Жажда

шесть лет назад 
ноябрь

Полтора месяца. Вот сколько я пробыла в этом доме и ни разу не задумалась о побеге.

Лучше будет сказать, что я запрещала себе думать о подобном, ведь если быть честной, то боялась физической пытки, которой меня пугали чаще, чем я слышала «доброе утро». Неймар этого никогда не говорил, он вообще практически не общался со мной, но Клим или Дюран радовались, когда появлялась возможность оповестить меня об этом.

Поскольку большую часть времени я молчала (превратилась в затворницу и тому прочее), никому подобная тактика не нравилась. Дюран хотел, чтобы я была такой же как они. Хохотала во все горло, рассказывала о себе и принимала их как своих. Но...в самом деле? Он действительно думал, что похитив меня, угрожая день за днем все больше и больше, рассчитывал вызвать в моей душе некую дружелюбностью к ним? Это было слишком смешно.

— Ты не имеешь никого уважения к нам, Ева, — говорил однажды Дюран.

Это случилось в под конец октября. Мы сидели за большим столом, ели вкусно приготовленную еду Марии, и я по-прежнему сохраняла молчание, поскольку ничего другого делать не могла, понимаете? Мне ненавистно было даже дышать тем воздухом, не говоря уже о разговоре. Ненавистно и то, что я была чересчур труслива для побега, хотя мне ничего не стоило украсть у Неймара пистолет и обхитрить парней у ворот. Ничего из этого я делать не стала и глубоко жалела каждую чертову ночь.

Держа в руках вилку, я испытующе взглянула на него, представляя, как она летит прямо в его лицо. Неймар, сидящей по правую сторону от меня, напрягся. Клим практически не обратил внимания и продолжил копаться в еде. Зато Мария, превратившаяся в белое полотно за долю секунды, заметила изменение в нашей атмосфере и со страхом в глазах смотрела в оба.

— Я дал тебе возможность пользоваться всеми благами своего дома, а ты просто плюешь на всех и вся.

Недоуменно сдвинув брови, я думала лишь о том, что ничем в его доме так и воспользовалась. Единственное, я спала на Его кровати и мылась в Его душе. К остальному я даже прикасаться не хотела.

— Что значит твое молчание, Ева? Тебе здесь плохо?

От удивления я кидаю вилку в тарелку, и она звонко отскакивает на стол. Не могу поверить, что он сказал это. «Тебе здесь плохо?». Просто невероятно!

— Ты с катушек слетел, что ли? — вырвалось у меня. — Это твои люди затащили меня в машину! Они увезли меня черт знает куда, а когда я очнулась, оказалась в сыром подвале. Ты хоть соображаешь, о чем болтаешь? Что, думал я буду восхищаться красотами твоего дома? Думал, мне будет здесь хорошо?

Тон моего голоса был достаточно сдержан, чтобы не вызывать у других неприязнь. Но мне казалось, что само мое присутствие нервировало мужчину и пульсирующая жилка на его шее говорила именно об этом.

— Почему ты не устраиваешь сделку?

— Это уже не твоего ума дела.

— Правда? Разве не мой папа должен провести ее в лучшем виде? Почему же я не имею права знать об этом? Вот, я начала говорить, так что не отнекивайся от дальнейший слов, Дюран, — выплюнула я резко и гневно.

— Это моя сделка! — закричал он во все горло, ударив кулаком по столу. Мы разом вздрогнули. — Я сам решу, когда будет лучше ее провести. До тех пор, ты будешь делать все, что я тебе скажу, девочка. Абсолютно все.

— Чего ты хочешь от меня?

Мы пристально посмотрели друг на друга. В этот момент что-то во мне оборвалось. К горлу подкатил большой комок, но я старалась держаться. Не хочу показывать ему свои слезы, не хочу, чтобы кто-либо в этом доме видел мою слабость.

— Чтобы ты вела себя достойно.

— Я не буду вести себя достойно! — на этот раз кричала я. Вскочив со стула, я ощущала, как медленно гнев смешивался со слезами. — Я ничего не буду делать! Не буду ходить на твои сделки, общаться с твоими псами и с тобой! Да катись ты на хрен, Дюран! Ты не заставишь меня подчиняться тебе.

Я бегом устремилась к лестнице.

— Вернись за стол, поганая...

— Пошел ты к черту!

Сердце немыслимо колотилось в груди. Может быть, не только там, но и в других частях тела. Меня окутало дикой дрожью. Трясущимися руками я взялась за поручень лестницы и обернулась, услышав позади громкий топот ног. На меня шел разъяренный Дюран и тогда я сразу поняла, что беды не миновать.

