Запомни мое имя

1992 год, 1 сентября 9:56

Утро было серым, типично английским: лёгкий туман поднимался от мостовой, тянулся над крытыми рынками, смешивался с дымом от магловских автомобилей. Вдоль улицы шли две девочки — их силуэты скрывались за случайными прохожими, но стоило присмотреться, и становилось ясно: эти двое — не обычные школьницы.

Моника Блэквуд шла чуть впереди. Даже в простом плаще её движения были грациозными, осанка прямая, а взгляд уверенный. Рядом, в привычной серьёзности и с рюкзаком, набитым книгами, шагала Гермиона Грейнджер.

— Ты думаешь, мы встретим кого-то из наших до поезда? — спросила Гермиона, оглядываясь.

— Уверена, — кивнула Моника. — Мы не одни такие организованные. Да и косой переулок в последние дни перед учебным годом — как ульи. Все туда идут.

— Мама настояла, чтобы я выехала пораньше. «Вдруг толпа», — передразнила Гермиона и тут же добавила: — Хотя она, как всегда, права.

Моника усмехнулась.
— Знаешь, ты стала менее напряжённой за лето.

— А ты — более наблюдательной, — ответила Гермиона с лёгкой улыбкой.

В этот момент за их спинами послышался громкий стук, будто кто-то споткнулся о собственные ноги. Девочки обернулись.

— Ох, вот и он, — выдохнула Гермиона.

— Кто?

— Хагрид.

И действительно, из густого тумана вышел Хагрид — с огромной корзиной, перевязанной верёвками, в которой что-то ворчало.

— Девчонки! Доброе утро! — поздоровался он, вытирая лоб рукавом. — Я сказал Дамблдору, что сам с вами пойду — знаете, в последнее время на Косой аллее неспокойно. Лишняя защита не помешает.

— Спасибо, Хагрид, — кивнула Моника. — Мы не против телохранителя. Особенно если он носит на поясе тыквенный пирог.

⸻

Косой переулок встретил их как обычно — кипучей магией и суетой. Сквозь магазинные витрины мелькали манящие предметы: самозаписывающиеся перья, книги, которые шептали, если к ним приблизиться, мантийные ткани, переливавшиеся цветом при движении.

Книжная лавка гудела как улей. Воздух был напитан запахом новых страниц, чернил и душистого магического лака, которым, судя по всему, было покрыто кресло в центре зала — где сиял в лучах собственной славы Златопуст Локонс.

— Не верится, что я его увижу вживую! — всплеснула руками Гермиона. — Его главы про зомби — гениальны.

— Серьёзно? Он похож на витрину парикмахерской, а не на охотника на тварей, — пробормотала Моника. — У меня дома портрет с более скромной мимикой.

Они протиснулись внутрь, и Моника сразу заметила двух знакомых фигур — Гарри и Рон стояли у стойки с «Заклинаниями защиты и нападения», погружённые в спор.

— Что на этот раз? — с улыбкой спросила она, подходя.

— Рон думает, что «Сбивающее заклятие» — это способ вырубить тролля.

— Оно и есть, — упрямо сказал Рон.

— Если ты хочешь его лишь слегка задеть, — добавил Гарри.

Моника только открыла рот, чтобы вставить своё мнение, как вдруг зал наполнился восторженным воплем:

— Гарри Поттер! И — о Мерлин милосердный! — Моника Блэквуд!

Голова Златопуста Локонса замаячила над толпой, словно золотистая комета, и через мгновение он уже протягивал обе руки к Гарри и Монике.

— Два самых обсуждаемых юных волшебника столетия! Какие сияющие лица, какая магия... Чудо, а не кадр! Фото! Немедленно!

Моника отшатнулась, но поздно — чары вспышки ослепили её на секунду. Гарри тоже моргнул, будто не понимая, как оказался в центре внимания.

— Профессор Локонс, — начала Моника с натянутой вежливостью, — думаю, вы нас с кем-то путаете. Мы пришли за учебниками, а не автографами.

— Ну как же! Вы и Гарри — это подарок для Пророка! — засиял Локонс, обнимая их через плечо. — Вы даже выглядите так, будто только что победили армию вампиров!

— Надеюсь, не наших, — пробормотала Моника, медленно высвобождая руку.

Гермиона смотрела на происходящее с таким восторгом, будто сама стала частью его книги. Рон выглядел так, будто его сейчас стошнит.

