Глава 30
Когда Цзюнь Хуайлан вышел из комнаты супруги Шу, он случайно увидел Цзиньбао, идущего в сторону западного зала, держа в руках большую коробку, полную вещей.
Цзиньбао быстро подбежал и поприветствовал Цзюнь Хуайлана улыбкой и серией благоприятных слов.
Цзиньбао уже некоторое время жил во дворце Минлуань. Хотя евнухи и служанки по-прежнему избегали Сюэ Яня, все они были добры к нему. Цзиньбао всегда был умен, он привык к этому месту, как рыба к воде. Теперь единственным человеком, которого он боялся, был сам Сюэ Янь.
Но тот единственный… кто его не боялся? Не боялся только лорд-наследник, подобный бессмертному.
Услышав приветствие Цзиньбао, Цзюнь Хуайлан не смог удержаться от изгиба брови. Он спросил с улыбкой:
— Ты несешь так много вещей, откуда они взялись?
Цзиньбао немедленно ответил:
— Это от Дяньцуй-гугу! Она специально зашла сегодня, чтобы посмотреть, чего не хватает в комнате Его Высочества. Ситуация Его Высочества... Этот слуга не посмел бы беспокоить его! Но Гугу настояла на том, чтобы взглянуть. Только после того, как я несколько раз отказался, она сдалась и позволила мне пойти на склад, чтобы выбрать кое-какие вещи. Но она сказала, что скоро Новый год, и ей все еще нужно посмотреть, не недостает ли чего в кладовой Его Высочества, чтобы избежать новогодней суеты...
Сердце Цзюнь Хуайлана упало. Несомненно, это был еще один ход Дяньцуй. Даже если она была самой доверенной служанкой супруги Шу, отдать Сюэ Яню предметы из личной сокровищницы супруги Шу было превышением ее полномочий. Более того, Дяньцуй не любила Сюэ Яня и избегала его, как если бы он был змеей или скорпионом. Зачем ей проявлять инициативу, заходить на территорию Сюэ Яня и неоднократно запрашивать доступ?
У ее просьбы должен быть скрытый мотив.
Цзюнь Хуайлан прокручивал это в голове, пока не сформировал зачатки плана.
Возможно, не все люди во дворце супруги Шу были пешками Дяньцуй, но все они подчинялись ее приказам и должны были заискивать перед ней. Этим людям нельзя было доверять. Но Цзиньбао следовал за Сюэ Янем и не имел никакого отношения к Дяньцуй.
— Твой хозяин хорошо к тебе относится? — спросил Цзюнь Хуайлан.
Цзиньбао почувствовал горечь в своем сердце. Не имело значения, хорошо с ним обращались или нет, важно было то, что его жизнь и жизни всей его семьи были в руках этого мастера!
Но Цзиньбао быстро улыбнулся и сказал:
— Пятое Высочество, естественно, добр к этому слуге, небо и земля мне свидетели!
Цзюнь Хуайлан улыбнулся и сказал:
— Я знаю, что ты умен. В данный момент есть кое-кто, кто хочет навредить твоему хозяину. Мне нужно, чтобы ты выполнил небольшое задание.
Услышав это, Цзиньбао почувствовал еще большую горечь:"Почему все эти молодые мастера хотят, чтобы я что-то для них делал?"
Мало того, что один попросил его рискнуть своей жизнью, теперь приходит второй. Прежде чем последовать за Сюэ Янем, все знали, что Цзиньбао был трусливым отбросом. Почему он сейчас вынужден брать на себя такую большую ответственность?
Однако этот второй мастер отличался от первого. Предыдущий был безжалостным человеком, который мог убить всю его семью. Но господин перед ним был мягким и добросердечным. Он говорил заботливым тоном. Как мог Цзиньбао отказаться?
Даже рискуя жизнью, он должен был это сделать.
——
Вслед за днем рождения императора наступил одиннадцатый месяц. Погода в Чанъани была самой холодной, и ночи становились все длиннее и длиннее по мере приближения дня зимнего солнцестояния.
Цзюнь Линхуань каждый день находилась во дворце под присмотром пожилых служанок. Ей нечего было делать, и она начала осваивать вышивку. Цзюнь Линхуань была весьма заинтересована этим занятием и через некоторое время изготовила множество вышитых мешочков.
…Просто качество было невысоким. Стежки были кривыми, и было невозможно разобрать, что изображено на вышивке.
Цзюнь Линхуань была одержима ими, и Цзюнь Хуайлан никогда бы не испортил ее интерес. В день отдыха он специально позвал Сюэ Яня и Сюэ Юньхуаня в комнату сестры, чтобы они могли выбрать вышитый мешочек, который сделала Цзюнь Линхуань.
Сюэ Юньхуань был полон интереса, когда осматривал мешочки. Он протянул руку и погладил Цзюнь Линхуань по голове.