Бывает такое, что стоит тебе одним глазом взглянуть на человека и его выражение лица говорить само за себя. Я могла взбежать по лестнице и скрыться в комнате, заперев ее на всех замки. Могла уклониться от его мощной руки и не получить жесткую пощечину. Он держал меня в своем доме и ни разу пальцем не тронул, я отчаянно думала, что так оно и будет. Теперь, когда удар пришелся на мою щеку и напрочь повалил с ног, я окончательно поняла, что никому нельзя доверять. Вообще никому. Неймар был прав.

От боли из глаз брызнули слезы. Дюран был зол и решил не останавливаться на этом. Он схватил меня за волосы и резко притянул к себе так, что моя голова оказалась буквально в паре сантиметром от его лица. Я чувствовала разгоряченное дыхание, видела, как быстро он дышал и что в глазах бушевал ураган неизмеримой ярости. Второй рукой Дюран сжал мой подбородок.

— Я не позволю тебе разговаривать так со мной, ты поняла? Во мне не так много доброты, так что не советую тебе показывать свой характер.

Швырнув меня подальше, я не удерживаю равновесие и ударяюсь головой об пол. Вскрикнул он резкого толчка, я вижу, как Дюран снова подходит ко мне.

— Я скажу только один раз! — кричит он, наклоняясь к моему лицу. — Выполняй мои приказы, черт тебя подери! И прекрати перечить, иначе окажешься в другом месте. Там ты даже есть не сможешь.

Слезы бешенным потоком льются из глаз. Дюран замахивается последний раз и тяжелые, жестокие пальцы проходятся по второй стороне моей щеки, а живот сковывает от жгучей боли, когда он позволяет своей злости одолеть все его существо, пиная меня в самый центр. Задыхаясь, я переворачиваюсь, пытаясь защититься и неожиданно перед глазами все меркнет.

Мгновение неминуемого шока. Словно жизнь на какое-то время замерла. А потом в голове пронесся день, когда Владимир едва ли не убил меня. В закрытых глаза сложилось ощущение, что прошло тысячу лет и мы смогли переродиться, наступила новая жизнь и все наконец стало на свои места.

Но прошли секунды. Открыв глаза, я с облегчением выдыхаю и приподнимаюсь, будто воздух так далек от меня и мне нужно успеть поймать его. Горячие слезы смешиваются с капающей кровью из губы. Я вытираю это месиво руками, обнаруживая бордовые следы на белой коже.

Из кухни доносятся крики и звуки разбивающейся вдребезги посуды. Я пытаюсь встать, но все оказывается тщетным. Оставаться на этом полу мне нельзя — слишком холодно и мерзко. В любую минуту зверь вновь может ожить и вряд ли кто-то осмелиться остановить его порывы. В таком случае, ему с легкостью удастся меня убить.

— Господи, — шепчу я, хватаясь за статую. Поднявшись на колени, я держусь за живот, который продолжает сводить от боли.

Приложив максимум усилий, я стараюсь встать на дрожащие ноги. Голова начинает кружиться, из горла рвется тупой кашель.

— Тебе жить надоело? — вопит Неймар, свернув за угол. Он бросается ко мне и аккуратно поднимает на руки. — Чем ты думаешь, Ева? Я же просил тебя, нормально просил!

Он ведет меня в комнату и укладывает на кровать, после чего скрывается на несколько минут и возвращается с пакетом льда, положив его на живот. Порывшись в шкафу, он берет два полотенца и смачивает их в холодной воде. Одно Неймар кладет на мой лоб, а другим стирает кровь с лица.

Плачу не из-за того, что физически я пострадала. Мне словно душу разодрали.

— Почему ты это делаешь? — спрашивает Неймар.

— Уйди в свою часть комнаты, как делал все полтора месяца, пожалуйста. Не нужно ухаживать за мной. Не нужна мне твоя помощь. Просто уйди! — зарыдала я, отталкивая его руки от своих.

Мне не жаль, что я груба с ним. Неймар — единственный, кто обращался со мной по-человечески, но я никогда не доверяла ему в полной мере. Пускай мы рядом друг с друга двадцать четыре часа в сутки, я старалась держать дистанцию. Я не желала вести с ним дружеские разговоры и уж точно не собиралась открывать свою душу. Впрочем, как и сам Неймар. Хватало того, что он не дергал меня, не издевался словесно и позволял быть собой в нашей обители. Я была благодарна хотя бы за это, но сейчас внутри меня вспыхнула ненависть.

