Не марионетка. (18+) [ЗАВЕРШЁН]

Впрочем, кем бы он ни был в данный момент, подумала Лина, устраиваясь поудобнее под одеялом, ему удалось быстро угомонить детей. Через несколько мгновений она погрузилась в блаженный сон.

Проснувшись, Лина с некоторым неудовольствием обнаружила, что уже давно утро и что Джон стоит перед ней с кружкой в руке.

– Я подумал, что ты, наверное, хочешь пить… – Он поставил кружку на столик рядом с кроватью и сдержанно поинтересовался: – Как ты себя чувствуешь?

– Лучше, – сказала Авелина и осторожно приподнялась на постели, стараясь не разбередить резкими движениями неприятные ощущения в желудке. Откинув с бледного лица светлые волосы, она дотянулась до кружки. – Спасибо.

Джон отошел в сторону, мрачно глядя на нее.

– Я могу взять свободный день, – предложил он, – и побыть дома, если хочешь.

Лина покачала головой.

– В этом нет необходимости. У меня небольшая слабость, но я справлюсь.

– И все же… – Он помедлил, Потом, поколебавшись, добавил: – Тебе лучше не ходить сегодня на свои занятия при таком самочувствии и по такой погоде…

Чай в кружке был горячим. Лина рассеянно подула на него.

– Мы собирались провести сегодня рождественскую вечеринку, – сказала она настолько небрежно, насколько могла. – Зоил пригласил нас в клуб после занятий. Я не хочу пропускать это.

В ее тоне прозвучал вызов, и боковым зрением она заметила сжавшиеся челюсти Джона. Она поняла, что он старался сдержаться от резкого замечания, которое, видимо, так и вертелось у него на кончике языка.

– Посмотрим, как ты будешь себя чувствовать, – сказал он наконец и повернулся, чтобы уйти.

Лина вдруг почувствовала настоятельную необходимость заставить его остаться.

– Мои родители собираются приехать на Рождество, как обычно, – выпалила она, чтобы задержать его. Увидев, что он остановился в дверях спальни, она продолжила: – Но в этом году у нас будут проблемы… – Джон, стоя к ней спиной, ждал, что она скажет дальше. – В прошлом году у нас была свободная спальня, а теперь ее занимает Джордж. Не знаю, как разместить их на две ночи. Не могу даже представить, как отец устроится на стульях в твоем кабинете, а мать скрючится в гостиной.

Лина хотела, чтобы это прозвучало как шутка. Но когда Джон обернулся и посмотрел на нее, она увидела, что он не улыбался. Ее сердце провалилось еще глубже в ту холодную, мрачную пропасть, в которой оно находилось все эти дни:

– Чего же ты хочешь от меня? – резко спросил он. – Я бессчетное число раз пытался убедить тебя переехать в более просторный дом. Но ты и слышать об этом не желала. Ну, а теперь ты столкнулась с проблемой, и тебе придется решать ее самой, потому что, будь я проклят, если это имеет хоть какое-то отношение ко мне!

Лина уставилась на него в гневном изумлении, а он повернулся и вышел, хлопнув дверью.

Вечером она отправилась на занятия. Не потому, что ей стало лучше, – нет, она все еще чувствовала себя недостаточно хорошо. И не потому, что хотела пойти, – она не хотела. А потому, что была столь сердита на Джона, что не могла позволить ему испытать чувство удовлетворения по поводу того, что она осталась дома.

Занятие не доставило ей никакой радости. Ее ум был озабочен тысячью дел, которые остались несделанными дома. Желудок так и не успокоился. Она была бледной, напряженной, усталой. В довершение всего, Зоил все время пристально наблюдал за ней.

Сегодня он впервые после той встречи в ресторане увидел ее не в джинсах. Лина должна была признать, что и он выглядел довольно привлекательно в темном костюме и кремовой рубашке. Сама она надела маленькое черное платье, купленное во время того первого вояжа по магазинам, когда она отправилась в Лондон создавать свой новый образ. Это было короткое облегающее платье с открытыми плечами, и Лина уже услышала несколько провокационных комментариев от присутствующих в классе молодых людей.

