[11]
В следующие несколько дней Юнги ждал, когда Тэхен придет и скажет ему, какой он мудак. Потому что Юнги именно это себе бы и сказал, будь он на месте Вишни и узнай, что произошло. Но он ничего не говорил, и даже не подавал виду, что в курсе. И Мин наконец понял, что Чонгук никому ничего не сказал. Он просто делал едва заметное движение бровью, когда замечал, как блондин косится на него за столом, и в его глазах плясали хитрые огоньки.
А вчера Мин нашел в своем рюкзаке яойную мангу, когда собирался на смену. В коридоре послышался голос Чонгука, уходившего на работу, а через минуту Юнги получил от него сообщение.
«Это самая развратная книжонка, если верить отзывам в сети. Просвящайся!»
И ржущий смайлик.
Мин рванулся к выходу, вылетел на улицу, но младшего уже и след простыл.
— Засранец! — крикнул он пустой улице и пнул ограду. Посмотрел на обложку, на которой анимешные парни целовались, а чуть пониже дрались, распахнул книжку в середине и наугад прочел пару строк. Вытаращил глаза, захлопнул обратно и четырхнулся.
— Нет, серьезно... он хоть сам это читал? Колечко мышц? Что вообще за нахрен?
Мин спрятал книжку под бумагами в комнате, честно пообещав себе заработать на мебель с ящиками в ближайшее время, чтобы было куда ныкать подобную стремоту.
Ну откуда ему было знать, что именно в этот день Чимин полезет в эти бумажки искать свой аттестат?
Картина маслом — вечер, Джин накрывает ужин, все рассаживаются за столом, и тут в кухню залетает рыжий, потрясая розовой обложкой, и орет:
— Юнги, это чего такое? Это твое?
Блондин становится цвета своих волос, хватая ртом воздух, ловит вопросительныйй взгляд Чонгука и мысленно соглашается, что да, он лошара. А в это время парни столпились вокруг Чимина, оживленно вырывая книжку друг у друга из рук и удивленно причитая.
— Мать моя женщина, кто же такое пишет! — охает Хосок.
— А картинки-то! Охренеть! — Намджуна аж перекосило от рисованной гомосятины.
— А этот с короткой стрижкой — ничего такой! — Тэхен тычет пальцем в мангу, получает по рукам от хенов и смеется, — Что-о? Вы что, гомофобы что ли?
— Гомокто? — Кривится Намджун, — Как ты нас назвал?
— Загугли! — Тэхен показывает ему язык и возвращается за стол, где сидят застывшие Чон и Мин. — Чего не едите?
— Аппетита что-то нет, — бесцветным голосом говорит Юнги и уходит из кухни.
Когда все накудахтались над мангой и расселись за столом, Чонгук посмотрел на Чимина и сказал:
— Ты беспросветный балбес, хен.
— Не понял?
— Ты ведешь себя, как старшеклассник, укравший дневник девчонки и читающий его на весь класс, не думая о том, как ей из-за этого стыдно.
— В каком смысле? Что я сделал? — рыжий непонимающе осматривал всех, ища объяснения.
— Ты забыл, что Юнги первый раз решился на отношения? Это я дал ему эту мангу.
До Чимина, как и до остальных, наконец дошло, он подорвался с места и пулей умчался в комнату. Чонгук обвел взглядом остальных, исключая Джина, который не участвовал в идиотизме последних десяти минут, молча стоя у плиты.
— Почему мне кажется, что я среди вас старший, а не наоборот? Нас стало больше, и мы перестали замечать проблемы друг друга? Неужели вы в упор не видите, что Юнги сейчас тяжело?
Из глубины дома послышался грохот и крики.
— Выметайся, чудовище! Ты теперь живешь в гостиной! Вот тебе подушка, вот одеяло!
— Ну Юнги, я же извинился! Да я даже не думал, что это твое! Честно!
— А ты вообще не думаешь! Нахрена мне такой тупица, как ты!
— Эй! Не говори так! Послушай меня! Мин!
Звук хлопнувшей двери закончил разговор, и выглянувшие из-за угла парни увидели, как Чимин сползает на пол по двери, отшвыривая от себя подушку.
— Если ты оттуда не выйдешь, я начну читать эту чертову книжку прямо вслух под дверью! — обиженно крикнул он.
