𝐮𝐧𝐝𝐞𝐫 𝐭𝐡𝐞 𝐬𝐤𝐢𝐧 ★ 𝘳𝘢𝘧𝘦 𝘤𝘢𝘮𝘦𝘳𝘰𝘯

Я - звезда, ты - звезда, нас приказано сжечь,
Кто-то сдал и достал, адреса наших встреч.

Мия, словно выброшенная волной на незнакомый берег, цеплялась за Рэйфа, словно за спасительный плот. Её дыхание было сбивчивым, прерывистым, каждое слово тонуло в солёном море раскаяния. Она вдыхала его запах — густой, терпкий коктейль из мужской силы, пота и пьянящей страсти, этот аромат навсегда запечатлелся в её памяти как символ грехопадения. Лицо Мии было прижато к его плечу, горячее и мокрое от слез. Шепот, вырывавшийся из её дрожащих губ, был полон бессвязных извинений, немых просьб о прощении, слов, рожденных в пучине вины и стыда.

Рэйф, напротив, казался неприлично спокойным, даже довольным. На его лице играла наглая, самодовольная улыбка. Он крепко прижимал её к податливому матрасу, ощущая её трепет и смятение. Его взгляд был устремлен к окну, за которым, как он знал, сейчас разыгрывалась драма, достойная пера Шекспира. Он видел застывшие лица, полные шока и разочарования, и в глубине души находил в этом какое-то извращенное удовольствие.

— Господи, Боже мой... Как мне стыдно... — повторяла Мия, словно заезженная пластинка. Её пальцы судорожно впивались в его плечи, ища опору, точку стабильности в бушующем хаосе. Каждый вдох был борьбой, каждое движение – усилием.

— Да ладно тебе, зато теперь они всё знают, — отозвался Рэйф, и в его голосе сквозь приступы смеха проскальзывала неприкрытая ирония. Он цинично наслаждался моментом, не осознавая всей глубины трагедии. Словно желая спрятаться от всевидящих глаз, он накинул на них обоих одеяло, превращая их в подобие кокона, внутри которого царили стыд и безразличие. Ему казалось, что в этой абсурдной, неловкой ситуации есть что-то безумно забавное, словно они играли в запретную игру, правила которой сами же и нарушили.

— Как ты можешь так говорить? Там же твоя сестра, моя лучшая подруга! Она всё видела... Нас... Как мы... Боже мой! — Мия вырвалась из его объятий, словно ошпаренная кипятком. Продолжая безудержно рыдать, она сбросила с себя парня, который, казалось, не собирался прекращать этот фарс. В спешке, словно убегая от призраков, натянула на себя недавно сброшенное платье. Оно казалось ей сейчас клеймом позора, зримым воплощением её предательства. Она пулей вылетела в душевую комнату, захлопнув за собой дверь и повернув замок. Прислонившись к холодной кафельной стене, ощущая, как морозный кафель немного приглушает жар её щек, она продолжила свою истерику. Её руки тряслись мелкой дрожью, а слезы, словно прорванная плотина, текли из глаз, обжигая щёки и оставляя мокрые дорожки на шее.

— Мия! Успокойся, ну правда, это же смешно! Ты не знала, как сказать им о нас, а теперь и говорить ничего не нужно. Они сами всё увидели, — доносился из-за двери приглушенный голос Рэйфа, всё ещё пытавшегося разрядить обстановку, превратить трагедию в комедию. Его слова лишь подливали масла в огонь, усиливая её чувство вины и отчаяния.

— Оставь меня! —  крикнула Мия, и в её голосе слышалось неподдельное отчаяние, мольба о пощаде. — Сейчас я хочу побыть одна! — ей казалось, что если она не останется одна, то просто разлетится на миллионы осколков, и никто не сможет собрать её обратно.

День рождения Кортни.
Сара, Джон Би, Джей Джей.

В полумраке просторного зала, где приглушенные голоса гостей сливались в неразборчивый гул, а звон хрустальных бокалов отзывался тихим эхом, Джей Джей, словно заговорщик, прильнул ближе к Саре и Джону Би, не отрывая пристального взгляда от дальнего столика. В его голосе звучала неприкрытая тревога и недоверие:

— Тебе не кажется... странным, что именно она сидит с твоим братом?

