Запомни мое имя

1991 год, 2 сентября, 10:04

Если кто-то в мире мог говорить о себе дольше, чем о предмете, который преподавал, — то это, без сомнения, был Златопуст Локонc. Моника сидела за последней партой рядом с Гермионой и старалась не дать себе заснуть. Она уже знала, что такое истинная тьма и опасность — и это точно была не страница 394 с автографом Локонса в учебнике.

— ...и тогда, конечно, я сказал вампиру: «Убери клыки с моей шеи, или я уберу твою карьеру!» — заливисто рассмеялся профессор, закинув локон с напомаженного лба. Весь класс ответил натянутыми ухмылками. Гермиона хлопала глазами, явно в восхищении.

Моника лишь закатила глаза.

— Явно он сказал это тому, кто был менее терпелив, чем я, — пробормотала она и склонилась к Гермионе: — Интересно, он знает разницу между кармином и кровью?

— Ш-ш, — прошептала Гермиона, при этом с трудом скрывая улыбку.

Впереди них, за следующей партой, Гарри с Роном чуть не ударялись лбами от скуки. Рон оперся щекой на руку и уже рисовал на пергаменте клюшку и квиддичный мяч.

Моника и скользнула взглядом по классу. Драко сидел чуть поодаль, склонившись к своему столу, лениво вертя палочку между пальцами. Он казался отстранённым — но стоило Монике отвернуться, как его глаза снова вернулись к ней.

Она всегда была быстрее всех... даже взглядом.

— А теперь, — воскликнул Локонc, захлопнув книгу. — Покажу вам, как нужно держать себя в бою! Знакомьтесь: корнуэльские пикси!

Он сдёрнул ткань с клетки.

В одну секунду класс наполнился писком, хохотом, дёрганьем волос и вспышками синего. Маленькие ярко-голубые существа с крыльями и озорными глазами понеслись над партами.

— А-а-а! — взвизгнула Пэнси, когда один пикси ухватил её за косичку и принялся крутить.

Один из пикси вырвал у Дина перо из руки и начал на лету чертить им «усы» на фотографии Локонса в учебнике.

— Ну же, дети! Ловите их! Урок же! — взвизгнул Локонс, ныряя под стол.

Моника склонилась вперёд и, глядя на Гарри и Рона, быстро прошептала:

— Parvus Circulus. Повторите за мной. Сильный щелчок палочкой, потом замкнуть круг.

Гермиона сразу поняла и начала действовать. Пикси, напавшие на неё, оказались в крохотном магическом куполе. Гарри с удивлением попробовал — получилось! Один за другим, они, хохоча, начали ловить пикси и складывать их в маленькие полупрозрачные сферы.

— Это... даже весело! — крикнул Гарри, уворачиваясь от крыльев.

— Намного веселее, чем его рассказы, — отозвалась Моника, успев заклясть сразу двоих.

— Эй, один у меня в штанах! — завопил Дин Томас.

— Это точно пикси? — ухмыльнулась Моника.

Рон, изо всех сил стараясь повторить заклинание, взмахнул своей сломанной палочкой... И вдруг — вспышка. Весь класс ослепил голубоватый свет, и через мгновение все пикси оказались заморожены в воздухе, будто врезались в невидимую стену.

Наступила тишина.

— О, — сказал Рон, моргая. — По-моему, я сделал что-то... важное?

— Ты остановил всех, — сказал Гарри, хлопнув его по плечу.

— Пожалуй, впервые твоя палочка сделала нечто полезное, — хмыкнула Моника, но с доброй улыбкой. — Хотя я бы не советовала повторять.

Класс начал аплодировать. Локонс медленно вылез из-под стола, пытаясь сделать вид, что всё так и было задумано.

— Прекрасно... пре-крас-но! Молодцы, молодцы! Выучили всё, чему я вас... ээ... учил.

— Если считать «кричать и прятаться» частью учебной программы, — прошептала Моника Гермионе.

В этот момент Моника снова почувствовала чей-то взгляд.

Она повернулась. Драко сидел, опершись подбородком на кулак. Он изучал её с выражением, которое было почти слишком личным для обычного учебного занятия. Не издевательским, не враждебным — скорее, задумчивым.

