Глава 5. Филистер.
Определение:
«Филистер» (от нем. Philister — «филистимлянин») — презрительное название человека с узкими взглядами, преданного рутине, самодовольного мещанина, невежественного обывателя, отличающегося лицемерным, ханжеским поведением.
Марина
Я лежала у себя в комнате, укрывшись одеялом, даже закрыла голову, чтобы наконец заснуть. Прошел день после моего позорного случая, когда я впала в диссоциативное состояние. Наряду с этим случился приступ абсансной эпилепсии, которая лишь усилила свои симптомы. Я ничего не помню из того, что произошло. Последнее, что я запомнила, — это глаза Мерта, когда он увидел меня в своей квартире. Его взгляд выражал злобу и недоумение. Это разбивало мне сердце, остального я не помнила.
Сутки я провела в постели, солнце не светило, вокруг меня обитала тьма, до того момента, как в дверь постучались. Она тихо открылась, и послышался голос отца.
— Птенчик, как ты? — он сел возле меня и осторожно открыл одеяло, которым я укрывалась. Мое лицо, наверное, опухло, губы стали сухими и потрескались, а волосы вырвались из крепкой косички, которую сделала мне Вики. — Марина?
Я обратила на него свой взгляд, утомившись этим движением. После приступа все мое тело ныло и болело, а голова взрывалась от напряжения. Это состояние длилось до сих пор.
— Виктория пошла покупать твои любимые фрукты, — улыбнулся он, не пытаясь прикоснуться ко мне.
Прикосновения окружающих — последнее, что мне нужно, потому что это может повлечь за собой новый приступ.
— Они вместе с Кристофером отправились в магазин, представляешь? — рассмеялся он, пока я сохраняла бесстрастное выражение лица. — На что они готовы ради тебя. Даже стерпеть присутствие друг друга.
Мои губы дрогнули и чуть приподнялись, заметив это, папа облегчённо улыбнулся, нервно протирая волосы.
Он был уже в преклонном возрасте, с сединой на густых волосах и аккуратно стриженной бороде. Морщины тоже не отставали и покрыли весь его высокий лоб и участок возле век. Эти чуть узкие глаза передались мне от папы.
— Я пойду, оставлю тебя одну, — он встал и с нежностью во взгляде начал покидать комнату. Перед этим он прошептал мне: — Я люблю тебя, птенчик.
Я не смогла ничего ответить.
Я поднялась и прислонилась к спинке кровати и смотрела на закрытое шторами окно. Через несколько минут пришли Кристофер и Вики.
— Апельсины закончились, — сразу сказала Вики, поставив нарезанные фрукты на кроватную тумбочку.
— Я так и сказал, что мне нужны апельсины для чертовки, но сказали, что их нет.
Брат сел на кровать и посмотрел на меня, после чего скривил нос.
— Ты выглядишь как зомби.
— Это комплимент или оскорбление для нее? — спросила Вики за меня, открывая упаковку с фруктами.
— Смотря как посчитает сама чертовка.
Вики закатила глаза втайне от моего брата и, взяв вилку, протянула ее к моему лицу. Я молча начала жевать банан, затем и яблоко.
Брат, пошутив еще на несколько тем, ушел, а Вики подошла ко мне, но, находясь на достаточном расстоянии, чтобы я не начала нервничать, спросила, в порядке ли я.
Я кивнула с лёгкой улыбкой и тоже начала накалывать фрукты на вилку.
— Почему ты решила пойти в квартиру к тому парню? — Я нахмурилась, и, увидев мою ответную реакцию, продолжила: — Я решила спросить это сейчас, потому что мне дико интересно, и я не могу больше терпеть.
Я коротко покачала головой, не задерживая свой взгляд на ней больше секунды.
— Марина, я волнуюсь за тебя. Этот парень тебе не подходит, ты это игнорируешь, — затем она, недолго думая, вдруг предложила: — Я правильно понимаю, что ты украла его ключи и проникла в его квартиру?
Я часто заморгала, а она громко цокнула на меня. По-прежнему не обмолвившись ни словом, я подняла голову, чтобы посмотреть на ее недовольное лицо.
— Так и знала. Я отведу тебя к психотерапевту, и пусть меня проклинает твой отец.
На самом деле я хожу к психологам, но они меняются каждый месяц, будто папа хочет скрыть от всех моё состояние. Не потому что папа против этого по своим религиозным соображениям. Он боится, что мне назначат клинику для психически больных людей. Я это чувствую, к тому же прекрасно знаю, что это вполне возможно, учитывая, как у меня обострились приступы. Причиной становятся уже мелочи.
Мне не хочется, чтобы меня навечно заклеймили как сумасшедшую. Не хочу, чтобы меня связали в смирительной рубашке, пока мои близкие будут время от времени навещать меня. Если это разрешено при моем «лечении».
В данный момент я готова плакать от отчаяния и более требовательно молить Бога, чтобы он нашел лекарство для меня.
