[5]
— Я, конечно, ждал, что он притащит домой мужика, но чтоб сразу двоих...
— Мне кажется, этого белобрысого закатали в асфальт, а потом передумали и выковыряли отбойником. На нем живого места нет!
— А это же тот самый, что ушел тогда из клуба в гуковых штанах?
— Вроде да.
— Он и второго оприходовал?
— У них был тройничок?
— А я вот щас встану, и хены получат пиздюлинки! — Смеется Чонгук, открывая один глаз, чтобы рассмотреть троицу, стоящую у дивана в позах мамочек, только в труселях и ноги волосатые.
— Кажется, торжественного знакомства с Вишней не вышло, — бормочет сонный Тэхен, поворачиваясь к Гуку.
— Это Мин виноват, — отвечает Чон.
— Да пошли вы! — огрызается блондин с того края дивана.
— М-м, какой голосок! Мне нравится! — Чимин обходит сбоку и наклоняется над Мином, — А как звать эту побитую прелесть?
Юнги открывает один глаз, второй с трудом, и шарахается, потому что наглая рыжая морда смотрит на него в упор нос к носу.
— Чим, ты, кажется, его не впечатлил, — смеется Хоби.
— Да он еще не проснулся просто! Гукки, ну скажи, что я хороший! И целуюсь клево!
Чонгук распахивает в ужасе глаза, боясь посмотреть налево, но невозможно не заметить, как Тэхен резко повернулся и уставился на него.
— Слыш, рыжий, мы еще даже не узнали, как зовут парня Гука, а он его щас лишится по твоей милости, — Намджун задирает длинную ногу и свешивает Чимину пинка через диван, — Это он так шутит, красавчик, ты не волнуйся, — это уже Тэхену.
— А я, может, лучше него целуюсь, — отвечает Ким.
— Вот поэтому я и не вожу никого домой, — Гук делает жест рукалицо.
— Так я первый, что ли? Щас растрогаюсь!
— Тэхен, вот почему мне кажется, что ты тут у нас местный? Такой же придурь, как мои хены!
— Опа, так его Тэхен зовут! А ты признаешься, или нет? — Чимин придвигается к Мину, кривящему лицо так, будто к нему лезет крокодил.
— Мин Юнги, — отвечает за друга Ким, и с наглой улыбкой уворачивается от пинка Мина, прижимаясь к Чону.
— Да ты предатель, Вишня! — лыбится Гук, обнимая его одной рукой.
— Вишня? Кто? Он? — Чимин, ну конечно же, не смолчал, — А чего не Персик?
Чонгук трясется от сдавленного смеха, а Тэхен недовольно бурчит:
— Да вы, блять, издеваетесь...
— Откуда он знает, Ким?
— А вот нехер забывать телефоны в чужих машинах, Юнги!
— А ну-ка все сморщили попки, Хоби-хен щас поместится и будет смотреть любимое шоу! — Хосок забрался на диван в середину, придавив еще ближе Тэхена к Гуку и Юнги к Чимину, включил телик и с довольным видом уставился в экран.
— Твое шоу же в десять! — мычит Чонгук с закрытыми глазами, млея от теплого Тэхена под боком.
— Все правильно, Гукки, вот и оно, — отвечает Хосок.
— Что? — Чон вскакивает с подушки, видит на экране знакомую заставку и ведущих, — Блять! Я проспал! — и, спотыкаясь обо все подряд, бежит собираться.
— А, точно, мы ж его будить пришли! — вспоминает Намджун, тут же занимающий его место.
— Да чтоб вас!
Тэхен поднимает руку и говорит, продолжая дремать:
— А будет сильно нагло, если я еще чутка посплю?
— А ты готовить умеешь? — тут же отзывается Чимин.
— Чим! Он же не баба! — укоризненно цыкает Намджун.
— Не, ну, а вдруг?
— Умею, — смеется Ким.
— Вот молодечик Гукки! Правильно парней выбирает! — тут же расплывается в счастливой улыбке рыжий, — Моя школа!
Тэхен открывает один глаз и косится на него.
— Молчу, молчу! — Чим тут же делает невинный вид и изображает закрытие рта на молнию. Тэхен улыбается и поворачивается на другой бок, взбивая подушку поудобнее.
Когда Чонгук вернулся из душа и посмотрел на диван, ему показалось, что в их доме нет чужих. Как будто Тэхен всегда вот так дрых, накрыв голову подушкой, пока Хосок смотрел свое утреннее шоу, переговариваясь с Намджуном, а Чимин всегда так задумчиво разглядывал спящего Юнги, лежа рядом и положив голову на кулак. Наверное, это потому, что его хены — мировые парни без пафоса, относящиеся ко всему просто и с юмором. А еще, потому что его и тэхеновы друзья реально подходят под один диагноз. Ебанутые. Интересно, Джин такой же?
Кстати, да. Дела не ждут. Гук делает ручкой и сваливает на работу. Ох и получит он люлей за опоздание!