Но то, как смотрел на нее Зоил, вызывало у нее отчетливое чувство неловкости. Его взгляд ясно давал понять, что он помнил о том поцелуе в машине, хотя за последние недели Авелине почти удалось забыть об этом. Изгнать воспоминание о поцелуе было не трудно, гораздо труднее было избавиться от чувства вины, с ним связанного.

После занятий они пошли в местный ночной клуб, переоборудованный из старого кинотеатра. Они заказали столик в ресторане, расположенном в бельэтаже над бывшим партером, превращенным теперь в танцплощадку. Внизу вспыхивали разноцветные огни и играла музыка так громко, что почти невозможно было разговаривать. В другое время Лина, безусловно, предалась бы веселью. Те места, куда стал водить ее Джон в последнее время, были более изысканными и спокойными, с негромкой музыкой, отвечающей умеренным вкусам. Но до этого она всегда была готова, распустив волосы, прыгать под забойные ритмы всю ночь напролет.

Сейчас она не могла даже есть из-за неприятных ощущений в желудке, а музыка только усиливала ее головную боль. Зоил придвинул свой стул почти вплотную к ее стулу, явно пытаясь монополизировать ее внимание, и стал что-то негромко рассказывать. Чтобы расслышать его слова, ей пришлось наклониться к нему. И у нее возникло чувство неловкости от близости его тела.

Воспользовавшись этим, Зоил начал то и дело слегка дотрагиваться до нее, как бы нечаянно касаясь своими длинными пальцами ее руки, плеча, волос. Авелину охватило чувство раздражения и беспомощности. Она не знала, как выйти из этой ситуации, не привлекая внимания других, и потому обрадовалась, когда Зоил неожиданно предложил ей потанцевать.

По крайней мере те танцы, которые танцуют здесь, не подразумевают физического контакта, решила она и позволила ему свести себя вниз в танцевальный зал. Она недовольно зароптала, когда он решительно обнял ее.

– Нет, Зоил, – возразила она, пытаясь отстраниться.

– Что за глупости, Лина, – проговорил он. – Это всего лишь танец.

Это не был просто танец, и Зоил знал это. После нескольких недель относительной сдержанности он перешел в решительное наступление. И если она сейчас не остановит его, это действительно будет предательством по отношению к Джону.

– Нет, – твердо повторила она, оттолкнув его руки, и пошла прочь.

Ей вообще не нужно было приходить после того поцелуя в машине. Еще на его первой лекции, когда их взгляды встретились, она поняла, что ей не следует иметь дело с Зоилом.

Он хотел ее, но она его – нет.

Ей нужен был Джон. Только Джон. Она так остро ощутила это, что едва не разрыдалась.

Направившись в фойе, она почувствовала, что Зоил пошел за ней, но не стала оборачиваться, а прошла к ряду телефонов-автоматов и начала обзванивать конторы по заказу такси, номера которых были нацарапаны рядом с телефонными аппаратами.

Безрезультатно. Свободных машин не было. Уже началась предрождественская суматоха, и все машины были заказаны заранее. В полном отчаянии Лина позвонила домой.

– Это я, – хрипло сказала она, услышав в трубке глубокий голос Джона.

Наступила долгая пауза, во время которой она отчетливо слышала его дыхание.

– В чем дело? – спросил он наконец.

– Я не могу добраться домой, – призналась она. – Пыталась вызвать такси, но все машины заняты… Что мне делать?

Вот так. Как будто она стала прежней Авелиной. Тогда она с любой проблемой обращалась к Джону. Он знал, что делать, во всем мог разобраться. А ей оставалось только стоять и ждать решения от мужчины, который никогда не подводил ее. Во всяком случае, в таком смысле.

Снова последовало молчание, и Лина наклонила голову, прижимая к уху темно-серую пластмассовую трубку, как будто таким способом она могла приблизиться к Джону.

– Разве твой Ромео не может привезти тебя? – насмешливо спросил он наконец.

– Он вовсе не мой Ромео! И потом, я… – Она хотела добавить, что вообще не хочет иметь дело с Зоилом, но передумала, не желая доставлять Джону такого удовольствия. – Я не могу отрывать его от компании так рано только потому, что мне пора домой. Может быть, ты приедешь за мной, Джон? – почти взмолилась она.