Глава 6. Неуловимый принц
С того памятного дня атмосфера в крепости кардинально переменилась. Пока Кунсайт был поглощён бесконечным потоком неотложных дел: проводил длительные допросы освобождённых купцов, выясняя подробности их пленения, допрашивал пойманных бандитов в попытке выяснить структуру их банды; корпел над составлением подробных отчётов об успешном рейде для вышестоящего командования и вёл деликатные переговоры с леди Элладия относительно её дальнейшего пребывания в крепости, Зойсайт неожиданно обрёл совершенно новый статус среди гарнизона.
Молодой принц, который ещё недавно считался лишь инфантильным задирой, теперь стал живой легендой в глазах солдат. Его имя произносилось с благоговением в казармах, а история о том, как он в одиночку прорвался через вражеские позиции и освободил пленников, обрастала всё новыми героическими подробностями с каждым пересказом. Ветераны, которые прежде возмущались его поведению, теперь вставали при его появлении, а молодые рекруты смотрели на него с плохо скрываемым обожанием, мечтая когда-нибудь проявить подобную доблесть.
И именно это положение “героя” он решил использовать в своих целях.
Ночью, пока Кунсайт занимался своими делами в кабинете, Зойсайт действовал. Он знал, что прямой допрос бандитов не всегда даёт результат, если за ними стоит что-то большее, чем просто жажда наживы. Под покровом темноты, когда большинство солдат спало, а дежурные несли службу вяло, Зойсайт наведывался к тем немногим пленным, что остались в живых. Используя свой острый ум, харизму, тонкое, но властное давление, он пытался выудить информацию, которую Кунсайт даже не искал. Его интересовали не тайники, а связи, не оружие, а имена. Он искал намёки на то, что за бандой Чёрного Ворона стоит кто-то из столицы, какой-то влиятельный покровитель или кукловод. Пока что его усилия не принесли результата.
Пленные были слишком запуганы, либо до фанатизма верны своим настоящим хозяевам, либо действительно ничего не знали. Зойсайт чувствовал стену, но не собирался сдаваться.
В свободную минуту, когда генерал находил время и хотел пообщаться с принцем, тот неизменно оказывался окружённым восхищёнными воинами. И так каждый раз. Солдаты буквально липли к нему, выпрашивая истории о придворной жизни, советы по фехтованию или просто наслаждаясь его остроумными замечаниями.
Кунсайт терпел это три дня. На четвёртый его терпение лопнуло.
— Лорд Зойсайт, — позвал он через двор, прерывая очередную беседу принца с группой молодых солдат. — Мне нужно с вами поговорить.
Зойсайт поднял голову, и в его взгляде появилось удивление? Настороженность? Он извинился перед солдатами и направился к генералу.
— Что-то хотели, генерал Кунсайт? — голос его звучал ровно, но прежней беззаботной игривости в нём не было.
— Как вы себя чувствуете, лорд? — Кунсайт окинул его изучающим взглядом, отмечая здоровый цвет лица и лёгкость движений.
— Если вы про рану, она почти затянулась.
— Так быстро? — удивлённо переспросил генерал. — Прошло всего четыре дня, такая рана должна заживать минимум неделю.
— Она не была глубокой, просто кровоточила сильнее обычного, — пожал плечами Зойсайт.
— Точно? — не унимался Кунсайт. — Вы были у лекаря? Может, стоит перепроверить состояние...
— Всё хорошо, я вас уверяю, — прозвучали стальные нотки. — И спасибо за вашу заботу, генерал.
Кунсайт поджал губы. Даже благодарность звучала как вежливое отстранение.
За обедом принцу неизменно уделяли самое почётное место, подавали лучшие куски мяса и самое свежее пиво. На тренировках, в которых Зойсайт участвовал с видимой осторожностью, все просили у него совета. Даже сержант Рокс, обычно относившийся к аристократам с подозрением, не мог нарадоваться на принца.
Генерал злился. Злился до скрежета зубов, до дрожи в руках.