Неймар снова прикоснулся к моей губе полотенцем. Всего лишь на секунду я смогла сдержать свою ярость и тут же дала ему пощечину, сопровождая это отчаянным воплем.

— Прекрати! Остановись, черт тебя подери, — зарычал Неймар, хватая меня за руки. Зажав их по обе стороны от моего лица, он наклонился и часто задышал. — Он в ярости. Если услышит, что ты кричишь тут, Дюран поднимется и добьет. Успокойся, Ева. Прошу тебя!

Он был так близко ко мне, отчего я тонула в той самой темноте в его глазах. Меня тянуло туда и хватило бы пары секунд, чтобы искрящаяся злость поглотила тебя навсегда. Дыхание сводило. Неймар пристально следил за моими глазами, словно от этого я стану податливее, смогу остановить свою ярость и подавить ненависть.

— Я тебе ничего не сделаю. Не хочу, — шепчет он. Слез становится еще больше. — Но ты сама виновата, что он ударил тебя. Я просил не выделываться.

С этими словами он рывком отпускает меня. Я рычу куда-то в себя, скидываю все полотенца на пол и отодвинувшись к стене, прячусь от жизни.

На меня обрушивается тяжесть величиной в тонну. Теперь я несу ее в себе. Она никогда меня не отпустит. Никогда.

***

Через две недели я немного прихожу в себя. Все эти дни Неймар приносил мне обезболивающее и еду. Ему хотелось мне помочь, поэтому он старательно делал вид, будто ничего страшного не случилось. Разговаривал со мной, улыбался и вообще как-то изменился. Мало что осталось от хмурого парня, которым он был еще в начале октября.

Пускай я заметила его изменения, виду решила не подавать, потому что это могло зародить во мне надежду. Вдруг в нем проснулась доброта? Вдруг он пойдет против всех и даст мне бежать? Таких мыслей не должно было быть, поэтому я старалась его хорошего отношения и просто говорила «спасибо».

Сегодня утром меня мучила присоединившаяся к боли рвота. От нее мне становилось немного легче, но буквально на короткое время. Я погладила свой живот и мельком посмотрев в зеркало удивилась тому, что он стал немного выпирать.

— Ты решила позавтракать со мной? — настороженно спросил Неймар.

Я быстро кивнула, и мы вместе спустились вниз. Мой живот действительно стал другим и если до этого момента я не обращала внимания, то сейчас меня это начало напрягать.

Мария приготовила много блином и поставила на стол несколько видов джемов. В самом центре всегда стояли цветы. Клим покупал их в городе каждое утро и приносил домой, после чего их прекрасный аромат разносился по всему дому. После завтрака я часто засиживалась за кухонным столом, просто чтобы смотреть на них и вдыхать невероятную свежесть. Они напоминали мне о папином доме, лете и любви.

Женщина не разговаривала со мной о случившемся. Насколько я поняла, она никогда не любила говорить о чем-то плохом. Да я и сама не изволила желание вспоминать те злосчастные минуты. Хватало и того, что ночью мне снились кошмары.

— Доброе утром, — проговорила я, натянув улыбку. Завтракали мы сегодня только втроем. Я радовалась этим коротким минутам. Две недели отчего-то многое изменили, в особенности наши отношения. Мария и Неймар стали ближе, совсем чуть-чуть, но ближе.

— Доброе, — ответила она и поставила передо мной тарелку с кашей. Я намазала на свежую булочку масло и накинулась на еду, словно не притрагивалась к ней несколько дней. Мария удивленно посмотрела на меня и переглянулась с Неймаром.

— Что? — недоуменно спросила я с полным ртом еды.

— Ничего. Ешь на здоровье. Ты не могла бы остаться после завтрака на пару минут? Хотела с тобой поговорить.

— Нет, не может, — заметив Неймар. — Простите, но я не могу больше оставлять вас наедине.

— Почему? Дюрана в доме нет. Я уверена, что у девочки нет никаких задних мыслей.

Привычка говорить обо мне в моем же присутствии была обычным явлением. Сначала это было странно, но потом я привыкла, потому что изменить течение подобных разговор я не могла.

— Дело не в этом, — продолжал возражать Неймар.

— Я хочу поговорить с ней о женских делах. Полагаю, тебе не захочется слушать подробности.

Неймар решил не отвечать и приступил к еде. Завтракали мы всегда молча, лишь изредка к нам присоединялся Клим и по-крайней мере веселил Марию. Мой «друг» часто улыбался его странным высказываниям, но особого интереса у него никогда не было. Он предпочитал уходить в себя или же следил за мной.

