Из одного пламени.
1992 год, 3 сентября, 21:44
«Если хочешь узнать истину — иди туда, где молчат.
Если хочешь узнать человека — иди туда, где он один».
— из записей Графа Дракулы
⸻
В гостиной Гриффиндора царила тишина, в которой слышалось всё: скрип кресел, потрескивание дров, сердцебиение. С момента, как они вернулись от Дамблдора, никто толком не разговаривал. Никто, кроме Рона.
— Ну это был он. Малфой. Сто процентов, — заявил он в третий раз, швырнув учебник по Защите от Тёмных искусств на диван. — Он буквально сиял, когда услышал про нападение. Будто ему подарок на Рождество сделали.
— Прекрати, — устало пробормотала Гермиона. — Это не доказательство.
— Он с первого курса орёт про «грязнокровок», — взвился Рон. — Ты думаешь, он бы не рискнул? Он же считает себя выше всех.
— Он считает себя кем-то. А это уже не одно и то же, — отозвалась Моника, даже не глядя на них.
Она сидела у окна, в кресле, поджав ноги. На коленях — раскрытая книга, но глаза давно скользили сквозь страницы. Слова были неважны. Мысли — слишком громки.
Гарри всё это время молчал. Теперь он поднял голову.
— Моника.
— Что?
— Если ты с ним поговоришь... может, мы узнаем, правда ли это он.
— Я не... — она вздохнула, посмотрела в сторону. — Я не шпионка, Гарри.
— Мы этого и не просим. Просто... будь с ним... рядом. Ты знаешь, как он дышит. Он ведь тебе доверяет. Наверное, больше, чем кому-либо ещё.
— Он не доверяет мне, — резко ответила она. — Он... играет. Как всегда.
— А ты можешь сыграть лучше, — сказал Гарри тихо, почти извиняясь.
Гермиона вставила:
— Мы же не просим тебя ползать по вентиляции. Просто поговори. Нам это важно. Рон прав: он слишком уверен в себе. Это подозрительно.
Моника покачала головой. Потом вдруг поднялась и сказала хрипловато:
— Если я поговорю с ним — это будет не ради вас. Это будет ради правды. И ради него.
— Справедливо, — кивнула Гермиона.
— Но если хоть один из вас посмеет потом обсуждать этот разговор — я заколдую вам уши на неделю. Поняли?
Они не шутили. И она тоже.
⸻
Позже. Восточная башня. Балкон, забытый даже совами.
Сухие листья навалились на мир беззвучным покрывалом. Всё вокруг казалось нереальным: мокрые крыши Хогвартса, черные силуэты башен, голые ветви на фоне тёмного неба. Дышалось легко, как в первый день осени.
Моника стояла на балконе — без перчаток, без шарфа. Её пальцы слегка дрожали, но не от холода. Внутри всё было неустойчивым. Она написала ему короткую записку:
«Хочешь правды — приходи. Восточная башня. Только ты и я».
Сначала она сомневалась, отправлять ли. Потом — почему она вообще хочет, чтобы он пришёл. Теперь же ждала.
Он появился через двадцать минут.
В развевающемся чёрном плаще, с мокрыми волосами, застрявшими на висках, и с лицом, на котором было написано: я пришёл, но не знаю зачем.
— Привет, — сказал он просто.
— Привет, — так же просто ответила она.
Молчание.
Он подошёл ближе, оглядел балкон. Осторожно:
— Что это? Допрос? Или свидание?
— А ты чего хочешь?
Он усмехнулся. Но без злобы — скорее, с уставшей иронией.
— Ты опасная. Тебя нельзя разгадать.
— Значит, не пытайся.
Она опёрлась на перила, глядя вниз, туда, где деревья рвали ночь своими искривлёнными руками.
— Я хочу задать тебе вопрос, — сказала она.
— Тогда задай.
— Ты... знаешь, кто открыл Тайную комнату?
Пауза.
