Часть,в которой Майя понимает,что шифруется так себе
Когда я вернулась домой, Вовка возился в душе, что было удивительно для такого раннего часа. Я юркнула в свою комнату, и оставшегося времени мне хватило ровно на то, чтобы достать из самого дальнего ящика тональный крем, замаскировать отчетливые отметины на шее и вернуть своему лицу невозмутимое выражение в стиле «я ничего не делала и совсем не ночевала у Егора Алексеевича». И не зря.
— В следующий раз, когда тебе понадобится алиби, хотя бы предупреди Алису заранее, — послышалось от дверей в мою комнату.
Чувствуя, как внутри все холодеет, я развернулась к брату. Вовка стоял в дверях — необычайно серьезный, с руками, скрещенными на груди, и нахмуренными бровями. Таким я его не видела уже очень давно — и это могло означать только одно. Я попала.
— Что? — пытаясь оставаться спокойной, спросила я. Нервная испуганная улыбка никак не уходила с лица, выдавая меня с головой.
— Майя, не притворяйся дурочкой, — Вовка досадливо поморщился, проходя в комнату и садясь на мою кровать, — я вчера встретил Алису. Как раз тогда, когда ты сказала, что гуляешь с ней.
Естественно, она была очень удивлена такому повороту, как и я.
— Вов... — на несколько ужасных секунд я почувствовала себя десятилетней девочкой, которую родители поймали на каком-то глупом вранье.
Никогда не подумала бы, что Вовка так умеет — за несколько секунд из дурацкого старшего брата превращаться в строгого опекуна.
— Значит, так, — лицо Вовки наконец-то слегка смягчилось, — я не собираюсь читать тебе нотации, видит Бог, я сам таким был несколько лет назад, и последнее, что мне было необходимо — скучные лекции. Я тебе не отец и тем более не мать, и нотации читать не буду, так как ты — девушка взрослая, и голова на плечах у тебя есть. Меня очень интересует, где ты провела эту ночь, Макарова, но я не буду тебя расспрашивать, при этом унижая тебя и себя.
Я почувствовала, как внутри что-то немеет. Вовка был усталым и серьезным — и поэтому мне было совсем немного стыдно. Ладно, не немного — я сгорала от стыда, как школьница, которую спалили за курением за школой.
— Спасибо, — пискнула я, отводя глаза, — Вовка, я...
— Макарова, я знаю, что я — не лучший образец опекуна или хотя бы старшего брата, — Вовка слабо усмехнулся, касаясь моей руки, — но я бы очень хотел, чтобы ты доверяла мне и не скрывала от меня важных вещей, потому что я действительно за тебя переживаю.
Стыд пек огнем, и я, чувствуя, как в горле встает противный ком, молча уткнулась лбом в Вовкино плечо. Тот, фыркнув, сжал мое плечо и вздохнул.
— Извини, Вов, — прошептала я, — со мной все хорошо, правда.
— Эх, солнышко, — Вовка потрепал меня по голове, прямо как в детстве, — пускай ты уже и взрослая, но для меня навсегда останешься непутевой младшей сестренкой.
— Не такая уж я и непутевая, — я шмыгнула носом. Глаза предательски слезились — и я быстро-быстро заморгала, тяжело дыша.
— Ну, явно не такая непутевая, как я, — хмыкнул Вовка, отстраняясь и откидываясь на спинку дивана, — серьезно, видела бы ты вчера лицо Алисы. Она удивилась даже сильнее меня.
Я усмехнулась, понемногу возвращая себе присутствие духа:
— Как вы встретились? — Она гуляла неподалеку, — Вовка отвел глаза, и я почувствовала странный укол подозрительности где-то на краю сознания, — в общем, я сшиб её, потому что очень спешил. Я тихо рассмеялась:
— Вечно вы, ребята... Вовка перевел на меня неожиданно серьезный взгляд. Да что с ним сегодня? Будто бы подменили, и вряд ли дело в том, что я налажала с ночевкой — я и раньше не ночевала дома. Просто... просто что-то не так. И что-то не так серьезно.
***
— Знаешь, вы с Алисой совершенно непохожи, — вдруг произнес брат.
Я кивнула, отпивая немного горячего чаю. Алиса должна была прийти с минуты на минуту — субботу было решено провести за каким-то дурацким фильмом.
— Алиса такая взрослая, уравновешенная, спокойная — гораздо более здравомыслящая, чем я, — улыбнулась я, — и в то же время такой ребенок. Когда что-то идет не так, как ей хочется, она сразу же замыкается, обижается, делает вид, что ей абсолютно все равно.
— Может, ей действительно все равно? — тихо спросил Вовка, наливая в чайник воду и чиркая спичкой.
Я только улыбнулась, переводя взгляд на легкий туман за окном. Холодало — со дня на день должна была наступить настоящая зима.