Внутри него кипело всё: ревность, раздражение, непонимание. Каждый божий день он везде слышал только одно: “Какой же лорд Зойсайт всё-таки душка!” и “А помните, как он с бандитами расправился?” и “Вот бы все принцы были такими!”
Сейчас, сидя в кабинете и перебирая письма, Кунсайт понял, что прошла уже неделя с той проклятой вылазки, а он всё ещё не мог сосредоточиться. Мысли о Зойсайте роем кружили в голове, заставляя его отвлекаться от дел. Так продолжаться не могло.
В дверь постучали.
— Войдите!
На пороге появился тот, кто занимал все его мысли. Зойсайт выглядел как всегда безупречно, но что-то во взгляде читалось другое, более настороженное, более холодное.
— Нам нужно поговорить, — начал генерал, приглашая принца к столу жестом.
После ранения Зойсайт вёл себя сдержанно и достойно. Никаких выходок, никаких споров с генералом, никаких пререканий. Словно надел маску идеального придворного и не снимал её.
— Мне не нравится ваше... дружелюбие среди моих подчиненных, — начал Кунсайт, когда Зойсайт сел напротив.
— Что? — голос принца стал опасно тихим.
— Вам не стоит водить с ними дружбу, — продолжил генерал, сам понимая, как нелепо это звучит.
— Это почему?
— Вы сын Верховного командующего... и вам стоит вести себя соответственно.
— И как же? — В изумрудных глазах Зойсайта вспыхнули холодные огоньки.
Кунсайт встал, начал ходить по кабинету.
— Лорд Зойсайт, мы все благодарны за вашу помощь в операции, но вы здесь для того, чтобы наблюдать и изучать военные процессы. Я не хочу, чтобы мои люди потом..., — он замолчал, понимая, что заходит в тупик.
— Что? Договаривайте! — Зойсайт вскочил, вся его аристократическая выдержка исчезла. — Разочаровались? Возненавидели? Что?
Зойсайт замолчал, а потом добавил.
— Почему ты ведёшь себя так чопорно? — в голосе принца прозвучала боль. — Словно и у тебя в груди тоже камень вместо сердца...
— Я веду себя соответственно! — рявкнул Кунсайт. — Они мои подчинённые, и они военные! Я их командир, отвечаю за каждого из них! И может, вам тоже стоит вести себя соответственно, ведь вы, возможно, будущий Верховный Командующий!
Зойсайт замер, посмотрел на Кунсайта и горько усмехнулся.
— Ха-ха. Я скорее орудие, лишённое чувств… — он сделал паузу, и в его голосе зазвучало что-то пронзительное. — Спасибо за совет, генерал, но здесь впервые в жизни я почувствовал себя обычным человеком. Не инструментом в руках отца, не лордом Зойсайтом на приёмах или объектом для светских бесед.
Он подошёл к окну, глядя на тренировочный двор, где солдаты отрабатывали приёмы.
— Ваши люди приняли меня в свой круг, и я рад этому. Вам не понять, как сложно подружиться с кем-то и не ждать подвоха или удара в спину. Эти обычные ребята показали, что такое искреннее дружелюбие, забота и... — голос его дрогнул, — и просто человеческое тепло.
Он обернулся, и Кунсайт увидел в его глазах такую боль, что сердце сжалось.
— Знаете что, генерал? — Зойсайт выпрямился, снова надевая маску. — Вы правы. Я лорд Зойсайт, сын Верховного Командующего. Буду вести себя соответственно. Больше никакой дружбы с солдатами. Только официальные отношения и аристократическая отстранённость.
— Зойсайт, я не это имел в виду...
— Нет, имели. — Принц направился к двери. — Именно это. Спасибо за напоминание о моём месте, генерал. Больше не буду забываться.
Дверь закрылась с тихим щелчком, оставив Кунсайта наедине с горьким осознанием того, что он только что разрушил что-то важное. Что-то, чего сам не понимал, но что было дорого Зойсайту.
И дорого ему самому.
