11
Темнота, как глубокий омут, поглощает все вокруг. Звуки моторов глухо отдаются под ногами, но Хейли уже не обращает на них внимания. Всё, что её волнует на данный момент, это сон — тот, в который она погрузилась всего несколько минут назад, закрыв глаза и стараясь уйти от реальности.
Перед её внутренним взглядом появляется аэропорт. Он был таким знакомым, будто она действительно вернулась обратно в Лондон, после долгого времени в Америке. Но как только взгляд падает на картину перед ней, внутри что-то надломилось. Ошибка.
Она сразу понимает, что совершила ужасную ошибку, вернувшись сюда.
Возле выхода стоит Бен с кем-то. С какой-то девушкой, которая была ей не знакома. Хейли изо всех сил кричит его имя, но он не оборачивается, не замечая её. Сердце сжимается от боли, и крик, готовый вырваться, застревает где-то глубоко внутри. Словно невидимая стена отделяет её от него.
От боли щемит в груди, но она не может позволить себе быть слабой. Она садится на корточки, закрывает ладонями рот, чтобы не дать всхлипам вырваться наружу, а слёзы стекают по щекам, словно они сами знали, что делать.
Хейли уже кажется, что всё потеряно, что больше нет пути назад, что им уже нечего спасать. Но вдруг она чувствует на плечах прикосновение. Кто-то обнимает её. Она открывает глаза и видит перед собой Бена — того самого, кого она звала в своём сне.
Он сидит перед ней, также на корточках, извиняясь, что не услышал её.
— Прости, — шепчет он, его слова эхом отзываются в её сердце. Хейли не может ответить. Она просто прижимается к нему изо всех сил, теряясь в его объятиях.
Слёзы продолжают литься, капля за каплей, пропитывая ткань его куртки, но Бен не отпускает её, продолжая утешать и шептать, что всё будет хорошо, как будто его тепло и присутствие могут вылечить её боль.
«Дамы и господа! Призываем вас приготовиться к посадке! Просьба всем пристегнуть ремни! Мы благодарны вам, что выбрали нас, и надеемся, что полет для вас был приятным».
Голос капитана, раздающийся по громкоговорителю, заставляет Хейли резко открыть глаза. Она просыпается, будто после страшной катастрофы, оказываясь в каком-то незнакомом месте, понимая, что, несмотря на все, она всё ещё жива. Но причина её беспокойства не только в голосе капитана — этот тревожный, но трепетный сон не отпускает её.
— Боже мой... — едва выговаривает она, схватившись за сердце. Её грудь сжимает тревога, когда она почувствовала, как бешено стучит её сердце.
Испуганная, с дрожащими руками, Хейли вытаскивает телефон из кармана пальто и смотрит на экран. Не может быть, уже без двух пять! Взгляд зацепляется за цифры, и её сердце чуть не останавливается — она так и не заметила, как близка к посадке.
Хейли вскакивает, как испуганный кролик, поспешно пристёгивая ремень, понимая, что скоро она покинет этот душный самолёт и, наконец, вдохнёт свежий воздух. Но этот момент, всё равно, будет совсем не таким, как она представляла. Родной Лос-Анджелес теперь кажется далеким и чуждым, хотя ещё недавно он был домом. Лондон, тем временем, стал для неё более близким, но это не меняло того факта, что ей нужно было возвращаться.
Самолёт наклоняется вниз, заставляя пассажиров, пристегнувших ремни, пригнуться вперёд. Хейли ощущает, как внутри всё сжалось от страха, но она заставляет себя собраться и перевести дыхание. Колеса касаются земли, сначала мягко, потом с лёгким тряском. Они начинают катить по асфальту посадочной полосы, и вот уже моторы замирают, а потом наступает тишина, будто весь мир вдруг замер.
Посадка завершена. Хейли в Лос-Анджелесе.
