𝐮𝐧𝐝𝐞𝐫 𝐭𝐡𝐞 𝐬𝐤𝐢𝐧 ★ 𝘳𝘢𝘧𝘦 𝘤𝘢𝘮𝘦𝘳𝘰𝘯

Любишь ушами - я владею словом.
Эх, совпало!
Твои глаза бессовестного цвета, и в них ответы все мне прочитать совсем не трудно.

— Ребята, это уже не смешно.

Мия поднялась с кровати, завернувшись в нежное одеяло. Она тихонько подтянула один из его краев, стараясь укрыть себя понадежнее, чтобы ткань не спадала с её тела. Ощущение уюта и тепла контрастировало с нарастающим холодом в воздухе, атмосфера вокруг напоминала о том, как неуютно стало в этом доме.

— Да, извини, наверное, это было резко — вторгаться в твой дом. Хотя раньше с этим не было проблем. — буркнул Джей Джей, опираясь о косяк двери и нахмурив брови, как будто пытался залатать трещинки, которые образовались между ними.

— Мы всего лишь хотели убедиться, что ты в порядке и в безопасности, — сдержанно произнес Джон Би, его голос исходил из-за спины, и он смотрел на Мию с той заботой, что всегда искал её внимание. Она, в свою очередь, пыталась незаметно подвести взгляд к окну, где промелькнула фигура Рэйфа, стремившегося уйти подальше и остаться в тени. — Куда ты смотришь? Я здесь, — прервал ее размышления Джон Би. Его проникновенный взгляд метнулся к ней, словно пытаясь уловить, что скрывается за её ишущими мыслями.

— Как видите, я в полной безопасности, — отозвалась она с тенью упрека в голосе, словно сама не верила в свою собственную уверенность.

— Ты обещала поговорить после дня рождения, но ты сбежала почти в самом его разгаре. А следом ушел Рэйф... — Сара закрыла глаза, её лицо исказилось от боли, и одна-единственная слезинка скатилась по щеке, оставляя за собой влажный след. — Что нам оставалось думать?

— Ты сейчас пытаешься обвинить меня в том, что я якобы сбежала с твоим братом, который нас предал пару лет назад? — вспыхнула Мия, слова её звучали как вызов, её голос трепетал от праведного гнева. — Скажи мне это! Сейчас же!

Не дождавшись ответа и погружаясь в переполнявшие её эмоции, она стремглав покинула комнату, сбросив одеяло на пол. В соседней комнате, где царила относительная тишина, она быстро переоделась, накинув на себя облегающий топ и короткую юбку, ощутив, как ткань приятно облегает её фигуру. Однако волнение не покидало её: капельки пота, обжигая лоб, начали собираться, и Мия машинально смахнула их рукой, размазывая по лицу. Волосы прилипли к её коже, оставляя неприятное ощущение, как будто сама атмосфера комнаты стремилась удержать её, противостоять её решимости.

Мию упивалась злостью, как будто это был её лучший друг. Чувство кипело внутри, как бурлящий котёл, и угроза обрушиться на всё вокруг становилась всё более явной. Она злилась на себя за безрассудство, на друзей, которые стучались к ней в дверь, совершенно не зная о том, что она не одна. Но больше всего её гнев бушевал против Рэйфа — да, именно против него, за то, что его присутствие добавляло перчинку в тихую жизнь, и одновременно за то, что оно вызывало мятеж в её душе. Когда её друзья вот-вот должны были ворваться в дом, пока он неподвижно спал рядом, Мия чувствовала, как её охватывает тревога и азарт, словно она стояла на грани захватывающей игры. Боязнь быть пойманной, запятнанной в этой тайне, обвивала её, как приятная пелена, но вскоре эта пелена превратилась в удушающую пелену, когда мир за её дверью стал слишком громким и активным.

В комнате царила легкая полутьма, но это было неважно. Мия бережно подбирала листы бумаги, оказавшиеся под рукой, обмахивая своё лицо, как будто могла сбросить с себя нервозность и напряжение, заполнившие её волнение. Её щеки горели от смущения и гнева, и она пыталась скрыть такое противоречивое ощущение, жадно вслушиваясь в голоса за дверью.

— Ты, может, выйдешь? — раздался настойчивый голос Джей Джея, прерывая её мысли.