Сара, отчаянно пытаясь сохранить видимость спокойствия в этой напряженной атмосфере, слегка наклонилась к нему и тихо, но предостерегающе зашипела, словно стараясь удержать его от необдуманных действий:

— Можешь, пожалуйста, хотя бы не сверлить их взглядом? Если они заметят, что мы за ними наблюдаем, все наши подозрения станут очевидными. Это все испортит.

Вопреки ее желанию, глаза Сары, словно магнитом, притянулись к Рэйфу и Мии, сидящим за тем самым столом. И тут она увидела то, что заставило ее сердце забиться быстрее: рука Рэйфа, незаметно для окружающих, опустилась под стол, скрытая от посторонних глаз. В тот же самый момент щеки Мии вспыхнули ярким, неконтролируемым румянцем, словно она отчаянно пыталась удержать в себе какой-то важный секрет, который вот-вот готов был вырваться наружу.

Джон Би, скрестив руки на груди, добавил в общий хор нарастающей тревоги, подчеркивая подозрительную закономерность:

— Тебя совсем не смущает, что, по твоим же словам, он уходит чуть свет, когда еще все спят, и возвращается, когда уже все спят? Это ненормально!

Сара, упрямо цепляясь за ускользающую надежду на лучшее, попыталась смягчить ситуацию, найти рациональное объяснение происходящему:

— Мальчики, ну правда, я просто пытаюсь увидеть хорошее в происходящем. Может, Мии просто не хватило места за другими столами, и их случайно посадили вместе?

— Случайность? Это просто смешно, Сара, — раздраженно отрезал Джей Джей, чувствуя, как внутри нарастает волна гнева и возмущения, готовая захлестнуть его с головой. Он не верил ни единому слову, которое говорила Сара.

Вновь их взгляды, словно под гипнозом, притянулись к предмету их беспокойства – к Рэйфу и Мии. К Рэйфу подошел человек в строгом, безупречно сидящем костюме. Словно передавая запрещенный плод, он протянул ему небольшой, аккуратно упакованный пакетик. Лицо Рэйфа расплылось в хитрой, самодовольной улыбке, и он ловким движением спрятал его в карман, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Секундой позже, Мия, словно окрыленная внезапным порывом, неожиданно вскочила из-за стола и быстрым шагом направилась к выходу. Не прошло и мгновения, как Рэйф, словно подражая ей, последовал за ней по пятам, стараясь не отставать.

— Сука! — с яростью воскликнул Джей Джей, не в силах сдержать переполнявшие его эмоции, и с силой ударил кулаком по столу. От силы удара бокал с шампанским, стоявший на столе, едва не перевернулся, расплескав искрящиеся капли драгоценного напитка на белоснежную скатерть.

— Тише! Успокойся! Не привлекай к себе внимание! — Джон Би резко толкнул его в плечо, пытаясь утихомирить бурю, разыгравшуюся в его друге, и предотвратить нежелательные последствия. Он понимал, что гнев Джей Джея может только навредить их планам.

— Она действительно могла бы скрывать свои чувства? — взвыла Сара, её голос переполнялся эмоциями, немилосердно разрывая тишину, как разрывное снаряд. — Ты ведь понимаешь, что её родители ушли из жизни несколько лет назад! Она имеет полное право проводить дни памяти в одиночестве, если это то, чего она хочет, — даже если это одиночество охватывает её и не даёт покоя.

Джей Джей, скептически улыбнувшись, наклонил голову и с лёгким, но выраженным сарказмом произнёс:

— Одиночество, прогораемое в компании Рэйфа? Звучит непривычно заманчиво... — его слова, полные недомолвок, словно колючие шипы, впивались в душу Сары, вызывая среди её горячих чувств прилив обиды.

— Но мы ведь даже не знаем, действительно ли так всё обстоит! Это лишь наши предположения, вытекающие из тоски и беспокойства. Мы не можем судить о человеке, основываясь лишь на собственных домыслах! — Сара резко замялась, её сердце колотилось в груди, и она попыталась успокоиться, собирая мысли в упорядоченный ряд.

— Мне кажется, что всё невероятно очевидно. — с лёгким презрением произнёс Джей Джей, избегая её прямого взгляда. Его недовольство росло, как надвигающаяся буря.