«Этого не может быть», — испуганно думает она, не в силах поверить собственным глазам, глядя через маленький иллюминатор, через который светятся огоньки, отражающиеся на полосе. Всё это кажется чужим, как будто она до сих пор в каком-то сне.
Ошарашенная, она отстёгивает ремень и медленно встаёт, но, не рассчитав силу, ударяется затылком о потолок. Боль — резкая, но быстро исчезающая. Это не та боль, что осталась с ней после расставания. Это просто физическое потрясение, не имеющее отношения к тому, что она чувствует внутри.
Проходя мимо соседки, которая уже успела проснуться, Хейли покидает салон, почти не замечая окружающих.
Чемодан, как всегда, не даётся легко, но с помощью одного из мужчин в самолёте она вытаскивает его из багажного отсека. Хейли начинает катить чемодан по полутёмному коридору, его колеса издают неприятный звук, но она не обращает внимания. Выйдя на свет и спускаясь по лестнице, она всё ещё не может поверить, что вернулась домой.
Лос-Анджелес, её родной город, теперь кажется таким далеким и чужим.
Она должна была радоваться, она ведь дома. Но её сердце почему-то не чувствует этой радости. Лондон, тот город, где она ощущала себя по-настоящему живой, как будто стал далёким и не таким важным.
Подходя к дверям аэропорта, она стоит, не в силах пошевелиться, словно кто-то сказал ей: «Замри!». Всё вокруг кажется странным, как в триллере, где она — чужая, запутанная в этом хаосе и тоске. Это чувство одиночества и безысходности крепко охватывает её. Её жизнь здесь, среди людей, кажется не своей, и Хейли начинает думать, что ей суждено раствориться в этом беспорядке, забывшись и потерявшись среди всего этого.
Очередь на таможенный контроль тянется бесконечно. Шаг за шагом Хейли двигается вперёд, ощущая, как усталость давит на плечи. Чемодан, который она волочит за собой, кажется неподъемным, а громкие голоса вокруг сливаются в раздражающий гул. Каждая проверка документов и багажа ощущается как ещё один барьер, который нужно преодолеть, чтобы наконец выйти наружу.
Наконец она проходит последний контроль и выходит в огромный зал. Люди снуют туда-сюда, словно муравьи в спешке: кто-то торопится к таможне, другие бросаются в объятия встречающих. Хейли двигается медленно, почти автоматически, пытаясь не сбиться с пути.
Её единственная цель — как можно скорее покинуть это место.
Голова слегка кружится, а перед глазами всё плывёт, будто мир покрыт мутной акварельной вуалью. Перелет вымотал её, а мысль о прощании с Беном только усиливает это чувство слабости. Она держит себя в руках, не позволяя эмоциям взять верх.
«Просто продолжай идти», — твердит она себе.
Её пальцы нащупывают телефон в кармане пальто. «Надо позвонить Эмме», — вспоминает Хейли, останавливаясь на мгновение. Дрожащими руками она набирает номер и прикладывает телефон к уху.
Гудки кажутся долгими, словно время замедлилось, но наконец на том конце раздаётся знакомый голос:
— Ох, Хейли! — звучит взволнованная Эмма. — Слава богу, ты цела! Как ты там? Ужасный перелёт, да?
— Эмма, — Хейли старается говорить спокойно, хотя вокруг неё шумно, — не преувеличивай. Мне сейчас и так не по себе.
Эмма вздыхает, её голос становится мягче:
— Прости. Ну, где ты сейчас?
— Уже почти у выхода, — отвечает Хейли, обводя взглядом пространство зала. Её шаги становятся увереннее. — Я выйду и подам знак, хорошо?
— Хорошо.
Звонок обрывается, и Хейли выходит на улицу. Её встречает прохладный вечерний воздух. Солнце медленно опускается к горизонту, окрашивая небо в золотисто-розовые оттенки. Она вдыхает глубоко, чувствуя, как свежий воздух немного возвращает её к реальности.