— Да пожалуйста! — раздалось из-за двери, — У меня есть такая чудо-вещь, как наушники!
— Мин Юнги, я щас дверь сломаю!
— Я тебе тогда челюсть сломаю!
— Ну разве они не милые? — хихикнул Тэхен, за что тут же получил тычка от Чонгука.
А потом утром Юнги чуть не навернулся, когда решил сходить в туалет и не сразу понял, что прямо под дверью, перегородив выход, спит Чимин. Из-под его головы торчала злосчастная книжка. Мин не выдержал, и улыбнулся, присаживаясь на корточки и поправляя рыжему одеяло.
— Глупый медведь, — прошептал он, — Я все равно тебя не пущу! Ты наказан!
Этим вечером предзакатное небо было безумно красивым. Огненные, красные, янтарные краски разливались по облакам, заполняя комнаты мягким теплым светом. Юнги только пришел с работы, принял душ и переодевался, когда пришло сообщение.
«Посмотри в окно»
Мин подошел к подоконнику и офигел. Во дворе, среди вороха осенних листьев, стоял Чимин в центре огромного сердца, выложенного из самых ярких и крупных листов. На его голове красовалась связка из тех же листьев, и он изображал руками саранхулю.
Мину резало глаза такой безумной яркостью. Рыжее небо, рыжие листья, рыжая бысстыжая моська, улыбающаяся посреди всего этого огня цвета в мягких лучах красного заходящего солнца.
Слишком красивый.
Слишком Чимин.
Юнги зажмурился, разгоняя наваждение, демонстративно отвернулся и исчез из видимости рыжего. Чим вздохнул, повесил голову и покивал.
«Да-да, я понял, я заслужил. И снова пытаюсь тебя заполучить. Лошара ми канта-ара...»
Ночью Чонгук едва не заржал в голос, когда увидел, как Чимин тихо открыл дверь в комнату, где спал Мин, и заталкивал туда целую кучу шаров-сердечек. Они поднимались к потолку, свешивая хвостики веревочек, толкали друг друга по мере того, как добавлялись новые, и скоро просто не осталось свободного места. Чим заметил младшего, приложил палец к губам и продолжил диверсию, на цыпочках шастая по комнате вокруг ничего не подозревающего спящего парня.
— Откуда ты их столько притащил? — спросил Гук рыжего, когда тот закончил и они ушли на кухню.
— На заказ привозят, — Хмыкнул тот, — сто раз так девчонок радовал.
— Он тебя убьет.
— Знаю, — Чим довольно ухмыльнулся, — А пока он будет меня убивать, я смогу его помацать. Смекаешь?
— Ну ты джус! — Гук засмеялся.
— А что делать! Мой организм требует любви и ласки! А когда он заставит меня все это убирать, включая постель, у меня появится полный доступ на запретную территорию.
— Вот это стратегия! А что с постелью?
Рыжий расплылся в счастливой лыбе.
— Скажем так, одеяло у Юнги этой ночью из розовых лепестков.
У Чонгука отвисла челюсть.
— Ты точно смертник! Ты засыпал спящего Мина розами?
— По самые уши! — гордо подтвердил Чим.
— Пойду будить хенов...
— Зачем?
— Будем скидываться на твои похороны.
— Посмотрим! - засмеялся тот.
— АХ ТЫ Ж ИП ТВОЮ МАТЬ РЫЖАЯ МОРДА!!! — раздалось в доме в восемь утра. Подорвались все. — Я УБЬЮ ТЕБЯ, СКОТИНА! — дверь с грохотом распахнулась и наступила тишина. Парни добежали до комнаты Чима и застыли, наблюдая за офигевшим Юнги.
На полу перед входом в спальню лежал медведь. Огромный, лохматый плюшевый медведь. Из его головы доносилось жалобное постанывание. Судя по всему, его сшибло дверью. Он копошился, пытаясь подняться, но ничего не получалось. А заспанный взьерошенный Мин метал глазами молнии, пока с его волос и одежды падали розовые лепестки. Краем глаза Чонгук заметил, что лицо Тэхена расплывается в улыбку. Юнги сделал жест рукалицо и опасно тихим голосом спросил, разделяя каждое слово:
— Ты. Ночью. Залез в комнату. Сделал это, — Он махнул рукой себе за спину, и за ней проследили все, присвистнув от шока, — И нарядился в это. — Рука указала на лохматую тушку на полу, и с рукава слетела еще пара лепестков. Мин яростным взглядом проследил их полет до пола, — Я не буду спрашивать, зачем ты сделал то, — снова взмах назад, — И так ясно. А вот зачем это? — И ткнул пальцем в медведя.
