## Глава 2: Камни под Бархатом
**29:15:47:03**
Цифры горели на внутренней стороне век, даже когда он закрывал глаза. Каждая уходящая секунда была песчинкой в песочных часах его нового, хрупкого существования. Боль в мышцах, острая и жгучая, была реальнее этих цифр. Каждое утро Николас просыпался с ощущением, будто его переехал грузовик. Его новое тело, изначально ослабленное годами пренебрежения и, возможно, чего-то более глубокого, что система пока не раскрывала, сопротивлялось каждому движению.
Он стал одержим расписанием. Расписанием, которое не оставляло места слабости. Система выдала четкие параметры: **+5 кг мышечной массы. Базовая выносливость.** Награда – доступ к танцевальным навыкам – маячила как спасительный огонек. Но путь к ней лежал через боль, пот и постоянное чувство голода.
Его комната превратилась в мини-спортзал. Гантели, ранее пылившиеся, теперь использовались ежедневно. Он нашел базовые программы силовых тренировок в глубинах чужой памяти, подсказанные системным «Ускоренным Обучением». Они казались элементарными, но для его тела были испытанием. Отжимания. Приседания. Становая тяга с теми самыми гантелями. Каждый подход – битва. Каждое повторение – преодоление. Система безжалостно фиксировала микроскопический прогресс:
**< < ЖИМ ГАНТЕЛЕЙ (10 кг): 3 подхода по 8 повторений. МЫШЕЧНАЯ СТИМУЛЯЦИЯ: +0.03%. ОБЩАЯ СИЛА: +0.01%. >>**
**< < НЕДОСТАТОЧНОЕ ПОТРЕБЛЕНИЕ КАЛОРИЙ. ОПТИМИЗАЦИЯ РОСТА МЫШЕЧНОЙ МАССЫ ЗАТРУДНЕНА НА 45%. >>**
Питание. Это был отдельный фронт. Николь, привыкшая к перекусам на бегу между операциями и дежурствами, столкнулась с необходимостью поглощать огромное количество еды. Его желудок, видимо, сжатый годами стресса и нерегулярного питания, бунтовал. Завтрак – овсянка с горой орехов и бананов, яйца. Обед – курица, рис, овощи. Ужин – рыба, творог. Перекусы – протеиновые батончики (купленные тайком на карманные деньги, оставшиеся от прошлого Николоса), орехи, фрукты. Каждый прием пищи был пыткой. Он ел медленно, тщательно пережевывая, борясь с тошнотой. В столовой Микаэлисов, огромной и холодной, как зал суда, он сидел один. Сестра Ариана, замечая его тарелки, ломящиеся от еды, отпускала язвительные замечания:
«Ники, ты что, решил компенсировать отсутствие мозгов мышечной массой? – Она грациозно ковырялась в салате. – Мило. Надеюсь, ты не рассчитываешь, что папа оценит твои бицепсы вместо оценок? Завтра же отчет, помнишь?» Ее улыбка была острым ножом.
Отец игнорировал его за столом, погруженный в юридические документы или разговоры по телефону. Его молчание было тяжелее крика. Оно говорило: «Ты – пустое место. Недоразумение». Это молчание давило сильнее, чем гантели. Волны чужой, но уже такой знакомой боли, страха перед отцом и его осуждением, накатывали каждый раз. Николас стискивал зубы, заставляя себя доедать еще одну ложку риса. *Выжить. Нужно выжить.*
**< < ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ РЕЗОНАНС. СИНХРОНИЗАЦИЯ +2%. ОБЩАЯ СИНХРОНИЗАЦИЯ: 3%. >>**
Прогресс в синхронизации был слабым утешением. Три процента. Капля в море. Но каждый процент означал, что он чуть меньше чужак в этом теле, чуть ближе к пониманию его боли, его прошлого. Обрывки воспоминаний прорывались сквозь туман: холодный взгляд отца на школьном собрании, где Николас получил очередную плохую оценку; смешки одноклассников; чувство глубокой, всепоглощающей неполноценности. Он жил в золотой клетке, но клетка эта была выстлана лезвиями.
После тренировок и еды – учеба. Системное «Ускоренное Запоминание» было чудом. Он открывал учебники – по математике, истории, литературе (все, что требовалось для его номинального статуса студента престижного, купленного отцом университета) – и информация буквально впитывалась. Страницы мелькали, формулы складывались в голове, даты и имена укладывались по полочкам. Это был единственный луч света. Он *мог* учиться. Быстро и эффективно. Почему же прошлый Николас не использовал это? Потому что был сломлен? Потому что не видел смысла?