***
Первые два заказа отменили, поэтому Чон отделался легко, но для профилактики ему нагрузили лишних три, и он исколесил весь город, зевая так, что чуть не рвался рот, и мечтая о кроватке целый день. После обеда позвонил Тэхен и рассказал, как Чим и Юнги чуть не подрались, когда Хосок неожиданно вспомнил, что блондин — тот самый, кто набросился на Гука в клубе. Разнимали их все, что неудивительно, ведь оба не помнили друг друга, валялись рядом на диване, и тут Хоби выступил, Капитан Память, блин, а парни оба горячие, заводятся с полоборота, порвали подушку, поставили Намджуну синяк в неразберихе, но были растащены по углам и кое-как успокоены.
Чонгук кусал губы, ворочая руль, жалея, что курьерская работа часто не знает выходных, и он пропустил все веселье. Заехал в продуктовый затариться по списку, присланному Тэхеном, и рванул на служебную стоянку, чтобы оставить рабочую машину и волочь на себе пакеты до автобуса.
Зайдя на кухню, чтобы занести продукты, он увидел Тэхена и застыл. С завязанным на макушке хвостиком, в одних домашних штанах и босой, тот шаманил у плиты, приплясывая и кривляясь под музыку в наушниках, явно отобранных у Хосока. Это выглядело так умилительно, что Чон потерялся, пока его сзади не схватил за ребра Хоби.
— Любуешься, да? — проворковал он с ехидной улыбочкой.
— Э-э?..
Тэхен обернулся, увидел его в дверях и воскликнул:
— А вот и папочка, еды принес! — подошел к Гуку и, обвив рукой его шею, смачно поцеловал.
Чон выронил пакеты под восторженное аханье Хосока, выпучил глаза и тихо фигел. За спиной раздались улюлюканья, Тэхен подарил ему напоследок томный взгляд, поднял покупки и ушел к плите. Чона утащили в гостиную и еще минут двадцать подкалывали, пока он следил за Юнги и Чимом, угрюмо зыркающими друг на друга один с дивана с пультом в руках, другой из угла под окном, вперившись в телефон. Мин выглядел таким одиноким на полу, что Гук, недолго думая, пошел и сел к нему, получив быстрый косой взгляд.
— Скажи, Юнги, когда ты познакомился с Тэхеном и Джином?
Мин помолчал, кривя губы, но все же ответил:
— Перевелся в их школу в третьем классе начальной.
— М-м, значит тоже с детства дружите. Как и мы.
— Это Тэхен со мной дружил. Я вообще ненавидел эту школу и этот город. Меня били чаще, чем я получал неуды, а получал я их пачками. Эти двое прицепились ко мне, заставляли учиться. Джина я сначала вообще не выносил, считал его избалованным сынком. А он вешал на себя мои выходки и получал от учителей.
— Так и знал, что он не промах!
— Кто, Джин? Да он уложит тебя одной левой! Только вот полез, идиот, куда не надо было...
Мин замолчал и сжал кулаки. Видно было, что напрягся.
— И поэтому повредил спину?
Резкий взгляд, сжатые в полоску губы, Юнги шмыгает носом и отворачивается.
— Меня взбесило, как вокруг Кима вертелся чмошник, на голову его выше и явно неадекватный. Они вдвоем вышли на улицу из бара, я пошел следом и сказал ему отвалить. А за углом стояли его дружки, четверо человек, я потом уже узнал, во что попал бы Тэхен, не отбей мы его тогда у этих мудаков.
На скулах Мина играли желваки, а Чонгук смотрел на него в шоке.
— Они хотели пустить его по кругу. Схема простая — один заходит внутрь, клеит наивного дурачка, угощает дорогими коктейлями, потом зовет покурить, и... — Мин шумно выдыхает и продолжает, — Короче, когда Джин пошел нас искать на улицу минут через десять, нас уже добивали ногами. И что, ты думаешь, он сделал? Полез на пятерых! Идиот!
— А ты бы не полез?
Юнги долго молчит, явно прокручивая в памяти историю. На его лице застыла гримаса боли.
— Знаешь, как это — лежать, не в силах подняться, и смотреть, как твоего друга месят толпой? Когда охрана, наконец, прибежала, он лежал, воя от боли, выгнувшись спиной на бордюре, куда его швырнули. Как вообще не сломали, я не понимаю, но, сука, рад хотя бы этому!
— И ты теперь лезешь в каждую дыру, чтобы найти денег на операцию?
— Я еще и не туда залезу!
— А если и тебя покалечат?
— Да хрена им!
— А что его родители?
— Такие же нищие, как я и ты. Продали уже все, что могли, когда Джина первый раз резали. А теперь остался месяц, и если не успеть, то может настать жопа. Он молчит, но мы не слепые, и видим, что даже ходить больно. И он так уже год живет.
Увлекшись разговором, они не заметили, что телевизора не слышно, только Тэхен по прежнему звенит посудой на кухне. А все остальные, что были в гостиной, внимательно слушают их. Юнги осекся и замолчал.
Чимин встал с дивана, подошел и протянул Юнги руку.
— Повезло Тэхену с друзьями. Теперь понятно, чего ты на Гука накинулся тогда. Мир?
