Чужая | Турбо

«Город стреляет в ночь дробью огней
Но ночь сильней, её власть велика»

Морозный декабрьский воздух пробивался сквозь щели в деревянных окнах темной аудитории. Ника, как обычно, сидела за последней партой. Тихонько дремала, положив голову на руку. Смех нарядных девчонок-одногруппниц разливался по полупустому кабинету эхом, звеня в ушах.

— Вы же пойдете сегодня к Азизе? У нее родители уехали на дачу, хочет собрать всех на ночь.

Девушки тут же радостно закивали, начали строить планы на вечер, какую еду готовить, кого бы еще позвать, ведь «чем больше людей, тем веселее». В сторону приезжей даже не взглянули, иногда забывая, что она вообще существует. Вероника слышала, слышала шепот за спиной, насмешки. Видела пренебрежительные взгляды, видела, но молчала. Просто проходила мимо с гордо поднятой головой, словно чужие здесь они, а не она. И плевать, что слова жгли, как окурки об сердце.

После звонка с последней на сегодня пары, когда аудитория опустела и оставшиеся студенты потянулись по коридорам, Ника медленно вышла из здания. На улице мороз обжигал щеки, и серый свет  отражался от ледяного асфальта. Она шла быстро, кутаясь в куртку, и издалека заметила знакомую фигуру — Сява, стоящий у лестницы, снова проверяет, куда и зачем она направляется. Сердце сжалось. Каждый шаг ощущался, как движение под наблюдением, словно она в клетке. «Да блять, и  не устал же еще!» — мысленно выругалась девушка.

Она ускорила шаг, свернула в сторону двора, потом скрылась в подъезде своей квартиры. Дверь за ней закрылась, и в комнате сразу стало теплее, привычно и спокойно. Ника села на подоконник, облокотившись на холодное стекло, в голове бурлило негодование. Протест. Хотелось вырваться, хотя бы на день. И тут в голову пришел образ нежной девочки в клетчатом пальто и светлыми, как небо глазами. Айгуль. Да, точно! У нее будет своя ночевка, и плевать на одногруппниц, плевать на «надзирателей», просто наконец провести вечер не в одиночестве, выдохнуть. Они не были близки, слишком уж разные, но иногда быть одной хуже, чем быть с кем-то неподходящим. Оставалось лишь понять, как провернуть это так, чтоб потом снова не выслушивать ругань старшего Адидаса.

Еще к концу первой недели Ника выучила расписание всех, кто её пасёт, и даже стала угадывать, кто попадётся на пути сегодня. Мысленно прикинула, что сегодня это должен быть Марат.

«Может опять носится где-то и забыл, что следить должен?» — с надеждой подумала Вероника и одевшись, вышла в подъезд.

Из окна на лестничной площадке виднелась знакомая хоккейная коробка, и увы, синяя куртка младшего Адидаса, наматывающего круги вдоль ограждения. Не забыл. Айгуль жила через пару дворов от квартиры Вероники, но выйти из подъезда незамеченной ей вряд ли удастся. Она уставилась в окно, раздумывая, что же делать.

За спиной хлопнула дверь квартиры, мальчик лет семи запрыгал по ступенькам. Помпон на красной шапке подскакивал вверх. Глаза Вероники хитро блеснули.

— Эу, малой!— окликнула мальчишку.

Мальчик взглянул на нее и остановился.

— Видишь пацана? — она указала в окно в сторону коробки.
— Ну вижу — он сузил глаза.
— Слушай, помоги а, отвлеки его, пока я за угол не зайду, спроси что-нибудь не знаю, где он куртку эту купил, скажи, такую же хочешь.
— А ты мне че? — малой вздернул подбородок. Ника закатила глаза.
— С меня пять ирисок, вечером зайдешь в 22 квартиру, отдам.
— Десять — показал пальцами мальчик.
— Семь, дуй отвлекай — удивленно высказала Вероника.

Мальчик радостно выбежал из подъезда в сторону Марата. Девушка же осталась у окна, дожидаясь, пока внимание ее надзирателя переключится.