— Для самозащиты, конечно! — раздался глухой голос изнутри костюма, — Только для такого бульдозера, как ты, надо было надеть костюм железного человека, причем из железа, — И медведь попытался погладить ушибленную голову. Не вышло. Точнее, вышло, но не ту голову, что болела.
Блондин переварил услышанное, слушая восхищенные вопли Хоби, уже пробравшегося в усыпанную шарами и розами комнату и ржач Тэхена и Намджуна, шептавшихся у входа. Схватился рукой за лоб, не зная, что вообще сказать, еще минуту изображал гнев, но не выдержал и не смог сдержать улыбку. Все еще пытаясь сделать серьезный вид, он боролся со смехом, как мог, но хохот парней и жалобный вид ползающего по полу медведя, все еще пытающегося встать, его сломил. Юнги обвел глазами всех присутствующих и залился в беззвучном хохоте.
Когда Чим, наконец, поднялся, уронив при этом плюшевую голову, смеялись уже все. Он мигом оценил ситуацию и улыбнулся, радостно сверкая шишкой на лбу. Расставил мохнатые лапы в стороны и спросил, глядя на Мина:
— Обнимашки?
Намджун и Тэ подкрались сзади, подняли упавшую часть костюма и нахлобучили ее обратно на Чимина, который так и продолжил стоять в ожидании. Юнги перестал смеяться и уставился в жалобные игрушечные глаза. Потом развернулся и ушел в комнату. Медведь грустно повесил голову и пошел к выходу. А Юнги стащил с кровати прыгавших по ней посреди лепестков Хоби и Намджуна, вытолкал их за дверь, догнал мишку, схватил за лапу, утащил в спальню и захлопнул дверь.
Бледные руки осторожно сняли коричневую башку, и холодные пальцы прикоснулись к шишке. Чим зашипел, но не отстранился, настороженно наблюдая за каждым движением. Юнги долго испытующе смотрел в виноватые глаза, и наконец произнес:
— Какой же ты дурак.
Обычно Чимин от таких слов улыбнулся бы. Но он этого не сделал. Его взгляд стал тяжелым, а голос прозвучал опасно:
— Если ты меня опять прогонишь, я пойду и спрыгну с моста. И я не шучу.
— А шаров ты к похоронам припас? — Мин снова попробовал заставить его улыбнуться. Бесполезно. Чим уперся в него взглядом, честно обещавшим исполнить угрозу.
— А если ты еще раз сотворишь такую хрень на кровати, я скину тебя с моста вместе с ней.
Последняя попытка провалилась. В комнате, набитой цветами и сердцами стоял самый угрюмый в мире медведь, выжидающе хмуря брови, и Мин понял, что это тот самый момент, когда уже не до шуток. В кармане пискнуло сообщение, Юнги на автомате его открыл и прочел:
«Я все ему объяснил. Он знает, что делать. Просто поцелуй его, упрямый дурень.»
От Чонгука. В очередной раз Юнги удивился тому, что младший успевает все и везде. Мин посмотрел на все еще сверлящего его взглядом рыжего и сглотнул. Ладно, Гукки, раз ты так волнуешься о том, чтобы я потерял девственность, так и быть. Надо же когда-то начинать. И он сделал шаг вперед, встав вплотную к пушистому меху, взял лицо Чимина в ладони и, притянув к себе, поцеловал, зажмурив глаза от страха.
Мягкие огромные лапы схватили его и подняли в воздух, унося к постели и осторожно укладывая на ковер из цветов. Минуту Чим провозился, снимая костюм, стащил его вместе с футболкой и повернулся к лежащему Мину, испуганно косящемуся на его голый торс. Рыжий медленно заполз на постель, переставляя колени по бокам от ног Юнги, и наклонился, чтобы продолжить поцелуй. Мин дышал неслышно, но очень часто, явно волнуясь, и Чим улыбнулся тому, как мило все-таки выглядит этот великовозрастный девственник. Он взял холодную руку и положил себе на грудь, с удовольствием наблюдая, как, сначала осторожно, а потом плотнее тонкие пальцы прижимаются к горячей коже, явно радуясь теплу. Вторая рука легла рядом и боязливо они вместе заскользили к плечам. Чим наблюдал по очереди за ними и за нерешительным взглядом. Когда руки добрались до шеи, он подался вперед и впился в губы поцелуем, балдея от того, что пальцы забрались в волосы на затылке, потому что их хозяин плохо контролирует движения от смущения.