— Линхуань-мэймэй, этот тигр красиво вышит, он такой реалистичный.
Цзюнь Линхуань с несчастным видом отмахнулась от его руки и сказала:
— Какой тигр, это котенок!
На лице Сюэ Юньхуаня появилось просветление.
— О, это кошка? У нее такая свирепая морда, я действительно этого не заметил!
Цзюнь Линхуань была так зла, что хотела наброситься на него и ударить.
— У твоего Шестого принца-гэгэ плохое зрение, — успокоил Цзюнь Хуайлан. — Как это похоже на тигра? Он никогда раньше их не видел.
Цзюнь Линхуань безоговорочно верила в слова своего брата. Она протянула Цзюнь Хуайлану стопку вышитых мешочков, чтобы он выбрал один для себя.
Цзюнь Хуайлан взял верхний. На поверхности мешочка грубыми стежками была вышита изогнутая разноцветная утка.
— Что это? — спросил Цзюнь Хуайлан.
— Утка-мандаринка! — гордо сказала Цзюнь Линхуань.
Сюэ Юньхуань громко рассмеялся в стороне. Цзюнь Хуайлан оставался невозмутимым. С нежной улыбкой он сказал ей:
— Это действительно утка-мандаринка. Вышивка Линхуань прекрасна, — затем Цзюнь Хуайлан поднял голову и пристально посмотрел на Сюэ Юньхуаня, заставляя его придержать все, что он собирался сказать.
Сюэ Юньхуань пробормотал про себя: "Никто за всю мою жизнь не осмеливался причинять мне зло. Только этот избалованный и гордый наследник Цзюнь и эта высокомерная злая звезда осмеливаются."
Он перенес больше всего обид во дворце Минлуань, но ему также больше всего нравилось оставаться здесь. Это было странно.
Тем временем Цзюнь Линхуань принесла Сюэ Яню стопку мешочков.
Этот Пятый принц-гэгэ не любил разговаривать или смеяться. Он каждый день сидел поблизости, молчаливый и внушительный, что пугало людей. Но ее брат сказал, что Пятый принц-гэгэ был хорошим человеком, и она больше всего доверяла своему брату, поэтому не боялась его.
— Пятый принц-гэгэ, я подарю тебе тоже! — мило сказала Цзюнь Линхуань, ведя себя так, словно она была самым щедрым человеком в мире.
Сюэ Янь взглянул вниз и увидел маленькую ручку, держащую несколько мешочков. Каждый из них был странной формы, а декоративные узоры на них были в полном беспорядке. Вышитые рисунки невозможно было расшифровать, были видны только обрывки ниток.
Краем глаза Сюэ Янь заметил в руке Цзюнь Хуайлана грубый мешочек с уткой-мандаринкой. Он наблюдал, как Цзюнь Хуайлан отвязывает кошелек от своего тела. Это был вышитый Сучжоу лазурный* мешочек, сшитый нитью из хотанского нефрита. Он высыпал все пилюли с благовониями и положил их в грубый мешочек с уткой-мандаринкой.
[*один из старейших стилей вышивки в мире, известный своими яркими и элегантными рисунками. https://www.livemaster.ru/topic/297741-suchzhouskaya-vyshivka-traditsionnaya-kitajskaya-dvustoronnyaya-vyshivka-chast-3 ]
Цзюнь Хуайлан передал Фуйи вышитый Сучжоу мешочек и привязал яркий и грубый мешочек к своему собственному поясу. Его мантия сегодня была бледного цвета, ярко-красный мешочек, висевший у него на поясе, выглядел довольно неуместно.
Но его глаза были мягкими и снисходительными. Этот, казалось бы, холодный и безразличный вид был настолько нежным, что любой мог утонуть в его тепле.
Сидевший рядом с ним Сюэ Юньхуань указал на Цзюнь Хуайлана и рассмеялся. Он сказал, что утка была изысканной и уникальной. Повесить мешочек с благовониями на свое тело было все равно что закончить глаза на картине с драконом*. Цзюнь Хуайлан не рассердился. Он отругал Сюэ Юньхуаня несколькими словами, но выражение его лица все еще оставалось мягким, когда он повернулся и похвалил вышивку Цзюнь Линхуань.
[*画龙点睛 – нарисовать глаза на картине с драконом– последний штрих.]
Сюэ Янь отвел взгляд. В груди у него стало горячо, а сердце необъяснимо заколотилось. Он был взволнован и хотел прижать руку к груди, чтобы силой обуздать свое беспокойное сердце.
Разум остановил его руку, когда она была на полпути вверх. Сюэ Янь остановился на мгновение, переместил руку и приземлился на мешочек в руке Цзюнь Линхуань. Но волею судьбы на мешочке, за который он ухватился, оказалось что-то похожее на птицу - утка-мандаринка.