Все три дня после их разговора Зойсайт действительно стал держаться холоднее с остальными солдатами. Не грубо, не пренебрежительно, а просто отстранённо, как подобает принцу крови. Но капитан Маркс и сержант Марек словно стали его тенями, неоступно следовали за ним, и это раздражало Кунсайта ещё больше прежнего.
Генерал старался не подавать виду, занимаясь своими делами, но не мог не замечать, как изменился Зойсайт. Принц по-прежнему был учтив, помогал в тренировках, выполнял свои обязанности, но что-то живое, искреннее погасло в его глазах. Он стал походить на красивую куклу, безупречную, но безжизненную. И это причиняло Кунсайту больше боли, чем он готов был признать. Генерал поймал себя на том, что сам стал проявлять к Зойсайту почти незаметную, но постоянную заботу, словно пытаясь растопить лёд, который сам же и создал. Он негласно приказывал приносить ему более тёплую одежду в холодные ночи, а когда адъютант упомянул, что принц плохо спит, Кунсайт распорядился отправлять ему перед сном горячий травяной чай, списав это на "поддержание боевого духа важного гостя".
И вот в один из вечеров молодой солдат Томас отмечал свой день рождения. Парню исполнилось двадцать два года, и товарищи решили устроить небольшое празднество в общей комнате. Кунсайт не был против — его бойцы заслуживали отдыха. Все они были лучшими из лучших, и каждый иногда нуждался в минуте слабости.
Естественно, они пригласили и принца. Зойсайт долго колебался, стоя в дверях общей комнаты. Внутри слышались смех, звон кружек и дружеские голоса. Кунсайт наблюдал за ним из-за угла, видя, как принц сжимает и разжимает кулаки, борясь с собой. В его движениях читалось отчаянное желание войти и одновременно страх быть отвергнутым.
— Лорд Зойсайт! — окликнул его Томас, заметив колебания. — Да проходите же! Без вас празднование не празднование!
— Да, милорд! — подхватил Марек с искрящимся воодушевлением. — Мы тут без вас как сироты!
Капитан Маркс молча кивнул в сторону пустого места рядом с собой, и в его обычно суровом взгляде мелькнула мягкость.
Зойсайт вздохнул, словно решаясь на прыжок в пропасть, и переступил порог.
Стол ломился от нехитрых угощений: жареного мяса, свежего хлеба, сыра и крепкого эля. Солдаты расселись вокруг, образуя тесный круг, и Зойсайт оказался зажат между Марксом и молодым лучником по имени Джейк.
Сначала он держался напряжённо, словно готовый в любой момент встать и уйти. Плечи его были скованы, а руки лежали на столе неестественно прямо. Но постепенно, под воздействием весёлой атмосферы и искренних шуток товарищей, его плечи расслабились.
За столом царило шумное веселье. Военные, обычно такие сосредоточенные и серьёзные, предавались радости, отмечая день рождения товарища. Громкий смех и звон кружек наполняли воздух, перемешиваясь с народными песнями, которые они затягивали хором — иногда невпопад, но всегда с душой.
Зойсайт сидел среди них, чувствуя себя удивительно непринуждённо. За долгие годы жизни он не испытывал такой лёгкости и умиротворения. Казалось, груз его титула и обязанностей на время исчез, растворившись в этой искренней атмосфере. Он подхватывал куплеты песен, смеялся над простыми солдатскими шутками, но оттого не менее забавными. Впервые за долгое время он чувствовал себя просто человеком, а не принцем.
Рядом с ним сидел Марек, а чуть поодаль, словно верный страж, располагался капитан Маркс. Они, казалось, неустанно следили за ним не навязчиво, но заботливо, словно боялись, что он снова исчезнет за своей княжеской маской. Поначалу это немного смущало, но затем Зойсайт привык к их незримому присутствию, воспринимая его как часть общей заботы. Принц давно начал замечать в Кунсайте не только холодного и чопорного генерала, но и человека с удивительной, хоть и скрытой, теплотой, которому можно было довериться. Он всё чаще ловил себя на мысли, что Кунсайт, несмотря на все свои слова, на деле проявляет заботу, которую принц не видел ни от кого уже много лет.