С внутренним вздохом, полным колебаний, Мия нехотя вышла в зал. Ребята стояли вокруг тумбы, на которой остались лепестки то ли забытого, то ли ненужного порошка — остатки вечеринки, отголосок предательства и несостыковок. Рэйф, который, казалось бы, был важной частью ее жизни, теперь отошёл на второй план, чуточку подальше, словно тень, отбрасываемая её растерянностью.

Беннет, едва заметив содержимое на тумбе, резко подошла и сдула остатки порошка на пол, как если бы старалась таким образом очистить помещение от всех лишних воспоминаний. В её жесте была агрессия, которой удавалось угадать, на что она направлена. Сара удивлённо взглянула на подругу, её бровь вопросительно приподнялась, словно пытаясь узнать, что же на самом деле происходит.

— Это что? — спросила она, с недоумением рассматривая место, где раньше был порядок.

— Пыль, порошок для стирки, сахар, соль... — Мия произнесла эти слова с едкой иронией. — Выбирай, что тебе нравится...

Недовольство и смятение читались на лицах её друзей, как в открытой книге. Джон Би, с выразительной заботой в глазах, вновь попытался вмешаться, уверяя её:

— Мия, мы переживаем.

Её глухой ответ прозвучал, как удары молота, и она повторила, не скрывая усталости:

— Нет повода для этого...

Слова вырывались из неё с намёком на раздражение, так что на этом этапе она всё меньше стремилась объяснять свои чувства. Мия посмотрела на них с едва сдерживаемым недовольством, размышляя, сколько времени ещё они будут здесь? Чтобы не оставлять комнату в таком состоянии, она постаралась сменить ритм разговора, потянувшись к узловатому вопросу уборки.

— Вы долго ещё будете здесь? — спросила она, хмуря брови. — Я хотела прибраться. Много мусора скопилось...

Джей Джей, поверженный её словесной атакой, недовольно буркнул:

— Да. Конечно...

В следующее мгновение он первым вышел из дома, хлопнув дверью с силой, которая заставила Мию вздрогнуть, как будто этот глухой звук резонировал в её внутреннем мире. Порой бесконечно тёмный, порой стылый и непонятный.

— Сара, пойдем... — произнёс Джон Би, нежно касаясь руки своей девушки, словно пытаясь привнести частичку тепла и понимания в этот исходящий хаос. Его лёгкое прикосновение казалось бальзамом для атмосферы, созданной стенами самого дома.

Сара стояла на месте, словно вкопанная в землю, и не собиралась сдвинуться даже на сантиметр. Ее большие, светлые голубые глаза, полные страха и отчаяния, настойчиво искали разгадку в лице Мии, пытаясь разглядеть в нем истину, невидимые нити эмоций, которые могли бы ответить на мучительные вопросы, терзавшие ее сердце не так уж давно. Именно в этот момент, когда мир вокруг терял свои четкие очертания, Сара словно ощутила, как времени больше нет, а только обе они, застывшие в этой напряженной тишине.

— Мия, я тебя умоляю. Не бросай меня, как это сделал Рэйф. Не отдаляйся от меня, — голос Сары, полон горечи и паники, перекрывал звуки всего, что ее окружало. Каждое слово, как выстрел, проникало в душу, оставляя за собой лишь боль и страх.

— Сара, давай, нам нужно уходить... — снова произнес Джон Би, бережно тянув ее к двери, воспринимая неподвижность подруги как ужасную преграду на пути к их спасению.

— Мия... — снова позвала Сара, словно отчаянно пытаясь снять с нее проклятие молчания.

— Сара, просто уходи... Я прошу тебя... — с мучительным вздохом произнесла Мия, и от этих слов в душе ее разгорелась непроглядная тьма, как густая, вязкая смола, затягивающая каждый уголок ее сознания. Предательство и боль окутали ее, сжимая сердце ледяными, словно сталь, оковами, лишая возможности хоть на миг вырваться из этого мук.

Словно загнанная в ловушку, Мия села на холодный пол, облокотившись на спинку дивана, и зарылась лицом в ладони, ощущая, как весь мир вокруг неё рассыпается в прах. Кругом царил полный беспорядок: разбросанные вещи, воздух пронзен тяжелым запахом разочарования, но о том, чтобы навести порядок, не было ни сил, ни желания. Сегодня она не могла позволить себе заниматься обыденной рутиной, когда внутри все неумолимо кричало о боли и предательстве.