Он откинул голову назад, закрыл глаза, будто пытаясь сдержать что-то — раздражение? Страх?
— Ты серьёзно? — выдохнул он. — Даже ты?
— Я не обвиняю. Я хочу знать.
Он повернулся к ней. В его глазах мелькнуло что-то человеческое. Даже не боль — одиночество.
— Я не открывал Тайную комнату, Моника. Я понятия не имею, где она. Да, я знаю легенду. Да, мой отец говорил, что «наследник придёт». Но он говорил это не мне. Он говорил — при мне. Я никогда не был частью его доверия. Я — просто... наследник по фамилии. Не по сути.
Она подошла ближе.
— Ты боишься. Но не её. Себя?
Он кивнул едва заметно.
— Себя, отца, всех. Мне с детства говорили, каким я должен быть. Я должен быть сильным, уверенным, жестоким. Идеальным.
— А ты — нет?
Он выдохнул. Глухо:
— Я просто хочу, чтобы хоть кто-то видел меня таким, какой я есть.
Она молчала. Потом шагнула ближе. Очень медленно.
— Я вижу. Вот почему я здесь. Не потому что Гарри попросил. И не потому что ты подозреваемый. А потому что мне тоже страшно. Я... я живу в доме, где меня не видят. Где я — просто «дочь Локлена». Где мама — тень в зеркале. И ты — первый, кто спросил у меня, как я чувствую себя в этом мире.
Он смотрел на неё. Без маски. Без защиты.
— Я скучаю по той ночи на балконе, — сказал он вдруг. — Помнишь?
— Помню.
— Я тогда подумал, что ты — мой шанс. Шанс быть не тем, кем меня сделали. Просто мальчиком. Просто человеком.
Она коснулась его пальцев.
— Тогда хватайся за него. Пока не поздно.
Он тихо:
— А ты не уйдёшь?
— Только если ты снова спрячешься за фамилией.
Он улыбнулся. Впервые — по-настоящему. Он переплёл пальцы с её. Это был жест не влюблённости. А доверия. Драгоценного и опасного.
⸻
Поздний вечер. Гостинная Гриффиндора.
— Ну?! — Рон бросился к Монике, как только она вошла.
— Он не открыл комнату. Он сам её боится. Он не знает, где она. Но...
— Но?
— Он знает, что его отец чего-то ждал. И он не рад этому.
Гермиона нахмурилась.
— Мы можем ему доверять?
— Не знаю, — честно сказала Моника. — Но я видела в нём страх. И одиночество. Таких вещей не подделать. Даже если ты Малфой.
Гарри кивнул. Он взглянул на неё и вдруг понял: она не просто поговорила с Драко. Она увидела его. А может — и сама изменилась.
И ни зелье, ни заклинание не дало бы такого результата.
— В любом случае, мы узнали хоть что то. — сказала Моника пожав плечами — А теперь спешу напомнить, у нас на носу матч по квиддичу, давайте на это обратим внимание..
1992 год, 5 сентября 07:44
Ветер хлестал лицо. Над стадионом для квиддича стоял тугой, тягучий воздух — как перед грозой. Осень в Хогвартсе всегда пахла землёй, листьями и чем-то предвкушающим: битвой, открытием, ошибкой.
Гриффиндорская команда шагала по коридору, ведущему к полю. Метлы, шарфы, перчатки — всё было готово к тренировке, которую Оливер Вуд планировал уже неделю. Вуд шёл первым, лицо его напоминало напряжённый мрамор. Он бормотал в полголоса:
— Восемь кругов, потом броски, потом стратегия обороны... Кэти, не забудь про финт Киммела, и, пожалуйста, не повторяй ошибку с кольцом, как в прошлом сезоне...
— А если снова пойдёт дождь? — спросил Джордж.
— Тогда вы все научитесь ловить снаряды с закрытыми глазами, — отрезал Вуд. — Это квиддич, а не чаепитие у бабушки.
