основы археологических раскопок

— Я так понимаю, — осторожно протянула я, поднимая взгляд на преподавателя, — дружить со мной ты передумал. 

Егор Алексеевич Соколов, мой почти двадцативосьмилетний преподаватель археологии, который только что поцеловал меня, прерывая поток непонятных глупостей, срывающихся с моих губ, смотрел на меня как-то слишком уж грустно. И эта грусть убеждала меня в одном — сейчас будут сожаления, тонны сожалений, которые будут сыпаться на мою голову подобно снегопаду.

 — При всем уважении, Макарова, — парень вздохнул, поворачиваясь к стоящей в углу кровати и жестом приглашая меня за собой

 — вряд ли получится. Нам надо поговорить об этом. 

«Нам надо поговорить об этом»

 Вот так просто, словно о подготовке к модульной контрольной работе или походом в магазин, будто бы только что он не целовал меня так отчаянно, словно... Словно боялся, что я отстранюсь первая. 

— Прошу, давай пропустим часть о том, что я — твоя студентка, и тебе нельзя, — вздохнула я, садясь рядом с Егором, — переходи сразу к той, где ты слишком много выпил и не смог удержать себя в руках, а теперь тебе очень жаль и ты просишь никогда об этом не вспоминать. 

Нервная, натянутая улыбка, появившаяся на моих губах, наверное, только портила всю циничность этой тирады. Взгляд Егора смягчился, и я поняла — я выгляжу слишком жалко, чтобы говорить со мной серьезно.

 — Май, ты же еще почти подросток, — тихо сказал Егор,— я не...

 — Нужно было вспомнить об этом до того, как меня целовать, — огрызнулась я, сжимая пальцы в кулаки. 

— Как будто ты была против, — хмыкнул Егор. Боже, как же бесит. Как. Же. Бесит!

 — Конечно же, не была! — взорвалась я, поворачиваясь к парню

 — Я... «Я же в тебя влюблена, а ты ведешь себя так, как будто...» 

— Какая разница, — тихо пробормотала я, закрывая глаза и вздыхая

 — я все равно уже знаю, что ты сейчас скажешь. «Макарова, это была ошибка, извини, ты просто моя студентка, которая оказалась не в то время и не в том месте...» 

— Макарова, — пальцы Егора прикоснулись к моей ладони, — ты мне нравишься гораздо больше, когда не пытаешься что-то решать за меня.

 — А ты мне нравишься, — тихо произнесла я, посылая к чертям все планы, весь оставшийся во мне разум и рассудительность, — просто нравишься. 

Егор молчал, и это было хуже всего — ощущать напряжение, неловкость, которую можно было бы разрезать ножом, как масло. Это было практически невыносимо — и я встала, собираясь уйти и закончить этот бессмысленный разговор. 

— Май, ты сама не знаешь, о чем говоришь, — Егор сжал мою руку, — Я — взрослый мужчина, а ты — студентка второго курса, тебе нужен нормальный парень, с которым подобных разговоров вообще не возникло бы, тебе нужен... 

— Илья Косовский, к примеру, — горько улыбнулась я. Егор замолчал, на секунду его рука чуть сжалась. 

— Он самый, — произнес парень, отводя взгляд. 

— Боже, ты сам слышишь, что несешь? — застонала я, — При чем тут я, при чем тут Илья, просто скажи, что тебе все равно, что тебя не волнует, что это — просто ошибка, и...

 — Я бы рад, но не могу. 

Я подняла взгляд на Егора, который смотрел на меня с таким скорбным выражением лица, будто бы только что признался в убийстве моего любимого хомячка

— Это значит, что?.. — я недоуменно прищурилась.

 — Это значит, что ты, Макарова, мне нравишься, и это факт, — со вздохом произнес Егор, — и я не знаю, что мне с этим делать, потому что наплевать на это точно не смогу. Дело в том, что мне не стыдно за то, что только что произошло, потому что рано или поздно я тебя все равно бы поцеловал — иначе и быть не могло. Но это не отменяет того факта, что такое поведение — не совсем норма.

 Наверное, мне стоило что-то сказать по этому поводу, возразить, спросить, но я просто молчала, потому что, черт подери, это было слишком непонятно, слишком странно, слишком... запутанно. Точнее, я пыталась убедить себя в том, что слова Егора — не повод радоваться или на что-то надеяться, но... Очень некстати зазвонил телефон, отрывая меня от созерцания напряженного лица археолога. Не глядя, я сбросила вызов и отключила телефон. Видит Бог, сейчас не до этого.

