Очень больно,до свидания
Утро встретило меня болью в голове, холодом (кажется, мы забыли закрыть балкон) и стыдом. Всепоглощающим, неприятным чувством того, что вчера я наделала глупостей — хотя ничего такого, вроде бы, не было. Как только я проснулась, в голову ударили воспоминания о вчерашнем.
Я страдальчески сощурилась. То, как я напилась... вино, балкон, эти дурацкие разговоры о греках и звездах. Наверное, он посчитал меня странной как минимум, но... Но его рука на моем плече. Но его дыхание на моих волосах. Но его взгляд. Будто бы он действительно смотрел не мимо меня, не сквозь меня, как большинство людей вокруг. Будто бы видел что-то, чего другие не хотели замечать. И я не могла сказать, что мне это не нравилось. Я вообще ничего не могла по этому поводу сказать — и не хотела. В голове все смешалось до основания — и я не знала, что правильно, а что — нет. Егор еще спал — по крайней мере, я слышала характерное сопение.
В полной тишине я переоделась, сняв футболку Егора, прикрывающую бедра до середины, и надев обратно свои вчерашние вещи. От них пахло сигаретным дымом, одеколоном Егора и еще чем-то приятным и новым. Нет. Нет-нет. Ничего приятного и нового. Ничего. Я взглянула на часы. Почти семь утра... может, стоит разбудить Егора? Все же, первая пара начинается в половину девятого. Я присела на корточки перед диваном. А он точно спит?
Егор однозначно спал — его лицо казалось на редкость умиротворенным и спокойным, дыхание легко срывалось с губ. Не давая себе шанса снова затормозить, я легонько потрясла его за плечо.
— Егор, — прошептала я, — вставай, семь утра. Скоро первая пара.
Парень застонал — совсем, как школьник, которого будят родители — и пробормотал:
— Мне ко второй.
Я едва удержалась от смеха — легкое фырканье все же сорвалось с губ. Сейчас Егор совершенно не казался мне преподавателем — скорее, почти моим ровесником. Восемь лет разницы за предыдущий вечер как-то стерлись, нивелировались — и сейчас передо мной спал не Егор Алексеевич Соколов, преподаватель археологии, а Егор — друг моего брата, веселый, интересный, и...
Я была в шаге от чего-то, что признавать совсем не хотела. Я почти поняла, почти... Моя рука дернулась в сторону парня. Почему-то его сонная улыбка казалась мне эфемерной, ненастоящей и искусственной, и к его лицу вообще дико хотелось прикоснуться. И одна часть меня — та Майя, которая сидела на парах и внимательно слушала преподавателей, та, которая переживала из-за модуля по английскому и та, которая гуляла с Ильей — диким криком орала, что сейчас самое время встать и уйти, потому что впереди целый день учебы. Дома неплохо бы в душ заскочить, благо, на первую лекцию можно опоздать...
Но вторая Майя — та, которая распивала вино с Егором и показывала ему звезды в глубоком ночном небе — та Майя решительно не хотела вставать. Она хотела сесть на корточки, убрать волосы с лица Егора и наконец-то понять, осознать своим крохотным мозгом, что именно сейчас мешает уйти. Всего лишь несколько сантиметров. Несколько секунд. Несколько вздохов. Вторая Майя победила без боя. Затаив дыхание, я потянулась к Егору, чувствуя, как внутри все как-то странно переворачивается, замирая и разрывая грудную клетку. Кончики пальцев коснулись щеки Егора. Тот заворочался, заставив меня отдернуть руку и лихорадочно задуматься о возможном объяснении такого странного поведения. Этого не понадобилось.
— Вик, ну не надо, — сонно пробормотал парень, отворачиваясь от меня.
О. Даже так. Спустя секунду удивления перед внутренним взором вскочила та длинноволосая брюнетка в платье — воспоминание двухмесячной давности. То, как Егор целует ее на прощание, то, как она смущенно улыбается... Значит, Вика.
Я тихо вышла в коридор, подхватив сумку с комода. Егор продолжил спать — оно и к лучшему. Первая Майя назидательно вздохнула. Ну и зачем? Чего я ожидала? В ушах заранее звучал насмешливо-сочувствующий голос Соколова. «Макарова, ты что, серьезно?» Сейчас я и правда чувствовала себя глупой малолеткой, которая чуть ли не сделала одну из самых больших глупостей в своей недолгой жизни. Девочкой, которая все поняла совершенно не так, которая обманула себя, которая... Я обернулась в дверях, глядя на Егора и чувствуя, как внутри что-то противно ноет. Ну и заварила ты кашу, Макарова.