И тут, как по команде, в кадр врезался голос:

— Потрясающе. Поттер, Грейнджер, Уизли и Блэквуд... А теперь, пожалуйста, покажите, где тут выход, пока не стало совсем тошно.

У книжной стойки стоял Драко Малфой, лениво крутя в руках том Локонса, как будто выбирал, под каким лучше подложить его в клетку сове.

— Драко, — лениво произнесла Моника, не оборачиваясь. — Мы все рады, что ты нашёл в себе силы прочитать хоть заголовок.

— Очень остроумно, — оскалился Малфой. — Тебе бы петь в цирке, раз уж выбрала себе таких клоунов в друзья.

На этот раз Гермиона подняла голову, взгляд её был удивительно холоден:

— Если бы тебе платили за каждый глупый комментарий, ты бы догнал богатство Блэквудов. Почти.

Драко прищурился, но тут в дверях лавки раздался щелчок. Вошёл Люциус Малфой, словно из тумана — в длинной, как тень, мантии, с тростью и выражением лица, будто лавка пропитана грязью.

— Мисс Блэквуд, — произнёс он, оценивающе. — Не думал встретить вас здесь. Последний раз мы пересекались в вашем... изысканном зале.

— Мистер Малфой, — кивнула Моника, как будто он был скучным знакомым отца. — Надеюсь, вы нашли книгу, которую искали. Или вам опять пришлось всё отдавать на обряд очищения?

Гарри почувствовал, как Рон слегка хихикнул рядом. Люциус слегка напрягся, но сохранил ледяное достоинство.

— Любопытно, как стремительно вы примкнули к... этой компании, — холодно заметил он. — У вашего отца, я помню, были иные приоритеты.

— У моего отца достаточно мудрости, чтобы не судить по крови. В отличие от некоторых, — спокойно ответила Моника. — Но, возможно, вам стоит его навестить.

Люциус на мгновение замер, затем кивнул и, не говоря ни слова, развёрнулся. Его плащ с шорохом скользнул за ним, как тень, а Драко, не бросив больше ни слова, последовал за отцом.

Когда тишина вернулась, Локонc снова выплыл сзади:

— Блестящий диалог! Столкновение двух линий благородства! Я обязан это записать!

— Лучше не стоит, — устало сказал Гарри.

— Почему? — оживился Златопуст.

— Потому что тогда мне придётся сжечь каждую копию, — сказала Моника и пошла к выходу. — А я сегодня не в настроении жечь книжные магазины.

⸻

Когда все добрались до вокзала Кингс-Кросс, толпа уже заполняла перроны. Люди, тележки, совы в клетках, пар — всё сливалось в одно большое путешествие.

— Быстрее, — сказала Гермиона. — Поезд скоро.

Они подошли к привычной колонне между платформами 9 и 10.

— Как всегда — разбегаемся и входим, — сказал Рон и пошёл первым.

Бум.

Он отлетел назад, ударившись о камень.

— Ай! — застонал он, держась за плечо. — Что?..

— Не может быть, — Гарри попытался следом — и тоже врезался в стену. — Она... закрыта?

— Не паникуйте, — шепнула Гермиона, оглядываясь. — Может, нужно подождать?

— Мы опоздаем, — в панике сказал Рон. — Что делать?..

Моника молча подошла к колонне, коснулась её рукой. Камень остался твёрдым.

Она выпрямилась, обвела взглядом вокзал. Ни одного волшебника поблизости. Только маглы, идущие мимо, не замечающие ничего странного.

— Хорошо, — сказала она, вынимая палочку. — Придётся использовать запасной путь.

— Что ты собираешься делать? — спросила Гермиона.

— Одно древнее заклинание. Забытая форма пространственной магии.
Она не запрещена, просто... о ней никто больше не помнит.

— Кроме тебя, конечно, — усмехнулся Гарри.

Моника не ответила. Она закрыла глаза, прошептала слова на старом латинском, и воздух вокруг словно дрогнул. Мантии затрепетали, под ногами пошли круги, как по воде.

— "Transiturae per lineas sanguinis." — голос её был ровным, спокойным.

Их затянуло.

⸻

Следующее, что они почувствовали — свежий ветерок, пар из-под колёс поезда, громкая перекличка сов. Они стояли на платформе 9 и ¾. Хогвартс-экспресс был уже почти полон.

— Мы... мы прошли? — прошептала Гермиона, озираясь.

— Это было... не похоже на телепортацию, — заметил Гарри.

— Это было нечто иное, — подтвердил Рон. — Что это за чары?