В горле стояла неприятная сухость, как напоминание о том, что произошло вчера, когда бокалы наполнялись до краев, зазывая к себе, унося в мир забытья и глухих уколов. Но теперь она хотела совсем иного. Ей хотелось утопить свои мысли в чем-то, что заставило бы не думать. Забыть, забыть — лишь бы не вспоминать о Саре, о той ласковой искре, что теперь обожгла её, не оставив ни единого шанса на прощение. О тех словах, что она произнесла, как предательское проклятие, лишившее их обеих тепла и света.

Мия, полная смятения и беспокойства, без лишних раздумий покинула свой дом и устремилась к уютному, но покосившемуся жилищу Барри, стремясь найти утешение и успокоить свою израненную душу. Она осторожно пробиралась по улочкам, стараясь не встретиться ни с кем из знакомых, будто бы предчувствуя, что их взгляды могли бы расставить ее по полочкам, обнажая обрывки ее внутреннего мира. Каждый ее шаг был полон легкой неуверенности, словно эта девушка не знала сна долгие дни и ночи подряд. Во рту у неё было сухо и горячо, как в разгар пожара, а руки отчаянно искали опору, чтобы хоть ненадолго унять нарастающее волнение. Мия цеплялась за кроны деревьев, словно они могли стать для нее невидимой поддержкой в этот бурный момент.

Прошло двадцать минут, и вот, наконец, она оказалась у цели — перед заброшенным настоем жизни домом Барри. Она не постучала, чувствуя, что стук в дверь мог бы издать стон ее изнеможенного сердца, и тихо зашла внутрь. Зрелище, которое встретило её взор, вызвало в душе бурю эмоций: спина Барри, откинувшего голову назад, излучала ощущение полного расслабления. Его глаза были прикрыты, а на лице играет довольная улыбка, которая, казалось, дарит ему мгновения блаженства. Мия сделала ещё два осторожных шага, и, не выдержав напряжения, вскрикнула:

— О Господи! Простите!

Её голос, полный ужаса и смятения, эхом разнесся по комнате. Барри, услышав её крик, мгновенно оттолкнул девушку, сидевшую перед ним, и накинул шорты, неловко смущаясь.

— Кейт, иди домой. Ко мне пришли, — произнес он, будто себя оправдывая, словно понимал, что его действия до последнего момента были недопустимы.

— Пришла занять мое место? — прозвучал ехидный комментарий незнакомки, адресованный Мии. Девушка имея свою лепту в эту сцену, скривила лицо в злорадной улыбке и, обойдя Мию, направилась к выходу.

— Присаживайся, — с притворной беззаботностью произнес Барри, хлопнув по свободному месту на диване, будто это была обычная встреча между друзьями. — Чего без Рэйфа? Где мой любимый богатенький сученыш пропадает?

— Наверное, дома, — пожала плечами Мия, ее ответ шёл от сердца, но на самом деле в глубине души она надеялась, что Рэйф появится здесь в любой момент, как будто его присутствие могло стать для нее спасением от этой перегрузки эмоций.

— Сегодня, значит, разлей вода, — рассмеялся парень, произнося свои слова с легким налетом иронии, как будто сам же подшучивал над этим рассеянным днем. — Ладно, зачем пришла? — неожиданно сменил он тон, его голос стал более серьёзным, и, казалось, искал глубину чувств, которые прятались за маской беззаботности. Мия, ощутив тепло этого вопроса, задумалась, как выразить всю тяжесть того, что тяготило её душу.

— Есть что..? — Мия осеклась на полуслове, почувствовав, как внезапный туман эмоций накрывает её с головой.

— Что именно? — Барри прищурился, его голос приобрел легкий налет подозрительности.

— Порошок, — произнесла она, и в этих словах лежала вся ее безысходность.

— Нет, нет, нет, Мия. Если Рэйф узнает, что я подсунул тебе дурь, он оторвет у меня всё, что только можно. Давай без этого, — прервал её парень, эмоционально качая головой. В его глазах мелькнул страх, смешанный с ненавистью к самому себе за то, что он оказался в такой ситуации. — У меня остался чай, — добавил он, пытаясь сменить тему, но в его тоне уже ощущалась усталость. — Хочешь? Могу налить что покрепче. Но спонсировать дурью тебя, не поставив в известность Кэмерона, я не стану.

— Барри, мне очень плохо... — взмолилась Мия, её голос дрожал, и она сама не осознавала, насколько жалко выглядела в этот момент, словно крошечная, потерянная в море своих переживаний.