Её взгляд выхватывает чёрную машину неподалёку. Возле неё стоит фигура, которая кажется ей смутно знакомой. Хейли поднимает руку, окликая:
— Эмма!
Её голос звучит тише, чем хотелось бы, но этого оказывается достаточно. Эмма замечает её и машет в ответ. Хейли двигается вперёд, чувствуя, как напряжение дня постепенно начинает спадать.
Они бросаются в объятия, и Эмма сжимает Хейли так сильно, будто боится, что она растворится, если ослабит хватку. Её руки обвивают подругу с почти детской радостью, как если бы она обнимала любимую игрушку, которую потеряла на долгие годы. Хейли отвечает на это тепло, пряча лицо на её плече. Запах знакомого парфюма окутывает её, принося краткое чувство покоя.
— Я так рада видеть тебя! — восклицает Эмма, её голос дрожит от искреннего восторга и лёгкой тоски, накопившейся за два года разлуки.
— Угу, — лишь бездумно бормочет Хейли, не отрываясь от объятий.
Эмма чуть отстраняется, её руки остаются на плечах Хейли. Она пристально смотрит в её лицо, словно пытается вычитать из него то, что Хейли явно не хочет говорить.
— Так, я не поняла? Ты рада меня видеть или нет? — с лёгким упрёком спрашивает она.
— Эмма, не сейчас, — отвечает Хейли, её голос звучит сдержанно, но глаза полны грусти. — Мне и так плохо. Я просто... не хочу думать об этом сейчас.
Эмма хмурится, но не настаивает.
— Ладно, давай сядем в машину, и ты всё расскажешь, — предлагает она мягче.
— Или просто поедем молча?
— Хейли...
Хейли знает, что отговориться не получится. Эмма всегда добивается своего — подруга не успокоится, пока не выведает всё: как прошли последние месяцы, каковы были съёмки, и почему у Хейли такой подавленный вид.
Она выдыхает, словно набирается терпения.
— Только пообещай, что не будешь давить, — говорит она тихо, избегая её взгляда.
— Даю слово! — тут же отвечает Эмма, подняв руки вверх, будто сдаётся, и делает шаг назад.
Они подходят к багажнику автомобиля. Эмма помогает Хейли с чемоданом, ловко запихивая его внутрь.
— Спасибо, — говорит Хейли, на мгновение улыбнувшись, прежде чем сесть в машину на передний салон.
Закрыв за собой дверь, она достаёт телефон. Её пальцы дрожат, но она всё же находит чат с Беном.
«Наверняка он уже спит», — думает она, с грустью глядя на экран. Несмотря на это, Хейли быстро набирает сообщение:
«Я уже в Лос-Анджелесе. Скоро буду дома.»
Она нажимает отправить и на несколько секунд задерживает взгляд на экране, чувствуя, как знакомое чувство пустоты медленно накрывает её.
Эмма садится за руль, мельком взглянув на Хейли, которая не отрывается от экрана телефона. Одновременно она проверяет дорогу через лобовое стекло, заводя двигатель.
Машина плавно трогается, и через несколько секунд шины мягко катятся по асфальту.
— Он тебе точно ответит, как только проснётся, — говорит Эмма, не отрывая взгляда от дороги. Её голос звучит спокойно, но в нём чувствуется желание развеять напряжение.
— Угу, — машинально отвечает Хейли, всё ещё не отрываясь от экрана, будто в этом маленьком прямоугольнике света заключена вся её надежда.
Фонари вдоль дороги проливают мягкий, но немного холодный свет, разрезая полумрак улиц. За окнами мелькают силуэты зданий, случайные прохожие и редкие машины. В салоне царит лёгкая тишина, нарушаемая лишь гулом двигателя и редким шорохом шин.
Хейли не поднимает глаз, но знает, куда они едут. Их путь давно знаком: улицы, что ведут к дому, фонари, выстраивающиеся в ряды, и повороты, которые кажутся привычными до автоматизма.
Эмма живёт на три этажа ниже, и их окна иногда отражают одинаковые огни вечернего города.