***

Неделя превратилась в бесконечную, изматывающую карусель. Вместо радости и отдыха, дни сливались в один тягучий кошмар, где единственным местом утешения, пусть и сомнительного, оставался бар. Барные стулья стали их постоянным пристанищем, а терпкие коктейли – попыткой хоть на время заглушить гнетущую тревогу. Каждый вечер, словно мотыльки, безоглядно летящие на свет, ребята возвращались в этот прокуренный, полутемный притон, надеясь, что им хоть краем глаза удастся зацепить неуловимую Мию.

Алкоголь, как они надеялись, должен был притупить остроту мучительного ожидания, но вместо этого, уже после третьего бокала, в душе поднималась настоящая буря. Тошнота от чувства собственного бессилия, страх перед пугающей неизвестностью, нависшей над их жизнью, и острая обида от болезненного осознания, что они, некогда самые близкие люди, стали чужими в жизни Мии. Её секреты теперь казались неприступной крепостью, окруженной молчанием и подозрением.

В один из таких вечеров, когда отчаяние почти осязаемо висело в пропитанном запахом табака и алкоголя воздухе, Джей Джей, с заметным нервным тиком, отстукивая беспокойный ритм пальцами по гладкой, лакированной стойке, выжидал удобный момент, чтобы перехватить Ирэну. Она, подобно грациозной пантере, бесшумно и уверенно лавировала между столиками, разнося заказы, её движения были отточены до совершенства. Наконец, словно поддавшись действию невидимого магнита, она приблизилась к Мэйбанку. Её длинные, накрашенные алым лаком пальцы, словно играючи, зацепили край его рубашки, едва заметно притягивая его к себе.

— Что, опять ты здесь? — промурлыкала она, хищно прищурившись. Её взгляд был изучающим и проницательным. — Что-то особенное ищешь, Джей Джей?

В её голосе, одновременно мягком и опасном, звучала одновременно насмешка и какой-то странный, почти зловещий соблазн. Он чувствовал, как её близость одновременно отталкивает и притягивает его.

— Отвали, Ирэна, — огрызнулся Джей Джей, стараясь скрыть свою уязвимость за грубостью. — Ты прекрасно знаешь, что мне нужно. Не прикидывайся.

— Боюсь, что сегодня я не смогу тебя порадовать, — нарочито равнодушно пожала плечами Ирэна, наблюдая за реакцией Мэйбанка. — Мии здесь давно не было. Ты же видишь, я тут одна кручусь, буквально тащу всё на себе.

— Не надо преувеличивать, — парировал Мэйбанк, стараясь сохранить самообладание, несмотря на нарастающее раздражение. — Тебе сейчас львиная доля выручки достается. Не забывай, что если бы не Мия, ты бы здесь вообще не работала. А сейчас ты просто пользуешься ситуацией.

— Джей Джей... — Ирэна осеклась на полуслове, словно споткнулась о невидимое препятствие. Её взгляд внезапно стал напряженным и устремился к входной двери. Что-то её явно насторожило.

В бар, словно раненый зверь, ввалился Рэйф. Его лицо было разбито в кровь, опухшее и изуродованное синяками. Из разбитого носа сочилась тонкая струйка крови, которую он машинально вытирал тыльной стороной ладони, размазывая кровь по щеке. Глаза его, словно загнанные в угол, нервно метались по залу, выискивая кого-то или что-то. Он выглядел потерянным и отчаянным. На мгновение его взгляд зацепился за Джей Джея и Ирэну, но затем, словно ужаленный, он отвернулся и, не говоря ни слова, вылетел обратно на улицу.

— Опять накидался до чертиков и решил, что здесь найдет очередную жертву для своих... утех, — пробормотала Ирэна, провожая его презрительным взглядом. В её голосе звучала неприкрытая неприязнь.

— В каком смысле? — насторожился Мэйбанк, почувствовав неладное. В его груди зародилось смутное предчувствие.

— Забудь, просто мысли вслух, — отрезала Ирэна, словно сожалея о своей оговорке. Она резко отвернулась, чтобы принять заказ от подошедшего клиента, словно пытаясь прервать ненужный разговор.

***

— Да я клянусь, он, как только увидел меня, мгновенно бросился прочь! — с отчаянием выговаривал Джей Джей, глядя на своих друзей, словно искал в их глазах поддержку и понимание.

— Чувствую, что всё это выглядит очень странно, — задумчиво произнес Джон Би, напрягая свои мысли в тщетной попытке вскрыть причину происходящего. — И ее поведение, когда мы зашли к ней домой, совершенно не совпадает с тем, что было раньше. Мы никогда не сталкивались с подобным...