Ни одна девушка не сопротивлялась больше пяти минут, если Чим начинал атаку ласками. А в комплекте с томным взглядом, становившимся обжигающим, когда он возбуждался, это было убийственное комбо. Сейчас это все обрушилось на неопытного Юнги, и ему вполне ощутимо рвало крышу от такого зрелища. Обычно улыбчивый и милый Чим сейчас был змием искусителем, квинтэссенцией страсти, и, казалось, его кожа стала еще горячее, раскаляя даже воздух вокруг. И Юнги сдавал позиции, плавясь в этом жаре, плохо соображая, что с него стягивают одежду, что мягкие губы расцеловывают его бледную кожу, он видел только темные глаза, отражавшие розовый рассвет за окном, увешанный красными сердцами потолок, и чувствовал жгучие руки на себе. Они будто были сразу везде, причиняя незнакомое, но такое приятное удовольствие, заставляли кровь в венах нестись быстрее туда и обратно.
Чимин отдавал всю накопившуюся в нем нежность без остатка. Любил и ласкал хрупкое тело, дрожавшее под ним, и думал, что правильно Мин не открывает глаза, иначе до него дошло бы, что он уже совсем голый и Чим жадно рассматривает его, оглаживая руками. Осторожно заводит одну ладонь между ног, те рефлекторно зажимаются, но он шепчет нежности в ушко, и Юнги поддается, позволяя руке пробраться выше и накрыть теплом стояк. Мин дергается и приоткрывает рот, а Чимин сжимает пальцами головку, выдавливая из нее смазку и порыкивая от вида судорожно стонущего блондина. Разводит ноги шире и приставляет скользкие пальцы к попке. Их сразу же сжимают половинки, но Чим терпеливо ждет, Юнги усилием расслабляется и опасливо глядя на то, что он делает, позволяет ему ввести пальцы внутрь. Глаза его расширяются с каждым сантиметром, Чим осторожен, но все равно неприятно. Но Юнги терпит, стараясь не издавать ни звука, пока пальцы двигаются туда-сюда, пробираясь глубже. И вдруг слабой искоркой мелькнуло приятное ощущение. Снова. Мин замычал и попытался подвинутся, чтобы еще раз повторить. Где-то внутри него пальцы нашли место, где прикосновение приятно. Он начал расслабляться и уже сам насаживался.
Чимин понял, что нашел точку, о которой говорил Гук, нащупал ее получше и добавил еще палец. Вот теперь хорошо. Юнги поскуливает, ерзает, ему явно нравится. Чим достает пальцы и вводит головку, размазывая свою смазку у входа, глядя Мину в глаза. Медленно, сантиметр за сантиметром, чтобы не причинить лишней боли, вошел до конца и остановился, улегся на Юнги и сжал его в объятьях.
— Все в порядке? — прошептал в светлые пряди.
Ответом стало кивание, Чим чмокнул блондина в висок, в щеку, нашел губы, запечатлел на них ласковый поцелуй, спустился ниже и качнулся вперед-назад. Как же хорошо, прямо до обморока почти хорошо. Под ним стонет человечек, которого он не спровадит с рассветом из дома после пьяного секса, забыв или даже не знав его имени, с ним тот, кого он хочет вот так любить снова, завтра, через год, всегда. И рассвет, он сейчас, золотит стены комнаты и подсматривает любопытными лучами, как женская половина мира навсегда потеряла потрясающего любовника, отдавшего сердце ледяному принцу, который вот уже как полчаса назад должен был уйти на работу. Но он вспомнит об этом часа через два, когда горячие руки, наконец, выпустят его из обьятий.
А в другой комнате Чонгук ответит на звонок Юнги, поднимет трубку и улыбнется, сообразив, что вызов нажат случайно, потому что телефон блондина валяется где-то на кровати, на которой, судя по звукам, у бывшего натурала и беспросветного девственника все получилось.