Так или иначе, трапеза вышла отличной. Я насытилась и блаженно допивала чай, блуждая в собственных мыслях. Они уносили меня в далекие воспоминания о Денисе, думала о Свете с Пашей, хотя после выписки я проводила с ними очень мало времени. С одной стороны, я чувствовала вину за то, что с ними приключилось и не хотела вновь входить в их жизнь. Этим я лишь старалась огородить ребят от лишних проблем и хотела, чтобы ребенок (врачи смогли сохранить его) родился здоровым. Света приезжала к нам домой, заводила обычные для двух подруг беседы, но они абсолютно никак не клеились. Я была слишком скованна.

— Я люблю тебя, Ева, — сказала она в последний раз. — Ты не виновата в произошедшем. Я надеюсь, что ты сможешь найти в себе силы понять это. У меня не получится жить без своей подруги. Прошу тебя, не закрывайся от меня.

Я пообещала позвонить ей и как раз собиралась сделать это до отлета в Калифорнию, но обстоятельства изменились. Сейчас я могу только предполагать, что она чувствует, думая обо мне.

— Поговорим?

Я вздрогнула от неожиданности. Поглядев по сторонам, я не обнаружила Неймара.

— Он разрешил?

— Он хороший мальчик, — я закатываю глаза и отношу чашку в раковину. Мне не разрешают мыть посуду. Мне вообще ничего не разрешают делать.

— Так, о чем вы хотели поговорить со мной?

— Дело в том... Неймар ведь сказал тебе, что ты можешь просить у меня все необходимое, когда мы едем в магазин? — я кивнула и продолжила слушать. — Почему ты никогда не просила у меня средства личной гигиены?

— Что вы имеете в виду?

Мария взяла меня за руку и усадила рядом с собой. Мысли вернулись к увеличившему животу, и я хмуро посмотрела на женщину.

— Если вы о моих месячных, то последнее время их у меня нет, — проговорила я. — Это из-за стресса.

— Тебя тошнит.

— Дюран пнул меня в живот, Мария. Он у меня болел, а потом начало тошнить.

— И сколько дней? — не унималась она.

Я выдержала паузу, пристально поглядев в ее глаза. Послеживая прошлые месяцы, я могу с уверенностью сказать, что все обстоятельства повлияли на мой организм. У меня всегда были хорошие показатели, я росла здоровой и к восемнадцати годам я окончательно пришла в нынешнюю форму. Так что, какими бы не были догадки у этой женщины, хотелось бы верить, что она ошибается.

— Около недели, может быть... Что вы там у себя думаете?

— Просто в какой-то день ты спустилась в обтягивающей футболке, дорогая. Мне показалось, твой животик стал немного больше, хотя ранее я такого не замечала. Я всего лишь предположила, что ты можешь быть беременна.

Беременна? Из уст вырвался громкий смешок. Я спешно покачала головой и мягко похлопала Марию по руке.

— Нет. Наверное, это просто какой-то отек или типа того. Я не беременна.

— Конечно, — улыбнулась она. — Беременность в такое время не лучшее известие, но я бы на твоем месте сделала тест. Исключить, скажем, из списка возможных проблем.

— Я не хочу их даже делать.

— Понимаю, но, послушай, — Мария не спускала улыбку с лица, и она начала меня напрягать, — мне очень жаль, что это все происходит с тобой и что я не могу ничем тебе помочь. Я просто хочу убедиться, что в тебе нет жизни, это станет адом, понимаешь? Ребенок должен формироваться в здоровом женском теле. Сделаем тест и покончим с этим.

Мария так спешила, что я не поспевала за ее словами, да и за смыслом тоже. Здоровое женское тело? Ребенок? Во мне не может быть ребенка! Я всегда тщательно подходила к близости с парнем, ведь во многом это являлось моим здоровьем и здоровьем молодого человека. И я...не могу быть беременна!

Внутри все зашевелилось, завертелось, закрутилось. Сердце заныло.

— Вы их купите? — спросила я осторожно.

— Я езжу в магазин вместе с Климом, но на этот раз попрошу его поменяться с Неймаром. Что-нибудь придумаю, не волнуйся. Мне кажется, о таком первым должен узнать именно он.

 — Мария, я не беременна.

Она кивнула и молча отпустила мои руки. Улыбка исчезла. Неймар вернулся на кухню в тот момент, когда я решила уйти. Поднимаясь в комнату, я могла думать только о ребенке. Ребенке, который мог полностью перевернуть мой мир.