказал твой отец.

— А кто такая Аннабель?

После упоминания «Аннабель» лицо мамы побледнело, будто она увидела призрак. Она нервно протерла глаза, затем начала судорожно вздыхать воздух, и в конце концов, буквально подпрыгнув на месте, без слов начала отдаляться от меня.

— Мама? — окликнула я ее, но она даже не слышала меня. — Мама, ты куда?

Она бормотала что-то под нос и, криво шагая по дорожке, отдалялась от меня. Я осталась стоять, провожая ее недоумевающим взглядом.

Теперь мне еще интересней узнать, кто такая, черт возьми, Аннабель. Почему мама её так боится? Почему ушла так внезапно? Почему папа не рассказывал мне о ней?

Такое чувство, что я не узнаю правду, и от этого в груди стало тошно. Я пыталась успокоиться и, наполнив легкие свежим воздухом, зашагала домой.

Я прошла десять минут по пути, зайдя в магазин и купив кое-что особенное. Мне уже показался порог дома. Однако меня привлек достаточно знакомый силуэт. Это был Мерт. Он прислонился к стене в переулке, разделяющем наши с Викторией дома. В нашем доме были окна, которые смотрели друг на друга. Из окна в её комнате можно было увидеть мою, а из окна, которое было в моей комнате, можно было увидеть её комнату. Слишком много слов, да?

Мне интересно, что Мерт делает в переулке в полном одиночестве.

И тут я вспомнила, что хотела кое-что ему передать. И решила, что это подходящий момент, когда поблизости нет брата-надзирателя.

Часы на запястье вдруг запищали...