Дружба Хейли и Эммы зародилась не сразу. Они учились в одной начальной школе, но их общение ограничивалось короткими фразами и случайными взглядами. Всё изменилось в старшей школе, когда их неожиданно поставили в пару для работы над школьным проектом.
Сначала это было неловко: два совершенно разных человека, которые толком не знали, как начать разговор.
Но работа постепенно сблизила их.
Вместе они искали материалы, спорили о мелочах и смеялись над абсурдными моментами. Постепенно темы их разговоров начали выходить за рамки проекта. Они обсуждали книги, музыку, фильмы, а иногда делились мечтами и переживаниями.
— Помнишь, как мы впервые стали подругами? — вдруг спрашивает Эмма, вырывая Хейли из её мыслей.
— Сложно забыть. Ты тогда настояла на том, что у нашего проекта должно быть яркое название. «Энергия двух стихий», — отвечает Хейли с лёгкой улыбкой, отрывая взгляд от телефона.
— Эй, это было гениально! — смеётся Эмма. — Мы тогда получили высший балл.
— А ещё ты чуть не разрушила нашу презентацию, когда ты со своими фактами нечаянно на клавишу нажала.
Эмма только отмахивается, продолжая смеяться.
Их дружба стала чем-то естественным. Они могли смеяться до слёз, делиться сокровенными мыслями или просто молчать, сидя рядом. Несмотря на различия в характерах, их интересы удивительно пересекались.
Хейли, со своей сдержанностью и лёгкой меланхолией, находила в Эмме безудержную энергию и дерзость, которая иногда выводила её из равновесия, но всегда поднимала настроение.
— Ты ведь всё ещё считаешь меня «сорвиголовой», да? — вдруг спрашивает Эмма с лёгким вызовом, бросив на неё быстрый взгляд.
— Ну, если ты сама только что это подтвердила, зачем отрицать? — отвечает Хейли, пожимая плечами.
— Я не такая уж и сорвиголова!
— Да ну, конечно, — мягко усмехается Хейли, чувствуя, как усталость понемногу уходит благодаря этим простым, знакомым словам.
Эмма качает головой, но не спорит дальше.
Проходит примерно минут двадцать пути. Машина плавно разворачивается к парковке, фары выхватывают блики от капель на асфальте. Эмма аккуратно останавливает авто, и двигатель затихает, оставляя после себя настороженную тишину.
— Приехали, — бодро объявляет она, но её руки всё ещё крепко держат руль, словно она не готова расстаться с безопасным пространством салона.
— Ну, слава богу… — выдыхает Хейли, запрокидывая голову на подголовник. Её глаза на мгновение закрываются, но тут же открываются снова, взгляд падает на телефон.
Она делает вид, что что-то ищет, хотя экран остаётся чёрным.
Эмма медлит, затем бросает осторожный взгляд на подругу.
— Хейли, я не хочу быть слишком назойливой, но… скажи честно, ты скучаешь по нему?
Словно электрический ток прошёл по телу Хейли. Её пальцы судорожно сжимаются на телефоне.
— По Бену? — спрашивает она, хотя прекрасно знает, о ком речь.
— Угу, — коротко кивает Эмма.
Хейли отводит взгляд, тяжело выдыхая, будто этот вопрос выбил из неё весь воздух.
— Я не знаю, — наконец говорит она. Её голос звучит устало, почти шёпотом. — Я же тебе уже говорила, что я не готова об этом говорить. Особенно сейчас.
— Извини, — Эмма поворачивает голову к окну, расстёгивая ремень безопасности. Её тон мягкий, почти извиняющийся. — Может, выйдем? Здесь становится душно.
Хейли тихо смеётся, словно пытается разрядить обстановку, но её глаза всё ещё напряжённо смотрят перед собой.
— Пошли уже.
Они выходят из машины. Холодный вечерний ветер ласково касается их лиц, но напряжение между ними не уходит. Хейли подходит к багажнику и пытается его открыть, но замок не поддаётся.