Моника прищурилась, не опуская палочки. Он не отвёл взгляд. Только чуть склонил голову — как бы в знак уважения. Но как только она открыла рот, чтобы что-то сказать — он тут же отвернулся, словно ничего не произошло.

Хм. Интересно.

Она снова заняла место рядом с Гермионой. Та сияла.

— Ты знала это заклинание? Оно даже не в школьной программе!

— Это заклинание просто в конце учебника мелким шрифтом.. — улыбнулась Моника. — Отец говорил об этом, видимо в нашем возрасте ученикам прошлых лет влетело когда они не заметили заклинание..

— Это было... потрясающе, — выдохнул Гарри, повернувшись через плечо. — Спасибо, что предупредила.

— Мне бы не хотелось, чтобы твои очки унесли в Ирландию, — хмыкнула Моника.

Она снова бросила взгляд в сторону Драко — но он уже делал вид, что внимательно изучает перо. Только Блейз Забини, сидевший рядом с ним, с интересом наблюдал за Малфоем... и усмехнулся краешком губ.

Коридоры замка были уже полупусты. Бледный свет факелов отражался на гладком камне, отбрасывая длинные тени. Ужин закончился, и до комендантского часа оставалось с полчаса — самое то, чтобы дойти до башни Гриффиндора не спеша.

Моника шла рядом с Гермионой, но в который раз отошла от разговора и уставилась в темнеющий угол.

— Я чувствую, что-то не так, — пробормотала она себе под нос.

— Что? — переспросила Гермиона, повернувшись к ней.

— Я говорю, мне не нравится этот вечер, — повторила Моника уже чуть громче. Она глянула на потолок, потом в один из пустых проходов налево. — Воздух... какой-то колючий. Такое же было тогда — в прошлом году. В ту ночь, когда мы впервые встретили Пушка.

Гарри и Рон шли впереди, переговариваясь, но тут Рон обернулся и хихикнул:

— Чего ты раздражаешься, Блэквуд? Малфоя рядом нет.

— Очень остроумно, — пробурчала Моника, — особенно для того, кто сегодня случайно вырубил весь класс одним заклинанием.

— Эй, это был мой звёздный час, между прочим, — хмыкнул Рон.

Гарри же внезапно замедлил шаг. Он поднял голову, всматриваясь в темноту впереди. Лицо у него изменилось.

— Ты что-то слышал? — спросила Моника.

— Я... не уверен, — ответил он медленно. — Это... будто чей-то голос. Дальний, странный. Хриплый.

— Гарри? — Гермиона остановилась.

Гарри нахмурился, будто прислушивался к тени.

— "Порвать... Убить..." — прошептал он. — Это... вон там.

Он указал на поворот направо.

— Ничего не слышу, — сказал Рон, напряжённо оглядываясь.

— Я тоже, — тихо добавила Гермиона.

Моника остановилась на месте. Глаза её сузились. Темнота вокруг стала будто гуще. Сердце стучало медленнее, чем обычно, но каждое биение отзывалось в ушах. Внутри всё вздрогнуло.

— ...Когда падает дневная пелена — во тьме рождается жизнь... — прозвучало в её голове, почти шёпотом, как строчка из той самой книги.

— Мы должны посмотреть, — сказала она, сжав палочку.

Они свернули за угол.

⸻

В коридоре стояла полутень. На камнях — блики от факелов, и... что-то ещё. Красное. Свежее.

— Что это?.. — Гермиона замерла.

На стене алыми буквами, будто выцарапанными когтями, алела надпись:

"Комната Секретов открыта. Враги наследника, берегитесь."

Под ней, словно выжженная кукла, висела Миссис Норрис — кошка Филча. Жестоко вытянутая, высушенная, с пустыми глазами и шёрсткой, ставшей жёсткой, как проволока.

— Мерлин... — выдохнул Гарри. — Она мертва?

— Нет, — Моника присела рядом, не касаясь тела. — Не мертва. Но и не живая. Застывшая.

— Как будто её заморозили? — предположила Гермиона.

— Нет, — медленно покачала головой Моника. — Хуже. Это... заклятие, которое я видела в одной древней книге — «Сушение души». Его редко применяют. Это старая магия. Злая магия.

Они стояли, ошеломлённые. Миссис Норрис висела, словно марионетка без нитей. Надпись на стене дрожала в отблесках пламени, будто была написана только что — и ещё не успела остыть.