Словно отрезанная от всего мира, Сара смотрела в никуда, и её голос звучал горько, как привкус слёз:

— Я даже не знаю, что мне сказать... У меня на сердце такая обида, что я готова просто исчезнуть.

Джон Би почувствовал её боль и нежно приобнял девушку, оставив легкий поцелуй на её виске, который был призван хоть немного успокоить её расстроенные эмоции.

— Он ведь сегодня не ночевал дома, — продолжила Сара, глядя в глаза Джону Би с полным беспокойством. — Я боюсь за них. Не хочу верить в то, о чем вы думаете вдвоем. Это слишком страшно...

— Ты предполагаешь, что...? — осторожно начал Джон, но его вопрос остался без ответа, глушимый криками, которые вырывались из сердца девушки.

— Я вообще ни о чем не хочу думать! — срываясь от нарастающих чувств, закричала она, как будто надеясь, что крик способен разорвать цепи, сковывающие её душу.

— Завтра мы попробуем проследить за ним, — с решимостью в голосе произнес Джей Джей, стремясь наладить план, который мог бы внести ясность.

***

"Твинки", выкрашенный в выцветший от солнца оттенок коричневого, замер в тени раскидистого дуба, словно зверь, застигнутый врасплох, ищущий спасения в густой листве. Его силуэт терялся в плетенице теней, скрываясь от посторонних глаз, жаждущих подсмотреть за разыгрывающейся драмой. Внутри салона царила звенящая тишина, пропитанная запахом старой кожи и горьким ароматом невысказанных слов. Тишину эту то и дело пронзали короткие, сдавленные рыдания Сары, сотрясавшие ее хрупкие плечи. Она сидела, словно окаменевшая, прижавшись щекой к обивке кресла, а взгляд, полный боли и разочарования, был прикован к сцене, разворачивающейся вдали, на золотом полотне пляжа.

Там, где песок встречался с игривыми волнами, в обманчивой идиллии покоились Рэйф и Мия. Их силуэты, слившиеся в объятии, казались хрупкими и беззащитными перед лицом огромного, безразличного океана. Мия, еще недавно такая близкая, такая родная, сейчас казалась чужой, отстраненной, словно актриса, играющая роль в чужом спектакле. Ее звонкий смех, долетавший порывами ветра, звучал диссонансом в этой напряженной тишине, словно осколки стекла, режущие слух.

В Джей Джее клокотала ярость, обжигающая, испепеляющая. Его кулаки, сжатые до побелевших костяшек, казались готовыми взорваться от напряжения. Он, словно зверь, готовый к прыжку, рвался вниз по песчаному склону, чтобы впечатать свой гнев в самодовольное лицо Рэйфа, стереть эту ухмылку с его губ. Но сильная рука Джона Би, вовремя перехватившая его за плечо, остановила этот порыв, вернув его в реальность.

— Я убью его, — прошипел Мэйбанк сквозь зубы, словно ядовитая змея, готовящаяся к броску. Его глаза метали молнии, а лицо исказила гримаса ненависти.

— Успокойся, парень, — ответил Джон Би, его голос звучал твердо, но мягко, как прикосновение прохладной руки к пылающему лбу. — Только хуже сделаешь. Подумай, что будет потом.

Идиллия на пляже, словно тонкое покрывало, мгновенно сорвалась, обнажив скрытую под ней пропасть. Смех стих, сменившись резкими, отрывистыми криками, как раскаты грома, предвещающие бурю. Мия, словно отчаявшаяся пленница, пыталась пробиться сквозь стену непонимания, взывая к разуму Рэйфа, жестикулируя руками, словно пытаясь сломать невидимую преграду, разделяющую их. Кэмерон, напротив, оставался неподвижным, невозмутимым, словно статуя, высеченная из холодного камня. Его взгляд был пуст, словно в нем не осталось ни капли сочувствия, ни искры понимания.