— Мия, у меня нет лекарства от душевной боли, — коротко отрезал он и поднялся с дивана, будто отстраняясь от всей этой обременяющей их беседы.

— Барри, мне нужно совсем немного. Я отдам вдвое больше денег. Сколько нужно? Назови мне любую цену. У меня есть, — настойчиво продолжала она, глаза её блестели от слёз.

— Как ты думаешь, составит ли мне трудностей нажать всего лишь один раз на экран телефона и позвонить Рэйфу? Правильно, нет. — Барри налил в пивной стакан остатки коньяка, что стоял рядом с холодильником, отчаянно пытаясь избежать её взгляда и, прокляв судьбу, протянул ей стакан. — Это всё, чем я могу тебе помочь.

— Почему ты толкаешь любому? Если бы к тебе пришла другая девушка, ты бы ей продал. Почему мне — нет? — проскальзывала в её голосе нотка обиды и глубокого разочарования.

— Потому что ты — Рэйфа! Мия, блядь, я не хочу проблем. Не хочу, чтобы его папаша избивал меня где-то на задворках города, как это было раньше. Я хочу спокойно ладить свои дела, — парень начал жестикулировать, его нервы давили, словно цветок, которому не хватает солнечного света.

— Барри, он не узнает, я даю тебе слово, — уверяла она, хотя голос дрожал от страха и отчаяния.

Парень, казалось, впервые за долгое время осознал всю тяжесть своего положения. Его взгляд, обычно лишенный эмоций и изолированный от сопереживаний, теперь наполнился глубокой жалостью, которая редко пробивалась сквозь внешнюю оболочку безразличия. Для Барри было все равно, кому и за сколько продавать свою продукцию. Главное — это был бизнес, полное отсутствие эмоций и, в конечном итоге, избегание встречи с полицией. Но сейчас, с нависшим над ним запретом Рэйфа, эта холодная логика отступила, уступив место сочувствию к Мие.

Его глаза остановились на девушке, чье лицо покрывали тени ночи — большие синяки под глазами и тяжелый, исполненный страха и подавленности взгляд, излучавший призыв к помощи. Она, явно не способная справиться с внутренними демонами, смотрела на него с надеждой, словно искала хоть каплю поддержки, которая могла бы вернуть ей хотя бы иллюзию жизни, держать ее в тонусе и отводить мысли от той бездны, в которую она могла провалиться.

Однако Барри, преодолевая внутренние противоречия, подошел к полуразваленному шкафу. Он шумно открыл его, и изнутри посыпались множество пакетиков, наполненных тем, что даровало всего лишь мимолетное забытье. Его рука, словно тянувшаяся к давней привычке, остановилась на самом маленьком пакете, который смиренно застыл среди остальных. В этот момент он понимал, что отдавая его, как бы устанавливает для девушки мост в эту несуществующую реальность, на краю которой порой лечит только иллюзия забвения.

— Только Рэйфу ни слова, — повторил он снова, словно произнося заклинание, в которое сам уже не верил.

— Конечно, — с готовностью ответила Мия, вытирая слезы своими трясущимися руками. Она была готова к этому запретному ритуалу, который раньше ей дарил только Рэйф, предоставляя ей возможность вырваться из мрачного плена реальности.

— Мия, ты понимаешь, что если он узнает, мне будет полная жопа? — предупредил Барри, словно на мгновение заглядывая в свою душу и осознавая риск, на который он идет. Он метнул пакетик в ее сторону, и на мгновение время остановилось, когда Мия ловко поймала его, будто этот элемент был не просто проводником в забвение, а последней надеждой.

— Он не узнает. Честно, — произнесла она, но в её голосе проскользнула нотка тревоги, словно не всё было так просто, как ей хотелось бы.

После этих слов она высыпала горькое содержимое на ровную поверхность стола, сделав глубокий вдох, как будто вбирала в себя нечто большее, чем просто порошок. На её лице заискрилась быстрая улыбка, вмещавшая в себя целый спектр эмоций: боль, удовольствие, расслабление, мука, и в этот миг, когда её плечи расправились и волна спокойствия пробежала по телу, Барри осознал, насколько разрушительна была эта мгновенная трансформация. Он наблюдал, как тьма, затянувшая её чёрной вуалью, вдруг приоткрылась, открывая доступ к легкости, которая закрывалась именно с его участием.

