Глава 11
Глава 11
Грустно и невкусно
I want to lend you my coatOne that's as soft as your cheekSo when the world is coldYou'll have a hidin' place you can go.One Direction. I want write you a song
С контрольной Ева выбежала, пытаясь подавить слёзы. Попытки не приносили успеха. Она успела возненавидеть эту кафедру, хотя ещё со школы обожала всё связанное с химией и думала, что свяжет свою жизнь с этой наукой. Ей самой уже не нравилось, что она так остро реагирует на всё, связанное с биохимией, и не может совладать со своими эмоциями. Маму в свои временные трудности она посвящать не хотела, и так знала всё, что та может сказать: «Оценки не главное, куда важнее ментальное состояние. Забей и просто будь счастлива. Студенческие годы – лучшие годы». Душевное состояние уже какую неделю пребывало на дне океана и спокойно могло служить кормом для рыб. Если это лучший период её жизни, то Ева боялась представить худший и что её ожидает впереди.
В субботу на парах подруги делали вид, что не знают друг друга, и обеим было не по себе от этого. Лиза скрыла наушники за волосами и бесцельно смотрела в окно, чтобы избегать Еву максимально эффективно. Она понимала, что ещё слишком рано, но уже бессознательно выбирала песню, под которую можно было бы поставить свадебный танец. С каждым новым треком она всё больше злилась на лучшую подругу. Стена из событий, которыми так хотелось поделиться, нежелание слушать и гордость, которая не позволяла пойти мириться первой, росли с каждым днём и ввысь, и вширь. Через пару дней она стала бы навсегда непреодолимой, это понимали обе.
В понедельник за всю пару физиологии Лиза не проронила ни слова, даже не попросила переписать лабораторные, что было уже традицией. Отсутствие чего-то привычного и родного заставляло Еву чувствовать себя очень некомфортно, даже если это была такая мелочь, как списывание со стороны подруги. Маленькие ритуалы укрепляли дружбу и служили небольшими, но такими важными сигналами: «Всё в порядке. Я рядом».
Текущие лабораторные должны были быть включены в практический этап сдачи экзамена, поэтому попробовать выполнить их должны были все. Ева, как всегда, пошла в числе первых. Она пыталась набрать донорскую кровь в капилляр, чтобы затем определить скорость оседания эритроцитов. Раза с десятого столбик крови поднялся и, слегка подрагивая, замер на нужном уровне. Ева передала капилляр следующему человеку и перешла к соседней парте, где другие ребята уже начали стеклянными палочками смешивать капли крови с цоликлонами, чтобы определить группу и резус-фактор. Через три минуты в каждую из ячеек эмалированного планшета она добавила по капле физиологического раствора. В двух из четырёх лунок остался осадок в виде красных зёрнышек из склеенных эритроцитов. В тетради ребята сделали запись, что исследуемая донорская кровь оказалась второй отрицательной. Когда Ева вернулась за парту, её подруга демонстративно встала и ушла выполнять лабораторные одна. Еве стало очень тоскливо. Ничего не в порядке. Лиза не рядом, хотя так нужна.
Через час, за который эритроциты так и не успели осесть, пришла преподавательница по физиологии. Ответила на все вопросы, возникшие во время проведения лабораторных, ещё раз показала, как легко набрать кровь в капилляр, подписала всем лабораторные и отпустила их пораньше домой. Эту милую пожилую женщину обожала вся группа.
Ева вышла из корпуса одна и, чтобы не погружаться в свои мысли, окружённой которыми быть совсем не хотелось, надела наушники и включила аудиокнигу. Сбежать от реальности в выдуманный мир казалось отличной идеей. Вот она уже идёт не мимо института, а шагает рядом с Родионом Раскольниковым. Времени на чтение чего-то, кроме учебников, как ей казалось, у неё совсем не было. «Преступление и наказание» грустно смотрело на неё с журнального столика. Если бы книга могла осуждать, она бы это и делала. Слушать Достоевского по пути до института и обратно стало отличным решением. Правда, этот автор не лучший выбор, когда ты находишься в смешанных чувствах. Он непременно склонит чашу душевного равновесия в сторону апатии и депрессии. Ева осознала это, когда чуть не разрыдалась посреди людной улицы на моменте исповеди Мармеладова. Со стороны это выглядело так, будто её только что очень некрасиво бросили по телефону.