Внезапно, словно порвав связывающие ее путы, Мия вскочила на ноги. Смахнув тыльной стороной ладони предательские слезы, блестевшие на солнце, она отвернулась от Рэйфа, стараясь скрыть бушующее в ее душе море эмоций. Ее движения были резкими, порывистыми, словно она пыталась вырваться из плена собственных чувств. Проходя мимо мотоцикла, одиноко стоявшего на обочине, Мия с силой пнула его колесо, словно вымещая на бездушной машине всю свою обиду и разочарование. В каждом ее шаге чувствовалась усталость, отчаяние, но и какая-то внутренняя сила, заставляющая двигаться вперед, несмотря ни на что. Сердце Сары, вопреки разуму, продолжало тянуться к тому, кто остался лежать на песке у самой воды, к тому, кого она, возможно, уже навсегда потеряла.

— Мы и дальше будем за ней следить? — прошептал Джей Джей, его голос звучал приглушенно, словно он боялся нарушить хрупкое равновесие момента.

— Думаю, будет проще проследить за Рэйфом, — ответил Джон Би, не отрывая взгляда от удаляющейся фигуры Мии. Его слова звучали сухо, но в глубине голоса чувствовалась печаль, разочарование. — Он ведь все равно куда-нибудь поедет. Вот и узнаем. Честно говоря, ребята, я никак не ожидал такого поворота событий.

В его словах звучало не только сожаление, но и какая-то глубокая, пронзительная грусть, словно он стал свидетелем разрушения чего-то прекрасного, хрупкого, чего-то, что казалось незыблемым.

Солнце, клонясь к горизонту, окрашивало небо в багряные и алые тона, словно пролитая краска на холсте художника. Но эта красота, обычно успокаивающая и вдохновляющая, сегодня лишь усиливала ощущение тревоги, витавшее в затхлом воздухе "Твинки". Еще долгих, мучительно медленных два часа Рэйф оставался неподвижным на пляже, словно выброшенное на берег бревно, вглядываясь в бесконечную, мерцающую водную гладь. Он словно пытался найти ответы на мучившие его вопросы в бескрайнем просторе океана, утопить в его глубинах боль, вину и смятение, терзавшие его душу. Но вместо умиротворения сознание Рэйфа лишь погружалось все глубже в пучину тяжелых мыслей, воспоминаний, словно водоросли, опутывающих его разум. Каждый накатывающий вал приносил с собой новые образы, новые упреки, новые обвинения, от которых он не мог укрыться.

Сара, сидя на жестком сиденье старого автомобиля, чувствовала себя беспомощной и одинокой, словно потерянный ребенок, заблудившийся в темном лесу. Она отчаянно мечтала подойти к Рэйфу, увидеть в его глазах хоть искру былой теплоты, прорвать эту невидимую, но ощутимую стену, воздвигнутую между ними годами непонимания и обид. Девушка хотела просто обнять его, прижать к себе, почувствовать его тепло, утешить, как утешала в детстве, когда он приходил к ней со слезами на глазах после ссор с отцом или падений с велосипеда. Но она не могла. Не могла, потому что знала, что он оттолкнет ее, высмеет ее проявление сестринской любви, назовет ее слабой и сентиментальной. Он давно уже отгородился от нее стеной цинизма и безразличия, и любой ее порыв доброты воспринимал как слабость.

Мия... Мысль об этой девушке жгучей болью пронзила сердце Сары. Мия, которую она считала своей подругой, своим доверенным лицом, оказалась предательницей. Мия обманула их всех, скрыла от них свою связь с Рэйфом, свою внезапную и неожиданную близость, словно это был какой-то постыдный секрет, который нужно было тщательно скрывать. Сара сжала кулаки с такой силой, что ногти, словно острые кинжалы, вонзились в нежную кожу ладоней, оставив на них багровые полумесяцы – немые свидетельства ее душевной боли. Больно. Невыносимо больно от предательства, от лжи, от осознания того, что мир, казавшийся таким надежным и незыблемым, вдруг рухнул, рассыпавшись на тысячи острых осколков, ранивших ее сердце.

— Эй, смотрите, — прошептал Джон Би, его голос, обычно такой уверенный и громкий, сейчас звучал приглушенно и тревожно. Он кивнул головой в сторону пляжа. — Он уходит!