— Упрямый, как всегда, — недовольно бурчит она себе под нос.
Эмма с лёгкостью справляется с замком и вытаскивает чемодан.
— Знаешь, — начинает Хейли, прерывая неловкую тишину, — была такая же история, когда Бен приехал ко мне, чтобы подвезти до аэропорта.
Эмма удивленно поднимает брови.
— Правда? И что ты сделала?
— Сказала, что не против прокатиться. Хотя внутри была в шоке, — усмехается Хейли.
Они обе смеются. Это короткий, почти облегчённый момент, но он быстро уходит, как ветер. Эмма ставит чемодан на землю, и они направляются к подъезду.
Знакомый запах керамики и сырости накрывает Хейли, как воспоминание, когда она с Эммой заходит в подъезд. Кремовые стены с простыми узорами кажутся мрачными, а каменный пол под ногами будто отзывается холодом её собственных чувств. «Дом, милый дом…», – думает она, но вместо тепла ощущает странное беспокойство.
На четвёртом этаже они останавливаются у двери квартиры Эммы. Она вынимает ключи, но не спешит открывать.
— Ты что, с чемоданом прям зайдёшь? — спрашивает она, бросая взгляд на подругу.
— Нет, — качает головой Хейли. — Просто… поднимусь, переоденусь, а потом, может…
Её голос запинается, будто она боится сказать больше.
Эмма мгновенно берёт ситуацию под контроль. Она мягко кладёт руку на плечо Хейли.
— У меня есть гостевая комната. Хочешь, устроим пижамную вечеринку? Я, ты, фильмы, и никаких разговоров о прошлом.
Хейли молчит, но её взгляд выражает благодарность. Она едва заметно улыбается и кивает, выражая, что она согласна.
— Тогда жду тебя, как освободишься, — добавляет Эмма и, подмигнув, открывает дверь.
Хейли остаётся в коридоре, сжимая ручку чемодана. Она тихо вздыхает, словно на её плечах лежит груз, который она не знает, как сбросить.
Она ещё некоторое время смотрит на дверь квартиры Эммы, будто раздумывая, не развернуться ли ей обратно и не остаться на пижамную вечеринку прямо сейчас. Но что-то удерживает её — то ли усталость, то ли тихое желание побыть в одиночестве. Она с усилием подтягивает чемодан поближе, и, вздохнув, направляется к лестнице.
Лифт, как всегда, не работает, и ей предстоит подняться на седьмой этаж пешком. Колёса чемодана громко скрипят на каждой ступеньке, как будто кричат на весь подъезд. Хейли на миг останавливается, тяжело дыша, и краем глаза смотрит на свой груз. Если бы здесь был Бен… Она резко останавливает эту мысль, прогоняя образы прошлого. Его здесь нет, и справляться придётся самой.
Каждая ступенька дается Хейли с трудом, как будто она карабкалась на вершину Эвереста. Руки ноют, дыхание сбивается, но она не останавливалась. Как только последняя ступень осталась позади, Хейли почувствовала, что ей нужно ещё пару секунд, чтобы прийти в себя.
Она останавливается перед дверью своей квартиры. Родной дом. Но вместо радости или облегчения она ощущает странную пустоту. Сердце сжимается, когда она поняла, что всё, что ждало её здесь, — это тишина.
Сделав глубокий вдох, Хейли достает ключи из кармана. Металл холодит пальцы, когда она вставляет их в замок и дважды поворачивает. Замок поддается с лёгкостью, и дверь плавно открывается.
Она шагает внутрь, подтягивая за собой тяжёлый чемодан. Всё выглядит так, с точностью как она оставила это два года назад. Те же персиковые стены, что когда-то казались такими уютными, узкий коридор с зеркалом, отражавшим её усталое лицо, и кухня, где свет выключен, будто в знак того, что дом тоже затих в её отсутствие.