И вдруг...

Раздался хриплый, срывающийся крик:

— Миссис Норрис?!

Из-за угла, как из тумана, вылетел Филч. Его туфли скрипели по каменному полу, глаза метались, и он почти рухнул на колени перед своей кошкой.

— Нет... нет... — выдохнул он, тронул шерсть дрожащими пальцами. — Кто?.. Кто это сделал?!

Он резко обернулся. Взгляд упал на Гарри — потом на Рона. На Гермиону. И — на Монику.

— Вы были здесь! Вы! — голос сорвался на визг. — Вы напали на неё! Моя Миссис Норрис! Вы убили мою кошку!

— Что?! — Рон отступил. — Да мы только подошли!

Филч не слушал. Он будто не слышал никого, кроме собственного яростного, почти безумного голоса.

— Ты, Поттер! Всегда лазаешь, где не надо! А ты — ты! — он ткнул кривым пальцем в Монику. — Ты с самого начала казалась мне подозрительной. Думаешь, ты — особенная, да? Своими надменными глазами! Ты и твой отец — одно и то же! Всегда выше всех!

Моника не вздрогнула.

Она просто подняла руки, ладонями вперёд, как бы в знак капитуляции, и спокойно сказала:

— Мы никого не трогали, мистер Филч.

Голос её был ровным, мягким, почти вежливым — как будто она говорила с сердитым стариком на благотворительном вечере. Ни страха, ни раздражения. Ни оправданий.

— Я понимаю, что вы расстроены. Но вы ошибаетесь.

Филч на секунду замолчал. Казалось, его захлестнула растерянность — он не ожидал от неё такого спокойствия. Ни крика, ни оправданий, ни слёз. Она просто стояла, прямая, как статуя, и смотрела на него с той самой уравновешенной уверенностью, от которой у многих взрослых портилось настроение.

И прежде чем он успел что-то ещё сказать, из-за угла донёсся тяжёлый шаг и раздался властный голос профессора Макгонагалл:

— Мистер Филч. Отойдите от детей.

Из-за плеча профессора Макгонагалл показался директор — профессор Дамблдор. За ним, в тени, мягко скользил Снейп, как всегда хмурый, но внимательный, с глазами, улавливающими каждую деталь.

Макгонагалл бросила строгий взгляд на Монику, Гарри, Гермиону и Рона, окидывая их молчаливой, почти материнской тревогой.

— Что тут происходит? — тихо спросила она, хотя голос её прозвучал жёстко, как удар по пустой корке.

Дамблдор подошёл к стене, не говоря ни слова. Несколько секунд он лишь смотрел на надпись и затем на неподвижную кошку. Филч, стоявший чуть в стороне, хрипло всхлипывал и бормотал себе под нос.

— Нападение, — произнёс директор наконец. — Но не смерть. Миссис Норрис жива. Заморожена каким-то редким и тёмным заклятием. Очень древним.

Снейп медленно обошёл учеников, остановившись рядом с Гарри и Моникой. Его взгляд задержался на ней чуть дольше, чем на остальных — не с подозрением, а скорее с интересом. А может, и с пониманием.

В этот момент Рон тихонько присвистнул сквозь зубы, глядя на собравшуюся сцену: преподаватели, надпись на стене, мёртвая тишина вокруг.

Минерва резко повернула голову к нему, и в её глазах на миг мелькнуло не раздражение, а... лёгкое удивление, почти улыбка.

— Интересно, — пробормотала она. — Вы удивительно точно повторяете старый дуэт.

— Простите? — переспросила Гермиона.

Макгонагалл глянула на Монику, поднявшую руки в знак капитуляции, всё ещё спокойную. Потом — на Рона, слегка виновато усмехающегося.

— Давным-давно, — тихо сказала она, — в этом же самом коридоре стояли двое мальчишек. Локлен Блэквуд и Артур Уизли. Один поднял руки — ровно так же, как Моника сейчас. Второй... — она скользнула взглядом по Рону, — посвистывал, стараясь казаться непричастным.

— И что было? — спросил Гарри, не сдержавшись.

Минерва усмехнулась уголками губ, почти незаметно.

— Я им тоже тогда не поверила. А зря. Оказалось, всё было не по их вине. Совсем, — она замолчала. — Но и на стенах тогда не было крови.