В салоне "Твинки" воцарилось напряженное молчание. Словно по негласному сигналу, ребята пригнулись ниже, стараясь не привлекать к себе внимания, слиться с тенями, чтобы Рэйф не заметил их через грязные, запотевшие стекла автомобиля. Они затаили дыхание, ощущая, как бешено колотится сердце в груди, ожидая, пока он поднимется с песка, подойдет к своему мотоциклу, заведет ревущий двигатель и двинется с места, оставляя за собой лишь облако пыли и выхлопных газов. Через несколько долгих, тянущихся, словно вечность, минут ребята, стараясь держать дистанцию в пару сотен метров, осторожно последовали за ним, словно охотники, преследующие раненого зверя. В их действиях чувствовалась не только решимость, но и какая-то тревожная неопределенность, предчувствие надвигающейся беды.

Мотоцикл, как и предполагали ребята, свернул с главной дороги и остановился возле скромного домика Мии, окруженного буйной растительностью, словно оазис посреди пустыни. Это окончательно подтвердило их самые мрачные подозрения, рассеяв последние крупицы надежды. Сначала царила звенящая, гнетущая тишина, словно в доме никого не было, словно жизнь покинула его, оставив лишь пустые стены и пыльные окна. Рэйф казался незваным гостем, стоящим на пороге чужого мира, не зная, как себя вести, что говорить.

Лишь спустя несколько часов, наполненных томительным ожиданием и терзающими сомнениями, ребята заметили, как в дом, словно тень, крадучись, проскользнула Мия. И тут же тишину разорвал взрыв криков, полных боли, отчаяния и взаимных упреков. Голоса, повышаясь с каждой минутой, звучали все громче и яростнее, словно гремел гром во время надвигающейся бури.

Не сговариваясь, ребята бросились к окнам, стараясь подсмотреть за происходящим внутри дома. В полумраке комнаты, освещенной лишь тусклым светом настольной лампы, они увидели ужасную картину: Рэйф, словно разъяренный зверь, набросился на Мию, его лицо искажено гневом и ненавистью. Он кричал на нее, обвиняя во всех смертных грехах, и его слова, словно ядовитые стрелы, разили ее в самое сердце. Внезапно, не сдержав своего гнева, Рэйф замахнулся и с силой ударил девушку по лицу, оставив на ее бледной коже яркий красный след, словно печать позора.

Джей Джей, не в силах больше выносить это зрелище, с яростью ударил кулаком по стене дома, от чего посыпалась старая, облупившаяся штукатурка, словно символ разрушения всего, что им было дорого. Это было его привычное дело: в порыве гнева он бил все, что попадалось под руку, стараясь выплеснуть таким образом свою ярость и бессилие. Жаль, что рядом не было Рэйфа. Иначе на нем не осталось бы и живого места.

И вновь наступила тишина. Но на этот раз она была еще более гнетущей, еще более пугающей, чем прежде.

Затем из глубины дома послышались приглушенные звуки плача, полные боли и отчаяния. Слезы, словно горький дождь, смывали остатки надежды и веры.

А потом... звуки поцелуев. Страстных, отчаянных, словно утопающие, пытающиеся ухватиться за спасительную соломинку. Эти звуки, то нежные и ласковые, то грубые и требовательные, вызывали у ребят целую бурю противоречивых чувств, кружили голову, наводили на них безумное бешенство и испепеляющую ярость.

Сара держалась из последних сил, словно хрупкий цветок, пытающийся выжить в бурю. Сегодня, как никогда прежде, она воочию убедилась в лживости и двуличности самых близких ей людей, тех, кого она любила до безумия, тех, кому доверяла больше всего на свете. И эта боль, эта горечь предательства, пронзила ее сердце, словно острый кинжал, оставив глубокую, незаживающую рану, которая, казалось, никогда не затянется.

Из дома вырывались звуки, столь интимные и животные, что кровь отхлынула от лица Сары, оставив кожу пепельно-серой. Это были не ласковые шепоты, не нежные прикосновения, а грубые, настойчивые стоны, хриплые вздохи, тяжелое дыхание – звуки первобытной похоти, не оставившие места для любви и нежности. Звуки, которые били по ушам, словно удары хлыста, пробуждая в душе Сары нестерпимое отвращение. От этих звуков ее тело пронзила дрожь, словно от ледяного ветра, ворвавшегося в теплую комнату. Она невольно сжалась в комок, пытаясь защититься от этого мерзкого вторжения в их личное пространство, в ее мир, где еще недавно царили дружба, доверие и верность. В отчаянии Сара вцепилась мертвой хваткой в руку Джона Би, словно утопающий, цепляющийся за последнюю соломинку, надеясь, что его присутствие поможет ей выдержать этот кошмар. Ей отчаянно хотелось зажать уши руками, закрыть глаза, бежать без оглядки, провалиться сквозь землю, лишь бы не слышать, не видеть, не чувствовать эту отвратительную, унизительную сцену.

