Жажда

шесть лет назад
последние дни декабря

— Проясним еще кое-что, — проговорил как бы между прочим Неймар, — ты не будешь пользоваться телефоном, раскрывать какую-либо правду о своей жизни и уходить без предупреждения.

Он передал мне легкую маленькую сумку с моей новой одеждой, а все остальное взял на себя. Я заметила красивый пакет, набитый множеством детских игрушек. То есть, мы оба посмотрели на него, а потом я посмотрела на самого Неймара, задавая безмолвный вопрос.

— Понятно, правила те же, что и раньше. Это я и без твоих прояснений знала, — я указала на игрушки. — Ты единственный в своей семье?

Парень слегла напрягся, отведя взгляд в сторону. Я пропустила через себя все наши прошлые разговоры, но поскольку мысли были забиты исключительно предстоящей встречей с его родителями, я решила отложить штудирование своих воспоминаний.

— Я не уточнял.

— Здорово. Ну, значит, я продолжаю быть затворницей.

— Мы должны как следует заморочить голову Дюрана, прежде чем ты уйдешь от нас. Это случиться ближе ко дню сделки, когда все начнет медленно доходить до предела. Дождаться, скажем, подходящего момента.

Я услышала звук открывающей входной двери и повернулась в ее сторону.

— Поговорим об этом позже.

— Ребята! — воскликнул приятный женский голос позади нас.

Я привыкла не думать о многих вещах. Мои мысли были зациклены всего лишь на двух вещах: ребенок и невозможность уйти от Дюрана. Пока мы ехали к родителям Неймара я даже и представить себе не могла предстоящие дни. Они, как и все остальное, казались мне недосягаемыми. Зато сейчас, услышав говор незнакомой женщины, я почувствовала себя попавшей в другой мир. Как в один миг ты можешь быть прижатой к родному тела Дениса, а потом оказаться здесь? Как в один мог ты можешь смотреть на своих влюбленных родителей, а потом оказаться заточенной в четырех стенах и больше не видеть будущего?

В один миг.

Пока я думала об этих вещах, Неймар подбежал к своей матери и заключил ее в свои объятия. Она с особенной для нее любовью приняла его приветствие и нежно засмеялась, погладив сына по волосам. Я тихо подошла к ним, не сразу ощутив улыбку на своих губах. Мне нравилось то, что я видела перед собой. Расцепив объятия, я приняла на себя ее взгляд и тотчас протянула руку. Во мне проснулась вежливая и дружелюбная Ева.

— Приятно познакомиться. Я Ева. Ваня, вероятно, рассказывал вам обо мне, — мягко проговорила я. Вместо рукопожатия, она притянула меня к себе.

— Ох, конечно, он рассказывал мне, что приедет не один. Можешь называть меня Лидой.

— У вас очень красивый дом!

У нее были короткие медно-русые волосы, прекрасно сочетающиеся с карим цветом глаз. Мягкий белый свитер и пижамные штаны с изображением снеговиков создавали по-настоящему праздничное настроение. На вид ей было чуть больше пятидесяти лет, но внешняя ухоженность делала ее намного моложе.

— Спасибо! Признаться, мы купили его не так давно, поэтому не успели как следует благоустроить.

— Давайте пройдем в дом. Я слышал, сегодня нагрянет буря.

Заходя в дом, они вели разговор о погоде и приукрашивали его великолепными литературными выражениями, которые привели меня в блаженное состояние. Я прочитала не мало книг, наполненных множеством различных сравнений, связанных не только с природой, но и с другими всевозможными вещами, однако их подобранные словосочетания были намного лучше.

Я вошла самой последней. Неймар (в моей голове четко звучало это имя) помог мне снять куртку и повесил ее в шкаф. Мы тотчас попали в просторную гостиную, украшенную всеми видами мишуры и гирлянд. Возле окна стояла объемная и безумно красивая елка, от которой исходил свежий аромат хвои. В центре располагался настоящий камин, создающий давно забытый мною уют. Этот дом напоминал мне деревню. Возвращал в прошлое, а именно в мое детство, когда мы вместе с бабушкой готовились к волшебной ночи.

— Какой же аккуратный у тебя животик, Ева! — защебетала Лида, подхватив меня за локоть. Она повела нас на кухню, где мы увидели широкую спину мужчину.

— Здравствуй, пап, — сказал Неймар. Тот испуганно обернулся в нашу сторону и улыбнулся в точности так же, как делал его сын.

Обалдеть. Я еще никогда не видела такого сходства между отцом и сыном. Каждая черта их лиц сходилась в том месте, на котором ей было самое место.

— Отлично выглядишь, сынок! Давно мы не виделись.

— Два месяца, пап. Два месяца.