Сегодня его взгляд невольно возвращался к генералу Кунсайту. Тот сидел во главе стола, держался привычно отстранённо, но уголки его губ иногда едва заметно подёргивались в лёгкой улыбке, когда кто-то рассказывал особенно удачную байку. И каждый раз, когда Зойсайт ловил эти мимолётные проблески человечности, что-то сладко сжималось в его груди.
В лице генерала было что-то, что всё сильнее притягивало Зойсайта. Кунсайт был воплощением суровой, неприступной силы. Его черты, словно высеченные из камня, выражали решимость и непоколебимость. Властные брови, прямой взгляд серых глаз, всегда спокойный и пронзительный, мужественный подбородок. Всё в нем говорило о дисциплине и контроле. Он был таким "солдафоном", как Зойсайт назвал его про себя, но этот холодный, расчётливый образ завораживал.
Генерал казался скалой, на которую можно было бы опереться. Его движения были точны и выверены, голос — низкий и уверенный. Зойсайт понимал, что за этой внешней непроницаемостью скрывается человек огромной ответственности, полностью отдающий себя своему долгу. Он уважал эту преданность, эту силу воли, которая была так не похожа на его собственную импульсивную натуру.
Ближе к середине вечера генерал извинился и вышел. Зойсайт поймал себя на остром чувстве разочарования, словно из комнаты ушло тепло. Он хотел бы видеть этого генерала дольше, наблюдать за ним, разгадывать его. Но Кунсайт исчез так же бесшумно, как и появился, оставив после себя лишь лёгкое ощущение пустоты. Зойсайт отвернулся, снова погружаясь в шумное застолье, но образ генерала ещё долго маячил на периферии его мыслей, не давая покоя.
— А помните, — загоготал толстяк-кашевар Сэм, размахивая кружкой так энергично, что эль плескался через край, — как наш принц того бандита одной рукой поднял и швырнул, как мешок с мукой!
— Да какой там мешок! — возразил Марек, глаза его блестели от восторга. — Как детскую игрушку! Я думал, у меня глаза из орбит вылезут!
— А я думал, что у меня сердце остановилось, — добавил рядовой Джейк своим хриплым голосом, и в его тоне слышалось нечто большее, чем просто воспоминание. — Когда увидел, как кровь течет... Думал, потеряем принца.
Зойсайт смущённо опустил глаза, но на губах его играла слабая улыбка. Тепло разливалось по груди, он не привык к такому открытому восхищению.
— Пей, милорд! — Томас пододвинул ему кружку, глаза его сияли от счастья. — Сегодня мой день рождения, а значит, все должны быть пьяными!
— Не слишком пьяными, — предупредил Джейк с лукавой улыбкой. — А то завтра генерал нас всех в караул поставит.
При упоминании Кунсайта в общей комнате воцарилась лёгкая неловкость. Все знали о недавнем конфликте между командиром и принцем, хотя подробности держались в секрете. Зойсайт почувствовал, как сердце болезненно сжалось.
— Да ладно вам, — махнул рукой Сэм, стараясь разрядить обстановку. — Наш генерал строгий, но справедливый. Он же не изверг какой-нибудь.
— Справедливый-то справедливый, — хмыкнул Марек, но в его голосе слышалась осторожность, — но иногда чересчур... суровый.
Зойсайт поднял глаза, и в них на мгновение мелькнуло что-то болезненное, словно старая рана, которая никак не хотела заживать.
— Он просто выполняет свой долг, — тихо сказал он, и в его голосе звучала такая печальная защита, что солдаты переглянулись. — Как и все мы.
Повисла тишина, которую нарушил только треск поленьев в камине. Зойсайт глубоко вздохнул и поднял кружку:
— За день рождения Томаса, — сказал он, стараясь вернуть празднику утраченное веселье. — И за всех нас.
