Не марионетка. (18+) [ЗАВЕРШЁН]

У Зоила была последняя модель «порше», которая с легкостью мчалась по мокрой и обледенелой дороге.

– М-м, – блаженно промурлыкала Лина, отогреваясь в тепле машины.

Зоил взглянул на нее и улыбнулся. Глаза женщины были закрыты, довольная улыбка блуждала на ее губах.

– Как, лучше? – спросил он.

– М-м, – снова промурлыкала она. – Жаль, что вы остались без вашей пинты пива.

– Не стоит беспокоиться, – ответил он и мягко добавил: – Мне больше нравится быть с вами.

Лина открыла глаза и тревожно встрепенулась.

– Поворот налево, – сказала она. Зоил послушно повернул.

– А что думает Джон насчет того, что вы каждую среду проводите вечер со мной? – спокойно поинтересовался он.

Лина пожала плечами.

– Он вдохновлен моими успехами, – сказала она, не желая говорить о Джоне.

Он ненавидел эти занятия, но именно поэтому Лина при любом удобном случае старалась подчеркивать свои достижения. Она почти не расставалась с карандашом и блокнотом, напоминая ему о том, кто помог ей возродить любовь к рисованию.

– Вы никогда не рисуете его, почему? – с любопытством спросил Зоил. – Вы находите смешные стороны у всех членов вашей семьи, но никогда – у мужа.

– Он не очень подходящий объект, – ответила она. – Поверните направо у следующего перекрестка.

– Джон? – насмешливо переспросил Зоил. – Мне всегда казалось, что он просто идеальный объект. Беспощадный, не знающий жалости, настоящий дьявол в делах и заурядный семьянин дома. В этом сочетании двух противоположностей нетрудно найти смешное.

Но Лина не была согласна с этим. Она не видела в Джоне ничего забавного. В прежние времена она, возможно, охотно нарисовала бы на него шарж. Но не теперь.

– Тогда я, может, рискну когда-нибудь, – небрежно сказала она вслух, зная, что не сделает этого. – Вот здесь, – указала она на свой дом, – где стоит черный «БМВ».

Значит, Джон дома. Лина слегка вздрогнула, на этот раз не от холода.

Машина остановилась. Мотор умолк, и остался только шум дождя, барабанившего по стеклу. Зоил повернулся и посмотрел на нее.

– Ну, спасибо, что подвезли, – сказала она, но не пошевельнулась, чтобы выйти из машины.

У нее было такое чувство, словно она попала в ловушку: ее незримо удерживали уютное тепло машины, выражение лица Зоила и ее собственное оцепенение под взглядом его потемневших глаз.

– Пожалуйста, – рассеянно проговорил Зоил. Он пытался найти в выражении ее лица нечто другое.

И, видимо, нашел, потому что наклонился к ней и нежно поцеловал в губы. Лина не ответила, но и не отпрянула. Ее сердце подпрыгнуло и громко забилось в груди, но она не смогла бы сказать определенно, из-за чего – то ли из-за того, что она играла с огнем, то ли потому, что ее на самом деле влекло к Зоилу.

Не прерывая поцелуя, он коснулся ладонью ее щеки, перебирая длинными, аристократическими пальцами ее волосы. Потом начал нежно поглаживать большим пальцем кожу в уголке ее рта, вынуждая ответить на поцелуй. Но вместо этого она отпрянула прочь, вдруг осознав, что делает что-то не то. Зоил не стал удерживать ее и, откинувшись на сиденье, посмотрел на нее ленивым изучающим взглядом.

– Извините, – неуклюже пробормотала Авелина.

– За что?

Она не ответила. У нее было только одно желание – выбраться из машины. Дрожащей рукой она торопливо нащупывала ручку двери.

– Ты хотела, чтобы я поцеловал тебя, Лин, – мягко сказал Зоил. – Что бы ни творилось в твоей душе сейчас, помни, что ты хотела этого так же, как и я.

Ее щеки виновато вспыхнули. Она действительно хотела, чтобы он поцеловал ее, хотела узнать, что она почувствует, когда ее губ коснутся губы другого мужчины, не Джона. Но теперь она ужасно разозлилась на себя за то, что позволила всему этому произойти. Зоил мог подумать, что в ее жизни есть для него место, а это было совсем не так. Ей нужен был только Джон, будь он проклят!