Затем взгляд мужчины обратился ко мне, и никакая неловкость не могла нас коснуться. Я словно стала одним из членов их семьи, едва ступив в эту атмосферу.

— И кого же ты пригласил к нам?

— Это Ева, — повторил Неймар, — я рассказывал тебе. Мы работаем вместе. Ева, это мой...

— Марк. Просто Марк и никаких «дядь» или «теть» в моем доме. Подойди же ко мне, девочка, я должен обнять тебя!

Он добродушно засмеялся. Я поздоровалась с ним, обменялась самыми легкими объятиями и едва не распалась на кусочки от внезапно охватившей меня любви. Да, я определенно вернулась далеко назад. Вернулась к папе и своему дедушке. Такой я хотела видеть свою реальность.

Родители Неймара не задавали много вопросов. Они были тактичными и понимающими людьми. Расспросив нас о поездке, продержав на кухне буквально несколько минут, Лида отправила своего сына показать мне дом. Мы обустроились в одной из двух гостевых комнат и неловко постояли возле широкого дивана, думая о предстоящей ночи. Мне хотелось заверить Неймара, что я не стану убегать. Более того, я не собиралась так поступать, потому что это место превратилось в некое убежище. Пускай я и буду здесь всего три дня... Три дня — это целая жизнь!

— У тебя замечательные родители, Нейм... Вань.

Он прикрыл дверь и поставил сумки на кресло возле безупречного панорамного окна.

— Так и есть.

— Я не понимаю, как ты пришел к такой жизни? Ты же даже не походишь на руководителя чертового магазина, а я не твоя коллега.

— Я живу так на протяжении долгого времени, Ева, — парень достал белую футболку, спортивные штаны и быстро переоделся, пока я проходилась по комнате и смотрела на множество семейных фотографий. — Сейчас я бы предпочел поесть маминой стряпни и поговорить с папой о его любимом футболе. Забавно, моя жизнь настолько обычная, что становится как-то не по себе. Мы можем...

— Конечно! — взволнованно ответила я, что бы он ни собирался сказать. — Зачем тебе детские игрушки? У тебя есть сестра?

— Ваня, она пришла! — закричал Марк с первого этажа. Я прислушалась к голосам и нахмурилась.

— Папочка! — завопила девочка, рассмеявшись вместе с Лидой.

— Это ведь дочь твоего отца, не так ли?

Неймар испуганно и в то же время пораженно уставился на меня. Он открыл было рот, чтобы сказать мне что-то, но через секунду его губы сомкнулись в тонкую линию, а голова качнулась книзу. Я заметила легкую улыбку, больше говорящую об абсурде сложившейся ситуации. Меня вдруг осенило. Я удивленно распахнула глаза. Только вот оно посетило и упорхнуло от меня всего лишь за мгновение.

— У тебя есть дочь? — слабо спросила я, указав пальцем на дверь.

— Есть вещи, о которых...

— ...лучше не знать другим людям. Поразительно, но я тебя понимаю.

Я положила руку на свой живот и с улыбкой взглянула на него. А когда подняла голову, комната уже опустела.

***

шесть лет спустя
наши дни

Кира — семилетняя дочь Вани.

Когда я смотрела нее, Неймар исчезал и перед собой я видела только Ваню. Заботливого и любящего отца маленькой девочки, чьи белокурые волосы доставали до поясницы, а голубые глазки горели одной только лаской, обращенной к единственному важному человеку в ее мире.

У него было две жизни, одна из которых вынуждала его продолжать работать на Дюрана, вторая же приносила лишь часть заслуженного счастья. Кира стала обломком когда-то полноценно сложенной картины. Однако, как бы то ни было, эти двое ныряли в свой собственный сюрреалистичный мир буквально на миг. Миг, когда ее папочка находился рядом и обнимал ее своими сильными руками и целовал в порозовевшие от холода щеки. Укладывал спать в мягкую кровать с мультяшной постелью и читал ей добрые сказки. А утром, на восходе солнца, просыпался рядом и дарил еще немного радости.

Мы с Кирой понравились друг другу. Без раздумий она уселась на мои колени после долгих рассказов о жутком первом классе своему папе и начала показывать мне коллекцию мелких игрушек. Мне не нужно было вникать в смысл ее милого бормотания, не нужно было претворяться для нее временной мамочкой. Ей нужно было внимание, и она его получила, а я позволила этому моменту пронестись через себя.

Тридцать первого декабря у меня назрело бесчисленное количество вопросов к Ване, которые я так и не осмелилась задать. Мы ночевали в одной комнате, спали на одной кровати, ни в коем случае не касаясь друг друга, но даже это никак нас не сблизило. Иными словами, мы не хотели до конца разрушать наши стены, предпочитая молча наблюдать за течением моментов.