Моника убрала палочку:

— Это магия рода. Её не преподают в Хогвартсе. Она передаётся через кровь.
— Блэквуды никогда не нуждались в чужих проходах. Мы создавали свои.

И, не дожидаясь ответа, она направилась к вагону.

— Поторопитесь, — сказала она, не оборачиваясь. — У нас впереди целый учебный год.

Когда поезд дал гудок, друзья запрыгнули в последний открытый вагон — прямо под носом у проводницы. Моника помогла Гермионе с клеткой Живоглота, Гарри протиснул чемодан, а Рон едва успел втащить за собой клетку с Пигвиджоном, который пищал от негодования.

Они нашли свободное купе ближе к хвосту состава. Через мгновение дверь захлопнулась, и гул вокзала остался где-то позади, затихая вдалеке.

— Ну, — тяжело вздохнул Рон, — это было близко.

— Слишком близко, — поправила Гермиона, обмахиваясь свитком с перечнем учебников. — Что вообще произошло с проходом?

— Думаю, это не случайность, — тихо сказала Моника, опускаясь на мягкое сиденье у окна. — Кто-то закрыл его намеренно. Вопрос — кто и зачем.

— Дамблдор об этом знает? — спросил Гарри.

— Скорее всего. Но не исключено, что и он стал жертвой этой ловушки, — ответила Моника. — Есть магия, которую даже директоры не могут почувствовать, если она запечатана на крови.

— Ты это говоришь с пугающей лёгкостью, — заметила Гермиона. — У тебя точно нет книг по Тёмным Искусствам?

Моника ухмыльнулась, не подтвердив и не опровергнув.

⸻

Поезд начал набирать скорость. Пейзажи за окном — поля, леса и реки — промелькивали, как сцены в магическом калейдоскопе. Гарри откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.

— Ну а теперь можно спокойно сказать, что всё началось слишком странно, — сказал он.

— Сначала этот Добби, потом летающая машина, теперь закрытый проход... — начал перечислять Рон.

— ...а потом Моника, вылетающая из тумана как какой-то потомок древней королевской династии, — добавил Гарри и усмехнулся. — Ты хоть знаешь, как это выглядело со стороны?

— Великолепно, — не моргнув, ответила Моника. — Как и положено Блэквудам.

— Вообще, я не шучу, — продолжил Гарри. — Это было не похоже ни на одно заклинание, которое мы видели.

— Потому что это и не заклинание, — тихо сказала Моника. — Это... отклик рода. Сила, которой нельзя научиться. Она... либо есть, либо нет. И, к счастью, она сработала.

Рон в это время вытянул из сумки свою старую палочку — та слегка потрескалась с одного конца. Он попытался выровнять её, придавил концом к сиденью... и раздался хруст.

— О, не-е-ет, — застонал он. — Она сломалась.

— Как ты это вообще умудрился? — вздохнула Гермиона.

— Ну извини, не все умеют телепортировать себя по фамильной крови, — пробормотал Рон и бросил взгляд на Монику.

Та лишь тонко улыбнулась.

— Палочка, кстати, давно просила замену, — заметила она. — Древесина уже старая, да и ядро, кажется, ослабло.

— Вот только денег на новую у нас как бы... — Рон посмотрел в окно. — Ладно, справлюсь и с этой. Может, Скоч склеит?

— Или тебя разорвёт пополам при первом заклинании, — мрачно добавила Гермиона.

— Очень обнадёживающе.

⸻

Гарри задумчиво уставился на узорчатую обивку сидений.

— А если серьёзно... Добби не был обычным. Он знал что-то. Что-то о Хогвартсе. Что там нас может ждать?

— Опасность, — отозвалась Моника. — И я чувствую её. Не как предчувствие... а как запах. Как будто воздух другой.

— Ты говоришь, как один из тех безумных прорицателей, которых мы видели возле «Складывающегося котелка», — усмехнулся Гарри.

— Иногда безумцы просто говорят правду, — Моника на секунду прикрыла глаза. — Я заметила это ещё в Косом переулке. Люди... боялись. Не открыто. Но чувствовалось напряжение. Даже Хагрид вел себя осторожно. А он обычно первый, кто бросается наперерез.

— Но что это может быть? — спросила Гермиона. — Тебе снились сны? Что-то похожее?

Моника помедлила.

— Были... ощущения. Неясные, но... как будто кто-то звал. Издалека. Из самого Хогвартса.