Но любопытство, смешанное с ужасом и отвращением, оказалось сильнее. Магнетическая сила притягивала их к окну, словно мотыльков к смертоносному пламени. Они прислонились к стеклу, словно приклеенные, не в силах оторваться от разворачивающегося перед ними зрелища. За окном, в тусклом свете лампы, плясали тени, создавая причудливые, пугающие фигуры. В полумраке комнаты они увидели Мию, распростертую на смятой, измятой простыне, словно жертву, принесенную на алтарь страсти. Над ней, словно хищник, навис Рэйф, его тело двигалось ритмично и безжалостно, его лицо исказила гримаса похоти и вожделения. Он был поглощен лишь своим желанием, не обращая внимания на Мию, на ее чувства, на ее боль.

На лице девушки отражалась вся гамма мучительных эмоций. В ее глазах плескался страх, словно она оказалась в ловушке, из которой нет выхода. На ее губах застыла гримаса наслаждения, смешанная с отчаянием. На щеках виднелись следы слез, которые, казалось, не могли смыть всю горечь и боль, переполнявшие ее сердце. Тело Мии было напряжено, словно натянутая струна, готовая оборваться в любой момент.

— Я не хочу на это смотреть... — прошептала Сара, едва слышно, словно молясь. Ее слова, сорвавшиеся с губ, звучали как крик души, как мольба о помощи, как слабый призыв, затерянный в пучине отчаяния. Это был крик о спасении, о любви, о жалости.

— Господи, ужас! — вырвалось у Джона Би невольно, сквозь стиснутые зубы. Он прикрыл рот рукой, словно пытаясь остановить поток невысказанных эмоций, бушевавших в его душе.

— Блять! — процедил сквозь зубы Джей Джей, его лицо исказила гримаса ярости и бессилия. Он сжал кулаки до побелевших костяшек, словно собираясь обрушить всю свою ярость на Рэйфа, на Мию, на весь мир, который казался ему таким несправедливым и жестоким.

В этот момент, словно почувствовав на себе пристальный взгляд, Мия резко повернула голову к окну. Их глаза встретились. Взгляд Мии, полный боли, стыда и отчаяния, пронзил Сару, словно острый нож. Она увидела в их глазах ужас, отвращение, разочарование и, самое страшное, – жалость. Девушка увидела лица своих друзей, своих близких, которых она предала, которых обманула, которых так больно ранила своим поступком. Она увидела в их глазах отражение своей вины, своего позора.

В ее глазах на мгновение промелькнуло раскаяние, но тут же сменилось отчаянием. Мия словно сломалась под тяжестью своего предательства, под бременем своей вины. Она поняла, что потеряла все: свою дружбу, свою репутацию, свою гордость. И тогда, словно пытаясь спрятаться от чужих глаз, скрыть свою наготу и стыд, она схватила Рэйфа за плечи и притянула его к себе, вжавшись в него, как в спасительный щит, как в последнее убежище от жестокого мира, как в единственную возможность забыться, убежать от реальности.

В одно мгновение, словно очнувшись от кошмарного сна, Сара, Джон Би и Джей Джей отпрянули от окна и, словно спасаясь от огня, бросились к "Твинки". Они запрыгнули в салон, захлопнув за собой дверцы, словно пытаясь построить баррикаду от увиденного ужаса, отвращения и жалости. Внутри салона царила мертвая тишина, нарушаемая лишь их учащенным и сбивчивым дыханием. Ребята сидели, как парализованные, не в силах произнести ни слова, не в силах смотреть друг на друга, пытаясь отдышаться, выкинуть из головы эту отвратительную картину, забыть эти звуки, стереть из памяти лица Мии и Рэйфа. В каждом из них бушевала буря противоречивых эмоций: ярость, отвращение, жалость, разочарование, боль.

Мотор взревел, словно раненый зверь, и "Твинки", сорвавшись с места, понесся прочь от проклятого дома Мии, оставляя за собой лишь облако пыли и густой шлейф неприятных, тяжелых чувств. Каждый из них вез в себе груз разочарования, предательства и боли, и каждый знал, что от этого груза им будет не так-то легко избавиться.