— Алисе не бывает все равно, — улыбнулась я. Вовка только кивнул собственным мыслям, отпивая горячего чаю. Повисла тишина — и я почувствовала, что лучшего момента для того самого вопроса не будет.
— Слушай, Вов... А что за фигня у вас с Алисой происходит? Вы то общаетесь, то нет... Вовка дернулся, покачав головой. Очевидно, говорить об этом ему не особо хотелось.
— Слушай, Май, у кого ты этой ночью ночевала? — буркнул он.
Я замерла. Его голос звучал резко — совсем не так, как обычно. Слова застряли в горле неприятным комком. Я молчала.
— Как видишь, у нас обоих есть небольшие секреты, — брат щелкнул меня по носу и легко улыбнулся.
Да уж. Я и не думала, что все настолько серьезно. В дверь позвонили. Как раз вовремя — я и не подозревала, как выскользнуть из неловкой ситуации и что, черт подери, ему отвечать. К счастью, ничего отвечать не пришлось, и я бросилась к двери.
— Алиса, ты вовремя, — я буквально за воротник втянула девушку в квартиру, — проходи в мою комнату, я сейчас буду, — а затем я зачем-то добавила кое-что совсем лишнее, — Вовка на кухне.
— Рада за него, — девушка сдержанно улыбнулась, — нам с тобой надо поговорить. Что, черт подери, вчера...
— Вовка, чайник уже вскипел? — заорала я, всем видом показывая, что сейчас об этом говорить нельзя.
Девушка поморщилась, но кивнула в знак понимания ситуации.
— Да давно уже, — Вовка вышел в коридор, остановившись в нескольких шагах. Несколько секунд он просто смотрел на нас, а затем улыбнулся:
— Привет, Алиса. Как жизнь?
— Твоими молитвами, — девушка криво улыбнулась.
— Тогда я пойду и помолюсь в одиночестве, — Вовка улыбнулся в ответ, — развлекайтесь, детки.
— И ты... не скучай, — пробормотала Алиса, обойдя меня и юркнув в комнату.
Вовка только устало улыбнулся — будто бы такое было в порядке вещей. Ну и что здесь происходит?
***
— Я от тебя не отстану, пока ты не скажешь мне, что вчера было, — решительно нахмурила брови Алиса, — и почему вся твоя шея в засосах. Макарова, во что ты ввязалась?
— Я пока не могу тебе сказать. Точнее, не могу сказать ни тебе, ни кому-либо еще, — виновато прищурилась я. Мы сидели на моем диване, благополучно пропуская первые минуты «Эффекта бабочки». Алиса выглядела крайне недовольной, и я её прекрасно понимала.
— Думаю, что могу сделать выводы, — хмыкнула девушка, касаясь кончиками пальцев моей шеи и вгоняя меня в краску, — итак, судя по всему, вчера ты ночевала не у Ан с Валиком. Почему-то чутье подсказывает мне, что Илью из списка тоже можно исключить...
Я кивнула. Только воображаемого романа с Косовским мне не хватало.
— Раз ты так ревностно защищаешь свой секрет, то отношения с этим... молодым человеком выставлять напоказ действительно нельзя, — Алиса закусила губу, — и я могу предположить, что он либо старше тебя, либо...
Я затаила дыхание. Алиса выдержала драматичную паузу, прищурив глаза.
— Да ладно тебе, Макарова, я уже давно догадалась, что это — Егор Алексеевич, — Алиса хмыкнула, отклоняясь на спинку дивана, — можешь прекращать свои шпионские игры.
Внутри все похолодело. Наверное, нужно было рассмеяться или покачать головой, изобразить невинное удивление или еще бог знает что — но я только пораженно смотрела на Алису.
— Давай пропустим ту часть, где ты притворяешься, что это неправда, — Алиса лукаво улыбнулась, — и сразу пойдем дальше.
— Все настолько очевидно? — тихо спросила я
— Вовка знает? — Нет, твой брат мастерски не замечает очевидного, — улыбнулась Алиса, — ну же, Макарова, сделай лицо попроще. Я никому не скажу, что ты крутишь роман с преподом. Просто... то, как вы друг на друга смотрите — впору спички подносить и костры разводить.
— И давно ты догадалась? — спросила я, пряча пораженный взгляд.
Не то чтобы я недооценивала умственные способности подруги, но то, что она догадалась так быстро, было просто невероятно. В глубине души я была этому даже рада — хранить подобный секрет ото всех было бы слишком сложно. Тем более, Алиса — моя лучшая подруга, и скрывать что-то от неё было не в моих правилах.
— Начала догадываться примерно с того дня, когда мы все вместе сидели в парке, — улыбнулась Алиса, — а потом вы все больше времени стали проводить вместе — все эти посиделки на балконе, дополнительные занятия английским... В общем, как-то так.
— О, — только и сказала я, — понятно. День в парке — тогда я и сама не знала, к чему все идет. Помню, как увидела Ан — и внутри все ненадолго оборвалось. Помню, как взгляд Егора медленно опустился на мои руки, сжимающие маленькую плюшевую сову. Неужели уже было понятно?