Все получилось. Она уверенно миновала двор, оглядываясь лишь на секунду. Никто не шел рядом, свет фонарей рисовал длинные тени на заснеженной земле. Каждый шаг отзывался хрустом снега под ботинками.

Дверь подъезда Айгуль появилась словно сама собой. Ника остановилась, прислушалась — улица пуста, за дверью тихо. Она поднялась, нажала на звонок, сердце подскочило, и спустя мгновение дверь открылась.

— Ты что тут делаешь? — удивленно спросила Айгуль, приподнимая бровь.
— Ночевка, — коротко ответила Ника, стараясь скрыть волнение. — Нам нужно выдохнуть от всего этого... просто девочками, поболтаем.

Младшая задумалась на секунду, но все же согласилась. Ника попросила ее прийти через полчаса, чтобы их не заметили вдвоем и Марату ничего не говорить. Девушка радостно двинулась в сторону своего дома, предвкушая спокойную ночь.

•

Маленькая уютная кухня освещена одной желтой лампочкой, одиноко висящей на потолке без люстры. На холодильнике  магнитик «Пятигорск», на магнитофоне тихо играет кассета «Кино», Вероника готовит пюре с котлетами, Айгуль сидит за столом, мешая сахар в чашке. Девушки смеялись, обсуждали учителей младшей, музыку, новые шапки из комиссионки, Марата:

— Вчера он сказал, что ему не просто нравится со мной. А что я та, с кем он спокоен. Жвачки принес.
— Ну всё, свадьбу играть?— Ника рассмеялась
— Да не, ты не смейся. Я в шоке была. Для меня раньше... ну никто не делал такого. А тут серьёзно.
— Да, жвачки это правда серьезно. — смех стал громким, она схватилась за бок —Ну, все бывает в первый раз, вы же маленькие еще
— А ты прям взрослая—немного надув губы, сказала Айгуль
— Айгуленька, ты даже губы дуешь по-детски — Ника  спародировала выражение лица девочки.
— А у тебя что? На личном фронте.

Вероника замолчала. Сделала глоток лимонада.

— Мне кажется, мне Сутулый нравится.
— Так, стоп, "кажется" или "нравится"?
— Я не знаю. Он рядом и спокойно, весело, помогает всегда. С ним не надо постоянно оправдываться.
— Это и есть "нравится", — мягко сказала Айгуль, — ну не ожидала конечно такой пары

Ника чуть улыбнулась:

— Я сама не ожидала. Вроде бы друг такой... А потом сижу и думаю: а вдруг не друг.
— И что будешь делать?
— Пока ничего. Он сам не подаёт сигналов. Может, и правда по-дружески всё.
— А Турбо что скажет? Он же против был.
— А что Турбо? Он не решает, кто с кем ходит. Он сам вон на дискотеках пляшет с рыжей девчонкой.
— Оля. Она, кстати, в нашей школе. Из 10А. Все про неё говорят.
— И шо говорят?
— Что двоечница и зазнайка. Ставит себя выше всех. На учителей плевать. Всех парней крутит вокруг пальца.
— Подходит ему, — хмыкнула Ника.—такая же бесячая.

Айгуль рассмеялась, обняла Нику за плечи. Девушка вдруг расслабилась. Неожиданно даже для себя. Она давно не была в женской компании, уже и забыла каково это, быть другом, а не держать оборону. Уткнулась лбом в плечо Айгуль:

— Спасибо, что ты пришла.
— Ты чего, плакать будешь?
— Не. Я не плачу никогда. Просто не привыкла, что со мной нормально общаются. Не как с врагом, не как с "той, что мешается". А просто как с человеком.
— Так ты и есть человек. Только иногда, конечно, с характером.

Они поели, а когда стемнело начали ложиться спать. Но сон не шел, всё разговаривали, Ника вспоминала Ростов, старую жизнь, рынки, пыльный воздух, как летом бабки продают абрикосы у остановок. Айгуль слушала, заворожённо:

— Я бы хотела там побывать. Просто уехать на юг. Сесть в поезд и ехать. Чтобы не было снега, не было этого всего.
— Когда всё наладится, поедем, — сказала Ника. — Сядем в поезд, и я покажу тебе, где лучшее мороженое, в Казани такого нет, с друзьями своими познакомлю, ты им понравишься.