Мысль о том, что муж мог слышать, как они подъехали, пришла ей в голову, когда она побежала по дорожке к дому. Лина бросила быстрый взгляд на занавешенные окна, но ничего не заметила и с облегчением решила, что он не видел, как Зоил поцеловал ее. Он должен был ожидать, что она вернется на автобусе, так что даже если и слышал, как подъехала машина, то вряд ли связал низкий звук мотора «порше» с ее возвращением домой.

Джона не было в гостиной. Дверь его кабинета была приоткрыта, и Лина заглянула внутрь, но его не было и там.

– Ты вернулся раньше, чем я думала, – небрежно заметила она, войдя в кухню.

Джон стоял к ней спиной, ожидая, когда закипит чайник. Он выглядел очень привлекательно в джинсах и тонком черном свитере.

– Я отпустил мать домой, – сказал он, оставив без внимания ее замечание. Его рука слегка дрожала, когда он заливал кипятком пакетик с чаем. – Она заволновалась, когда увидела, что твоя машина здесь, а тебя нигде нет. Тебе стоило предупредить ее, что ты решила не брать свою машину.

– Она никак не заводилась, – объяснила Лина, – поэтому я поехала на автобусе, не подумав, что Дженифер будет беспокоиться. Я извинюсь перед ней завтра…

Джон промолчал. Он так ни разу и не взглянул на нее, делая вид, что полностью поглощен приготовлением чая. Внезапно она поняла, что Джон страшно чем-то разозлен. Это было видно по тому, как напряглись мышцы на его шее, как он передвигался, нарочито избегая смотреть на нее.

Быть может, он видел? У Авелины вырвался нервный смешок.

– Я промокла насквозь! – сказала она, стараясь говорить нормально, но получилось как-то жалобно. Она виновато покраснела. Если бы Джон взглянул сейчас на нее, он бы мгновенно понял, что она сделала что-то нехорошее. – Пожалуй, я приму горячую ванну, – нервно проговорила она. Затем запинаясь спросила: – Т-ты уже ел? Приготовить что-нибудь?

– Нет! – рявкнул он с такой яростью, что Лина подпрыгнула.

Закусив нижнюю губу, она наблюдала, как он пытался взять себя в руки. Сделав глубокий вдох, от которого содрогнулись плечи, и оторвав взгляд от заварного чайника, Джон уставился в плотно зашторенное окно кухни.

– Нет, – повторил он более спокойно. – Я уже ел. Спасибо.

– Тогда я… – Она запнулась, беспомощно глядя ему в спину, и выбежала прочь.

Отрешенным взглядом Лина следила за тем, как ванна наполнялась водой. Он видел! Она ощутила, как по спине пробежал тревожный холодок. Что это – страх, сознание вины или нервная дрожь по поводу взятого, пусть и не полностью, реванша?

Она легла в постель в нервном ожидании, готовая постоять за себя, когда Джон наконец придет в спальню.

Но он так и не пришел.

* * *

Несколько следующих недель были ужасны. Джон превратился в мрачного, необщительного, почти чужого человека. Их ночи были темны и холодны; он даже не пытался прикоснуться к ней. Дети стали капризничать. Лина объясняла это волнением по поводу наступающего Рождества, но в глубине души понимала, что на самом деле виноваты она и Джон. Напряженность в их супружеских отношениях сказывалась на детях почти так же плохо, как и на них самих.

Лина не знала, что делать. Признаться Джону во всем, что произошло между ней и Зоилом, а потом смиренно попросить прощения? Нет, это невозможно. Пусть он не думает, что ее заботят его мысли и чувства, решила она.

В один из дней Лина почувствовала себя плохо. С тупой головной болью, на подкашивающихся ногах она бестолково бродила по дому. Близнецы, вернувшиеся из школы, как назло, затеяли шумную игру с беготней по всем комнатам. К вечеру ее голова уже гудела, как от удара кувалдой. Лина почувствовала огромное облегчение, когда наконец вернулся Джон, и она смогла переложить на него все обязанности.

– Почему ты не позвонила мне? – мягко упрекнул он ее, увидев, как она с трудом поднимается по лестнице. – Я бы сразу приехал домой, если бы знал, что тебе плохо!

В ответ Лина лишь неопределенно пожала плечами. Ей даже не пришло это в голову. Забравшись под одеяло, она вдруг поняла, что ни разу не звонила ему на работу – ни разу за все годы, что они были женаты. Джон довольно часто звонил домой, и это было естественно, но она ему – никогда. И опять ее поразил невидимый барьер между Джоном – мужем и отцом и Джоном – преуспевающим бизнесменом. Лина не могла припомнить ни одного раза, когда бы она сама переступила через эту преграду.