***
— Черт, Майя, тебя словно с креста сняли, — Ан помешивала кофе, глядя на меня обеспокоенно и недовольно, — ты уверена, что дело только в этом чертовом модуле по английскому?
Я неистово закивала, отставляя чашку с латте в сторону. Мы с Ан решили выпить кофе перед моими парами — девушка совершенно случайно оказалась в районе института.
— Ты же готовилась? — девушка сочувственно сжала мою руку.
— Да, мне... — я сглотнула, чувствуя, как руки мелко дрожат, — Егор мне очень помог.
Как бы не так. Неделя пролетела быстро — словно один день. Наши посиделки за фильмами продолжились — но теперь в компании Вовки и уже без вина. Я сделала все, чтобы обезопасить себя, все, чтобы не думать о лишнем и сосредоточиться на учебе. С Вовкой под боком было гораздо легче — можно было сделать вид, что все в порядке, что все нормально, и это — просто дружеская встреча. Но, конечно же, это было не так. Недели на адаптацию к мысли о том, что мои чувства к Егору вполне могут оказаться не совсем дружескими, оказалось мало. Я чувствовала себя бесконечно глупой, наивной — и при этом бессильной.
Понимание этого ударило меня словно пыльным мешком по голове, но смириться с таким поворотом событий я пока что не готова была. Я влипла. Я очень сильно влипла. В те редкие моменты, когда мы с Соколовым оставались рядом и наедине, внутри меня словно бы что-то переключалось, и мне это совсем, совсем не нравилось. Соколов подливал масла в огонь — кажется, изменения в моем поведении от него не укрылись.
***
Накануне модуля Вовка, извинившись, отказался от просмотра фильма — неожиданно свалившаяся на него работа не оставила времени на развлечения. В итоге мы с Егором снова остались вдвоем. Вечер прошел напряженно, я молчала, словно бы набрав в рот воды. Несколько раз я порывалась было что-то ему сказать, спросить, узнать, но... «Вик, ну не надо». Просто чудо, что за все это время мы с Викой так и не встретились, не так ли?
— Ну вот и все, — Егор щелкнул мышкой, — как тебе фильм?
— Нормально, — рассказать ему, что я практически не запомнила сюжет?
— Я, наверное, пойду.
Зашнуровывая ботинки со скоростью света, я услышала звук шагов. Егор остановился чуть сзади.
— Макарова, ну и что с тобой творится? — резковато спросил парень.
Я недоуменно развернулась, чувствуя, как пальцы начинают мелко дрожать.
— Модули со мной творятся, Егор Алексеевич, — напряженно хмыкнула я, распрямляясь и пытаясь достойно выдержать взгляд мужчины.
Тот был раздражен — и немного грустный, что почему-то неприятно ударило, словно битой, по чему-то внутри
— Только модули? — Егор прищурился
— И к чему снова это возвращение к именам-отчествам? Ты странно себя ведешь, Майя. «Еще бы, странно. Посмотрела бы я на тебя в такой ситуации».
— Волнуюсь, — коротко ответила я, почти не слукавив, — только из-за модулей.
Преподаватель покачал головой, подавая мне пальто. Я выхватила его так резко, что, будь швы не такими прочными, точно бы порвала.
— Врешь, Макарова, — Егор хмыкнул, — и не краснеешь. Знаешь ли, с друзьями так не поступают.
— А мы — друзья? — выпалила я, прежде чем успела подумать.
Воцарилась тишина. Лицо Егора даже не намекало, а прямо говорила о том, что спросила я совершенно зря. Парень вздохнул, искривив губы в печальной улыбке.
— Да. Я поторопился с выводами? «Это я, похоже, поторопилась».
Я только покачала головой, застегивая пальто и подхватывая сумку.
— Спасибо за занятия английским, — я попыталась придать голосу максимальную твердость и безразличие, — ты мне очень помог.
— Удачи завтра, Макарова, — парень легко сжал мой локоть, — к моему модулю тоже подготовься. Я только кивнула. На комментарии сил не было.
— Эх, да что же с тобой такое? — Егор с досадой заглянул мне в глаза, пользуясь тем, что ключ от двери был у него в руках, и ретироваться я никак не могла
— Влюбилась ты, что ли?