Спустя неделю я наконец стала выходить из зоны комфорта, то есть из своей комнаты. Глаза болели и покраснели, а Вики рассказывала, как хорошо снова вернуться в школу. Мне исполнилось восемнадцать, поэтому я перешла в выпускной класс год назад и скоро окончу эту чертову школу.
Вики помогла мне надеть школьную форму, заставила поздороваться с папой и с братом. Я просто никого не хотела видеть.
День прошёл скучно. Я смотрела в окно и размышляла о жизни и смерти, затем послушала лекцию о религиях и о том, как Бог видится в каждой из четырёх основных религий.
Я не осталась на физкультуру, и Вики последовала моему примеру. Мы убедили медпункт, что у меня депрессивное состояние, и вышли из школы. На улице светило солнце, и мне приходилось всё время щуриться.
Внезапно появилась знакомая фигура. Мерт. Он направлялся прямо ко мне, заставляя сердце биться от предвкушении. Я даже смогла улыбнуться, проигнорировав недоверчивый и угрюмый взгляд Вики. Он осмотрел меня, будто пытаясь найти ту версию во время приступов, которую я всегда забываю.
Я не знаю, что говорила, когда была в приступе, а это страшно. Вдруг я сказала, что влюблена в него? Хотя это не так трагично. Я готова прямо сейчас признаться в этом, нарушив свой недельный обет молчания.
— Привет, — улыбнулся он.
Я не могла поверить. Он наконец улыбнулся мне. Только мне. Не кому-то. А мне.
Я сейчас снова готова биться в конвульсиях и забыть про это, лишь бы не прерывать этот момент. Его улыбка с ямочками такая красивая и незабываемая. Я бы сфоткала его и наклеила бы на альбом под названием «Красота».
Почему я так сильно одержима им?
Его присутствие сделало весь мой день таким радостным.
В ответ я улыбнулась, чувствуя, что не готова разговаривать. Ни с кем. Даже с ним.
Он заметил, что я молчалива, а Вики прояснила ситуацию:
— Ей сложно говорить или переносить чужие прикосновения после приступа.
Его лицо прояснилось, и он задумчиво кивнул, после чего обратился к Вики:
— Можно с ней поговорить наедине?
— Нет, — категорично ответила она, серьезно сложив руки на груди.
Я толкнула ее в плечо, она быстро одумалась и позволила сесть на ближайшую скамейку. Я смотрела на него, пытаясь прочитать его мысли и следующие слова. А еще он по-странному начал смотреть на меня. Будто ему стало любопытно.
— Ты в порядке? — спросил он после короткой паузы.
Вики находилась недалеко, стояла, опираясь на дерево, и смотрела на нас, вернее, на Мерта, словно он может вытащить нож изо спины и пырнуть меня им. Возможно ли это?
Ох. Исчезни, паранойя. Дай мне насладиться моментом с ним.
— Я думал о том, какая ты тогда была, — он поджал губы, после чего вдруг сказал: — Я думаю, тебе нужно к врачу.
Мое сердце забилось чаще из-за напряжения после его слов. Я не хочу отправиться к психам, будто являюсь одной из них. Нет.
— Нет, — озвучила я свои слова, а Вики шелохнулась, увидев, что я начала разговаривать, и пыталась подойти ко мне. — Я в порядке.
Мой голос звучал хрипло и немного дрожал, но я старалась выглядеть уверенней, даже когда сжимала ладони в кулаки.
— Слушай, Марина, — начал Мерт, подавшись вперед. — Я тебя не знаю, мы знакомы лишь несколько месяцев, по крайней мере, до того, как увидеться с тобой, я знал, что ты просто существуешь. Я забочусь и волнуюсь о тебе только потому, что ты сестра моего друга, и я пришел сказать, что не намерен разбивать тебе сердце.
Я опустила голову и заставила себя кивнуть. В сердце наступил ураган, все чувства перемешались. Я не могла ясно мыслить и дальше слушать его слова после фразы «Я забочусь и волнуюсь о тебе только потому, что ты сестра моего друга». Он просто перефразировал: «Ты мне никто, кроме того, что ты сестра моего друга». Он не пришел разбивать мне сердце, но даже намерение этого разбило его на мелкие осколки.
Когда я часто заморгала, пытаясь прийти в себя, Мерт поджал губы, наблюдая за этим.
— Прости, но, надеюсь, мы с тобой подружимся, потому что ты прекрасно готовишь, — с улыбкой сказал он.
А теперь мое сердце вновь ожило и покинуло царство тьмы, в котором собиралась побыть не меньше недели. Я улыбнулась в ответ, смущенно опустив голову, когда пришла Вики.
— Пойдем домой, Марина, твой папа будет волноваться.
Я кивнула и резко встала, а Мерт попрощался с нами и стал отдаляться, но в последний раз обернулся ко мне с извиняющимся выражением лица.
— Я так скучала по нему, — сказала я, держась за сердце. — Он такой добрый и классный.
Я ощутила, как во мне вновь просыпается желание... жить.