— И... что ты об этом думаешь? — осторожно пробормотала я. Алиса нахмурилась, касаясь моей руки:
— Не думаю, что это имеет значение, раз уж вы с ним дошли до... такого, — девушка ухмыльнулась, — но, Май... отношения с преподавателем, пускай даже он — друг твоего брата и вообще мужик неплохой... ты же все сама понимаешь. Это неправильно, некрасиво и опасно. И я уверена, что ты уже сотни раз все это прокрутила в голове.
Я только кивнула — девушка была права. Кто бы сомневался — Алиса, как обычно, заняла позицию голоса разума.
— Май, Май, — девушка улыбнулась, — не надо так смотреть. Я тебе не враг и не буду читать тебе нотации, ты и сама понимаешь, что делаешь — видит Бог, тебе уже не пять лет. Я просто не хочу, чтобы тебе пришлось учиться на собственных ошибках в... чем-то таком. Я знаю, что Соколов — хороший человек, и я даже не сомневаюсь, что он и не думал коварно соблазнять тебя против твоей воли, но... если у тебя есть хоть какие-то причины сомневаться в нем... Если он делает что-то, что тебе не нравится, если его отношение к тебе...
— Алиса, я его люблю, — тихо произнесла я, — по-настоящему люблю. И, только сказав это вслух, поняла, что это правда. Чистой воды правда. Я действительно люблю этого придурка. Алиса удивленно вздохнула, сжимая мою руку.
Она выглядела такой же удивленной, как и я сама — вот мы и сидели, удивленные до крайности, под монологи героев фильма, доносящиеся из колонок.
— Солнышко, извини, но я не могу сказать, что рада за тебя, — прошептала Алиса, — ты все и сама понимаешь.
— Я понимаю, — пробормотала я, — понимаю, что он старше. Понимаю, что мы — совершенно разные люди, понимаю, что все это процентов на девяносто обречено на провал. Но я ничего не могу поделать, хоть и пыталась. И, если честно, больше ничего делать не хочу. Ты не понимаешь, Алис...
— С чего бы это? — резко вскинулась девушка, поднимая на меня мгновенно посерьезневший взгляд, — с чего бы это я не понимала? По-твоему, я — бездушная скотина, которая только и делает, что раздает советы и осуждает? По-твоему, я способна только на это? Я что, чисто гипотетически не могу чувствовать ничего, кроме негодования?
Я пораженно отстранилась. Такой я Алису не видела практически никогда — кажется, я серьезно задела какие-то её внутренние точки, раз она так бесится. Алиса выглядела так, будто бы сейчас то ли заорет на меня, то ли расплачется — и я не придумала ничего лучше, кроме как пододвинуться к подруге и положить руку ей на плечо.
— Алис, что такое? — мягко спросила я.
И тут Алиса повела себя совсем непредсказуемо. Она расплакалась. И я выпала в полнейший осадок. Я видела, как Алиса плачет, только один раз — когда её мама заболела и попала в больницу. Ей позвонили прямо во время пары — и уже через пять минут я успокаивала её в грязном туалете института, в панике выуживая из держателя салфетки тошнотворно-зеленого цвета.
А сейчас Алиса плачет прямо здесь — без видимой причины и предпосылок, уткнувшись лицом в мое плечо и едва заметно вздрагивая. Я пораженно подняла руку, поглаживая девушку по волосам.
— Почему.... Почему вот вы все думаете, что я — какая-то бесчувственная сволочь? Будто бы мне все равно, будто бы я не могу бояться, или переживать, или сомневаться, или... или влюбляться... или не влюбляться, если уж на то пошло. Я что, какая-то машина, что ли, и все вокруг такие чувствительные-чувствительные, а я нет, что ли?.. За что так? Алиса тихонько всхлипывала, и я автоматически поглаживала её дрожащие плечи.
Почему-то было немного стыдно — я и не подозревала, что Алиса настолько сильно все это переживает. Если честно, я вообще не подозревала, что Алису сейчас что-то гнетет — в последнее время она была точно такой же, как и обычно. Девушка, кажется, просто сорвалась — значит, трогать её сейчас не стоит, тем более — расспрашивать о том, что так сильно её гнетет.
— Извини, я даже не подозревала, — я приобняла девушку, — если я могу чем-то помочь...
— Я тоже не подозревала, — всхлипнула Алиса, — я тоже, Май. Извини, но пока, пожалуйста, ничего не спрашивай, потому что я не знаю, что ответить. Давай... давай ты просто скажешь, что все будет хорошо.
— Все будет хорошо, — я слабо улыбнулась, — ты же и сама это знаешь.
— Знаю. Извини за это, — Алиса, кажется, немного успокоилась, — правда, я не знала, что так получится, я просто...
— Я знаю, — улыбнулась я, — правда. Все хорошо. Правда, теперь мне так не казалось.