Постепенно празднование стало затихать. Часть солдат разбрелась по казармам, но многие так и остались спать прямо на каменных плитах двора, укрывшись плащами.
Было далеко за полночь, когда Зойсайт, пошатываясь от выпитого, медленно поплёлся к своим апартаментам. Марек, как преданный слуга, тащился следом, то и дело, подхватывая принца под локоть, хотя сам едва держался на ногах после долгого празднования.
Смех, пьяные песни и беспорядочный гогот солдат, шумевших во дворе, начали раздражать Кунсайта, наблюдавшего с балкона своих покоев. Он сжимал перила, стараясь не обращать внимания на шумное веселье, но всё его внимание было приковано к Зойсайту. Как он держится? Не делает ли чего-то неподобающего? Генерал боролся с желанием спуститься и навести порядок, и эта борьба была не только за дисциплину, но и за его собственное, нарастающее чувство ревности. Он ненавидел, как солдаты льнут к принцу, как искренне смеются над его шутками, хотя сам Кунсайт годами выстраивал эту отстранённость и уважение. И вот, какой-то принц, появившийся из ниоткуда, легко завоевывал сердца его людей.
Кунсайт заметил, как из толпы выбрался шатающийся Зойсайт, а за ним, еле волоча ноги, плёлся Марек. Не раздумывая ни секунды, генерал стремительно спустился во двор, его тяжёлые шаги гулко отдавались в ночной тишине.
— Генерал? — удивился сержант Марек, с трудом выговаривая слова заплетающимся языком. Его глаза были мутными от алкоголя.
— Я провожу принца, — твёрдо сказал Кунсайт, не терпящим возражений тоном.
Марек благодарно кивнул и, пошатываясь, поплёлся дальше к казармам.
Кунсайт бережно обхватил Зойсайта, прижимая его к себе. Принц был лёгким и хрупким в его руках, пах вином и дымом от костра. Они шли медленно, генерал подстраивался под неуверенные шаги своего спутника.
Внезапно Зойсайт остановился как вкопанный, и поднял голову, глядя на генерала своими яркими, несмотря на опьянение, глазами. В них плясали блики лунного света.
— Отведи меня, пожалуйста, в твой сад, — попросил он тихо, но в его голосе звучала какая-то особенная нота.
Кунсайт нахмурился, в его груди что-то болезненно сжалось.
— Или я всё ещё не достоин его посещения? — добавил Зойсайт с горечью, и в его глазах мелькнула боль!
Генерал помедлил, борясь с внутренними противоречиями, затем молча кивнул.
В ночное время сад предстал в совершенно ином свете. Лунные лучи превращали каждый лепесток в серебристое чудо, а ночные цветы источали тонкий, почти магический аромат. Тишина была нарушена лишь тихим журчанием фонтана и шорохом листвы.
Зойсайт осторожно высвободился из поддерживающих рук Кунсайта и закрыл глаза, глубоко вдыхая ночной воздух. Его лицо в лунном свете казалось почти неземным.
— Как такой холодный человек мог создать нечто столь великолепное? — прошептал он, не открывая глаз.
Затем Зойсайт медленно повернулся к генералу, который хранил молчание. В его взгляде читалось что-то новое, не просто любопытство, а какая-то глубокая потребность понять.
Принц сделал шаг ближе, затем ещё один, пока не оказался совсем рядом. Его рука, дрожащая от алкоголя или от волнения, медленно поднялась и легла на грудь Кунсайта, прямо над сердцем. Под ладонью он почувствовал бешеный стук, сердце генерала билось очень сильно.
Зойсайт усмехнулся тонко, почти печально — и приблизил своё лицо к лицу Кунсайта. Между ними оставались считанные сантиметры, их дыхание смешивалось в прохладном ночном воздухе.
— Значит, вы всё же не из камня, — прошептал принц, его голос был едва слышен.