Гарри и Моника шли бок о бок.
— Он сегодня особенно... вдохновлён, — заметил Гарри.
— Вдохновлён или одержим? — приподняла бровь Моника. — Хотя признаю, в этом есть нечто захватывающее: жить ради игры. Почти как в шахматах, только на метле.
— У него, наверное, метла под подушкой вместо плюшевого медведя, — хмыкнул Рон сзади.
Они уже подходили к выходу, когда Оливер вдруг остановился. Он выругался так, как может позволить себе только капитан команды, увидев Слизерин на поле.
— Ну конечно, — прошипел он. — Просто идеально.
На зелёной траве стадиона стояли семь фигур в изумрудных мантиях. Позади них — семь новеньких, сверкающих, словно только что с витрины — Nimbus 2001.
Малфой лениво перекинул ногу через метлу, склонив голову набок, как будто всё происходящее не стоило и капли его внимания. Маркус Флинт стоял, заложив руки за спину, с ухмылкой тигра.
— Что это значит?! — Оливер шагнул вперёд. — Мы зарезервировали поле! Через МакГонагалл! С сегодняшнего утра!
К ним подошёл Маркус Флинт, капитан слизеринцев. Лицо, словно высеченное из булыжника, с зубами как у акулы и глазами, в которых плескалось презрение.
— Мы забронировали это поле через Снэйпа, — ответил он с фальшивой вежливостью. — Надо было пораньше встать, Вуди. Команде с такими старыми метлами нечего делать на поле.
— Через Снэйпа? — Рон возмутился. — А он что теперь, заведует тренировками?
Малфой не отставал:
— Просто Слизерину нужно было место для тренировки... с новым ловцом.
Он выделил это слово, медленно, с нажимом.
Гарри сжал метлу. Его глаза метнулись к новой метле Драко. Nimbus 2001 — лучшие на рынке. Шанс против них был невелик.
— Новый ловец, — повторил Гарри, глядя в упор. — Купленный?
— Проплаченный, — вставил Рон с вызовом. — По крайней мере, в нашей команде никто не покупает себе место.
Малфой оскалился. Он перевёл взгляд на Гермиону, которая стояла чуть в стороне, напряжённо глядя на слизеринцев. И тогда он сказал это.
— По крайней мере, — медленно, почти лениво, — в нашей команде нет... грязнокровок.
В воздухе словно что-то лопнуло.
Тишина. Застывшая, как мороз по коже.
Рон полез за палочкой. Гарри шагнул вперёд. Гермиона побледнела.
Но раньше всех — Моника.
Она встала между Драко и Гермионой, будто щитом заслонила подругу. Лицо её было спокойным, слишком спокойным.
Секунду, две — она смотрела на Малфоя.
Он тоже смотрел. Его губы дрожали — он не мог больше держать взгляд.
Она увидела.
Он не хотел этого говорить.
Но сказал. Потому что рядом была команда. Потому что был Флинт. Потому что — трусость. Или защита.
Моника медленно выдохнула и повернулась к Флинту.
Её голос был холоден, как замёрзшее озеро:
— О, позвольте поинтересоваться, — сказала она, голос её был ледяным, — кто же "забронировал школьное место"?
Она выделила слово школьное, почти ласково.
Но ни один слизеринец не ошибся в подтексте: место, которое уже занято, нельзя бронировать заново.
Флинт прищурился.
— Ты явно знаешь толк в язвительности, Блэквуд. Не думал, что ты будешь играть за команду бедняков.
— А ты, как я слышу, всё ещё играешь за команду компенсаций, — тихо бросила она, и в её голосе было ровно столько яда, чтобы сжечь чужое самолюбие, но не перегнуть.
— Что?
— Если тебя так возбуждают метлы, — продолжила Моника, подходя ближе, — поверь... одно мое письмо, и через пару минут у всей нашей команды будут Nimbus Neo, которые твои ребята смогут получить только лет через пять — если вообще доживут до выпуска.