Новый год прошел тихо и спокойно. Я сделала себя незаметной для этой семьи. Мне нравилось наблюдать за отношениями Вани и Киры, которые без конца боролись друг с другом, много разговаривали, пели праздничные песни и ели все, что стояло на столе. После курантов мы вышли на улицу, ребята катались с ледяных горок и делали снеговиков, ныряли в сугробы и постоянно...постоянно смеялись.

Все это и многое другое, то, что я не могу просто-напросто описать в своих мыслях, напоминало мне о моей собственной жизни. О времени, проведенном с любящими людьми. О счастье, прожитом в полной мере. И я знала, что раньше была очень счастливой девочкой.

***

шесть лет назад
январь

Я не спала. Часы показывали десять утра, но я не спала.

Ваня тоже бодрствовал.

— Приятно с тобой познакомиться, — прошептала я, повернувшись к парню.

— Я все тот же человек.

— Даже не пытайся спорить со мной. Уверена, ты и сам понимаешь, о чем я пытаюсь тебе сказать.

Теперь мы лежали лицом друг к другу.

— Что случилось с мамой Киры?

— Ее сбила машина на девятом месяце беременности. Мы как раз приехали в роддом, нам нужно было перейти дорогу. Там все и случилось. Врачи смогли спасти Киру, но Алисе нельзя было помочь.

Я посчитала лучшим промолчать и в ожидании следующих слов разглядывало его черты лица. Они показались мне не такими уж и неприятными.

— Нам было по восемнадцать. До безумия влюбленные и чуточку неаккуратные. Мы не были готовы к ребенку, но не рассматривали идею отказываться от него. Эта любовь...это чувство, оно космическое. Я любил Алису и уже тогда собирался прожить с ней долгую жизнь. Собирался любить нашего ребенка и пахать, как проклятый, чтобы дать девочкам все самое лучшее.

— Поэтому ты заботишься о моем малыше.

— Он еще не родился, но уже самое прекрасное существо на земле. Это не просто ребенок, Ева. Это настоящий человек, способный удержать тебя на плаву, когда все катиться к чертям.

Ваня перевернулся на спину и прижал кулаки к своим глазам.

— Признаться честно, у меня всегда так много мыслей и слов, чтобы рассказывать о силе моей девочки, но я вспоминаю, что живу не в том мире, о котором она бы мечтала и мне хочется просто убить себя.

— Говори так, как считаешь нужным.

— Мне было тяжело без Алисы, да и сейчас не лучше. Что я знал о воспитании младенца, если сам был ребенком? Когда она ушла, я словно потерял все, что у меня имелось здесь, — он прикоснулся рукой к своему сердцу, губы у него задрожали. — Боль уносила меня с собой, и я разрешал ей разрушать меня. Она до сих пор прячется под моей кожей.

На глаза навернулись слезы. Я взирала на то, как человеку было больно даже от самих мыслей, а они будто вышли наружу и показывали себя наяву, витая над нашими головами. Я села на кровати, притянула парня к себе и предоставила ему возможность вылить горе на свое сердце. Оно стучало в унисон с его дикими рыданиями. Я отчаянно боялась представить эту семью.

— Тебе необязательно говорить об этом.

— Я двигаюсь дальше ради Киры. Она все, что у меня осталось.

— Я верю тебе. Ты подарил ей замечательный Новый год. Ей все понравилось, как считаешь?

— Наверное. Это ее любимое время года, прямо, как и ее мамы.

— Она что-нибудь знает?

— Мы не стали скрывать правду. Кира понимает, что Алисы нет в нашем с ней мире.

— Может быть, это к лучшему. Всю жизнь я лелеяла надежду встретить свою маму, ведь она существовала...где-то. Бродила по неизвестным для меня улочкам, другие люди купались в ее внимании, а я двадцать лет пыталась нарисовать в своей голове образ реальной мамы. Сейчас она у меня есть, но такая чужая. Холодная. Кира будет сильной девочкой, я верю в это.

— Хотелось бы и мне в это верить.

Ваня отстранился от меня, вытер лицо одеялом и подошел к своей сумке.

— У меня есть для тебя подарок. Стоило отдать его пораньше.

— Ты рисковал ради него своей жизнью?

Ваня тихо засмеялся.

— Я рискую уже семь лет, Ева. Не скажу, что это было легко, но моя ловкость сыграла на руку. Держи.

Я приняла от него маленький запечатанный конверт, однако не спешила вскрыть.

— Итак, для начала мне бы хотелось знать, что это.

— Раз в неделю я езжу в дом, где сейчас живет Денис. В последний раз я был там несколько дней назад и заставил его написать тебе письмо. Времени было мало, так что там не все так густо.

— Письмо от Дениса? — сердце в груди перевернулось. Я откинула одеяло в сторону, опустила ноги на пол и дрожащими руками вскрыла конверт.