 — Майя, ты даже не представляешь, как сильно мне бы хотелось сказать тебе, что все это — ошибка. Ты бы уехала домой с Косовским, нажаловалась бы на меня Ан или Алисе, а затем, спустя какое-то время, сама бы поняла, что так делать неправильно. Я еще несколько недель приходил бы в бешенство, когда видел вас с Ильей, а затем — медленно, но верно — отвлекся бы и забыл обо всем точно так же, как и ты.

 — Этого не... — начала было я, чувствуя, как очень некстати начинает дрожать голос.

 — Погоди, дай сказать, — Егор сжал мои пальцы, — Дело в том, что я понимаю, что так было бы правильно, но мне этого чертовски не хочется. Именно поэтому сейчас я поступлю как настоящий идиот. Я затаила дыхание. Что он?.. 

— Я дам тебе неделю — и себе, если уж на то пошло, — улыбнулся Егор, — и если через неделю ты все еще не изменишь свое решение, мы что-то придумаем. Если ты решишь, что тебе это не нужно, то я просто сделаю вид, что ничего не было.

 Я нахмурилась, открыв было рот, чтобы возразить, но Егор опередил меня, еще раз сжав мою руку:

 — Обдумай все на трезвую голову, когда меня не будет рядом. Так будет правильно, и ты сама это знаешь. 

Я только вздохнула, поджимая губы. Прав же, черт его подери. 

— А что будет, если свое решение изменишь ты? — прошептала я, глядя прямо в глаза преподавателю. Тот едва заметно улыбался, автоматически поглаживая тыльную сторону моей ладони большим пальцем — и в этом движении было гораздо больше тепла, уюта, какой-то странной интимности, чем в поцелуе до этого. 

— Этого не случится, — мягко и почему-то грустно улыбнулся Егор, — поверь мне, я пытался.

 Я хмыкнула, чувствуя, как на щеках снова расцветает румянец. Что ж, будем надеяться, что так и будет.

 *** 

Алиса 

— Алло, Алиса? Извини, что разбудил, тут срочное дело. 

Я устало вздохнула, глядя на часы. Ага, половина второго. Самое время звонить и орать в трубку. 

— Илья, слишком громко, сбавь тон, — устало произнесла я, садясь в кровати и потирая переносицу, — что случилось? 

— Не могу дозвониться до Майи, она отключила телефон, — голос парня звучал обеспокоенно, — полчаса назад ушла куда-то с Соколовым, и с тех пор я ее не видел.

 — А я что сделаю? — я нахмурилась, вставая с кровати и подходя к окну, — Мы, конечно, друг друга с полуслова понимаем, но до телепатической связи пока не дошло.

 — Блин, я не знаю, — Илья воскликнул чуть громче, чем нужно, и в трубке послышалось раздраженное «Тише!»

— может, Соколова набрать? Он тоже куда-то подевался, но не думаю, что они вместе.

— Почему? — уж не знаю, к чему был этот вопрос, но я его задала. Илья немного помолчал, и какое-то время в трубке были слышны только какие-то далекие смешки и музыка.

 — Они тут немного поссорились, — наконец-то сказал он, — он утащил ее куда-то, чтобы сделать выговор по поводу... кое-чего.

 Ага. Очень интересно. Это значит, что они точно вместе, орут где-то друг на друга. Ну не могут эти двое спокойно сосуществовать, не могут. Постоянно ссорятся. Интересно, с чего бы?

 — Хорошо, я что-то придумаю. Не паникуй там, — я хмыкнула и отключилась. В принципе, думать особо было нечего — я знала только один способ узнать телефон Соколова в два часа ночи, и этот способ мне совсем не нравился. Пришло время разыграть козырь — ебанутого братца. 

***

 — Алиса? — голос Вовы звучал не сонно, но очень удивленно, — Что случилось? Ты...

 — Все хорошо, — оборвала я парня, прежде чем разговор зашел куда-то не туда, — мне нужен номер телефона Соколова. Сейчас. В трубке зависла озадаченная тишина. 

— Я могу спросить, зачем он тебе в два часа ночи? — воу, это прозвучало на редкость серьезно, как для Авдеева.

 — Не можешь, — хмыкнула я, — но это важно.

 — Не сомневаюсь. Я сейчас сброшу сообщение.

 Вовка отключился, и я несколько секунд слушала ровные гудки, набатом бьющие по барабанным перепонкам. Телефон пиликнул, извещая о сообщении. 