Она и сама не заметила, как ноги принесли её к дверям их любимого с Лизой кафе. Желудок заурчал и потребовал какую-нибудь плюшку, так что пришлось зайти. У кассы Ева увидела её. Свою подругу. Лиза приветливо помахала. Такая смена настроения поставила Еву в тупик, она начала двигаться к кассе рефлекторно, хотя ей казалось, что это какая-то шутка и нужно, по-хорошему, развернуться и побежать домой. Марка за стойкой уже не было, он куда-то отошёл, чтобы оставить подруг одних. Ева не сомневалась, что Лиза успела всё доложить своему новоиспечённому бойфренду.
– Ев, прости, – начала подруга, – я правда повела себя как тупица в тот раз. Я видела, что что-то не так, да и сейчас ты выглядишь неважно. Я постараюсь не исчезать, ты мне сможешь поверить? Мир? – Она протянула мизинчик. Лиза провела в метаниях последние пару дней. За столько лет дружбы девушки так привыкли друг к другу, что каждая ссора ощущалась так, будто из тела выдирают кусок мяса.
– Мир, – Ева обхватила Лизин палец своим. Она испытала облегчение, ей хотелось вернуть общение, но она не считала, что должна делать первый шаг к примирению.
– Это всё из-за биохимии? – Подруга была почти уверена, что дело не только в самой дисциплине, но произносить имя преподавателя она опасалась.
– Ну да, я рассказала ему половину учебника, а он… да всё как всегда… я устала. – Ева измученно улыбнулась.
– Грустно и невкусно, – Лиза вздохнула, – мне кажется, это не всё, что тебя гложет, может, присядем? – Она показала рукой на свободный столик.
– Да, не всё… – Ева сделала паузу, чтобы набрать в лёгкие побольше воздуха, как будто вместе со смесью газов в альвеолы могла поступить смелость. – Есть кое-что…
– Что? – Лизе не терпелось узнать, поэтому она заполнила паузу своим вопросом. На радостях от примирения она и не думала, что сможет спугнуть признание подруги.
– Да нет, – та выдохнула, – нет, ничего, – её что-то остановило, она посмотрела на телефон в попытке что-нибудь придумать, – у меня отработка скоро, я и так сильно уже задержалась, я сюда забежала, чтобы взять что-то перекусить.
Лиза предполагала, что Ева утаивает нечто серьёзное, главную причину не свойственного её подруге поведения, но ей оставалось только ответить:
– Ладно.
На отработку Ева опоздала, хотя собиралась выйти пораньше. Внезапные флешбэки накрыли её при одной мысли о том, что опять придётся отрабатывать ферменты. Ей понадобилось много времени, чтобы прийти в себя. Шла она в страхе, что на кафедре снова встретит его, потому что узнать заранее, кто будет принимающим, было невозможно. По толпе людей она поняла, куда ей нужно идти. Не питая особых надежд, студентка заглянула в кабинет. Все места были заняты, не считая парочки стульев, которые держали для кого-то, как это было часто принято. Она уже собиралась идти слиться с толпой в коридоре, но её окликнули, прямо как на анатомии. Тот же голос. Ева обернулась и увидела Мирослава. Ей понравилось это совпадение, но больше то, что ей придётся торчать в институте на пару часов меньше. На анатомии всё прошло хорошо, вдруг её коллега по отработкам снова принесёт удачу?
– Спасибо, ты что, экстрасенс? – она, улыбаясь, села рядом с Мирой. Сегодняшний вечер уже обещал стать чуть ли не лучшим за последний месяц.
– Есть немного такое, – тот улыбнулся в ответ. – Располагайся, мы тут часа на три-четыре точно. Что отрабатывать будешь?