Хейли встает на пороге квартиры, как если бы останавливается на грани двух миров: одного, который когда-то был её домом, и другого, в котором она теперь не ощущала себя на своём месте. Она оглядывается по сторонам, но даже уютный вид комнаты, знакомые стены, не придают ей утешения.
Всё было тем же, как и раньше, но в её восприятии всё словно теряет свою прежнюю теплоту.
Кажется, всё внутри неё напряглось от этого ощущения пустоты.
Хейли снимает с себя пальто и вешает на крючок. Хватает чемодан за ручку и катит, кажется, по всему коридору, хотя он не такой уж и длинный. Неприятное глухое скольжение по полу будто эхом отдается в ушах Хейли, которая все меньше старается держать себя в руках. Но в конце концов, в конце коридора, находит свободный уголок, куда и ставит свой чемодан и будто забывает о нем на мгновение, как о страшном сне.
Она возвращается обратно и поворачивается к кухне. После оглядывает пространство. Хейли не может избавиться от чувства, что она здесь — не по-настоящему.
Эта комната, как пустая оболочка, своим домом она чувствует его лишь на автомате. Хейли продолжает медленно оглядываться вокруг, остановившись у окна, которое всегда было её любимым местом. Она стоит, глядя в темный вечерний город, и думает, что если бы Бен был рядом, всё было бы иначе.
«Почему не чувствуешь радости?», — спрашивает себя она. «Почему возвращение домой кажется таким... холодным?»
С каждым взглядом в окно, который она делает, в голове её крутятся мысли, от которых не могла избавиться: о Бене, о том, как сложно было оставить его, о том, что она ещё не готова встретиться с этим чувством. Тоска смешивается с беспокойством, ведь, хотя всё вокруг оставалось прежним, в её сердце что-то изменилось.
Её взгляд невольно задержался на кухонном столе, на чашке, которая осталась нетронутой с тех пор, как она уехала. Пространство было таким же, как она помнила, но её в нем уже не было.
«Боже, как ты вообще додумалась вернуться сюда?..» — мысленно ругает себя Хейли, прижимая ладони к холодной столешнице. Её пальцы сжимаются, а глаза закрываются, пытаясь скрыть всю ту боль и разочарование, которые накрывают её с головой. «Какая же ты дура, что не осталась... Почему ты опять пошла на это?»
Мысли бешено скачут, а горечь ощущается на языке, словно она проглотила что-то тяжёлое. Эмоции переполняют, и она, не выдержав, снова делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но слёзы не уходят. Они остаются, словно тяжёлое грузооблако, не в силах сдвинуться, даже когда она открывает глаза.
Шаги, кажущиеся такими резкими и нелепыми, ведут её из кухни в коридор. Она выключает свет, и напряжение не уходит. Телефон, как холодный предмет, вынимается из кармана пальто, но он только тяжело тянет её дальше в эту пустую комнату, в это место, которое должно быть её домом, но сейчас кажется чужим.
Чемодан в углу — тяжёлое напоминание о том, что Хейли всё-таки вернулась, но что это за возвращение? Бредя по коридору, она хватается за ручку чемодана, но каждый шаг ощущается неестественным, как будто её тело уже не знает, как быть здесь, в этом месте, которое когда-то было её убежищем.
Когда Хейли останавливается перед дверью своей комнаты, у неё перехватывает дыхание. Это не просто дверь.
Это — барьер.
Стена.
Это как если бы она увидела перед собой не знакомый уголок её мира, а нечто чуждое, что-то, от чего она интуитивно хочет отступить. Страх, обида и недоумение переполняют её, и рука тянется к ручке, но она не решается открыть. Что если там, за дверью, окажется всё не так, как она помнит?
Что если там нет того, что она оставила, а только пустота?
Телефон вдруг выскальзывает из её руки, и Хейли невольно вздрагивает. Он падает, экран едва задевает поверхность пола, но он всё-таки повреждается. Не сразу понимая, что происходит, она наклоняется, чтобы поднять его, и сердце невольно замирает.