Пауза.
Флинт будто окаменел.
— Будешь стоять, смотреть и пускать слюни сквозь свои кривые зубы. А теперь — вперёд, пока я не позвала МакГонагалл и мы официально не выяснили, кто занял поле раньше.
Гарри тихо выдохнул.
Оливер выпрямился и даже перестал моргать.
Джордж прошептал Фреду: «Она круче, чем мы».
Маркус шагнул ближе — не угрожающе, скорее... любопытно. Он внимательно посмотрел на Монику, как будто впервые действительно увидел её.
— Я запомню это, — сказал Маркус негромко.
— Я тоже, — ответила она. — Особенно твоё лицо, когда ты понял, что я не шучу.
Флинт махнул рукой:
— Пошли.
Слизеринцы покинули поле. Молча.
Драко остановился на секунду рядом с Моникой. Она не посмотрела на него.
Но он — посмотрел. И сказал тише ветра:
— Спасибо.
Она не ответила. Только сжала зубы.
Иногда слово «спасибо» звучит сильнее, чем тишина.
Позже, на тренировке
— Ловим снаряды. Летаем тройками. Не стоим на месте, как привидения! — кричал Оливер, но глаза его то и дело скользили к девушке на метле.
Моника Блэквуд.
Уверенная, сосредоточенная, молчаливая. Её движения были выверены, словно она играла не в квиддич, а дирижировала оркестром. Ловила — точно. Обходила — быстро. Командовала взглядом. И всё это — после того, как поставила на место Флинта.
— Она и правда феноменальна, — пробормотал Оливер себе под нос.
— Что ты сказал? — спросила Кэти.
— Ничего! — Вуд покраснел и закричал: — Фред, ты обронил снитч! А если бы это был турнир?!
Но взгляд снова вернулся к Монике.
И в этот раз он задержался чуть дольше.
1992 год, 5 сентября, 20:39
Гриффиндорская гостиная была полна звуков: потрескивание камина, шелест страниц, лёгкий звон чайных чашек. Где-то в углу Кэти Белл спорила с Алисией, кто первым заметил подставу Флинта, а Джордж показывал кому-то особо неудачное вращение на метле, сопровождая рассказ обильными жестами.
На красном диване у огня расположились Гарри, Рон, Гермиона и Моника. Рон сидел в позе «полусвернувшийся лев», с ногами под себя, Гарри крутил в руках Шикарный Снитч, а Гермиона чесала Живоглота за ушами, хотя он упорно пытался лечь ей на книгу.
Моника же потягивала тыквенный чай, закинув одну ногу на другую, и смотрела в огонь. В её взгляде было что-то далёкое, но в то же время спокойное.
— Ну и сцена... — сказал Гарри, глядя на неё. — Серьёзно. Я не думал, что Флинт вообще способен заткнуться без помощи дубинки.
— Это было... круто, — добавила Гермиона, улыбнувшись. — Ты не просто осадила их — ты... ну, встала за нас. За факультет.
— Не преувеличивайте, — Моника качнула головой и сделала глоток. — Просто сработал животный инстинкт. Я была на эмоциях. В общем там, либо ты, либо тебя.
— Это не животный инстинкт, — вставил Рон с прищуром, — это дружба... и твои вампирские штучки.
Он заговорчески шевельнул бровями.
— Прямо как в кино: «Укусила в ответ, а теперь мы лучшие друзья».
— Рон, — простонала Гермиона, но при этом хихикнула.
Моника усмехнулась, прикрывая улыбку чашкой.
— Я никого не кусала. Пока.
В этот момент дверь в гостиную открылась, и на фоне шумного коридора появился Оливер Вуд. Лицо у него было всё ещё серьёзное, как у человека, который считает тренировку удачной только в случае потери хотя бы одного зуба. Но глаза — чуть ироничные.
