𝐮𝐧𝐝𝐞𝐫 𝐭𝐡𝐞 𝐬𝐤𝐢𝐧 ★ 𝘳𝘢𝘧𝘦 𝘤𝘢𝘮𝘦𝘳𝘰𝘯

Ты совсем еще молодая, ничего в этой жизни не видела,
Я привычный спектакль играю, только театр юного зрителя.
О любви меня спросит, как агент на допросе — не расколюсь.

Мия лежала на старом, изрядно потрёпанном диване, который словно впитал в свои волокна всю историю её жизни — каждую радость, каждую боль, каждое мгновение, проведённое здесь. Дом, в котором она жила, казался живым существом, чувствующим и принимающим её душу со всеми её взлётами и падениями. Ткань дивана, потертая и выцветшая, хранила тепло её тела и шорохи ночей, когда мысли не давали покоя. За окном палило безжалостное летнее солнце, раскалённое до предела, и воздух казался густым и вязким, словно жидкий мед, который медленно стекает по коже. Пот липко прилипал к её телу, заставляя каждое движение становиться мучительным испытанием, от которого не было спасения.

В этой удушающей жаре, в полумраке комнаты, рядом с ней лежал Рэйф — расслабленный, вальяжный, словно король своей маленькой империи, раскинув руки в стороны, будто пытаясь обнять весь мир. Он медленно покуривал самокрутку, и тонкий дым, извиваясь, поднимался к потолку, растворяясь в затхлом воздухе и смешиваясь с ароматом старой мебели и воспоминаний.

Каждый их день после очередной безвыходной ссоры на трассе проходил словно по отмеренному сценарию — одно и то же повторялось, как заколдованный круг, из которого не было выхода. Рэйф приезжал рано утром, осторожно и тихо, словно боялся быть замеченным или осужденным, словно его присутствие само по себе было преступлением. Затем они лежали вместе, погружённые в туман наркотического опьянения — порошок, который всегда был рядом с Рэйфом, как неизменный спутник и верный друг.

Их тела едва касались друг друга, словно боясь разрушить тонкую грань между ними — нежность, которую они хранили в тайне, как самый драгоценный секрет. Под действием запрещённых веществ чувства обострялись многократно — каждое прикосновение становилось острым, как лезвие, каждое движение наполнялось особым смыслом. Мия ощущала руку Рэйфа даже тогда, когда она лежала в нескольких сантиметрах от него, словно невидимая нить связывала их души. У них не было привычной близости — редкие объятия, осторожные прикосновения, словно они боялись нарушить ту хрупкую дистанцию, которую сами же и установили. Но он всегда был рядом.

Она любила наблюдать за ним в такие моменты — когда он был так близко, почти как часть её самой. Его глаза — глубокие, голубые, словно бездонные озёра, которые манили и успокаивали одновременно — были для неё самым дорогим в нём. Она знала каждую морщинку на его нахмуренных бровях, каждую жилку на крепких руках — руках, которые знали тяжесть металла, поднимаемого в спортзале вместе с Барри. Эти руки были символом борьбы — борьбы с судьбой, с наследием богатства и беззаботности, с тем, чтобы не стать очередным законченным наркоманом. Мия любила в нём всё без остатка — каждую черту, каждую деталь, каждое движение.

Когда они лежали так, укутанные в одеяло, несмотря на удушающую жару, он казался ей особенно близким и родным. Телефон безумно вибрировал и разрывался от звонков и сообщений друзей, но Мия просто включала режим «не беспокоить» и погружалась в собственное забвение. Ей никто не был нужен — только он. Это осознание медленно, но верно проникало в её сознание, наполняя сердце тихим теплом и одновременно лёгкой тревогой.

— Давай вот так пролежим до самого заката? — тихо, почти шёпотом, спросила Мия, поворачивая лицо к Рэйфу, её глаза искали в его взгляде ответ, надежду и поддержку.