С сожалением, наполняющим его сердце, Барри присел на край стула, оставив диван, который теперь стал пристанищем для забот и надежд Мии, в её распоряжении. Эта безмолвная сцена, словно заглавие к открытому черновику, навсегда отложилась в памяти, заставляя его в очередной раз задаться вопросом о том, какое ценное место в его жизни занимали эти короткие моменты, когда они оба были не просто участниками игры, но людьми, ищущими выход из того бесконечного мрака, в который они были ввергнуты.

— А ты не будешь? — послышался ослабленный, едва различимый голос Мии, будто пробирающуюся сквозь вуаль тумана.

Барри, непринужденно откинувшись на диван, раздумчиво ответил:

— Составить тебе компанию?

— Одной как-то... Непривычно, — произнесла она, в ее словах звучала легкая меланхолия. — Не хочу чувствовать себя законченной наркоманкой.

— Серьезно? — бросил он с легкой усмешкой. — Ты уже она. Ладно, давай сюда.

Барри схватил еще один пакетик, и, затянувшись, будто пробуждая в себе забытые эмоции, они оба расслабленно уселись на диване, приподняв головы и устремив взгляды в потолок, где тени производили диковинные игры света. Мия пересекала в своем сознании границы реальности, и перед ней возникали образы: сплетенные тела ее и Рэйфа, как в тот волшебный вечер, когда все казалось таким простым и гаражным, будто бы время остановилось. Она сузила глаза, тщетно стараясь сделать образы четче, но вокруг все расплывалось, напоминало увядшие картинки, и вскоре на потолке появились радужные блики с легкими световыми пятнами.

— Почему именно Рэйф? — произнес Барри почти шепотом, как будто не желая нарушить хрупкий покой её воспоминаний.

Мия, прерываясь, задумалась, затем упрямо переспросила:

— Почему Рэйф? Не знаю... С детства мы были рядом. Знаешь, вот эти глупые детские разговоры, игры, Хэллоу Китти и Человек-Паук. Это были мы. Он окружал меня, словно невидимая аура, наполняя каждый момент своего существования теплым светом. Я видела в нем не того крутого парня, о котором шептались девочки в школе с завистью и восхищением. Для меня он всегда оставался тем маленьким Рэйфом, который, стесняясь, ходил на розовый горшок, ведь именно так ему нравилось.

— Рэйф на розовый горшок? — разразился смехом Барри, его смеющиеся глаза искрились, в них читались воспоминания и добродушное подшучивание.

— Да... — Мия коротко засмеялась, но в ее голосе ощущалась тень грусти. — Все тогда смеялись над этой привычкой. Его никто таким не видел, кроме меня и Сары. А потом... Потом все изменилось, — закончив фразу, она глубоко вздохнула, как будто освобождая себя от тяжести воспоминаний.

Барри, усталый и слегка засыпающий, попытался переключить разговор на другую сторону жизни и произнес с легким налетом задумчивости:

— Эй, эй, ладно. Давай не о грустном. Я уже давно понял, что вы, типа... мутите. Поэтому я не хочу делать плохо девушке своего друга. Сам он пусть решает. Не хочу вмешиваться в ваши дела. Это не в моем стиле, — пробубнил он с прищуром, словно ненароком стараясь подчеркнуть свою далекость от произошедшего, от той сложности, которая обвивала их, как паутина, запутывая и искажая.

— Я не знаю, что между нами, — тихо произнесла Мия, её голос звучал как легкий шепот, пробивающийся сквозь густую тишину помещения.

— А я не знаю, что у него в голове, — пробурчал он, утвержденно хмыкнув, словно хотел подметить абсурд этой ситуации.

— Может, я могу остаться здесь на ночь? — спросила она, её слова пронзили пространство, словно еле уловимый звук капли, падающей в тихий пруд. — Не хочется идти домой. Я не могу там быть.

— Иди к Рэйфу, — ответил Барри, но его тон прозвучал не как совет, а скорее как неуверенный вопрос, который серебристым дождем окутал атмосферу их общения.

— Не могу. Там Сара, его сестра. Не хочу с ней пересекаться. — в голосе Мии явно слышалась тревога, словно она избегала не только встречи, но и самой мысли о том, что ждет её на родном пороге.

Барри рассмеялся, и его смех прозвучал, как тёплый солнечный луч, пробивающийся через хмурые облака.

— Ах да, точно. Сестра против отношений подруги с братом.