– Контрольную по ферментам. – Ева сделала глубокий вдох и добавила: – Вторая попытка. А ты?
– Биоэнергетику, колок. Занятие я отработал, но контрольную нет… Да у меня ещё и Стерлингова, думаю, ты наслышана о ней, так что, возможно, ещё не раз пересечёмся тут.
– Какой кошмар… – до Евы не сразу дошёл смысл её слов, но после она поспешно добавила: – Я про Стерлингову, не про отработки в твоей компании.
– Да я понял, не переживай.
– А у тебя двойка или энка по биоэнергетике? – дежурный вопрос, чтобы как-то поддержать диалог, а не молчать несколько часов. Она не поняла, как все слова тут же вылетели из головы. По телу разлилось приятное тепло.
– Энка. Арли опрокинула на себя стул, а я всегда знал, что она допрыгается.
– Арли – это?..
– Собака.
– У тебя есть собака? – Ева побледнела, от одного упоминания этих животных ей становилось плохо. Она, конечно, хотела нащупать тему для разговора, но только не эту.
– Да, что-то не так?
Ева постаралась скрыть свой страх, но получалось очень плохо. Она была первым и долгожданным ребёнком в семье, настоящим чудом для родителей, которые в свои годы могли вместо дочери спокойно нянчить внуков. Опека с их стороны часто переходила всякие границы, но иногда случались и осечки. Когда Еве было два годика, они с папой пришли на детскую площадку. Её отец глаз не спускал с любимой дочи, но отвлёкся на минуту, чтобы поздороваться с соседом. Этой минуты хватило, чтобы чей-то огромный чёрный пёс сорвался с поводка и побежал в сторону ребёнка. Несмотря на то что отец успел в самый последний момент подхватить дочь на руки, эта собака осталась одним из самых ярких воспоминаний детства Евы. Два тёмных глаза, будто бы налитых кровью, желтоватые клыки и тёмные дёсны меньше чем в полуметре от детского личика. Уже позже, в более взрослом возрасте, она услышала частое заблуждение, что тёмные, чёрные дёсны только у злых собак. Она не могла ничего сделать, не могла даже убежать. Ева просто смотрела, как это существо несётся к ней, чтобы её разорвать. Эта собака вцепилась в ногу её отца, впоследствии пришлось накладывать швы и проводить экстренную вакцинопрофилактику от бешенства, но в моменте он не подал виду и не выпустил маленькую дочурку из рук. Боязнь собак стала отчасти их семейной чертой.
– Нет-нет, всё в порядке, – Ева попыталась скрыть свои чувства за улыбкой. В последнее время её лицо превращалось в подобную маску слишком часто. – Так что с Арли?
– Она не могла наступить на лапку, я подумал, что-то серьёзное, надо было везти в ветеринарку, а сестра в школе, родители в больнице. Я её в охапку и вызываю такси…
– Подожди, в больнице? С ними всё хорошо? – Еву немного удивил спокойный тон, с которым Мира рассказывал об этом. Она совсем забыла, где они учатся.
– А, да, они врачи, у меня почти вся семья медики, вплоть до двоюродных бабушек и далее по списку, только сестра пока бунтует. Хочет быть художником, но у неё есть право выбора, потому что я продолжу династию. По крайней мере, все на это рассчитывают.
Никто из семьи Мирослава не сомневался, что он будет врачом, как родители. Лет с семи он почти всё лето проводил с бабулей на даче. В свободное от полива помидоров, огурцов и цветов время в ней просыпался преподаватель физиологии. Главным развлечением маленького Миры было поймать у родника лягушку покрупнее и приготовить нервно-мышечный препарат под чутким руководством бабушки. Она показывала ему и другие эксперименты, для которых не требовалось специальное оборудование. Дедуля всегда ругался, чтобы супруга не портила психику маленькому ребёнку, но та лишь отмахивалась и просила его идти куда шёл. Все девочки его группы были поражены, с каким хладнокровием и лёгкостью он обездвиживал животное и через две минуты парой отточенных движений получал жизнеспособный препарат, на котором можно было показывать дальнейшие опыты. Его одногруппники были уверены, что он будет хирургом, у которого не дрогнет рука. Уж к кому-кому, а к нему будет не страшно пойти самому или отправить своих близких.