Его изумрудные глаза задержались на губах Кунсайта, и мгновение спустя Зойсайт подался вперёд. Их губы встретились. Это было мягкое, нежное прикосновение, слегка неуверенное, пропитанное привкусом вина и ночной прохлады. Кунсайт замер, его тело напряглось, разум отчаянно пытался оттолкнуть этот неожиданный, запретный момент. В голове вихрем проносились мысли о долге, о чести, о субординации. Это было неправильно.
Но Зойсайт не отстранялся. Его рука на груди Кунсайта сжалась, словно умоляя. И в этом безмолвном прикосновении, в этой хрупкой податливости, что-то сломалось внутри генерала. Все его защиты рухнули.
Кунсайт издал глухой стон, который был больше похож на рычание. Его рука резко обвилась вокруг талии Зойсайта, притягивая его ближе, пока между ними не осталось ни малейшего зазора. Другая рука поднялась, обхватывая затылок принца, зарываясь в шелковистые светлые волосы. Поцелуй изменился. Из нежного и вопрошающего он стал требовательным, глубоким, полным подавленной страсти и внезапно вырвавшегося желания. Кунсайт целовал с отчаянием человека, который слишком долго отрицал свои чувства, с жадностью выпивая каждый вздох Зойсайта, каждую его дрожь. Принц ответил с такой же отдачей, его губы раскрылись навстречу, а тело прижалось к Кунсайту, словно он всю жизнь искал именно этого прикосновения.
В этот момент, под серебристым светом луны, среди аромата ночных цветов, весь мир вокруг них исчез. Остались только двое мужчин, потерянных в неожиданном, безумном, но таком необходимом поцелуе.
Внезапно, посреди этого безумного, захватывающего поцелуя, Кунсайт почувствовал, как Зойсайт обмяк в его объятиях. Принц издал тихий, сонный вздох, его тело расслабилось, а голова безвольно упала на плечо генерала. Глаза Зойсайта были закрыты, и из его приоткрытых губ доносилось лишь лёгкое, умиротворяющее сопение. Он просто заснул.
Кунсайт отстранился, изумлённо уставившись на спящего Зойсайта. Негодование смешалось с какой-то абсурдной нежностью. После такого взрыва чувств, после этого откровения и поцелуя, принц просто отключился, словно маленький ребёнок, исчерпавший все силы.
Генерал осторожно подхватил Зойсайта на руки. Принц был неожиданно лёгким, почти невесомым, и Кунсайт нёс его, словно драгоценную ношу. Его собственные ноги, казалось, сами несли его прочь из залитого лунным светом сада, минуя спящих солдат, к своим покоям.
Добравшись до своей комнаты, Кунсайт аккуратно опустил Зойсайта на свою кровать. Принц тут же уткнулся лицом в подушку, словно искал в ней спасения от всех переживаний. Генерал снял с него тяжёлый, пропахший вином и дымом камзол, осторожно расстегнул пуговицы и отложил его в сторону. Затем стащил с ног высокие сапоги, разминая уставшие ступни Зойсайта, которые, несмотря на аристократическое происхождение, были натёрты и покрыты мозолями от недавних приключений.
Кунсайт ещё долго стоял у кровати, глядя на спящего принца. Лунный свет из окна падал на его лицо, делая черты ещё тоньше, почти неземными. Генерал видел шрам на плече, который уже почти затянулся, и беспорядочные пряди платиновых волос, разметавшиеся по подушке. В эту ночь Зойсайт показал ему так много: безжалостного воина, сломленного ребёнка, измученную душу, жаждущую тепла. Он был необычным принцем, далёким от образа, который Кунсайт рисовал себе.
И пока Зойсайт мирно спал, его лёгкое дыхание наполняло комнату, Кунсайт осознал нечто пугающее. Этот капризный, дерзкий, невероятно опасный и до боли одинокий человек, против своей воли отправленный к нему, сумел сделать невозможное. Он захватил крепость вокруг сердца Кунсайта, прорвав все его защиты, все выстраиваемые стены дисциплины и отчуждения. И теперь генерал не знал, как жить с этим новым, неожиданным открытием.