— Блэквуд, — сказал он, не входя, но прислоняясь к косяку. — Если тебе когда-нибудь надоест летать... подумай о писательстве. Или, как минимум, о том, чтобы писать нам боевые речи перед матчами.
— Или устраивать психологические атаки на соперника, — добавил Гарри, не скрывая веселья.
— Или хотя бы подбрасывать оскорбления в духе: «Кривые зубы и комплекс неполноценности», — с энтузиазмом подхватил Рон.
— Ладно-ладно, — Моника закатила глаза, но в голосе её слышалась насмешка. — Развели целый клан восторженных критиков.
Оливер вдруг посмотрел на неё чуть дольше, чем нужно.
Не так, как капитан на игрока. Не как лидер на члена команды.
А... по-другому.
— Серьёзно. Ты сегодня показала себя. Я такое уважаю.
Моника слегка наклонила голову.
— Спасибо, капитан.
— Не благодари, пока не получишь расписание следующей тренировки. После таких речей — отрабатывать придётся вдвойне.
И с этими словами он исчез за дверью, оставив после себя лёгкий шлейф — и уважения, и чего-то ещё... более личного.
— Так, — начал Рон, — мне одному показалось, или Вуд только что флиртовал?
— Рон! — возмутилась Гермиона.
— Нет, ну правда. Я просто слежу за развитием событий. Золотая четвёрка, но одна явно нарасхват.
Моника откинулась на спинку кресла, закатив глаза, но на губах её осталась тень улыбки.
В этот вечер в Хогвартсе царила редкая тишина. За окнами сгущались сумерки, а в комнате — тепло, смех и ощущение, будто всё ещё возможно удержать в балансе.
Гриффиндорская гостиная постепенно затихала. За окнами лил дождь, лениво стекая по стеклу, а внутри было уютно: огонь в камине потрескивал, создавая мягкие отблески на стенах, а воздух был пропитан ароматом корицы, имбирного печенья и чуть обжигающего, сладковатого тыквенного чая.
Моника сидела у самого окна на подоконнике, в излюбленной позе — одна нога поджата, другая свисала. На коленях у неё лежал лист тонкой пергаментной бумаги, а в руке — любимое тёмное перо с золотым наконечником. Почерк у неё был изящный, почти каллиграфический, и с каждой строчкой на лице Моники отражалось лёгкое сосредоточенное вдохновение.
Рон, прижимая к себе кружку с ещё тёплым чаем, подошёл первым.
— Что пишешь? — спросил он, аккуратно присаживаясь рядом на широкую скамеечку.
— Письмо отцу, — не отрываясь от строки, ответила Моника. — Как никак, я пообещала команде утереть нос Флинту. Нужно держать слово.
Рон вскинул брови:
— Ты... правда? То есть ты реально попросишь его... о метлах?
Моника чуть улыбнулась, но не подняла глаз.
— Конечно.
В это время к ним подошёл Гарри с книгой наперевес — явно намереваясь просто присесть рядом, но услышав фразу, остановился:
— Подожди, ты правда будешь просить Локлена о новых метлах? Для всей команды?
— Ш-ш-ш, не мешайте, — отозвалась Гермиона, уже закрывая книгу, — но... Моника, ты серьёзно? Это же очень дорого. Особенно модели, которые ещё не вышли. Они же только в стадии разработки...
Моника тихо рассмеялась, дописывая очередную строчку, и, наконец, подняла взгляд.
— Поверь, это точно не дороже моей Нимбус Икс. Стоимость восьми метел — шести для команды, одной для тебя, Гермиона, и одной для Рона — это... капля в море по сравнению с дневной прибылью папиных компаний.
Рон чуть поперхнулся:
— Ты хочешь сказать, что мы получим метлы круче, чем у Малфоя?
— Гораздо круче, — невозмутимо кивнула Моника. — Уверена, Люциус сядет в лужу, когда поймёт, что Слизерин снова отстал. Причём по всем фронтам — и по морали, и по метлам.