Чуть потрескавшийся экран — и всё, что остаётся — это ощущение тотального разочарования, как будто неудача преследует её на каждом шагу. Она включает телефон и, с лёгким облегчением, видит, что он работает.
Но облегчение короткое, как только она снова смотрит на дверь, которая остаётся такой же неприступной и таинственной.
— Замечательно, блин... — шепчет она, чувствуя, как очередной комок в горле сдавливает её.
Хейли смотрит на дверь, будто она была не просто преградой, а барьером, олицетворяющим её внутренние страхи и сомнения. Она чувствует, как внутри нарастает борьба между желанием всё бросить и стремлением двигаться дальше. Сделав глубокий вдох, она наконец решается. Рука дрожит, но всё же уверенно сжимает ручку двери. С легким скрипом она открывается, и темнота комнаты захлестывает её, словно приветствуя свою хозяйку ледяным равнодушием.
Скользнув по стене рукой, Хейли находит выключатель, и свет мгновенно заполняет пространство. Комната выглядит всё так же — знакомо и чуждо одновременно. Дверь она оставила приоткрытой, подумав с горечью: «Пусть будет так. Всё равно никому до этого дела нет». Чемодан, который она тащит через весь дом, с глухим стуком падает выпуклой стороной вниз.
Медленно опустив телефон на белоснежный ковёр, Хейли позволяет себе задержать взгляд на окне. Шесть часов вечера, как показывают часы на телефоне, но темнота за стеклом напоминает поздний вечер.
Мир, кажется, остался там, за окном, а здесь, в её маленькой вселенной, царит пустота.
Её пальцы осторожно тянутся к застёжке чемодана, и, расстегивая его, она чувствует, как страх смешивается с ожиданием. Ей очень страшно увидеть вещи, которые напомнили бы о днях, когда она была счастлива. Настоящее счастье.
Там, в Лондоне, с Беном.
Когда каждый момент был наполнен лёгкостью и теплом.
Открыв чемодан, её взгляд замирает на одном предмете.
Фотографии.
Маленькие снимки, которые они сделали в фотобудке.
Тогда они дурачились, улыбались, пытаясь вместить свои чувства в маленькие рамки старенькой кабинки. Хейли аккуратно достает их, словно боится, что они могут рассыпаться в её руках.
Едва её глаза встречаются с изображением их улыбающихся лиц, всё внутри неё рушится, как карточный домик. Слёзы начинают катиться, предательски горячие, оставляя дорожки на щеках. Первая капля падает на стекло рамки, затем вторая.
Она видит, как они стекают вниз, словно повторяя её собственное состояние — падение, беспомощность, боль.
Хейли сжимает фотографии в руках, словно пытается вернуть ту радость, которая теперь казалась таким далёким воспоминанием. Она сидит на ковре, окружённая вещами из прошлого, и чувствует, как эти маленькие кусочки счастья одновременно дарят утешение и разрывают её на части.
Хейли с трудом отводит взгляд от фотографий, словно они были её спасительным якорем. Она аккуратно ставит их на прикроватный столик, задержавшись на мгновение, будто пытаясь впитать остатки тепла, исходящего от этих мгновений счастья. Её сердце сжимается при мысли, что их кто-то мог бы забрать или потерять, и она бы не смогла этого пережить.
«Я обещала ему», — мелькает у неё в голове.
Это становится поводом.
Это становится шансом.
С дрожащими руками она открывает главное меню телефона, а потом — список звонков. Пролистав его, находит имя Бена. Сердце бьется сильнее, словно протестуя.
Набрав номер, Хейли вытирает слёзы ладонью и пытается глубоко вдохнуть. Её руки всё ещё дрожат, и, прежде чем раздается первый гудок, из её горла вырывается невольный всхлип.
Первый гудок. Она задерживает дыхание.
Второй гудок. Её пальцы крепче сжимают телефон.