— Нет, — ответил он, приподнимаясь на локтях и глядя на неё с лёгкой улыбкой, которая казалась одновременно игривой и серьёзной, — я хотел завести тебя на другой конец пляжа.

— Там что-то особенное? — спросила она, приподнимаясь на локтях, заинтересованная и чуть настороженная.

— Какая разница, Мия? — Рэйф опустил взгляд, затем снова встретился с её глазами, — даже если там просто заросли камыша, мы сделаем это место особенным. Оно станет нашим — неповторимым и единственным.

— Ты очень романтичен, когда накурен, — улыбнулась Мия, откинувшись назад и позволяя жаре и покою проникнуть в каждую клеточку тела.

Рэйф встал с дивана, его движения были плавными, наполненными скрытой энергией и лёгкой усталостью. Он подошёл к столу, где стояла пластиковая бутылка с водой, купленная несколько дней назад, уже наполовину пустая. Схватив её, он открутил крышку и залпом допил оставшуюся жидкость, после чего сжал бутылку в кулаке и бросил в сторону — жажда терзала его так же сильно, как и Мию.

— Ты уже почти неделю не появлялась в баре, — произнёс он, возвращаясь к девушке. Его голос был мягким, но в нём слышалась забота и лёгкая тревога, словно он боялся потерять её.

— Вместо меня там справляется Ирэна, — спокойно ответила Мия, — я иногда пишу ей, спрашиваю, как дела, как обстановка.

— Тебе не обязательно проводить каждую минуту со мной. Делай, что хочешь, — сказал он с оттенком горечи в голосе, — но ты помнишь, какой выбор стоял. Между мной и кем-то другим... — он выделил последнее слово, произнося имя Сары словно тенью, скользящей по комнате.

Мия медленно поднялась с дивана, словно каждый её мускул протестовал против этого простого движения. Её длинная майка, тонкая и почти прозрачная, едва прикрывающая бёдра, прилипла к влажной коже, словно вторая кожа, утратив всю ту лёгкость и воздушность, которые она так ценила в домашней одежде. Обычно майка свободно спадала, даря ощущение комфорта и уюта, но сейчас она была словно пленницей собственной плоти — тесной, мокрой и холодной. Волосы Мии, обычно аккуратно уложенные, были спутаны и растрёпаны, как после долгой, безумной ночи. Тёмные полосы туши расплылись под глазами, образовав тёмные тени, словно следы слёз или бессонных часов, которые она, очевидно, не смывала уже больше суток.

Она подняла руку и крепко сжала виски, пытаясь унять противную, пульсирующую боль, которая с каждым ударом отдавалась эхом по всему черепу. Внутри словно что-то на грани разрыва — будто слишком много напряжения и слишком мало сил, чтобы с этим справиться. Жажда была нестерпимой — сухость пересушивала горло, будто в груди разгорелась пустыня. Но вместе с этим хотелось чего-то ещё, чего-то неопределённого и мучительного, что она не могла сформулировать словами.

— Почему так сильно болит голова? — вымолвила она, с трудом прищурив глаза, пытаясь сдержать волны боли, накатывающие одна за другой.

Рэйф, стоявший рядом, осторожно наливал в кружку остатки лимонада, которые остались ещё со вчерашнего дня. Его голос был спокойным, но в нём сквозила тревога:

— Сколько ты вчера приняла?

— Почти весь пакетик... тот, что был у тебя... — голос Мии звучал устало, словно она сама не верила, что смогла это сделать. Слова вырывались из неё с трудом, будто тяжёлое бремя висело на плечах.

— Вот именно. С непривычки так плохо, — сказал он, присаживаясь на край дивана. Его глаза внимательно следили за каждым её движением. — Ты только недавно начала принимать. Со временем будет легче. Отхода не будут такими мучительными.

— Звучит, как комплимент от опытного наркомана, — с горькой усмешкой ответила Мия.