Гарри усмехнулся:
— Флинт наверняка подавится своей кривой ухмылкой.
— Только не забудь ему напомнить, — подал голос Рон, — что с нашими "дешёвыми метлами" мы всё равно оставим их позади.
— Так и запишу, — театрально протянула Моника, водя пером по бумаге. — «Отец, будь добр, отправь восемь Nimbus Neo. Команде Гриффиндора нужны крылья, чтобы отрезвить самодовольных слизеринцев».
Гермиона хихикнула:
— Только бы он не решил, что это в буквальном смысле крылья.
— В его коллекции есть экспериментальные модели с парящими чарами, — фыркнула Моника. — Так что да, он бы мог. Но папа не дурак. Он знает, как важно для меня это письмо.
Снова тишина. Тёплая, спокойная.
Гарри посмотрел на Монику чуть внимательнее.
— Он всегда помогает тебе вот так просто?
— Всегда. Но не потому, что я прошу. А потому что никогда не прошу просто так. Он это знает. И уважает.
Моника закончила письмо, сложила пергамент, запечатала его сургучной печатью с гербом Блэквудов — летящий орёл с расправленными крыльями на фоне неба.
— Завтра с утра отправлю Орлом. Думаю, к матчу посылка уже будет в Хогсмиде.
— Надеюсь, она упадёт аккуратно на голову Флинта, — усмехнулся Рон.
— Или хотя бы Малфоя, — добавила Гермиона.
— В идеале — на обоих, — кивнула Моника. — А потом — прямо на поле. Чтобы они осознали: если тебя не ценят по-хорошему, нужно сделать так, чтобы ценили по результату.
1992 год, 12 сентября, 18:23
Большой зал гудел. За окнами уже темнело, под потолком плавали золотистые огоньки, отражаясь в полированных кубках с тыквенным соком и горячим шоколадом. Факелы на стенах мерцали, отбрасывая тёплый свет на мозаичный пол. Ученики весело переговаривались, обменивались пирогами и с гордостью обсуждали успехи или предстоящие тренировки.
Гарри, Рон, Гермиона и Моника сидели бок о бок у гриффиндорского стола. Гарри пил сок, Рон разрывал хлеб, Гермиона уже четвёртый раз поправляла салфетку на коленях, а Моника — на удивление спокойно резала куриную грудку и поглядывала на часы. Что-то в её взгляде выдавало предвкушение.
— Напомни, ты уверена, что он всё правильно понял? — наклонился к ней Гарри, почти шепотом.
— Это папа, — с усмешкой прошептала она в ответ. — Он мог бы доставить метлы даже к тебе в постель, если бы захотел.
— Не то, чтобы мне нужна метла в постель... — пробормотал Гарри, краснея.
Рон прыснул в бокал.
И вдруг — звук ложки по стеклу. Гул стих. Впереди, у преподавательского стола, поднялся Дамблдор. Как всегда — с лёгкой улыбкой, руки сомкнуты перед собой, глаза — сверкают.
— Простите за небольшое прерывание, — произнёс он с добродушной торжественностью. — Прямо сейчас в Хогвартс прибыла срочная посылка, и по просьбе отправителя, она должна быть вручена немедленно. Получатель — мисс Моника Блэквуд.
— Что? — раздалось несколько голосов сразу, и в том числе — Оливера Вуда, который сидел на пару мест дальше. Он резко обернулся к Монике. — Ты... что происходит?
Моника медленно положила вилку, промокнула губы салфеткой, встала и посмотрела на Оливера с тем самым невозмутимым выражением, каким умеют смотреть только Блэквуды.
— Идём. Рон, Гермиона, вы тоже. — Она кивнула, и Рон сразу вскочил, пока Гермиона изобразила что-то между «мы что, правда сейчас встанем?» и «ну ладно, мы всё равно в курсе».