— Это не кровь, — тихо добавил Дамблдор, не оборачиваясь. — Это магическая краска. И кошка действительно не мертва.

Он снова повернулся к детям.

— Но кто бы это ни сделал... он оставил послание. Мы все должны быть начеку.

Снейп шагнул вперёд.

— С вашего позволения, директор, — сказал он, — я хотел бы допросить Гарри Поттера... в рамках предосторожности.

— А меня? — с вызовом спросил Рон.

— Или меня? — добавила Гермиона.

— Или меня, раз уж я «слишком особенная»? — с холодной иронией бросила Моника, на мгновение взглянув в сторону Филча.

Снейп приподнял бровь.

— Не беспокойтесь. Я предпочту, чтобы вы все вместе отправились в кабинет профессора Дамблдора. Разговор будет общий.

И они пошли. Медленно, сквозь коридор, ставший теперь другим. Более пустым. Более опасным.

А позади осталась надпись, мерцающая в пламени, и жуткое чучело кошки, будто предупреждение.

Моника оглянулась, увидев Драко за углом коридора. Он стоял в тени и смотрел ей вслед. В его глазах не было злобы. Только неотрывное, изучающее восхищение — с каплей чего-то иного. Чего-то, чего Моника ещё не замечала. Блэквуд в своем духе прищурилась на него, прежде чем подмигнуть и скрыться за Профессорами и Директором с улыбкой. Блэквуд не видела, но Малфой улыбнулся, не так как на уроках, а в полную улыбку оголяя зубы.

Кабинет Дамблдора встретил их приглушённым светом, ароматом старых пергаментов и тихим потрескиванием огня в камине. Часы тикали размеренно. Где-то в углу переливался перьями Фоукс, его глаза были закрыты, но казалось, он всё слышал.

Дамблдор сидел за своим резным столом. Справа — профессор Снейп, в мантии, чёрной как лунная тень. Слева — профессор МакГонагалл, сжимающая свиток, словно щит.

— Прошу, присядьте, — произнёс директор.

Четверо детей опустились на мягкие кресла перед ним. Молчание длилось несколько секунд. Затем Дамблдор заговорил, глядя на них сверху очков-половинок:

— Всё, что вы скажете здесь, останется между нами. Ни один преподаватель не расскажет об этом другим, если только вы сами не пожелаете. Но... нам нужно кое-что выяснить. Ситуация серьёзнее, чем кажется.

Снейп наклонился чуть вперёд.

— Мы не ищем виновных, — сказал он тихо, глядя на Гарри, но потом — на Монику. — Мы ищем понимание.

Гермиона нервно поправила мантию. Рон поёрзал. Моника лишь наблюдала за взрослыми с прямой осанкой, будто готовилась к допросу с рождения.

— Начнём с надписи, — сказала МакГонагалл. — "Тайная комната открыта. Враг наследника... берегись." Вы хоть что-то знаете о Тайной комнате?

— Мы не знали, что она вообще существует, — сказала Гермиона, первой нарушив тишину. — Но я... слышала упоминание где-то, кажется, мельком в «Истории Хогвартса». Там упоминается некая легенда...

— Ты помнишь детали? — мягко спросил Дамблдор.

Гермиона нахмурилась, вспоминая:

— Говорили, что один из основателей школы, Салазар Слизерин, построил Тайную комнату, скрытую от других. В ней якобы содержится чудовище, предназначенное для очищения школы от "недостойных учеников".

— То есть — маглорождённых, — хрипло вставил Снейп, не отрывая взгляда от неё.

Гермиона коротко кивнула.

— Я не верю в такие вещи, — твёрдо добавила она. — Но сейчас... это звучит слишком реально.

Рон посмотрел на неё с тревогой, потом повернулся к Дамблдору:

— А вы правда считаете, что монстр из легенды... может быть где-то здесь? И, типа, гуляет по коридорам?

— Мы не утверждаем ничего, — сказал Дамблдор спокойно. — Но Филч нашёл свою кошку в крайне странном состоянии. Каменная, без признаков жизни, но и не мёртвая. Такое состояние возможно только в результате определённых... очень тёмных магий.

— Петрификация? — прошептала Гермиона.

— Верно, мисс Грейнджер.

Рон встревоженно оглядел друзей.