— Ну, можно и так сказать, — улыбнулся Рэйф, стараясь скрыть тревогу.

— Осталось что-нибудь? — спросила девушка, внезапно оживившись, словно надеясь на последний глоток спасения.

— Нет. И тебе больше не нужно, — его голос стал твёрдым, почти резким, словно он хотел защитить её, даже если это означало быть строгим. — Хватит пока, Мия.

Строгость в его тоне заставила Мию вздрогнуть, словно холодный душ, и она попыталась собраться с мыслями, заставляя себя не поддаваться отчаянию.

— Хреново... — тихо прошептала она, опуская взгляд, словно боясь встретиться с его глазами. — А к Барри не заедешь?

— Не сегодня, — коротко ответил Рэйф, не отводя взгляда.

— Почему? — голос Мии звучал настойчиво, будто в этом вопросе была надежда.

— Потому что тебе хватит! — резко и безапелляционно отрезал он, но тут же смягчил тон, словно боясь причинить ей боль. — Я не хочу, чтобы ты превращалась в меня.

— Рэйф... — протянула она, осторожно сжав пальцы на его руке, пытаясь удержать между ними хоть каплю тепла и понимания. — Я уже становлюсь как ты. Уже с того самого дня в баре. Это происходит... со мной.

— Я себе не так это представлял, — вздохнул он, пряча глаза, словно пытаясь спрятаться от собственной боли. — Тебе не нужно губить себя.

— Не злись, — тихо сказала она, пытаясь успокоить его, — Ты помнишь, что завтра у Кортни день рождения?

Рэйф молча взглянул на её руки, нежно обхватившие его ладонь, и в его глазах мелькнуло что-то тёплое, почти забытое за всю эту тяжесть.

— Мы можем... мы можем пойти вместе, — голос Мии дрожал от неуверенности и надежды, — но если там будут ребята, сделаем вид, что мы всё так же не общаемся. Просто ради неё.

— Ты до сих пор не можешь сделать выбор? — глаза Рэйфа сверкнули болью и усталостью, словно он видел перед собой не только её, но и собственное отражение.

— Я не хочу потерять подругу, — едва слышно ответила она, словно боясь, что эти слов а разобьют ещё что-то внутри.

Рэйф натянул на себя белую рубашку, делая глубокий вдох и выдыхая, словно пытаясь стряхнуть с себя всю злость и беспокойство, которые закипали внутри. Он похлопал по щекам, будто желая разогнать туман в голове.

— Собирайся. Поедем сейчас.

Мия, с нетерпением предвкушая предстоящий день, аккуратно затолкнула в свою небольшую сумку ключи от дома и кошелек, в котором бережно хранилась полторы сотни долларов — те самые деньги, которые остались с выручки от её последних усилий. Она давно уже могла не волноваться о финансах, ведь Рэйф постоянно был рядом, неустанно заботясь о ней и оплачивая все необходимые траты — от еды и напитков до мелочей, важные в повседневной жизни, словно далекие звезды, которые освещали её путь.

Слегка прижав губы и нахмурив брови, Мия подошла к открытому шкафу. Устало пробегая по своим нарядам взглядом, она попыталась найти то, что будет соответствовать её внутреннему состоянию. И вот, ее взор остановился на легком пляжном платье, выполненном из просвечивающей ткани. Оно словно живое манило её к себе, его полупрозрачные волны обещали свежесть ветра и светящиеся отблески солнечного света. Мия на мгновение затаила дыхание, представив, как она погружается в прохладные объятия океана. Она мечтала ощутить, как соленые волны, умиротворяюще обнимая её тело, уносят прочь все тревоги и заботы, обнажая истинную суть свободы.

