Жажда

Две четкие полоски.

С тяжелым стоном Неймар поднимается с пола и принимается расхаживать по комнате. Я с силой тру лицо, пытаясь поверить в происходящее.

Неймар пришел в ярость, узнав, что мне необходимы тесты на беременность. Сегодня утром я не обнаружила его в комнате, но днем он все-таки объявился и кинул мне пять маленьких упаковок.

Когда я в очередной раз вышла из ванной с пятым тестом Неймар сидел на полу возле кровати.

— Садись и показывай, — сказал он спокойно. Правда, в глазах читался страх и волнение.

В этот раз я не стала противится. Сразу же все ему показала, зная, что пятый тоже окажется положительным.

Ничего не укладывалось в голове. Я долго пыталась вспомнить все даты, что-то рассчитать, но поскольку мысли путались, я забросила это дело, предавшись мучительному осознанию.

Ева, ты беременна.

Я подскочила к зеркалу и подняла футболку, чтобы лучше разглядеть свои изменения. Странно, но какой бы ужас не происходил в эти минуты, я не страшилась беременности. Когда кто-то в моем окружении узнала о прекрасно положении, я испытывала не самые приятный чувства, размышляя, мол, как же тяжело ей теперь придется. Бедняжка! При это я никогда не отказывалась от материнства и понимала, что рано или поздно я войду в число тех, кто вынашивает под сердцем малыша и у меня действительно получится насладится счастливыми месяцами.

Улыбка озарила мое лицо. Впервые за полтора месяца печали я нашла в себе силы искренне порадоваться. Я прошлась пальцем по контуру живота, овеваемая совершенно непонятными ощущения. Мне пока не удается в полной мере осознать необычное положение. Иными словами, да, во мне, кажется, живет ребенок, но что это такое вообще?

Кто-то постучал. Я резко опустила футболку и подошла к двери. В комнату вошла разгоряченная Мария. Едва отдышавшись, она спросила:

— Ну, что показал?

Я указала на кровать. Мария подбежала к ней, схватила тесты и слезы тотчас потекли по ее щекам. Я поймала потерянный взгляд Неймара, который стоял, уперев руки в бока. Он сильно закусил нижнюю губу.

— Покажи мне свой живот, милая, — сказала Мария.

Не сказала бы, что это был живот человека, который ел и ел без остановки. Это далеко не так. Полагаю, беременные животики выглядят немного иначе.

— Тебе нужно в больницу. Наверное, срок уже большой. Ты только погляди, — она подвела меня к зеркалу и указала вниз. — Видишь, нижняя часть значительно округлилась. Ты хоть что-нибудь чувствовала?

— Откуда вы знаете, что срок большой? И нет, я понятия не имела!

— Я родила троих детей. О третьем я узнала на четвертом месяце беременности. Раньше я была полнее, поэтому ничего не заметила. Тебе нужно в больницу.

— Какая больница?

Мы обернулись на голос Неймара. Он был каким-то озабоченным и отстраненным.

— Ей нельзя выходить за пределы этого дома, и ты знаешь это, Маша. Чем ты думала, Ева? Как вы вообще собираетесь рассказывать об этом Дюрану?

— Знаю, что нельзя, но ты сам подумай, Неймар! — заволновалась Мария. — Еве нужно попасть в больницу, хочешь ты этого или нет. Необходимо убедиться, что с ребенком все хорошо и что Ева в порядке. Возможно, ей понадобятся какие-то витамины.

Неймар резко ударил кулаком по шкафу. Я вздрогнула, опустив футболку пониже и отошла на несколько шагов. До этого момента я успела ощутить тепло от приятной новости, однако услышав разъяренных тон парня, все разом упало.

Не в то время и не в том месте. Ты не сможешь выносить этого ребенка, находясь в подобных условиях. Дюран убьет тебя.

— Ты не можешь так поступить с ней.

Он подходит ко мне вплотную, не обращая внимания на слова Марии. Берет мое лицо в свои ладони и говорит:

— Что ты наделала?

— Я всего лишь жила!