Почти вся его семья закончила этот медицинский, пусть и не все были выпускниками лечебного дела. Многие остались на различных кафедрах, как бабуля, и преподавали до сих пор, но все родственные связи в стенах учебного заведения оставались в тайне, насколько это вообще было возможным.
– А, ой, – Ева почувствовала себя немного глупо.
– В итоге в клинике я проторчал пару часов, рентген ничего не показал, ветврач сказал, что ушиб, я отвёз её домой и понял, что до конца пары остаётся от силы минут пятнадцать. Смысла идти в институт не было, решил, что смогу потом отработать.
– Так вот почему тебя тут не было в тот день, когда… – у неё чуть не вырвалось «в тот день, когда меня домогались, в тот день, когда меня чуть не изнасиловали». Её душа требовала огласки этих событий, но разум Евы решил, что это никому не нужно. Она подумала, что столкнётся с осуждением и обвинениями и подавила этот внезапный порыв. Как бы ни хотела доверять парню, сидящему рядом, она его почти не знала. – Я осталась после пары, и у меня не получилось отработать ферменты с первой попытки.
Её сердце бешено забилось, ладошки вспотели, она постаралась их незаметно вытереть о ткань халата. Она посмотрела на Миру, на его милые кудряшки, начала рассматривать его медицинскую шапочку с глупым рисунком. Их взгляды пересеклись. Ева почувствовала, что паника постепенно отступает. Ей стало так спокойно и комфортно рядом с ним, будто он завернул её в мягкий плед, принёс чай с лимоном и начал читать ей вслух сказку на ночь. Мирославу же показалось, что она чем-то напугана, но он пока не мог понять причину. Подумал, что это из-за чего-то личного, а они с Евой не были настолько близки, чтобы он мог донимать её подобными вопросами.
До конца отработки они болтали только об учёбе, пытались понять, насколько совпадает их расписание и есть ли у них одни и те же преподаватели. Как оказалось, Мира тоже был из тех, кто просыпается по субботам в 7 утра ради английского и биоэтики, а физиологию у них ведёт одна и та же милая бабулечка, которую обожают все студенты. Мира безуспешно скрывал улыбку, когда Ева увлечённо рассказывала, насколько преподавательница ей нравится. Три часа в душной аудитории пролетели для них как один миг.
Несмотря на то что Мирослав сдал свою контрольную раньше Евы, он ждал её в холле между кафедрами, чтобы предложить проводить её. Он понимал, что Ева может отказаться. У него столько раз была возможность написать ей, завязать диалог, стать немного ближе, чем люди, которые пересекаются раз в месяц на отработках. Но он упускал её снова и снова, потому что сильно робел и так и не смог нажать кнопку «отправить» после набора сообщения. Да и произошедшее после анатомии могло оставить свой след, но ему так не хотелось, чтобы она шла в темноте одна. Он боялся, что с ней опять может случиться какая-то неприятность. Или Илья Александрович окажется опять где-то рядом. Если бы он знал о том, что эта удивительная девушка с грустными глазами и счастливой улыбкой каждый вечер заходит на его страницу и ждёт сообщения от него, вряд ли бы столько медлил. Он улыбнулся, когда Ева вышла с кафедры, на ходу снимая и сминая шапочку с енотами.
– Ну как? Сдала?
– Да, на три, – ей было очень грустно, маленькая отличница внутри неё билась в истерике, граничащей с агонией. Но она сама знала, что на отработках на этой кафедре никому не ставят выше «удовлетворительно». Ева выдавила слабую улыбку: – Меня ждёшь?
– Да, может, тебя проводить? Хеллоуин, как-никак, вся нечисть точно уже повылезала.
Она рассмеялась, посмотрела в окно, представила, как по улочкам их маленького города бродят вампиры, привидения и зомби, и ответила:
– Давай! – Ева обрадовалась, что не придётся идти по дворам одной.