Мия заколебалась, не зная, что ответить, словно мысли ее запутались в густой паутине эмоций.

— Не... То есть да... То есть, я не знаю, — произнесла она с глубокой вздохом, её слова вылетали и смешивались в воздухе, стараясь передать всю тяжесть неопределенности.

— Ладно, оставайся, — сказал Барри, его голос был полон сочувствия. — Только в десять утра ко мне должны прийти за товаром. До этого времени тебе нужно уйти.

— Спасибо тебе... — тихо произнесла Мия.

Уже вечером, когда глаза обоих не могли оставаться все еще в открытом состоянии, Мия устроилась на корявом диване, его обивка хранила воспоминания о многих ночах. Справа от неё, Барри немного посапывал во сне, его дыхание было ритмично и успокаивающе, но всё же мешало ей погружаться в долгожданный сон.

Несмотря на всю усталость, Мия не могла отключить мозг от терзаний, мучительно вспоминая яркие солнечные блики, что занимали её мысли и не давали покоя. В эти моменты, когда действие наркотиков постепенно покидало её тело, оставляя лишь болезненную жажду и пустоту, её разум тонул в галлюцинациях, которые обостряли каждую клеточку её существа, заставляя чувствовать лишь страдания.

В шесть часов утра раздался стук в дверь, грубый и настойчивый, как волна, разбивающаяся о берег, и этот звук резонировал во всём доме Барри. Стекла дребезжали, будто бы готовые в любой момент разлететься, оставив следы темного хаоса. Барри, вздрогнув от неожиданности, поднялся с дивана и, бросив заспанный взгляд на всё ещё спавшую Мию, подошёл к двери. На пороге стоял Рэйф, его лицо, искаженное болью, выдавало место для сомнений и вопросов. Ссадина на левой щеке придавала ему уязвимость, а разбитые костяшки только подчеркивали его физическую хрупкость.

— Есть чем угостить? — кинул Рэйф и без спроса зашел в дом, отодвинув Барри одной рукой в сторону, делая себе проход.

— Чувак, шесть утра. Имей совесть! — раздраженно воскликнул Барри, глядя на своего друга с недовольством, словно на утренний свет, пробивающийся сквозь занавески.

— Да ладно тебе, ты в это время все равно не спишь, — ответил Рэйф, усаживаясь рядом на кресло. Его взгляд немедленно остановился на беззащитном теле девушки, лежащей на диване. Она была лишь на мгновение распознана, поскольку в этой уже устоявшейся утренней обстановке, где запахи ночного веселья все еще витали в воздухе, он не узнал Мию. Ее лицо было прижато к пыльному материалу дивана, и Рэйф почувствовал легкое смятение внутри себя. — Кто эта девчонка? Она вовсе не похожа на Кейт.

— Да это так... — медленно произнес Барри, накрывая спящую Мию пледом, как будто он хотел скрыть ее от всего мира, включая самого Рэйфа. Он пытался защитить ее, хотя его попытки были, казалось, напрасными.

— О, да ладно тебе, покажи свою новую тёлку. Хвастайся. Не всегда увидишь, как у тебя кто-то оставался на ночь, — поддразнил его Рэйф, наклонившись вперёд с искренним интересом, который перешел в легкое предвкушение.

— Рэйф, пусть спит. Оставь её в покое. Пойдём лучше, я дам тебе дурь, — Барри, пытаясь отвлечь друга, похлопал его по плечу, словно искал способ направить его внимание в другое русло.

Но внезапно Кэмерон вскочил с кресла, его движения были резкими и агрессивными, как будто он не осознавал всего происходящего вокруг. Он с лёгкостью, почти небрежно, сорвал с девушки плед и перевернул её на спину, как будто это было обычным делом. Когда ее лицо, всё еще сонное, открылось для света, Рэйф отшатнулся, словно его осенила какая-то страшная реальность. Он присел на край дивана, остолбенело вглядываясь в бледное, замедленное, будто бы затуманенное лицо девушки.

Мия, медленно пробуждаясь ото сна, почувствовала легкую боль в голове и приоткрыла глаза, будто бы пытаясь пробиться сквозь завесу утренней реальности. Перед ней плыло неясное видение — это была фигура Рэйфа. Она выглядела размыто, словно это всего лишь призрак, мимолетная иллюзия, оторванная от ее привычного восприятия. Она протянула дрожащую руку к его щеке, желая нащупать его кожу, совершить жест, который проверит, действительно ли это он был перед ней, или же это просто очередная неуловимая тень в её сознании.