Рон резко отвёл взгляд от окна:

— Надеюсь, это не Тёмный Лорд, решивший позвать тебя на чай.

— Не боюсь Тёмных Лордов, — тихо сказала Моника. — Боюсь того, что просыпается внутри самого Хогвартса.

⸻

За окнами начинал сгущаться вечер. Поезд нёсся вперёд, а их разговор — медленно угас. В купе становилось теплее и уютнее, но где-то под этой поверхностью каждый из них чувствовал: спокойствие — временно.

Что-то начиналось. И уже слишком поздно было свернуть назад.

Огромный, пыхтящий поезд наконец замедлил ход. Сквозь окна вагонов показались знакомые пейзажи: тёмные ели, подступающие к платформе, освещённой тёплым жёлтым светом факелов. За окном уже вечерело, воздух стал прохладным, и дыхание конденсировалось лёгкими облаками пара. «Хогвартс-Экспресс» дал последний резкий толчок и остановился.

— Мы приехали! — обрадованно сказал Гарри, поднимаясь с сиденья.

— А я только начала засыпать, — пробормотала Моника, потянувшись и откидывая волосы с лица. — Спасибо, Рон, за храп. Очень мелодично.

— Храп? Это не я! Это Короста! — возмутился тот, поднимая клетку с толстым, лениво зевающим крысом.

Компания дружно засмеялась. Шум суеты за дверями вагона нарастал. Ученики выходили на платформу, шумно прощаясь с друзьями, спуская тяжелые сундуки, натягивая мантии и поправляя шапки.

— Надо поторопиться, — сказала Гермиона. — С последними идти — только замёрзнем.

Они вышли на платформу, и Гарри с облегчением вдохнул холодный, бодрящий воздух. Вдали уже виднелись темные силуэты магических карет, запряжённых тестралами, невидимыми для большинства.

Но вдруг Рон, тащивший за собой клетку и багаж, замер, подняв голову и щурясь на толпу.

— Эм... — он нахмурился. — Подождите-ка. Это... это что, она?

— Кто? — переспросил Гарри.

Рон без слов ткнул пальцем в сторону.

Из соседнего вагона как раз спускались несколько учеников Слизерина. Их было пятеро: Драко шёл первым, как обычно с величественной осанкой, следом за ним — Крэбб и Гойл, лениво перетаскивавшие багаж, затем Теодор Нотт, недавно переведённый в Хогвартс из одного старого частного института — всё ещё немного сторонящийся компании, хотя уже понемногу входивший в круг Драко.

И рядом с ними... шла она.

Моника, увидев фигуру, непроизвольно замедлила шаг.

— Подожди, что... — начала Гермиона.

Гарри пригляделся. Черные, идеально ровные волосы до плеч. Мантию на ней слегка перекашивало на левом плече — нитки торчали из шва воротника. Даже походка была удивительно знакомой: чуть ленивое покачивание, осознанная уверенность.

— Эй, это ты? — Рон в изумлении обернулся на Монику. — Ты... эээ... как?

— Это не я, — прошептала она, глаза её сузились, губы сжались.

Когда «двойник» повернулась в их сторону, всем стало всё ясно.

— Паркинсон?! — в один голос выдохнули Гарри и Гермиона.

Пэнси, увидев группу друзей, на секунду замерла, но затем быстро отвернулась, намеренно вскидывая подбородок. Она что-то заговорщицки произнесла Драко, громко смеясь, слишком фальшиво, и взяла его под руку.

— Упс... — выдохнул Рон. — Кажется, она решила стать твоей новой версией, Блэквуд.

Моника молча смотрела на Пэнси. Та действительно переоделась почти в точную копию её мантии, даже подвеску на шее носила, очень похожую на фамильный знак Блэквудов — но, конечно, с дешёвой подделкой.

— Жалкое зрелище, — пробормотала она, еле заметно качая головой.

— Она совсем отчаялась, — поддакнула Гермиона. — В прошлом году ходила за Малфоем, как тень, а теперь хочет стать его "идеалом".

— Но идеал не создаётся из подражания, — тихо сказала Моника. — Он либо есть, либо его нет.

— Знаешь, — Рон вдруг сказал, — она ещё и шептала в вагоне, что в новом учебном году «всё изменится». Видимо, имела в виду свою внешность.

— Слишком поздно, — Моника вскинула бровь. — Репутация строится не внешностью, а поступками. Которые, увы, не подделаешь.

Они направились к ближайшей свободной карете.