Подумав о свежем океанском бризе, она на мгновение потерялась в своих мечтах, но вскоре пришла в себя и, наклонившись, достала из нижней полки купальник. Этот момент стал для неё не просто очередной частью повседневной рутины, это была маленькая ритуал, трансформация — от простой девушки к уверенной в себе женщине. Обернувшись к Рэйфу, она четко откашлялась, слегка намекая на то, чтобы он отвернулся. Этот жест не был простым капризом; он был пронизан желанием сохранить хотя бы толику интимности в этом уязвимом миге.

Спешно переодевшись, Мия взглянула в зеркало, вытерла остатки размазанной туши с глаз влажной салфеткой и в этот миг, словно волшебством, вновь стала той самой притягательной девушкой, которой мог бы гордиться каждый мужчина. Чувствуя, как внутри неё растёт уверенность, она глубоко вдохнула, чтобы собраться с мыслями, и, развернувшись к Рэйфу, подошла к нему.

— Ты выглядишь... потрясно, — произнёс он, и в его голосе звучало легкое дрожание смущения, когда его взгляд остановился на её образе.

Мия почувствовала, как тепло заливает её щеки, а сердце наполнилось радостью, словно нежные лучи солнца, пробивающиеся сквозь облака на горизонте. Её внутреннее свечение только усиливалось от слова Рэйфа.

— Спасибо... — тихо произнесла она, стараясь скрыть ту лёгкую растерянность, которая охватила её в этот момент. В глазах обоих мелькнула искорка, наполненная теплом и неуловимым волнением, словно мир вокруг на мгновение замер, замерев перед началом чего-то нового и волшебного. Словно свершилось преображение, когда они покинули уютный дом, оставив за спиной привычный рутиной мир и вступив в царство неопределённости и ожидания.

Раздался рев мощного мотора, и звук напоминал стон дикой природы, переплетённый с мраком и светом. Утренние отмели, расстилавшиеся перед ними, наполняли воздух чувством свободы и приключений. Мия с трепетом ловила каждую секунду, когда их путь открывал новые горизонты. Яркие краски природы, словно художник, бросивший свои кисти на непроглядное полотно, сливались в единое целое, создавая пейзаж, где зелёные холмы и лазурное небо встречались в объятиях. Ветер играл с её волосами, делая их легкими, словно перья, и они танцевали в воздухе, свободно развеваясь вокруг. Хотя временами непослушные пряди заплетались в лицо Рэйфа, и она не могла сдержать смеха, ловко заправляя их за уши, отчаянно пытаясь развеять смущение.

— Твои волосы скоро будут у меня во рту! — прокричал он, смех его был полон жизни, искренний, как свет первых солнечных лучей. В его голосе звучал весёлый подтекст, способный растопить даже самые ледяные вечера.

— Тогда не открывай рот, если не хочешь этого, — ответила она с задорной улыбкой, её смех расплывался в воздухе, словно мелодия, наполняя мгновение радостью и лёгкостью.

Спустя полчаса они, наконец, подъехали к пляжу, который стал для Мии настоящим открытием, местом, полным загадок и обещаний. Этот уединённый уголок природы никогда не был знаком её друзьям, а она и не подозревала о его существовании до тех пор, пока Рэйф не повёл её сюда. Здесь, вдали от суеты и шума города, царила тишина, прерываемая лишь тихим шёпотом прибоя, и едва ли кто-то явился сюда, чтобы нарушить покой этого священного места. Рэйф, похоже, знал каждую его тайну, каждую извивающуюся тропинку, и, глядя на его уверенную осанку, Мия почувствовала, как в ней растёт желание исследовать это уединение.

В этом волшебном месте было что-то завораживающее, что притягивало к активным действиям, к свободе, и сердце девушки тосковало по этому ощущению, боясь упустить возможность раствориться в волнах и бескрайних просторах океана. Она взглянула на безбрежный горизонт, где небо нежно касалось воды, и поняла, что этот пляж — это не просто место, а обещание чего то нового, что затопит ее сердце волнением.

— Ты каждую сюда привозил? — спросила она, с любопытством вглядываясь в лицо Рэйфа.