«Вот номер. Спокойной ночи»

 Фыркнув, я скопировала цифры, оставив сообщение без ответа. После короткого разговора выяснилось, что Майя в порядке, а телефон просто разрядился — по крайней мере, так утверждал до дикости веселый Егор Алексеевич, который пообещал «доставить Макарову утром в целости и сохранности даже ценой собственной жизни». Покачав головой (ему точно двадцать семь?), я уже настроилась на то, чтобы досмотреть прерванный звонком Ильи сон. Впрочем, спустя несколько минут телефон пиликнул опять. 

«Алис, хватит». 

Покачав головой, я отбросила телефон в сторону и накрылась подушкой с головой. Вот только этого сейчас не хватало. 

*** Майя

— Косовский тебя уже обыскался, — Егор хмыкнул, кладя телефон в карман, — наверное, стоит выйти и сказать ему, что я не сдал тебя полиции за тот косяк. 

Я закатила глаза, покачав головой. Илья, Павлюченко, трава и алкоголь, реальный мир, где Егор снова станет преподавателем, а я студенткой — все это сейчас было далеко, за стенкой и дверью, закрытой на замок. Меня больше волновало то, что находилось рядом — точнее, тот кто рядом находился. Мы с Егором валялись на кровати в той же самой комнате, тихо переговариваясь — он с одной стороны, я с другой. Его руку я так и не отпустила — в конце концов, имею на это право, пока этот вечер не закончился и не началась унылая неделя отсчета. Егор, похоже, тоже был не против, продолжая рассеянно поглаживать мою ладонь, тихо рассказывая какую-то историю о том, как он работал на раскопках — я подозревала, что ему не то чтобы хотелось говорить, но точно так же, как и мне, не хотелось выходить за дверь. А еще он точно так же, как я, понимал, что рано или поздно нам это сделать придется, а пока что мы только оттягивали неизбежное.

 — Значит, неделя, — тихо проговорила я, садясь и оглядываясь на Егора. 

Тот смотрел на меня молча, не отрывая взгляда от какой-то точки чуть выше моей макушки. Хотелось спросить, о чем он думает, но невероятным усилием воли я все же удержалась. 

— Неделя, — эхом отозвался парень, сжимая мою руку. 

Мысли Егора — это его дело, а мое дело — как-то пережить эту чертову неделю.

 *** 

— Знаешь, — Ан махнула бокалом с вином, будто бы отсекая одну часть комнаты от другой, — говорят, что первая любовь должна быть несчастной, иначе сама концепция любви будет тебе непонятна. Вся глубина переживаний останется непознанной, и ты мало что поймешь. Знаешь, люди ведь чаще читают трагедии, чем комедии.

 — Тебе книги нужно писать, — хмыкнула я, — а не сидеть в отделе статистики. 

— Не статистики, а учета, — Ан шутливо щелкнула меня по носу, — все не так плохо, как кажется. 

Мы с Алисой и Ан сидели у последней дома — Валик уехал в командировку, оставив свою девушку скучать. Не раздумывая долго, Ан пригласила нас — и я решила для разнообразия согласиться, а не пролежать в кровати весь день после вечеринки у Иры Павлюченко. 

— Алиса, а ты что скажешь? Алиса, судя по ее лицу, сказать могла очень многое — но почему-то говорить не хотела. Я обеспокоенно нахмурилась, изучая ее лицо. О, кажется, Алиса многое может сказать... 

— Скажу, что учет и статистика — скучный предмет для обсуждения, — суховато ответила девушка, впрочем, смягчив реплику улыбкой, — я бы лучше послушала о том, что произошло у Павлюченко на даче.

 — А что произошло у Павлюченко на даче? — Ан заинтересованно мотнула головой в мою сторону. «Эх, чего только не происходило у Павлюченко на даче». 

***

 Когда мы с Егором все же вышли из комнаты, расцепив руки, почти все участники шабаша спали, включая Павлюченко. Преподаватель отправился искать свои вещи — то ли сигареты, то ли телефон — а я спустилась к Илье, который курил на улице, нервно и как-то устало сбрасывая пепел на улицу. 

— Все в порядке? — Косовский протянул мне сигарету, — Я тебя обыскался. — Судя по всему, — я улыбнулась, устраиваясь на подоконнике и затягиваясь

— мы успешно разминулись, потому что я тебя тоже. Извини, телефон разрядился. Илья кивнул, чуть успокоившись. Хорошая легенда, ничего не скажешь — вот только мысленно я все равно возвращаюсь к Егору.