Они прошли к преподавательскому столу, где стояла огромная, аккуратно запечатанная коробка высотой почти до груди Снегга, который с подозрением на неё посматривал, будто оттуда может выскочить ящер.
— Мисс Блэквуд, — произнёс Дамблдор, подмигнув. — Полагаю, содержимое вполне безопасно?
— Более чем, профессор. — Моника сделала лёгкий книксен. — И весьма полезно.
— В таком случае, — Альбус взмахнул палочкой, и крышка коробки исчезла в воздухе.
Изнутри, как из сундука с сокровищами, засиял ряд идеально выстроенных, новых, тёмно-серебристых Nimbus Neo. Их лакированные древки чуть мерцали, словно свет исходил от самих метёл. Стройные, блестящие, совершенно одинаковые — но каждая на конце имела выжженный знак Блэквудов: расправленный орёл на фоне луны.
В зале повисло напряжённое молчание, потом — гул.
— Ни... Нимбусы Нео? — пробормотал кто-то с пугающей смесью страха и зависти.
— Это... их даже нет в продаже... — прошептал слизеринец, сидевший через стол от Малфоя.
— Ох ты ж Мерлин... — выдохнул Ли Джордан.
Моника, как будто всё шло по плану, достала первую метлу и, повернувшись, протянула её Оливеру.
— Капитану.
Оливер взял метлу, ошарашенно глядя на неё. Его уши покраснели, и он пару секунд не знал, что сказать.
— Ты... ты сделала это? — прошептал он. — Ты ведь даже не сказала мне...
— Лучше сюрприза может быть только метла, Оливер, — с мягкой усмешкой ответила она. — И поверь, папа с удовольствием вложился. Его лично бесит фамилия Флинт.
Сзади кто-то зааплодировал, потом ещё кто-то. Моника уже протягивала следующие метлы: одному игроку, второму, третьему... До тех пор, пока все шестеро из команды не стояли с новенькими Nimbus Neo в руках.
— И ещё две, — сказала она, извлекая последние.
Обернулась, нашла глазами Гермиону и Рона и с лёгкой торжественностью вручила каждому.
— Вам. Чтобы ни одна слизеринская жаба больше не смела принижать тех, кто стоит рядом со мной.
Рон замер, как будто впервые держал в руках что-то, что превосходит меч. Гермиона чуть приоткрыла рот — и вдруг сжала метлу в руках с выражением «раз уж так, то сражаюсь».
Дамблдор одобрительно кивнул:
— Благородный жест, мисс Блэквуд. Очень в вашем духе.
Моника снова сделала лёгкий поклон и вернулась за стол под восхищённые взгляды не только гриффиндорцев, но и половины преподавателей. Флинт в конце зала сидел с лицом, излучающим такую смесь негодования, шока и ревности, что даже Северус еле сдержал ухмылку.
Малфой, сидевший чуть поодаль, молча наблюдал. Его глаза метнулись на одну из метёл, потом — на Монику. Она поймала его взгляд и спокойно улыбнулась.
Я не отвернулась, Драко, — читалось в этой улыбке. — Но унижаться с тобой не собираюсь.
Большой зал не утихал — гул, перешёптывания, охи и вздохи слышались со всех сторон. Кто-то уже вертел метлу в воздухе, восхищаясь идеальным балансом; кто-то разглядывал гравировку; а кто-то — завидовал. Особенно — за столом Слизерина, где Малфой сжал челюсть и изо всех сил старался выглядеть безразличным.
За столом Гриффиндора все сбились в плотную кучу. Гарри с Роном вовсю обсуждали испытания на высоте, Гермиона, держа метлу как учебник, изучала каждую деталь.
А рядом, чуть в стороне от общей суматохи, сидели Моника и Оливер. Он положил свою метлу на колени, проводил ладонью по гладкому древку и наконец повернулся к ней с выражением, в котором не было ни капитанской строгости, ни спортивного рвения — только чистое, искреннее восхищение.