— Нет. Я бываю здесь один. Только когда хочу побыть наедине со своими мыслями, — ответил парень, медленно опускаясь на берег, его руки коснулись тёплого песка, который, словно терпеливый собеседник, стекал между пальцами.

— Мы будем просто молчать и смотреть на океан? — её голос был полон ожидания, смешанного с лёгким недоумением. Она всё ещё оставалась на ногах и смотрела на парня.

— А что ты хотела еще? — поднял взгляд Рэйф.

Мия не могла заставить себя просто сидеть рядом и наблюдать за тихим мерцанием водной глади. Океан всегда вызывал в ней необъяснимую жажду приключений и тоски по чему то несбывшемуся, и она, чуть подумав, решилась на шаг, который спонтанно возник в её голове. Мия вошла в воду, стараясь оценить ее температуру при помощи легкого касания; вода нежно обволакивала её ноги, прохладный поток обменивался теплом с кожей, и девушка почувствовала, как подол её платья расшатывается и намокает от лёгких волн.

Не удержавшись от искушения, она зачерпнула немного воды в ладони, высоко подняв её, как будто собираясь разрисовать вокруг себя мир. Внезапно, когда Рэйф отвернулся, она выплеснула струю прохладной воды ему на спину, его мгновенной реакцией стала вспышка удивления, которая перешла в смех. Мия, не удержавшись от радостного смеха, стремительно бросилась прочь, следуя инстинкту, и её смех, словно жемчужина, отражал солнечные блики и разносил по воздуху чарующую мелодию.

— Противная, маленькая девчонка! — крикнул он, смеясь, и устремился за ней.

Мия весело виляла и резко развернулась, пытаясь укрыться за изгибами пленительных волн, но Рэйф был настойчив, и вскоре догнал её. Он толкнул Мию в воду, и девушка, с хихиканьем и радостью на устах, оказались в струях океана.

— Отпусти меня! — закричала она, глядя на него с затейливым озорством, её глаза сверкали как звёзды, находящиеся в плену волшебного мгновения. Мия, поднявшись, схватила его за плечи и окунула его под воду, где блеск и игра света перемешивались с их смехом.

Рэйф, не сдаваясь и не желая оставаться в роли жертвы, перехватил её, крепко обхватив талию девушки, и в один миг они оба снова оказались под ярким солнцем, отчасти утопая в солёных волнах, отчасти погружаясь в игры, которые все больше напоминали танец. Каждый раз, выныривая, они обменивались взглядами, полными тайного понимания и искренней радости, и вскоре их смех разросся до солнечного ритма, не нуждающегося в словах. Все их заботы и страхи остались где-то далеко, а здесь, на берегу океана, они были свободны, как птицы, летящие навстречу неизведанному.

Когда Мия, наконец, остановилась, чтобы отдышаться, её золотистые волосы спадали на плечи, а лицо озарялось счастьем. Она сидела на песке, ощупывая его, словно стараясь запомнить каждую мелочь, каждый зернышко, которое образовывало этот уютный берег, словно это было её сокровище. Рэйф присел рядом, бросая мимолётные взгляды на небо, полное облаков.

— Я впервые чувствую себя живым. То есть, я не просто существую, а по-настоящему живу, — тихо произнес Рэйф, словно это откровение было слишком сокровенным, чтобы произносить его громко.

Мия взглянула на него с нежной грустью, ее сердце забилось с еще большей силой от его слов.

— Ты сейчас напомнил себя того, прежнего, — произнесла она, стараясь подобрать правильные слова. — Как в детстве... Ты был таким веселым, добрым... Мне не хватало тебя. Ты знаешь это, да? Мне не хватало тебя такого беззаботного, каким ты был когда-то.

Рэйф резко отвернулся, его лицо потемнело от внутренней борьбы.

— Во мне много плохого, — проговорил он, голос его звучал грубо, как будто он пытался оттолкнуть её от своей сущности.