Внутри все оборвалось, я резко дернулась, высвобождая локоть. Хотелось уйти. Такая банальная фраза — а так хорошо описывает суть вещей. Егор Алексеевич, вы даже не представляете... Егор Алексеевич представлял — судя по его лицу, молчание мое он истолковал немного не так, как нужно. Парень отстранился, натянуто улыбаясь:
— Макарова, во время модулей в голове учеба должна быть, а не мальчики. Соберись завтра, иначе придется отправить Илью на галерку, а тебя посадить на первую парту.
— Я не... — нахмурилась я, поправляя ремень сумки.
— Иди домой, Майя, — сухо проговорил Егор, — тебе выспаться нужно.
Вздохнув, я послушалась. Дверь за мной закрылась с глухим стуком. Он что... обиделся?
***
— Да уж, Егор, конечно, отличный помощник, — оторвала меня от размышлений фраза Ан, — но в облаках ты витаешь явно не из-за английского. Признайся мне честно, у тебя ведь что-то случилось? С Вовкой все хорошо? Алиса?..
— Все хорошо, Ан, — я нацепила на губы казенную улыбку, пока Ан не назвала то самое имя, — просто...
«Просто мне, скорее всего, нравится твой лучший друг. Ах да, еще он — мой учитель по археологии. У нас с ним разница в возрасте — восемь лет, он встречается с другой, а ко мне относится, как к другу в лучшем случае, а еще...»
— Ох, Макарова, — девушка ласково сжала мою руку, — ничего у тебя не просто, я же вижу. Не буду из тебя ничего вытягивать, захочешь — сама расскажешь. Но, если что, сегодня я к Вове зайду, нужно отдать альбом, я на прошлой неделе брала.
— Спасибо, — я вздохнула, поднимаясь и забрасывая сумку на плечо, — Ан, спасибо тебе большое, но мне пора.
— Удачи, солнышко, — девушка улыбнулась, — не волнуйся.
— Не буду, — я слабо улыбнулась, — не буду...
***
— Макарова, — пропела Ира Павлюченко, приземляясь рядом со мной на перерыве перед модулем
— ты же знаешь, что у нас в следующую пятницу?
— Пятница? — прищурилась я, раскачиваясь на стуле и краем глаза наблюдая за входящими в аудиторию одногруппниками.
Все, как один, имели печать грусти на лице — еще бы, заданий Егор обещал много, а в полтора часа уложиться не так-то и просто.
— Очень смешно, Макарова, — Павлюченко сморщилась, как инжир
— в следующую пятницу у нас вечеринка.
— Я вас поздравляю, — я хмыкнула, — хорошо попраздновать.
— Спасибо, но ты тоже приглашена, — улыбнулась Павлюченко
— у меня на даче, после пар в следующую пятницу. Будет вечеринка в честь дня основания археологического факультета. Или кафедры...
— Я поняла, спасибо, — я выдавила из себя улыбку, — но я не думаю, что...
— Да ладно тебе, все будут, — Павлюченко хмыкнула, — даже Илья.
Я удивленно вскинула брови — Илья об этом ничего не говорил, хотя общались мы часто и много. Сейчас парень сидел рядом, воткнув наушники в уши и пытаясь повторить, Алиса пока что тусила с товарищами со Средневековья, делая мемы из старых гравюр на каждой паре, поэтому на вечеринке археологов ее ожидать вряд ли стоило.
— ...и даже Егор Алексеевич, — донеслось до меня, как сквозь вату.
— Что? — я подняла на Павлюченко удивленный взгляд.
— Да, Егор тоже будет, — раздуваясь от гордости, улыбнулась Ира, — так что не сомневайся, повеселимся. Алкоголь и все остальное с меня, просто приходи.
— Я... — Егор придет на какую-то студенческую вечеринку? Это с какой радости? Я даже...
— хорошо, я...
— Тогда жду, — Павлюченко совсем некстати поцеловала меня в щеку, оставив след липкой вишневой помады, — приходи. О, Егор.
Я подняла глаза. Преподаватель уже вошел в аудиторию, обозревая нас орлиным взглядом и остановившись на нашей парте. Видно, было что-то такое в моем взгляде, потому что Егор остановился, нахмурившись.
— Павлюченко, садись на место. Макарова, ткни там Илью, скажи, пускай спускается на землю, и помоги мне раздать задания, пожалуйста. Кто закончит раньше, может быть свободен.
Я со вздохом поднялась, ущипнув Илью и указав ему на преподавателя. Стопка со свежеотпечатанными листиками легла в мои руки, и я слегка сжала пальцы. Егор выглядел обеспокоенным — до странного, до глупого обеспокоенным. Его взгляд пронзал насквозь не хуже меча или рапиры. Хороший друг спросил бы, все ли в порядке, но я дружить не умела.