— Она даже не понимает, — сказала Гермиона, салясь в карету, — что ты с Малфоем... ну, сложнее, чем просто симпатия. У вас... это как... качели с острыми лезвиями.

— О, это красиво, — хмыкнула Моника. — И больно. Очень в духе.

— А палочка у тебя всё ещё целая, Рон? — внезапно спросил Гарри, глядя, как друг аккуратно складывает вещи.

— Эээ... — Рон поднял палочку, чтобы показать, и... треск. Тонкая трещина с хрустом прошла по её длине. — Ну, супер.

— Идеальное завершение дня, — усмехнулась Моника. — Пэнси пытается украсть мою жизнь, Рон ломает палочку, а впереди ещё распределение, слизеринская драма и подозрительно молчаливый Драко Малфой.

Гарри рассмеялся, но в его взгляде было напряжение.

— Ты думаешь, он заметил?

— Думаю, он не мог не заметить, — ответила Моника, глядя на башни Хогвартса, вырастающие в темноте. — И если он ничего не сказал... это уже интересно.

Дверца волшебной кареты захлопнулась, и через секунду она плавно тронулась с места, подрагивая на ухабах. Снаружи раздавался скрип колес и лёгкий топот копыт тестралов, невидимых глазу большинства учеников.

Внутри кареты было темно и уютно. Гермиона аккуратно поправила на коленях сумку, Гарри задумчиво смотрел в узкое оконце, а Рон ворчливо вертел в пальцах свою треснувшую палочку.

— Ну как так-то... — пробормотал он в пятый раз. — Даже не начал учебный год, а уже сломал палочку. Она же теперь будет колдовать через раз. Или стрелять обратно, как в прошлом году.

— Надеюсь, без улиток, — сухо заметила Гермиона. — Мне хватило того, как ты сам себя слизняком проклял.

Рон смущённо покраснел, но Моника только усмехнулась и мягко наклонилась вперёд, положив локти на колени.

— Слушай, — сказала она, глядя на него серьёзно, — как только будут осенние каникулы, мы с вами вчетвером съездим на Косую аллею.

— Ну, конечно, — буркнул Рон, — мне бы только не забыть, как работает портал, а то опять застрянем в книжном магазине с призраками.

— В этот раз я лично за тебя прослежу, — улыбнулась Моника. — И знаешь что? Мы купим тебе новую палочку. Настоящую. Не потрёпанную после брата, не склеенную, не заклинанием скреплённую. Настоящую, ту, которая выберет тебя.

Рон поднял глаза, недоверчиво.

— Но у меня же нет... ну, ты знаешь...

— Я знаю, — кивнула Моника. — И не переживай. Это будет мой подарок.

Он хотел возразить, но она подняла руку, останавливая его.

— На этих каникулах у Гермионы день рождения, — продолжила она. — Так что мы устроим праздник. На Косой аллее, с пирогами, леденцами в форме заклятий и магическими игрушками, от которых задыхаются все продавцы. А ещё я подарю Гарри кое-что из Лютного переулка — не волнуйся, легально. Ему понравится.

— А как же ты? — удивился Гарри. — Ты же и так...

— Что я? — хитро прищурилась она. — Я получаю ежемесячные карманные отцовские — скажем так, как зарплата министра двух департаментов сразу. Если не тратить на платья и чепуху, можно позволить себе чуть-чуть магической щедрости.

Гермиона улыбнулась.

— Моника, ты... — начала она.

— ...не благотворительность, — перебила та. — Я — друг. А друзья помогают, когда могут. И всё.

Карета на секунду подпрыгнула, вильнув вбок. Все вцепились в сиденья.

— Тестралы, — пробормотал Гарри, — им всё равно, что там на дороге.

— Как и Пэнси, — хмыкнула Моника. — Только они хоть полезные.

Рон рассмеялся и покачал головой.

— Ты правда не против? Я не хочу быть тем парнем, которому всё дарят.

Моника склонила голову.

— Рон, ты тот парень, который защищает друзей, прыгает на тролля, спасает Гарри, когда у того метла сходит с ума, и вечно приносит радость своим глупыми шутками. Это стоит гораздо больше, чем какая-то палочка.

Он застенчиво улыбнулся. Гермиона усмехнулась и добавила:

— Она права. Просто молчи и принимай, пока не передумала.

— Ага, — кивнул Гарри. — Это редкое явление — щедрость с сарказмом.

Моника сделала театральный поклон в сиденье.

— Благодарю. Это мой второй язык.