— Я принимаю тебя таким, какой ты есть, — с решимостью произнесла Мия, стараясь передать ему всю свою искренность. — Иначе меня не было бы здесь рядом.

— Но мы не в детстве, Мия, — справедливо заметил он, его взгляд оставался холодным и строгим, без намека на улыбку. Рэйф умело пытался обойти все счастливые моменты, которые окружали их здесь и сейчас, как будто он жил в коконе своих собственных страхов и переживаний. Каждый его ответ причинял ей боль, словно режущие слова открывали раны в ее сердце, охваченном беззащитной любовью к нему.

Мия глубоко вздохнула, стараясь справиться с нахлынувшими чувствами.

— Мне главное, что тебе сейчас хорошо, — произнесла она, выделяя предпоследнее слово, словно это было единственным, что имело значение в их разговоре.

Рэйф издал печальный хмык, и, неожиданно для себя, начал аккуратно перебирать намокшие волосы Мии, которые под теплыми лучами солнца быстро теряли влагу. Каждое движение его рук было неуверенным, но полным нежности — он словно боялся испортить этот хрупкий момент. Взгляд его был сосредоточен на её волосах, когда он задумчиво стал заплетать ей косу. Он действовал осторожно, стараясь не дернуть ни одной волосинки, словно плел не только косу, но и их совместную судьбу.

— Ты где научился такому? — с неподдельным удивлением спросила Мия, наслаждаясь тем, как его пальцы бережно бегают по её волосам.

Она прикрыла глаза, позволяя себе раствориться в этом мгновении, когда парень, в которого она влюблена почти всю свою жизнь, сидел сзади нее, создавая нечто интимное и уникальное. Этот трогательный момент, окутанный мягким светом заката, стал для неё важнейшим воспоминанием — мгновением, которое она наверняка будет вспоминать по ночам, когда одиночество будет стучаться в её сердце.

— Приходилось заплетать волосы Саре, когда мама умерла, — тихо произнес он, его голос звучал так, словно он возвращался в то мрачное время, когда его жизнь изменилась навсегда. Это откровение повисло в воздухе, словно невидимая нить связывала их в общую историю, полную боли и утрат, но также и надежды.

Мия глубоко усмехнулась, осознавая, как много значит для нее этот миг — воспоминание о детской любви в его руках, о нежности, которая не исчезла, а лишь затмевалась более темными переживаниями, и она снова почувствовала, как все происходит именно сейчас, в этом моменте, с этим человеком.

Рэйф погрузился в тишину, ощутив, как её густота окутывает его, и стал неторопливо рыскать по карманам. Внезапно его рука наткнулась на маленький пакетик — тот самый, о котором Мия просила его еще с утра, едва проснувшись от объятий сна. Ее глаза, светлые и полные ожидания, широко распахнулись, как будто в них отразилась вся вселенная с её безбрежными тайнами и вопросами, которые застряли в горле, щекочущими словами, но не находили выхода.

С жадным интересом она следила за тем, как Рэйф, замерший в мгновении, с ловкостью открыл пакетик, а затем, с блеском в глазах, вдохнул заветный порошок. Его голова откинулась назад, губы растянулись в легкой улыбке, как будто он угощался солнечными лучами, подставляя лицо теплым потокам, которые обволакивали его, даруя ощущение небывалого удовольствия.

— Ты же говорил, что у тебя этого нет, — вырвался недовольный тон из уст Мии, и в нем звучали нотки обиды, которые не могли не коснуться его.

— Да, для тебя у меня ничего нет, — точно, но с невероятно спокойным и уверенным голосом ответил Рэйф, словно подчеркивая непреложность своих слов.

— Ты так не можешь поступать... — её голос звучал с тоской и гневом одновременно. — Ты меня подсадил, а сейчас защищаешь. Не стоит делать такого. — Мия, не сдерживаясь, вырвала у него пакетик и затянулась следом, с каждым вдохом укрепляя свою решимость. — Никогда не поступай так снова. Ты уже причинил мне боль, и сейчас только я могу причинить вред самой себе.