— Да под чем ты? Что с тобой?! — крик Рэйфа резонировал в её сознании, но воспринимался как нечто далёкое, словно эхо из другой реальности. — Под чем она?! Ты чем её, блядь, накачал?

— Рэйф...? — Мия, с трудом сдерживая себя, попыталась подняться с дивана, но внезапно ощутила, как волна тошноты подступила к горлу. Вся её сущность в один миг обострилася: инстинктивно она перекинулась через спинку дивана и, не в силах больше сдерживаться, выплюнула всё, что сдерживала. Жидкое содержимое полетело на пол, оставив после себя горький запах, который смешивался с запахами алкоголя и перегара.

— Твою мать!!! — раздался крик Рэйфа, когда он, отшатнувшись, вскинул руки, словно желая оградить себя от зрелища перед собой. Он шагнул назад, не в силах понять, какое безумие разыгралось тут этой ночью. — Барри, что с ней?

Барри, стоящий чуть в стороне, посмотрел на Мию с отстранённым выражением лица. Он невозмутимо произнес:

— Да я дал ей то же, что и мы обычно нюхаем.

— Я запрещал тебе, придурок! — возмутился Рэйф, и его голос звучал так, будто крик был единственным способом выразить нарастающую паническую ярость.

После мучительного выплеска тошноты, Мия, наконец, чуть проснулась от своего состояния, и, осознанным взглядом, застывшим от страха и боли, посмотрела на парней, которые, казалось, уже готовились к сведению счётов. Она подыскала для себя силы, чтобы произнести едва слышное:

— Рэйф, мне плохо...

— Мне мерзко! — отозвался он, его слова звучали как молоты, бьющие в её уязвимое сознание, заставив Мию замолчать. — Ты же не такая! Зачем? Черт, черт, черт! — его голос дрожал от ярости и боли, складываясь в ожидание ответа, который так и не приходил.

— Ты сам меня подсадил... — тихо, но с отчаянием произнесла Мия, вновь взглянув на него.

Рэйф, услышав её слова, мгновенно обернулся к ней. Он смотрел на её лицо, покрытое пятнами усталости и страха. Её руки дрожали, а волосы, когда-то аккуратно уложенные, теперь были спутаны, как если бы она провела целую ночь в борьбе с собственными демонами. Эта девушка уже не была той самой феей, которая весело кружилась рядом с ним на дне рождения Кортни. Нет, теперь она напоминала запутанную у себя в сознании девочку, потерявшуюся среди буйных волн наркотических иллюзий.

Не выдержав этой печальной картины, Рэйф с ненавистью ударил в панельную стену, оставляя в ней глубокий след, словно хотел прорваться в какой-то другой, более ясный и чистый мир. Звук удара проломил тишину, и Барри, отшатнувшись от него, схватил друга за плечи, стараясь оттянуть его подальше от разбушевавшейся ярости.

— Мужик, успокойся! Оставь стены в покое. Они не при чем, — пытался убедить его Барри, ощущая, как нарастающая агрессия Рэйфа служила опасным знаком.

— Если бы я мог, то я бы разбил нахрен тебе лицо. Но я не могу! Какого черта она вообще здесь делает?! — прорывался крик, полный безысходности и гнева, и он, не успокаиваясь, скинул с кухонного стола тарелки и стаканы, словно они были символами его беспомощности.

Барри, с нахмурившимся лицом, рычал на Рэйфа, его голос звучал резко и властно, словно гром, предупреждающий о буре. Он стоял на пороге, сжимая в руке пакетики с порошком, его взгляд был полон досады и некого презрения.

— Забирай её, и увози, — рявкнул он, отталкивая Рэйфа от себя жестом, — Ко мне скоро должны прийти за товаром. Я не хочу перед этим убирать весь тот хаос, который ты можешь здесь оставить!

Лицо Рэйфа озадаченно скривилось, как будто он только что проснулся от глубокого сна и всё происходящее вокруг казалось ему не более чем бредом.

— Я не хочу... Я не знаю, что мне с ней делать! — его голос дрожал от растерянности.

В ответ на это Барри, не желая долго мучиться с его сомнениями, резким тоном добавил:

— Ты спал с ней! Ты уж точно должен знать, что с ней делать! Рэйф, уезжай и забирай её. Вот, возьми, — он засунул пакетики в карманы шорт Рэйфа, словно раздавая не тяжести, а легковесные надежды на затишье в недавнем хаосе. — И не приезжай ещё несколько дней.