***
Бумаги я заполняла скорее автоматически, чем действительно задумываясь над ответами. Тест закончился прежде, чем я успела осознать, что он уже начался. Егор придет на вечеринку? Зачем? Что ему делать в компании пьяных — и не только — студентов? Ладно, это — не мое дело. Появляться там я все равно не собираюсь. Пускай празднуют, если им так хочется.
— Майя, закончила? — преподаватель остановился рядом со мной.
Запахло одеколоном. Я вздрогнула, передавая ему листочек с выполненными заданиями, и парень кивнул, принимая его из моих рук
— Можешь идти.
Бросив в сумку ручки и тетрадь, я махнула сушащему голову над тестом Илье и быстро пошла в сторону выхода. Почему-то казалось, что Егор меня догонит, но этого не произошло — он просто пошел по проходу дальше, заглядывая в работы студентов. Я не обернулась в дверях. Взгляд Егора прожигал затылок. Меня уже ждал Александр Васильевич, и прежде, чем я вошла в его кабинет, телефон тихо пиликнул, извещая о сообщении. Я честно не хотела его проверять, но не смогла удержаться. Одно-единственное слово заставило воздух с хрипом вырваться из легких. «Удачи».
***
Спустя час я вылезла из помещения кафедры иностранных языков в состоянии, близком к состоянию выжатого лимона, который переехали бульдозером. Телефон в заднем кармане джинсов несколько раз сигналил о новых сообщениях, но я пыталась не обращать на это внимание, бросая все усилия на недо-общение с преподавателем.Вернуться к просмотру
То ли Вселенная сжалилась надо мною, то ли учителю надоело меня мучить, но, хлопнув дверью кафедры и убедившись, что за мной никто не наблюдает, я тихонько взвизгнула от радости и исполнила какую-то копию танца маленьких утят.
Четыре! Четыре, черт его подери! Твердая четверка за первый модуль! Пританцовывая и набирая смс-ку Алисе, я направилась к выходу из института. Людей почти не было — все же, Александр Васильевич задержал меня после пар. Институт утопал в уютной полутьме, и мне пришлось включить фонарик, чтобы разбирать дорогу. Какой прекрасный вечер, какой прекрасный день, какая прекрасная жизнь! А все благодаря...
— Майя? Ну как все прошло? Я развернулась на голос. Ах да, кафедра археологии совсем рядом с кафедрой иностранных, а Соколов проверяет модули, он ведь писал мне в смс, надо бы его как-то поблагодарить... К черту.
— Егор! — заорала я, разворачиваясь к двери на кафедру и подбегая к преподавателю
— Егор, я сдала! По усталому лицу Соколова мгновенно расплылась довольная улыбка, он отлепился от дверного косяка и шагнул мне навстречу.
Я радостно рассмеялась, убирая с лица волосы и улыбаясь преподавателю в ответ:
— Представляешь, он поставил мне четыре! Четыре, Егор!
— Поздравляю, — парень улыбнулся, — я в тебе не сомневался.
Что-то под сердцем после этих слов неприятно заныло, но сейчас было не до того. Хотелось бегать, прыгать, танцевать, орать во весь голос, пускай рядом и был Егор — с души хотя бы ненадолго свалился огромный груз.
— Спасибо, Егор, без тебя... — я улыбнулась еще шире, — без тебя я бы не справилась. — Почти уверен, что это так, — преподаватель прищурился.
Я почему-то сделала шаг вперед, не отрывая взгляда от лица преподавателя, словно пытаясь там что-то разглядеть. В глазах Егора прочно поселилась усталость, но он улыбался тепло и по-доброму, разглядывая мое счастливое лицо — и почему-то это стало последней каплей. Натянутая внутри струна лопнула, и, послав к черту все приличия хотя бы на пару секунд, я вдруг со счастливым смехом бросилась на шею Соколову.
Преподаватель удивленно подался назад, придерживая меня за талию и не давая нам обоим упасть. Я отчаянно и крепко сомкнула руки за его спиной — будто бы он собирался меня отталкивать. В принципе, этого я и боялась. Пахло одеколоном и сигаретами — такой привычный и приятный запах. Я уткнулась носом в свитер Егора, закрывая глаза и на пару коротких мгновений отправляя здравый смысл в долгое и полное приключений путешествие.