Я не бывала готова к такому роду прикосновений. Он меня не пугал, всего лишь смотрел в глаза и пытался понять, что делать дальше. Внутри в которой раз все оборвалось. Слезы уже не за горами, подбираются к самому краю, еще чуть-чуть и я сорвусь.

Вот он момент, когда нужно посмотреть правде в глаза и сказать самой себе, в какое дерьмо ты вляпалась. Беременность должна была стать счастливыми событием, но признавать реальность всегда намного сложнее. Будь я сейчас в своем родном доме в окружении близких людей, в особенности рядом с Денисом, все воспринималось бы иначе. Денис!

Перед глазами проносится та волшебная ночь. Я отчетливо помню каждое прикосновение, каждое движение и каждый жадный поцелуй на моих губах. В те месяцы я так сильно смогла полюбить его, что сердце сейчас разрывалось на миллионы маленьких кусочков. Оно ныло от боли, от невозможности сообщить ем такую радостную и в то же время печальную новость.

— Дюран дома, — сказала Мария, отрывая меня от мыслей. — Мне нужно спуститься вниз. Надеюсь, ты будешь благосклонен, Неймар. Я верю в твою человечность.

Она уходит, оставляя нас наедине. Я понуро опускаю голову вниз и прислоняюсь головой к груди Неймара. Теперь плачу от того, что совсем не понимаю, как мне поступать дальше. Парень обнимает меня за плечи, и я неловко топчусь на месте, потому что до этого момента мы ни разу не прикасались друг другу.

— Мария сказала, что беременность станет адом в этом доме, — прошептала я.

— Она права.

— Знаю.

Я сажусь на кровать и закрываю глаза. Пытаюсь отдышаться и успокоиться.

— Ева, я не смогу отвезти тебя в больницу. Когда Дюран приезжает, он следит за каждым нашим шагом.

Не выдержав моего молчания, Неймар выходит из комнаты, чтобы показаться Дюрану. Я падаю на подушку, крепко сжимаю ее и долго плачу.

Возможно, я никогда не узнаю о ребенке. Вряд ли в таком стрессе у меня получится выносить его до конца.

Я ни на что не надеюсь. Это больше невозможно.

***

шесть лет спустя
наши дни

Неймару было тяжело. Он был правой рукой Дюрана, который настолько любил власть, что это затмевало ему глаза. Для меня выходило плюсом, потому что с того дня, когда он ударил меня, он не обращал на меня внимания и даже позабыл на какое-то время, что я существую.

Пользуясь моментом, я начала внимательнее к себе относиться. Поскольку в больницу никто не собирался меня везти, мне во многом помогала Мария. Мы ничего не могли поделать, но она основательно взялась за меня. Кормила более сбалансированной едой. Я стала носить футболки Неймара, чтобы скрыть живот, который с каждым днем становился чуть больше. Клим и другие парни тоже перестали следить за мной. У меня появилась возможность свободно дышать. Я чаще выходила на улицу и проводила там много времени, рассчитывая, что прогулки пойдут на пользу моему малышу.

Малышу. Понимаете, некоторое время у меня так и не получалось принять это. Я отказывалась верить в беременность и даже не говорила о ней с Марией, хотя она постоянно желала вести подобные разговоры. Потом, когда живот стал расти, мне просто-напросто пришлось спуститься с небес на землю и открыто заявить себе, что внутри меня находится маленькая жизнь, которую я обязана родить.

Да, я разговаривала со своим отражением в зеркале. Никто другой не смог бы меня поддержать, так что я пользовалась такими методами, и они мне помогали.

Я много плакала. В последний день ноября я потеряла всякую надежду на свое бегство. У меня не было телефона, соответственно, никакой связи с внешним миром. Я стала настоящей затворницей, которой можно было жить только по правилам. Дюран много раз разговаривал с моим отцом, но ни разу не дал мне услышать его голос.

Знаете, до беременности я мало думала о маме. С ней ничего не было ясно, а всякие размышления делали только больно. Сейчас я часто наблюдала за собой в зеркало и меня то и дело посещали мысли о будущем материнстве. Эта тема не давала мне покоя.