 — А что хотел Соколов? — словно бы угадав мои мысли, заинтересованно спросил Илья. Я в замешательстве дернулась, стряхивая пепел. 

— Черт его знает, психанул, — нейтрально произнесла я, пытаясь звучать как можно более равнодушно, — сделал мне выговор и ушел куда-то. А затем Илья выдал уж совершенно неожиданную фразу:

 — Мне кажется, он к тебе как-то странно относится. Я поперхнулась дымом. Все, приехали. Не прошло и часа, как Косовский просек все, что происходит. Он что-то видел? Что-то слышал? 

— Т-то есть? — осипшим голосом пробормотала я. Илья улыбнулся, похлопывая меня по плечу: 

— Да не смотри ты на меня так, я ничего такого не имею ввиду. Он просто как-то сразу падает на измену, когда вы начинаете общаться. 

«Да ничего он не падает, скорее, наоборот»

 Пожав плечами, я уставилась на пустынную улицу за дачей. Воцарилась тишина. В доме кто-то уж очень устало рассмеялся. Где-то вверху щелкнула зажигалка. Я замерла.

 — В моем воображении сегодняшний вечер прошел немного не так, — вдруг тихо произнес Илья. Я предпочитала не оборачиваться к нему, предпочитала не отвечать, предпочитала не... 

— В моем тоже, — тихо согласилась я, выбрасывая окурок куда-то за забор и потирая руки

 — пойдем внутрь, мне холодно. 

— Май... — начал было Илья. 

— Пойдем, я видела где-то турку для кофе, — повторила я, открывая дверь, — боюсь, все кровати заняты, поэтому нам придется ночевать на полу.

— Май, я хотел сказать... Лицо Ильи было настолько растерянным, что мне тут же захотелось уйти, закрыться в какой-то максимально тихой комнате и покричать в подушку. Слушать его отчаянно не хотелось, и одновременно почему-то нужно было — просто для того, чтобы расставить все точки над «і».

 — Что? — я полуобернулась в дверях. Взгляд парня был каким-то одновременно мягким и до жути колючим 

— раньше мне казалось, что такое вряд ли возможно.

 Я замерла, сжав пальцы на дверной ручке.

 — Май, я тебя... — Илья замер в замешательстве

— я не смогу тебя отвезти утром. Наверное, поеду сейчас, через пять часов на работу. Почему-то мне казалось, что он хотел сказать совсем не это, и мы оба это понимали, но я малодушно и трусливо промолчала — в конце концов, мне и самой не особо хотелось вникать. Илья грустно усмехнулся. 

— Ты уверен, что можешь садиться за руль? — я слабо улыбнулась. 

— Пока я искал тебя по всем углам, алкоголь выветрился из моей буйной головы, — Илья рассмеялся. 

Я шутливо толкнула его в плечо, заходя в дом. Смех уже стих — практически все легли спать. Кажется, не спали только мы — и кое-кто, курящий этажом выше. Почему-то я была уверена, что этим кем-то был хорошо известный мне археолог. 

***

 Илья уехал, даже не допив свой кофе — я вышла на улицу, чтобы проводить его, зябко кутаясь в утащенное откуда-то одеяло. Когда скрип шин по асфальту стих за поворотом, позади меня послышались легкие шаги. 

— Макарова, четыре часа утра. Мне кажется, пора бы тебе ложиться спать.

 Я развернулась, сжав руки на одеяле. Егор выглядел потрепанно, но вполне бодро — будто бы только-только пришел на пары. Остроумный ответ никак не хотел приходить в голову, поэтому я только беспомощно развела руками, что могло означать что угодно. Егор с ухмылкой подхватил сползающее одеяло 

— какой заботливый преподаватель! — и на секунду сжал мое плечо.

 — Пойдем, та комната все ещё свободна. Обещаю не приставать и дать тебе выспаться.

 — А вот я этого обещать не могу, — я усмехнулась

— берегитесь, Егор Алексеевич.

 — Макарова, — Егор страдальчески поморщился, — вот сейчас вообще не смешно было.

 ***

  Илья

Илье не казалось, что Егор Алексеевич обнимает Майю по-преподавательски — ему вообще не казалось, что этот мужчина имеет хоть какое-то моральное право прикасаться к Майе вот так. Но, судя по лицу девушки, которая улыбнулась только чуть-чуть напряженно, все было в порядке. 