— И оно тебе нужно? — лениво спросил Рэйф, его взгляд был полон легкого скепсиса и тихой печали. — Ты ведь хорошая девчонка, Мия. Тебе нужно поступить в университет, получить образование в сфере управления, найти подходящего парня, построить обычную жизнь, родить троих детей. Тебе не нужна такая жизнь.

— Я сама вправе решать, что мне нужно, — ответила она, стремясь сохранить в голосе уверенность, хотя внутри неё бурлили сомнения.

— И что же тебе действительно нужно?

— Ты, — произнесла она, и в этом простом слове звучала вся её реальность, её настоящая суть, которая стала единственной опорой в этом бескрайнем море неопределенности.

Рэйф растянулся на ногах Мии, словно пытаясь раствориться в её близости, но его руки не находили покоя — они лениво перебирали тонкую верёвку от её купальника. Этот простой, почти невинный жест казался странным на фоне тяжести его слов. Его голос звучал тихо, с оттенком горечи и усталости, словно он произносил приговор собственной жизни.

— Все так говорили, — начал он, не поднимая глаз, — но в итоге единственной, кому я действительно был нужен, была мама.

Мия почувствовала, как сердце сжимается от боли, которую он так открыто выплёскивал. Она хотела сказать что-то утешительное, но слова казались бессильными перед его внутренним штормом.

— Мне очень жаль, Рэйф, — тихо сказала она, стараясь вложить в эти слова всю теплоту и искренность.

Он отстранился, в его взгляде мелькнул холод и отчуждённость.

— Не нужно жалеть меня, — прошептал он с твердостью, которая скрывала хрупкость. — Я никому не доверяю в этом мире. Топпер... — он глубоко вздохнул, — он просто парень, с которым я ходил в школу. На самом деле, мне у него легче занять деньги на дурь, которую мне подсовывает Барри. Барри — наркодиллер. Между поставщиком и покупателем нет дружбы, только взаимовыгодные сделки. Мы можем сидеть вместе, накуренные, разговаривать, будто друзья, но на самом деле это лишь временное облегчение. Потом мы просто перестаём видеться, пока мне снова не станет хреново.

Слова Рэйфа звучали как холодный укол, разбивая все иллюзии. Мия сжала его руку в своей, пытаясь донести до него свою веру и поддержку.

— Ты нужен мне, — повторила она мягко, словно это было самое важное, что она могла ему сказать.

— Я не верю, — ответил он, и в его голосе слышалась не только боль, но и глубокое отчаяние. — Ты не можешь понять, как это — быть никому не нужным.

— Рэйф, — начала она, — прошлое нельзя просто взять и отпустить, будто его никогда и не было. Когда ты исчезал, когда уходил в себя, рядом была только Сара. Мы пытались держаться вместе, поддерживать друг друга. Мы не забыли тебя, даже когда ты отказался от нас.

Он отвернулся, лицо его оставалось неподвижным, но в глазах мелькнуло что-то детское — обида, рана, которую он не мог залечить.

— А ты попробуй просто отпустить, — холодно бросил он. — Просто отпусти.

Мия смотрела на него, и в этой невозмутимой маске видела крошечного мальчика, потерянного и одинокого, жаждущего любви и понимания. Взрослый Рэйф был лишь оболочкой, под которой скрывались старые раны и страшные ошибки.

Внезапно он слегка потянул за верёвку купальника, натягивая её на её шее, и Мия невольно вздрогнула, снова обратив внимание на его движения.

— Давай потом переедем в Чарльстон, — тихо сказал он, словно это было обещание самому себе, а не просьба.