Смогла бы я выслушать свою маму? Смогла бы попробовать создать с ней отношения, о которых мечтала все детство? Смогла бы. Я была мягкотелой в некотором отношении жизни, и эта часть меня не позволила бы мне отвернуться от нее. Она все-таки привела меня в этот мир, держала на груди. Между нами должна быть связь.

Потом мои мысли плавно переходили к Денису. Я понятия не имела, что с ним сейчас происходит. Мне никогда ничего не рассказывали, да и позволено не было. Знала только, что он тоже находился в каком-то доме на другом конце городе, под присмотром таких же парней, что и я.

Мне хотелось рассказать ему о ребенке. Будь мы вместе, мы бы вряд ли признались друг другу, что готовы к ребенку. Кто вообще может быть готов? Даже те родители, которые годами скрупулезно планируют детей, совершенно точно не смогут подготовиться к реалиям изменившейся жизни.

Признаюсь, честно — я старалась думать обо всем понемногу. Если бы я забивала голову благополучием Дениса, то сошла бы с ума. Я просто верила, молилась, надеялась.

С ним все будет в порядке. Сделка пройдет. Нас отпустят.

Вот это «может быть», «если бы» не давало мне покоя. Меня мучила неизвестность. Меня мучило все. Ни одна ночь не проходила без слез.

Я понимала — у меня не получиться насладиться беременностью. Я не смогу разделить ее вместе с любовью своей жизни. Я даже сомневалась, что мои родители узнают о ребенке. А если я его потеряю, то никто так и не узнает об этом, потому что я утрачу всякий смысл собственной жизни.

Видите, я еще даже ничего не поняла, а центр вселенной уже свелся к крохотному комочку, лежащему под моим сердцем!

Я была одна. Одна, среди грязи и лжи. Без какой-либо помощи и поддержки. Вот, что было правдой. Я не могла почувствовать себя счастливой.

В одну из таких ночей Неймар не спал. Он слышал, что я плакала и тихо подошел к моей кровати.

— Рано утром Дюран снова уезжает, — начал он и положил руку на мой живот. Я лежала на спине и в темноте ничего не видела. Однако почувствовав его прикосновение, не стала противиться. Наши с ним отношения изменились. Я больше не чувствовала себя плохо рядом с ним. Пускай Неймар был загадочным и закрытым парнем, ему не было сложно открыть мне часть своей души, откуда показывалась человечность и доброта.

— Здорово, — сказала я, вытирая слезы. Скорее всего, они были вредны для ребенка, но что мне оставалось делать?

Отъезд Дюрана — это всегда праздник. Нет лишнего шума и напряжения.

— Сегодня я ездил в женскую консультацию и записал тебя на прием на восемь часов утра. Знаю, ты безобидна, но мне придется воспользоваться наручниками, Ева, и взять с собой пистолет. Я заплатил врачам кругленькую сумму, чтобы на пару часов они полностью освободили весь этаж для нас. Мне не нужны лишние глаза и уши. Это разовая помощь, больше такого не будет. Узнаем срок, убедимся, что с малышом все в порядке и уедем.

Тогда я еще не понимала, что Неймар лично хотел знать, что со мной все в порядке. Ему важно было находиться в некой стабильности и раз я стала его подопечной, то приобретала особую важность. Он прекрасно понимал, что, если со мной что-то случится, больницы не избежать. А так, нам хотя бы будет известно, что все хорошо.

— Зачем ты это делаешь? — без эмоций спросила я. На самом деле, я облегченно выдохнула и была искренне благодарна ему за такую возможность.

— Не могу поступить иначе.

Он мог. Мог пойти против меня. Я узнала об этом намного позже.

— Он отпустит меня до Нового года?

Помню, как открыто мы смотрели друг на друга. Как он бережно погладил меня по животу, который тогда еще можно было прикрыть большой футболкой. Я так хотела, чтобы на его месте чудесным образом оказался Денис!

— Я не знаю, — честно ответил он. Чувствовала, что честно. — Дюран в последнее время нам с Климом ничего не рассказывает.

Я положила свою руку на его и крепко сжала.

— Я хочу быть мамой. Я хочу уйти отсюда, Неймар. Ты меня понимаешь?

Он кивнул и через минуту ушел к себе.

Чтобы придумать план, который поможет мне вернуться домой.