Илья смотрел на девушку, притормозив за поворотом и привстав на цыпочки. Идеальное укрытие, которым парню служил куст сирени, делало его абсолютно незаметным, но давало возможность рассмотреть все более или менее хорошо. И то, что он видел, ему определенно не нравилось. 

Майя и Егор Алексеевич направились в сторону дома. Девушка что-то сказала, мужчина наигранно поморщился. Пара скрылась в доме — преподаватель галантно придержал дверь, пропуская Майю вперед. Та улыбнулась еще раз — немного отрешенно. Илья тихо вырулил в сторону шоссе, пытаясь сопоставить факты, пока не начало клонить в сон, что неминуемо случится, как только он доберется до города.

 У Майи общение с Егором определенно вызывает дискомфорт и напряжение — и это факт, заметный невооруженным взглядом. Егор относится к Майе не так, как к остальным студентам — это факт, обнаружить который тоже не так-то трудно. Сегодня произошло что-то странное, и это неоспоримо. Илье это не нравится — это факт, не требующий объяснений. Попытавшись загнать поглубже все сегодняшние неудачи и какой-то горький осадок, Илья продолжил думать. 

Мысли щелкали одна за другой, пролетая, как кадры со старой кинопленки. Егор дружит со старшим братом Майи — это может быть причиной его гиперопеки и особой лояльности. Кроме того, Майя Макарова, при всей её наигранной язвительности, является одной из немногих адекватных людей в их богом забытом учебном заведении — не заметить это трудно. Не стоит забывать о том, что она — староста, и это, хочешь — не хочешь, предполагает дополнительное общение с преподавателем. Кроме того, у Ильи почему-то было сильное подозрение насчет того, что по-настоящему основы археологических раскопок в их группе были нужны только Майе — все остальные просто убивали время за шутками с Егором, который просто не мог этого не замечать.

 Возможно, все дело в этом? Илья облегченно вздохнул, кивая самому себе. Да, проблема заключается в этом — точнее, даже проблемы-то никакой нет, просто так уж совпало, что Егору необходимо поддерживать с Майей контакт, пускай Илье это и не нравилось. В конце концов, он не имеет права возмущаться. Пока что не имеет. Радовало одно — Майя явно была не в восторге от общения с Егором, по крайней мере, радости точно не испытывала. Это её напряжение, постоянная натянутая улыбка, резкие, конвульсивные движения... Нет, Майе и Егору друзьями определенно не быть — пока что уж точно. И Илья лично проследит за тем, чтобы так оно и было в дальнейшем.

 ***

 — Так что там было у Павлюченко? — Ан заинтересованно склонилась ко мне.

 — Ничего особенного, — я равнодушно покачала бокал в руке, глядя на то, как красное вино растекается по его стенкам, — просто мой телефон разрядился, пока Егор делал мне выговор по поводу употребления травки в местах высокой концентрации пьяных студентов. Илья заволновался, начал меня искать, разбудил Алису, Алиса разбудила Вовку... 

Алиса согласно закивала, отпивая вино. Ан, сдерживая улыбку, покачала головой:

 — Майя Макарова, разве ты не знаешь, что от травки тупеют? Взгляни на того же Егора...

 Девушки прыснули, и я легко рассмеялась, пригубив вина и расслабившись. Алиса повернулась ко мне, легко улыбаясь: 

— И все же, знаешь ли, Илья втюрился в тебя по уши. Скажи, чем он тебе не нравится? Ан хитро прищурилась, не давая мне ответить: 

— Тут уж скорее дело не в том, что ей не нравится, а в том, что нравится. Ну, или кто. Алиса только хмыкнула, разливая остатки вина. 

Видно было, что Ан она не поверила — оно и к лучшему. Почему-то я подозревала, что у нее и без того хватает причин задуматься. 

— Ничего подобного, — невинно улыбнулась я, — ты снова придумываешь сюжет для книги вместо того, чтобы удовлетвориться фактами. 

— Факты-факты-факты, — Ан надула губы, — мне их на работе хватает. Смотри мне, Макарова, не завари кашу, которую потом не сможешь съесть. — ... а то каша съест тебя! — угрожающе взвыла Алиса, хватая меня под руку и поднимая на ноги

— Кстати об этом. Пойдем на кухню, поищем чего-то пожевать. 

Слушая комментарии Ан по поводу содержимого ее собственного холодильника, я легко улыбалась. Заварить кашу... По-моему, я заварила что-то гораздо более серьезное, но не то чтобы меня это волновало. В конце концов, у меня есть целая неделя на то, чтобы прийти в себя. Но делать это сегодня совершенно необязательно.