**< < УСВОЕНИЕ МАТЕРИАЛА: 98%. ЭФФЕКТИВНОСТЬ НАВЫКА «УСКОРЕННОЕ ЗАПОМИНАНИЕ»: 65% (ОГРАНИЧЕНО НИЗКОЙ ВЫНОСЛИВОСТЬЮ ЦНС). >>**
Даже способности были ограничены состоянием тела. Его нервная система, истощенная годами стресса и недавними перегрузками, не выдерживала. После часа интенсивной учебы начинала болеть голова, появлялся шум в ушах. Он ложился на пол, делал дыхательные упражнения, которые знала Николь-медсестра, пытаясь успокоить бьющееся как птица в клетке сердце.
Завтрак в день отчета был особенно напряженным. Ариана сияла, рассказывая отцу о своих академических успехах и предстоящем благотворительном балу, где она будет представлять семью. Отец кивал, его лицо смягчалось на долю секунды. Николас молча ковырял вилкой омлет, чувствуя, как комок страха растет в горле. Его ноги под столом дрожали от вчерашней тренировки.
«Николас, – ледяной голос отца разрезал воздух. – Кабинет. Через пятнадцать минут. Будь готов ответить за свои обещания». Он даже не посмотрел на сына.
«Конечно, папа», – тихо ответил Николас. Его новый голос звучал чуть увереннее, чем неделю назад, но все еще дрожал перед этим человеком.
Он поднялся в свою комнату. **29:05:12:18**. Он стоял перед зеркалом. Изможденное лицо, синяки под глазами от недосыпа и перегрузок. Но в синих глазах горел огонек. Огонек Николь, которая боролась до конца. Огонек человека, который не собирался сдаваться.
Он надел простую, но чистую рубашку и брюки. Привел в порядок свои черные, как ночь, волосы. *Нужно выглядеть... достойно.* Хотя бы попытаться. Он вспомнил, как Николь готовилась к сложным операциям – та же собранность, то же отстранение от страха. *Это просто еще одно испытание. Только на кону не чья-то жизнь, а твоя собственная.*
Он глубоко вдохнул, выпрямил спину. Мышцы спины и плеч, уже чуть более очерченные, чем неделю назад, напряглись. Он почувствовал едва уловимое изменение в осанке. Неуверенная сутулость прошлого Николоса понемногу уступала место чему-то более твердому. Пусть пока это была лишь поза, маска. Но даже маска могла стать началом.
**< < ФИЗИЧЕСКИЙ СТАТУС: МЫШЕЧНАЯ МАССА: +1.2 кг. ОБЩАЯ ВЫНОСЛИВОСТЬ: +8%. ПРОГРЕСС К ЦЕЛИ: 24% (МАССА), 40% (ВЫНОСЛИВОСТЬ). НАГРАДА ОТЛОЖЕНА. ПРОДОЛЖАЙТЕ. >>**
24%... Это было что-то. Мало, но что-то. Каждый грамм мышц, каждый дополнительный процент выносливости были оплачены болью и дисциплиной. Система не давала поблажек, но фиксировала каждый шаг.
Перед тем как выйти из комнаты, он бросил последний взгляд на зеркало. В отражении стоял юноша, все еще слишком худой, все еще с тенью страха в глазах, но с подбородком, упрямо поднятым вверх. Губы, пухлые и чувственные, были плотно сжаты.
«Ладно, Николас Микаэлис, – прошептал он. – Покажи им. Покажи себе. Ты не сломлен. Еще нет».
Он открыл дверь и шагнул в длинный, холодный коридор, ведущий к кабинету прокурора Микаэлиса. Каждый шаг отдавался эхом в тишине особняка и в его собственном сердце. За спиной, невидимая, но ощутимая, пульсировала цифра: **29:04:59:01**. Впереди – суд. Суд отца. И первый настоящий экзамен на выживание в этой новой, жестокой и странной жизни.
Он подошел к тяжелой дубовой двери кабинета. Рука сама потянулась к ручке, но задрожала. Он сжал ее в кулак, чувствуя, как по ладони скользит холодный пот. *Синхронизация 3%... Этого мало. Слишком мало, чтобы противостоять этому человеку.* Но отступать было некуда.
Он глубоко вдохнул, собрал всю свою волю – волю Николь, которая прошла через ад больницы, и волю Николоса, который мечтал быть достойным. И толкнул дверь.