Они лежали на полу, укрывшись двумя одеялами. Айгуль уже почти засыпала, когда Ника прошептала:

— А вдруг это не влюблённость? Вдруг это просто... первый, кто рядом?

Айгуль сонно:

— Потом разберёшься. Главное—чтоб рядом был не просто кто-то. А тот, с кем не страшно.

И заснула.
А Ника лежала с открытыми глазами, слушала тишину, чувствовала тепло рядом и к счастью не чувствовала себя одинокой в пустом доме.

Ночью ей приснился Сутулый.

Во сне он был совсем теплым и близким. Они сидели на крыше, смотрели, как на ночную улицу ложится хлопьями снег. Он держал её за руку, будто знал, что она устанет держать себя сама.

Вероника проснулась с лёгкой улыбкой.
Повернулась к стене, прижала подушку к груди.

«Кажется, он мне и правда нравится.»

•

Ника спустилась по скрипящей лестнице и открыла дверь в коморку Адидаса. Старый запах пыли ударил ей в нос. Старший сидел за столом, облокотившись на локти, руки переплетены, сигарета дымила.

— Что надо, Ростовская? — без особого интереса спросил Адидас, поднимая взгляд.
— Хочу хоть какое-то дело, — сказала Ника твердо,  — Я устала просто ходить домой, на пары и на сборах, как мебель стоять. Хочу что-то делать.
— Смотри, как заговорила, раньше тебе для дел мое одобрение было не нужно — припомнил недавнюю выходку Вова.

Он замолчал, поднимаясь с дивана. Секунда тишины растянулась. Потом, словно решив рискнуть:

— Ладно. Будет тебе дело. Сегодня на въезде, — он сделал паузу, проверяя реакцию. — Тормозите машины, берёте деньги с водителей за дорогу. Простое дело, схема проверенная, будешь просто помогать, без лишнего.

Вероника обрадовалась, наконец у нее была возможность показать, что она что-то может.

— Поедешь с Турбо. Он будет контролировать, объяснять, проверять. — Адидас сделал вид, что это лучшая страховка. Улыбка с лица девушки тут же пропала. Но не отказываться же ей от такого шанса?

А вот Турбо отказался, четко отрезал, что с «девчонкой» дела вести не собирается, хотел поехать один. Адидас поставил в пару к Веронике Зиму. Одна тревога с сердца девушки ушла, на ее замену пришла другая. Ей надо было проявить себя на деле, пусть и на легком и не опасном, но все же важном, заработать денег на общак.

Вероника с Вахитом стояли у дороги, машины одна за другой тормозили, водители торопливо открывали окна, подавая деньги, кто не спешил— получали камнем по стеклу и дело шло увереннее. Ника считала монеты, держалась решимо, сосредоточенно, постепенно чувствуя себя частью этого мира. Все шло четко, до момента, когда один из водителей не решил ответить, взявшись за отвертку, лежащую в бардачке.

—Ростовская!- крикнул Зима, заметив блеснувший металл. Но было поздно. Один удар — по касательной в бок, но четко.

Она упала. Грязный снег под ней стал красным. Глаза закрылись. Водитель сразу же нажал на газ, пользуясь моментом. Зима орал:

— Кто-нибудь! Скорую, нахуй! БЫСТРО!—бросился к ней, зажимая рану рукой, будто это могло помочь.

До универсама дошло быстро. Адидас на телефоне с Наташей, своей девушкой, которая и сообщила, что их Ростовская девчонка с кровопотерей доставлена в отделение. Марат бледный. Сутулый закурил, руки дрожали. Турбо узнал последним, шел в качалку и услышал перешептывания малышни. Влетел в помещение за секунду. Лицо серое. Губы сухие.

— Где она?
— В реанимации.

Он в первый раз за всё время сел на скамейку и не мог нормально вздохнуть.