— Знаешь... — начал он, — я должен был бы сейчас кричать, строить план, кого куда поставить, но... Я просто в шоке.
Моника тихо усмехнулась, положив локоть на стол и подперев щёку рукой.
— О, я тебя почти вижу: "Поттер, на три метра правее! Джонсон, не зевай! Вуд — гений!" — передразнила она, мягко, с юмором.
Он хмыкнул:
— Так и есть. Только теперь этот гений чувствует себя немного... ну... не на высоте. Потому что никакие мои стратегические выкладки не сравнятся с тем, что ты сделала.
Она чуть смутилась, но быстро спрятала это за ироничной маской:
— Не преувеличивай. Просто сработал животный инстинкт. Я была на эмоциях. В общем — либо ты, либо тебя.
— Это не животный инстинкт, — вставил Рон с другого конца стола, не отрываясь от метлы. — Это дружба... и твои вампирские шуточки.
— Ну и стиль, — добавил Гарри. — У нас теперь самые красивые метлы в школе.
Оливер рассмеялся, но снова посмотрел на Монику, уже тише:
— Ты ведь даже не сказала мне. Ни слова. Почему?
Моника пожала плечами, глядя вперёд:
— Потому что ты бы начал отговаривать. А потом ещё больше волноваться перед игрой. А ты должен был просто тренироваться. Думать о поле, а не о том, кто тебе вдруг решил помочь. Я... обещала. Сказала, что утерём нос Флинту. А я не из тех, кто разбрасывается обещаниями.
Он кивнул медленно, будто запоминая каждое её слово. Потом чуть наклонился, едва заметно:
— Ну, если ты когда-нибудь решишь писать за нас речи... или даже боевые кличи, я только «за». Особенно если они будут заканчиваться фразой: "пока я не позвала МакГонагалл".
— Слоган сезона, — фыркнула Моника.
— Эй, а можно я выжгу это на метле? — крикнул кто-то из команды.
— Лучше выжги это на лице Флинта, — буркнул Рон.
Смех прокатился вдоль стола.
Оливер не смеялся, он просто смотрел. Смотрел дольше, чем положено. В его взгляде не было давления, не было флирта — только зарождающееся уважение, неподдельный интерес... и что-то, что Моника ощущала как лёгкое тепло под кожей.
— Ты удивительная, Блэквуд, — тихо сказал он.
Она чуть пожала плечами.
— Скажешь это, когда я выиграю вам матч.
— Уже говорю.
На мгновение их взгляды встретились. И вдруг всё вокруг — гул, болтовня, грохот ножей и ложек — словно притихло. Только её глаза — и его. Только она — и он.
Но мгновение прошло. Моника первой отвела взгляд.
— Ну ладно, хватит нежностей. Завтра с утра — тренировка. И не смей опаздывать, капитан.
— К вашим услугам, — с лёгкой усмешкой поклонился он, глядя на неё снизу вверх.
А с другого конца стола Рон прошептал Гарри:
— Ага. Вот и началось...
Гермиона, не отрывая взгляда от метлы в руках, произносит тихо, почти себе под нос, но достаточно громко, чтобы они услышали:
— Началось давно. Просто им обоим нужно ещё немного поиграть в "ничего не чувствую".
Она делает паузу, а потом добавляет с мягкой уверенностью:
— Всё равно всё закончится так, как должно. Они — слишком из одного пламени.
Гарри и Рон переглянулись.
— Ты о Монике и... Малфое? — переспросил Гарри.
Гермиона кивнула, чуть усмехаясь:
— А ты думал, она будет с Вудом? Он хороший... но не тот, кто сделает её сильнее. А Моника не про "комфорт". Она про огонь. Даже если он её сожжёт.
Рон сдвинул брови:
— Ты слишком много читаешь.
— Именно поэтому я всегда знаю, чем заканчиваются истории, — парировала Гермиона и наконец подняла взгляд на друзей. — Даже если герои ещё спорят с авторами.