Мин пару секунд недоверчиво смотрит на руку, потом берется за нее, Чим тянет его вверх и сгребает в объятья, хлопая по спине. Парни вокруг улыбаются, и Гук тоже, еще он видит, что Хоби порывается что-то решительное выдать, качает головой и делает ему знак молчать.
— А кто голодный в этом доме? — слышится с кухни голос Кима, и все наперегонки ломятся на зов, дерясь за лучшие места за столом, крича и опрокидывая чашки, полностью подтверждая теорию о том, что толпа голодных мужиков — стая мартышек.
Через полчаса, сытые и довольные, захватив из холодильника упаковку пива и Тэхена на руках, как короля вечера, вернулись в гостиную.
— Я голосую за то, чтобы Вишня переехала к нам поваром! — выдает Чимин, догрызая на ходу кусок мяса.
— Такой вкуснотищи я в жизни не ел! — поддакивает ему Намджун, сверкая фонарем под левым глазом.
— Вы бы знали, как готовит Джин, сказали бы, что моя стряпня — помои, — смеется в ответ Тэхен.
— Так, Гукки, забирай свою фруктину, подайте мне сюда этого Джина, — тут же вопит Чим, — Я требую вкусняшек!
— Да вот не лопнешь ты, горилла ненасытная? — пихает его в бок Хосок.
— О да, я жутко ненасытная, — Чимин стреляет глазками и лезет лапать Хоби, тот верещит, Намджун лупит обоих и пинками гонит на диван.
— Это все здорово, но нам пора, — Тэхен открывает балконнную дверь и тянется за сохнущей там одеждой, — Я вас за крышу покормил, считаю свой долг исполненным.
Гук подходит к нему и отнимает вещи.
— Куда собрался?
— Ага, куда это вы собрались? — Чим притягивает к себе за плечи Юнги, — Я еще даже не поприставал к этому ледяному принцу!
— Вас же ждут возле дома, Тэхен, — Чон сурово смотрит на помрачневшего Кима. А тот смотрит на Юнги.
— Мы же не можем торчать тут у вас бесконечно.
— А кто вас гонит?
— Чон, это ваш дом...
— И я не для того вас сюда привел и по роже за вас получал, чтобы вы сейчас ушли и попали в задницу!
— Мне нужно идти работать, — глухо говорит Юнги.
— Опять в клубы? Тебя возле первого же примут.
— Мне. Нужно.
Чонгук идет к тумбе возле дивана, достает оттуда какую-то бумажку и протягивает Мину.
— Вот. Туда осталось добавить всего пятьсот тысяч. А уж их можно найти за пару недель, причем без шатаний ночами по задворкам.
Юнги смотрит в листок, вытаращив глаза, к нему подходит Тэхен, заглядывает через плечо, потом оба поворачиваются и ошалело смотрят на Гука.
— Откуда у тебя больничный счет Джина?
— Я встретил его в клинике. Когда он ушел, попросил его врача, он дал мне счет, куда можно перечислить деньги на операцию.
— Но это шесть миллионов вон!
— Малая доля по сравнению с тем, сколько собрали вы. Я их собирал еще до колледжа, на случай, если не поступлю на бюджет, — пожимает плечами Чон, — Они все равно мне не нужны сейчас. А вот Джину пригодятся.
— Гук, мы не...
— Даже не пытайся, Тэхен, счет невозвратный. Джину осталось только прийти в клинику и лечь на операцию. Пусть это будет ему моей благодарностью, за то, что он тебя спасал. А то вдруг я бы тебя не встретил, случись с тобой тогда что-нибудь.
— Пацаны, я, кажется, щас зареву, — воет Намджун, — Наш Гукки такой хороший мальчик вырос, ну что ты будешь делать!
— Как что делать? Добавить пятьсот тысяч! У меня есть двести на книжке, бабуля туда все шлет мне на еду, — Чимин задирает руку вверх, все еще прижимая к себе застывшего Юнги.
— И у меня сотня будет! — Хосок лезет на диван, стаскивает со шкафа коробки и выуживает из одной связанные рулоном купюры.
— А у меня семейный бюджет, детки, так что папочка сегодня его немножко потратит, — Намджун улыбается, а Чонгук прижимает к себе Тэхена, у которого в глазах стоят слезы.
— Он продал свой комп, горный велик, почти всю мебель из родительской квартиры, и работал в три смены почти год, — Горько улыбается Юнги, глядя на плачущего друга, — В ту ночь Джин нас в клуб вытащил, когда он Гука встретил, он так честно врал, что ничего не болит, что мы сделали вид, будто поверили. Тэхен за столько времени дорвался до спиртного, напился и опять пошел искать приключений.
— И нашел меня, — Улыбается Чонгук, — Эй, Вишенка, хватит реветь, я твой принц на сером форде!
Под общий смех тэхеновы слезы вытирают, отбирают все еще зажатую в руках одежду, наливают пива, и впервые за долгое время они с Юнги, незаметно переглядываясь, видят друг у друга в глазах надежду на лучшее вместо тяжелой безысходности.