Вдали показались огни Хогвартса. Замок медленно возникал из темноты, как гигантская свеча в ночи. Карета плавно затормозила, и ребята переглянулись, понимая — начинается второй год. Новый. И, возможно, ещё более странный, чем прошлый.

Теплый свет факелов отбрасывал длинные тени по коридорам Хогвартса. После поездки, встреч с остальными учениками и привычного шума перрона — в воздухе всё ещё витал тот особенный, сентябрьский дух начала учебного года.

Моника шла по левому краю мраморного коридора рядом с Гарри, Роном и Гермионой. Их шаги были ровны, разговор — живой, со смехом и всплесками рук. Позади послышался гул голосов — и компания Слизерина ускорила шаг: Драко, Тео, Крэбб, Гойл... и Пэнси, которая, как обычно, висела где-то рядом с Малфоем, пытаясь быть замеченной.

И вдруг:

— «Знаешь, иногда просто надо смотреть выше и думать шире...» — звонко проговорила Пэнси, с искусственной небрежностью.

Гарри с Роном переглянулись. Гермиона закатила глаза. Моника, не сбавляя хода, словно не услышав — затем слегка повернула голову, как бы прислушиваясь. Она остановилась на полшага. Лёгкая полуулыбка скользнула по её губам, и она обернулась через плечо, глядя точно на Пэнси.

— О, ты повторила за мной? Ну хоть что-то в тебе сегодня получилось.

Её голос звучал мягко, почти как комплимент, но в тишине коридора фраза отозвалась пощечиной — и по взгляду Пэнси стало ясно, что она это почувствовала.

Прежде чем кто-то из слизеринцев успел ответить, Моника спокойно развернулась, откинула прядь волос за плечо и, с тем же грациозным достоинством, шагнула вперёд. Гарри, Гермиона и Рон последовали за ней — они сдерживали улыбки, а Рон и вовсе зажал рот рукой, чтобы не рассмеяться вслух.

Позади на секунду воцарилась звенящая пауза.

Драко усмехнулся про себя, не оборачиваясь. Даже он знал — с Моникой лучше не пытаться играть в слова, если не готов проигрывать красиво.

Коридор снова наполнился гулом шагов, когда Моника с друзьями скрылась за поворотом. За ней — короткая тишина. Пэнси медленно подняла бровь, прикусив губу, словно не веря, что её так ловко унизили.

— «Да кто это вообще такая чтоб и так разговаривать...» — процедила она вполголоса, но ответа не получила.

Рядом с ней шел новенький — Теодор Нотт, стройный, с хищным прищуром, тёмные волосы аккуратно зачёсаны назад. Он не сводил взгляда с Моники даже тогда, когда та уже почти скрылась из виду. Потом, как бы в задумчивости, он слегка усмехнулся:

— А кто эта красотка? — спросил он, глядя теперь уже на Драко. — Та, что всех тут как по команде затыкает.

Малфой молчал с секунду дольше, чем было нужно. Его губы чуть поджались, бровь дрогнула. Ни раздражения, ни злости — что-то другое... Глухое раздражение, перемешанное с ревностью, которую он бы скорее проглотил, чем озвучил.

— Блэквуд,— буркнул он почти не глядя на Нотта, как будто произнести фамилию — значит признать слишком многое.

— Слышал о самых богатых волшебниках в истории? — с важным видом вступил Гойл. — Вот она — Моника Блэквуд. Наследница всего этого.

Крэбб хмыкнул, добавив с удовольствием, будто повторяя давно заученную фразу:

— Нефтяной ребёнок еще с норковых пелёнок, знает почему она и насколько папе дорога.

Нотт обернулся на них, прищурился, переводя взгляд с одного на другого, а затем скользнул глазами по Драко. Тот по-прежнему смотрел в сторону, но по его лицу читалось напряжение — слишком пристальное молчание, слишком спокойная ухмылка.

— Прямо как Малфой, — бросил Тео почти шепотом.

На это Драко, наконец, глянул в его сторону. На губах — лёгкая, будто бы небрежная улыбка.

— Разница лишь в том, что к ней лучше не лезть, если не умеешь держать удар, — сказал он тихо, почти лениво, но в голосе чувствовалось предупреждение.

— — А ты? — хмыкнул Тео, будто проверяя глубину воды.

Драко не ответил сразу, только повернул голову вперёд, пряча в тени свой взгляд. Затем, уходя вперёд, бросил через плечо:

— Если кто и может её задеть — то точно не ты.