— Ты и так собирался туда вернуться. Зачем спрашивать меня? — спросила она с легким укором, но внутри её сердца словно раскатился гром. Мия знала, что это может быть лишь бред заблуждений, тем не менее, мысль о совместной жизни где-то вдали от суеты была щемящей.

— Это не вопрос, — тихо, но решительно произнёс он, — это утверждение. Мы поедем вместе. Вдвоём. — настаивал Рэйф, его голос звучал как обещание, как вызов всем демонам, которые их окружали.

Мия почувствовала, как внутри всё сжалось. Она знала, что сейчас он под действием наркотиков, и эти слова — лишь туманная прихоть, рожденная дурью. Но в глубине души ей казалось, что именно эта жизнь с ним, вдали от всего, — та самая рана, которая болит и не заживает, которую невозможно ничем закрыть.

— Хорошо... — прошептала она, и в этот момент в её голосе послышалась нежность, отразившая всю ту борьбу, которую она вела внутри себя.

— Я в конце лета забронирую билеты, — произнес Рэйф, его голос звучал задумчиво, словно он бродил по закоулкам своих мыслей, далеких от настоящего момента. Слова, произнесённые с лёгкой обречённостью, порождали в воздухе ощущение волнительной неуверенности. — Мы могли бы полететь раньше, но у меня здесь много дел, которые я не успею завершить за короткое время.

Он нервно теребил конец её купальника, его пальцы, словно перебирая невидимые струны, натягивали и отпускали верёвочку, будто пытались разгадать тайну, которую оба не могли постигнуть. Мия сидела на краю этого абсурдного взаимодействия, чувствуя, как её сердце стучит всё быстрее, словно желая вырваться из её груди. Она инстинктивно стиснула руки, думая о том, что слишком рискованное движение, и верх её лифта может просто соскользнуть — не только обнажая её физически, но и открывая самую суть её сущности перед этим человеком, который одновременно становился и поддержкой, и источником беспокойства.

Они провели вместе почти месяц, но так и не смогли решить, парой ли они являются или же просто двумя одинокими душами, затерявшимися в пространстве, овеянном океанским бризом и лёгким налётом неопределённости. Близости между ними было недостаточно — их неловкие держания за руки и мимолётные взгляды не могли утолить её жажду, которая росла как бурлящий поток. Мия жаждала настоящей связи, глубокой и искренней, той, которая могла бы объединить их в одно целое, сделать их спасением друг для друга. Она чувствовала, что именно этого они оба так страстно желали, особенно Рэйф, который казался потерянным в своей внутренней тьме.

Поддаваясь искушению, Мия аккуратно начала обводить кончиком ногтя родинки на его теле, превращая их в созвездия, которые могли увидеть только они вдвоём. Прикосновения её пальцев вызвали на его коже мурашки, и он горько улыбнулся, спрятав эту улыбку за привычной маской, которую натягивал на себя, когда находился среди других. Мия знала, что под этой защитной оболочкой скрывается гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд.

— Мне хотелось бы никогда отсюда не уходить, — произнесла она, выдыхая это желание, как если бы оно было единственным, что могла произнести в этот волнующий момент.

— Это будет наше место, — коротко ответил он.

Она наблюдала за ним, свернувшимся на её ногах, как потерянный котёнок, ищущий тепло и защиту. Вспомнив его слова о том, что только под воздействием наркотиков он мог быть настоящим, Мия задумалась: а где же была подлинная она? Возможно, если бы она не курила, то не захотела бы сидеть здесь, не согласилась бы лететь в Чарльстон. Где была истинная Мия, когда она была сама собой?

Эти мысли, как тени, преследовали её, и она почувствовала, как между ними расползается пропасть, которую охватить, казалось, невозможно. Она искала ответ, но вместо этого лишь углубляла свою собственную неопределённость, словно терялась в лабиринте своих чувств и мыслей, которые, как вихрь, закружили её сознание, не оставляя шансов на свет в конце туннеля.

тгк: посиделки с сашей 🩵