Рэйф, всё ещё словно находясь в тумане, тихо прошептал:

— Хорошо... Да, хорошо...

Его голос едва уловимо перекликался с шумом улицы, полной невидимых угроз и неопределённостей.

— Выматывайся, я сказал! — вновь рявкнул Барри, словно пробуждая Рэйфа от его растерянности.

Рэйф потянул за собой Мию, её тело выглядело истощённым и почти неуправляемым, ноги заплетались, а сознание было затуманено остатками пережитого хаоса. Он аккуратно перевалил её на задние сидения своего автомобиля, а сам сел за руль, его руки немного тряслись, когда он пару раз стукнул по рулю, вызывая пронзительный звук клаксона.

Сквозь отражение в зеркале заднего вида он бросил беглый взгляд на Мию — её лицо было бледным, как у мертвеца, и это пробуждало в нём чувство тревоги. Он завёл мотор и вырулил на дорогу, направляясь к её дому с намерением оставить её там, чтобы она могла немного отдохнуть и прийти в себя.

Пятнадцать минут своей жизни Рэйф провёл в состоянии тревожного ожидания, когда его автомобиль, как ненадёжный борт, двигался по волнам улиц, передвигаясь к тому месту, где когда-то тепло и уютно встречали друзей. Он вбежал в дом, краем глаза замечая, что дверь не заперта, как будто он стал случайным свидетелем чего-то сокровенного.

Схватив Мию, он быстро завёл её в помещение, контролируя каждое движение, чтобы не привлечь ненужного внимания. Слишком очевидно было, что она сейчас была лишь оболочкой самой себя, охваченной невидимой тоской. Как только он положил её на диван, то почувствовал, как на лбу выступил пот. Взгляд его одержимо метнулся к холодильнику, где он искал драгоценную влагу, способную вернуть живительный ток в её уставшее тело.

— Где вода? — его голос пронзил тишину комнаты.

— Что? — ответила Мия, её глаза всё ещё не были готовы воспринимать окружающий мир.

— Мия, где вода? — повторил он, на этот раз с усилившимся раздражением, которое было вызвано не столько её ответом, сколько его собственным состоянием.

— Под столом, на кухне, — медленно ответила она, как будто выходила из глубокого сна, и это слово «вода» стало для неё единственной реальностью в этом хаосе.

Рэйф отыскал бутылку с водой и, словно пробудившись от глубокого сна, вернулся к Мии, которая сейчас погружалась в свой внутренний мир, словно в бездонный океан печали. Присев рядом, он насильно приоткрыл её губы, обременённые тишиной и беспомощностью, и влил ей воду. Эта простая, но спасительная жидкость, казалось, наполняла её тело не только влагой, но и слабым проблеском надежды.

— Тебе будет легче, — произнёс он. — Господи, что ты творишь только?!

Мия, наконец, пришла в себя, и в её голубых глазах засверкали искры осознания. Она резко подскочила с дивана, стремительно направившись в душевую. В этот миг её открытая душа, всю себя отдавшая Рэйфу, боролась с внутренними демонами, требующими внимания. Мия закрыла за собой дверь и, оказавшись в укромном уголке, опустилась на холодный кафель, прильнув к нему, как к последней надежде.

Слёзы, горячие и солёные, начали бесконечно скатываться по её щекам, оставляя за собой следы терзаний и невыносимой боли. Сердце Мии наполняло волнение, которое перетекало в вихрь истерики. В тот момент, когда она осознала, кто находится за дверью, страх охватил её — что если он уйдёт? Что если, выйдя из душа, она вновь окажется одна, в безмолвии, оставшись наедине с крадущимися к ней тенями?

Вода из душа лилась, слёзы — не утихали. Мия пыталась привести в порядок свои мысли, но каждая из них была окрашена оттенками тревоги и одиночества. Она глубоко вздохнула, осознавая, что этот миг — возможность преодолеть ту пропасть, которая разлучала их ранее. Словно в предвкушении долгожданной встречи, её сердце стучало с новой силой. Она молилась внутреннему голосу, чтобы Рэйф дождался её, чтобы тот, кто был её мечтой, оставался с ней, даже когда она была уязвима и открыта.

тгк: посиделки с сашей 🩵