— Эта утка-мандаринка красиво вышита, — похвалил он, пытаясь скрыть это.
Цзюнь Линхуань застенчиво улыбнулась.
— Это не утка-мандаринка! — она закатила глаза и тихо сказала, —Это детеныш уточки!
Рядом с ними Сюэ Юньхуань захихикал так сильно, что ударился о диван. Сюэ Янь холодно посмотрел на него, но ничего не сказал.
Они еще некоторое время оставались в комнате Цзюнь Линхуань. Когда пришло время полуденной трапезы, они ушли. После того, как Сюэ Юньхуань и Сюэ Янь ушли, Цзюнь Хуайлан задумчиво посмотрел на оставшиеся мешочки, оставленные на столе.
Он вспомнил то, что сказал Цзиньбао на днях. Согласно его инструкциям, если Дяньцуй предпримет какие-либо действия вместо Сюэ Яня, у него уже был полный план, как с этим справиться. Но если бы она оставила какие-то улики, это было бы еще более надежно.
Он вспомнил, что, когда впервые пришел во дворец, супруга Шу беспокоилась, что ему чего-то не хватает. Она специально приказала дворцовым слугам прислать ему много вещей. Дяньцуй в тот день там не было, поэтому все организовал Чжэн Гуандэ. Чжэн Гуандэ был чрезмерно расточителен, он заставлял людей таскать огромное количество предметов и навязывал их ему.
В каждом боковом зале было свое собственное небольшое хранилище. Цзюнь Хуайлан вспомнил, что там был уникальный предмет, когда он проверял внутри своего хранилища.
Там было несколько пилюль с благовониями из западных регионов за перевалом Юмэнь. Хотя аромат был эфирным и чрезвычайно легким, он был чрезвычайно стойким. Простое прикосновение к благовониям оставляло аромат на полмесяца. Эта пилюля с благовониями идеально подходила для императорской наложницы. Стойкий аромат, который мог оставить следы рядом с императором и удерживать ее в его мыслях.
Но супруге Шу не понравился этот слабый аромат, поэтому она на много лет заперла его в кладовой.
Цзюнь Хуайлан некоторое время размышлял, затем посмотрел на Цзюнь Линхуань.
Цзюнь Линхуань все еще сидела на краю стола, любовно собирая свои мешочки один за другим. Чем больше она смотрела, тем более совершенной себя чувствовала. Но, полюбовавшись ими некоторое время, она кое о чем подумала, вздохнула и плюхнулась на кучу.
— Гэгэ, — сказала она. — Как жаль, что их нельзя носить все.
План Цзюнь Хуайлана оформился в его голове. Он прояснил свои мысли, улыбнулся и спросил:
— Почему их нельзя носить?
Цзюнь Линхуань подчеркнула:
— Их так ... много!
Она сделала жест руками.
Цзюнь Хуайлан мягко улыбнулся.
— Но во дворце много гэгэ и цзэцзэ. Скоро зимнее солнцестояние. Линхуань может подарить каждому подарок, который ты сделала лично, как тебе это?
Глаза Цзюнь Линхуань сразу же загорелись.
— Хорошо! — она спрыгнула со стула, горя желанием снова взять свою корзинку для шитья. — Во дворце Минлуань много красивых цзэ-цзэ, Линхуань должна сшить еще несколько!
Цзюнь Хуайлан улыбнулся и покачал головой, его взгляд упал в сторону главного зала за окном.
Тем временем Сюэ Янь вернулся в западный зал и долго смотрел на мешочек.
Когда Цзиньбао подошел разливать чай, он осторожно огляделся, и его глаза мгновенно обожгло отвратительное месиво швов.
Это… что это? Какая пустая трата хорошего атласа!
Видя, что Сюэ Янь не обращает на него внимания, Цзиньбао быстро закончил разливать чай и развернулся, чтобы ускользнуть. Но прежде чем он успел сделать два шага, Сюэ Янь издал звук.
— Иди сюда, — приказал он, не отрывая глаз от мешочка.
Цзиньбао обернулся, как будто его дернули за поводья, прикрепленные к его шее. Он нацепил льстивую улыбку и вернулся к Сюэ Яню.
— Каков приказ Вашего Высочества?
Сюэ Янь разложил мешочек на столе и спросил:
— Что на нем вышито?
…Это была действительно трудная задача для Цзиньбао.
Он сморщил лицо и долго смотрел на него, затем осторожно предположил:
— Это… утка?
Но Сюэ Янь поднял голову и бросил на него предупреждающий взгляд, холодно сказав:
— Это утка-мандаринка*, помни об этом.
[*鸳鸯 утки-мандаринки символизируют семейное счастье, поскольку, как говорят, они остаются со своей парой на всю жизнь.]