— Мы не делали этого! Мы просто шли по коридору! И вдруг — кровь, кошка и эта чёртова надпись!

— Я чувствовала неладное задолго до того, — добавила Моника спокойно. — С самого ужина. Что-то в воздухе... как в ту ночь в прошлом году, когда мы впервые столкнулись с Пушком. Тот же озноб. И запах пыли, магии, и... старой крови.

Снейп чуть наклонил голову, не сводя глаз с неё.

— Именно ты заметила неладное первой?

— Да. Я всегда чувствую, когда рядом что-то... древнее. Как будто часть меня начинает вибрировать.

— Вот как, — прошептала МакГонагалл, и тут вмешался Дамблдор, развернув лицо к Монике:

— Позволь задать тебе вопрос. Связанный не с этой ночью. А с тобой самой. Случалось ли в детстве, чтобы с твоими... документами происходили странности?

Моника не моргнула. Лишь чуть сильнее сжала подлокотники кресла.

— Случалось, — кивнула она. — Когда я родилась, всё было оформлено правильно: 19 января 1980. Но когда мне было... несколько дней, папа — Локлен — заметил, что в системе Министерства стоят две другие даты.

— Какие? — спросила Минерва, застыв.

— Первая — 19.19.1919.

Снейп хмыкнул:

— Такой даты не существует.

— Именно. А вторая — 2 ноября 1431 года.

На этот раз наступила полная тишина.

Гарри, Рон и Гермиона переглянулись.

Дамблдор выпрямился в кресле. Его голос стал особенно мягким:

— Ты знаешь, чья это дата рождения?

— Папа сказал, что это день рождения Влада Цепеша. Графа Дракулы.

— И он был прав, — кивнул Дамблдор. — Вторая дата — отголосок происхождения. Первая — предзнаменование. "Девять из девяти" — число несуществующего месяца в несуществующем дне. Идеально совпадает с одним старинным пророчеством. Но мы оставим это... на потом.

Снейп, всё ещё наблюдая за Моникой, вдруг произнёс почти шёпотом:

— Удивительно. Совпадений не бывает.

Рон поёрзал в кресле:

— Простите, а можно нам тоже задать вопрос?

МакГонагалл прищурилась:

— Конечно, мистер Уизли.

— А вы всерьёз подозреваете нас? Или просто решили проверить... за компанию?

Дамблдор улыбнулся.

— Мы не подозреваем никого, Рональд. Но... сила, с которой вы столкнулись, древнее Хогвартса. И нам нужно быть уверенными, что вы — в безопасности. И что вы нам скажете, если почувствуете её снова.

Он повернулся к Гарри:

— Ты уже чувствовал это. Ты слышал голос, верно?

Гарри замер. Потом кивнул.

— Хриплый... змеиный. Я не знал, откуда он. Он был как... будто внутри головы. Он звал меня. Говорил: «Пора... рвать... убивать...»

Снейп и МакГонагалл переглянулись. Губы Минервы побелели. Снейп лишь сказал:

— Это — старый язык. И он слышит его не впервые, не так ли?

Дамблдор мягко кивнул.

— Гарри, тебе когда-нибудь раньше доводилось говорить со змеями?

— Ну... да. В зоопарке. На первом курсе... случайно, — пробормотал Гарри.

Моника чуть приподняла голову.

— Ты — парселмаут? — спросила она.

Гарри кивнул, сам не зная, гордиться этим или бояться.

Гермиона шепнула:

— Это... язык змей. Очень редкий. И — характерный для потомков Салазара Слизерина...

Дамблдор встал. Его фигура на фоне пылающего камина казалась внезапно старше, но и — более могущественной.

— На этом наш разговор завершён. Помните, дети: если вы почувствуете, что что-то рядом... что вам угрожает... или наоборот, требует вашего присутствия — вы не обязаны справляться с этим одни.

Минерва тихо добавила:

— Мы за вами присматриваем. Даже если вам кажется, что мы просто проверяем домашнее задание.

Снейп открыл дверь и произнёс:

— Свободны.

Когда четверо вышли в коридор, Рон выдохнул:

— Чувствую себя так, будто сдал экзамен по Защите от Тёмных Искусств... только на собственной шкуре.

Гермиона посмотрела на Гарри и Монику:

— Это только начало, да?

Моника медленно кивнула.

— Начало чего-то... древнего.