И наконец, его голос:
— Боже мой, я уже думал, что ты не позвонишь... Как ты долетела?
— Нормально... — голос Хейли звучит слабо, чем она ожидала. Эта хрупкость заставляет его насторожиться.
— Ты уверена, что всё нормально? — спрашивает он мягко, но в его тоне уже слышится тревога.
— Да, всё в порядке, — выдавливает она из себя, но знала, что звучит неубедительно.
И как назло, в этот момент из её горла вырывается очередной всхлип. Она прикусывает губу, но уже поздно.
— Ты плачешь? — тихо, но серьёзно спрашивает Бен. — Что случилось?
— Я... В порядке, прости... — отвечает Хейли, но её голос снова срывается, а пальцы, вытирающие слёзы, уже не справляются с нахлынувшей волной эмоций.
— Хейли... — Его голос меняется, становится мягче, обволакивая её, как тёплое одеяло. — Ты не должна держать это в себе. Если хочешь, просто расскажи. Если нет, я всё равно здесь. Я никуда не уйду.
Слова Бена пробиваются сквозь стену, которую Хейли так старательно возводила. Её плечи задрожали, и она утыкается лбом в колени, сжимая телефон так, словно это был её единственный якорь.
— Мне просто... тяжело, — шепчет она, почти теряясь в собственных словах. – Тяжело, Бен, понимаешь?
И хотя слёзы продолжают литься, в его голосе нет ни капли осуждения. Только забота и искренняя поддержка.
— И я не знаю, стоит ли тебе рассказывать, что я чувствую, — продолжает Хейли, немного восстанавливая дыхание, как будто каждое слово даётся с трудом. — Иногда кажется, что мы не сможем преодолеть это расстояние. Всё и так сложно, несмотря на то, что ты сказал, что у тебя есть чувства ко мне...
— Ты хочешь сказать, что ты чувствуешь то же самое? — спрашивает он, с лёгким напряжением в голосе, как будто пытаясь понять её каждое слово, не пропуская ни намёка.
— Я… не знаю, — отвечает Хейли с оттенком неуверенности. — Но я скучаю по тебе. Очень сильно. Прямо до боли, — произносит она, и её сердце начинает биться быстрее.
Эти слова будто вырываются сами, и она чувствует, как тяжёлое бремя, которое она носила в себе, становится чуть легче.
Бен молчит. Тишина в трубке не давит, а наоборот, создаёт ощущение, что он обдумывает каждое слово Хейли, пытаясь понять её чувства.
Он вздыхает, и с тихим голосом, будто его охватывает какая-то искренняя нежность, говорит:
– Я тоже скучаю. Ты даже не представляешь, как сильно. – Он делает паузу, как если бы пытался подобрать нужные слова. – Но знаешь что? Ты всегда можешь мне довериться. Я не буду никому рассказывать о твоих переживаниях. Ты ведь знаешь, что я тебя не подведу, правда?
– Угу, – кивает Хейли, соглашаясь с его словами. Несмотря на расстояние, она чувствует, как его поддержка сквозь эту тишину проникает в неё, наполняя её теплотой.
– Тогда вот что, – продолжает Бен, чуть мягче, словно подбадривая её. – Тебе не нужно скрывать свои эмоции от меня. Ты же знаешь, что я вижу всё, что происходит внутри тебя. Ты не сможешь меня обмануть. Ты понимаешь, о чём я?
Хейли чувствует, как эти слова находят отклик в её душе. Всё, что она когда-то скрывала, всё, что держала в себе, теперь становится частью этого разговора, который даёт ей ощущение, что она может быть настоящей.
Без масок и скрытых углов.
Перед Беном она не должна быть сдержанной или осторожной.
Она понимает, что его поддержка – это не просто слова, а реальная опора, которая поможет ей пройти через всё. И даже несмотря на расстояние, она чувствует его рядом, как будто он всегда был с ней, готов был остаться рядом, несмотря на все препятствия.