Сегодня все было хорошо. Сегодня я не хотела грустить. Сегодня... Руки Егора легко сжали мои плечи, возвращая меня к действительности. Я обнимаю своего учителя археологии. И обнимаю уже слишком долго — до неприличного долго, наверное. И, наверное, пора бы уже понемногу его отпускать. Я подняла лицо вверх, уже готовя дежурные извинения, но взгляд Егора мигом выбил из головы все слова, оставив уже привычную пустоту и неприятный гул. Егор не улыбался. Он смотрел серьезно и даже немного хмуро, поджав губы и сфокусировав взгляд на моих глазах.
Улыбка понемногу сошла и с моих губ. Кажется, я сделала что-то непозволительное. Кажется, нужно уходить, кажется, я влипла. Снова.
— Извини, — прошептала я, чуть отстраняясь, — я...
Руки Егора сжались сильнее, когда я подалась назад. Отстраниться не получилось. Я удивленно вздохнула, но больше дергаться не стала. Словно зачарованная, я смотрела в глаза Соколова. Обычно они напоминали мне голубые озера, но сегодня — ни дать, ни взять, омуты, льдинки, колющие и раздирающие на куски. Как холодный металл, как небо по утрам, как...
Егор глядел изучающе и серьезно, чуть склонив голову набок. От такого взгляда было немного неуютно, но я готова была терпеть неудобства, только чтобы находиться так близко, чувствовать его сердцебиение под собственными пальцами, смотреть, как свет от лампы окрашивает волосы в каштановый... Егор осторожно, будто бы ожидая, что я отстранюсь, наклонился.
Отстраняться я не стала, потому что моя крыша окончательно уехала в непонятные дали вместе с чувством самосохранения. Непонятно-странно улыбнувшись, Егор наклонился совсем низко и легко, мягко коснулся губами моей щеки. Я пораженно замерла, чувствуя, как дыхание парня опаляет мою кожу. Такой скромный, целомудренный жест — почти что братский, но я себя чувствовала совсем не по-сестрински. Если сейчас я подамся вперед, если немного сожму свитер на его спине, если он не перестанет смотреть на меня вот так...
Я чуть поднялась на носочках, ощущая, как Егор сжимает мои плечи сильнее... А затем мой телефон зазвонил очень некстати и очень громко. Я дернулась, отступая от неожиданности. Объятия Егора ослабели, а затем он и вовсе одернул руки, как от огня — даже отступил на шаг. Хотелось застонать в голос от собственного бессилия — а еще от того, что телефон, черт его дери, не зазвонил на пару секунд позже.
В глазах Егора плескалось недоумение, досада и что-то, чего я там видеть не хотела. Эмоция под кодовым названием
«Блять-кажется-я-натворил-хуйни»
читалась в его взгляде так же отчетливо, как и имя звонящего на экране телефона. Мама.
— Алло, — я отвела взгляд от Егора, который уже скрестил руки на груди, словно бы заняв оборонительную позицию
— да, мам, сдала. Нет, мам. Четыре. Трубка взорвалась криком:
— Как четыре?! Ты в своем уме? Тебе нужны хорошие оценки, ты слышала, что стипендии сокращают? Скажи мне, что ты шутишь!
— Нет, — внутри что-то противно заныло, и я прикусила щеку изнутри, чтобы заглушить это чувство, — извини.
— Извини? — мама хрипло рассмеялась, — Что мне говорить твоему отцу? Майя, ты — просто разочарование. Ты же знаешь, как тебе нужен английский, мы же об этом говорили!
— Да, мам, я... — голос дрожал, к тому же, Егор все еще стоял неподалеку, делая ситуацию еще более ненормальной, — я буду стараться в следующем модуле...
— Постаралась уже, — буркнула мать, — позорище. Разве сложно было дотянуть до пятерки, разве...
Я почувствовала, как на глазах закипают слезы — хорошее настроение словно бы рукой сняло. А ведь еще пару минут назад я была на седьмом небе от счастья.
— Подумай о том, как ты разочаровала родителей, — процедила мать, — и старайся больше.
В трубке послышались короткие гудки. Я медленно, словно в замедленном кино, отняла ее от уха. Егор подхватил телефон прежде, чем тот упал на плитку.
***
— Эй, эй, — обеспокоенно пробормотал преподаватель, отводя меня на кафедру. Там было пусто — еще бы, ведь уже поздно
— Майя, все хорошо? Будь там хоть весь курс, я бы все равно не смогла сдержать себя в руках.
— Ну что со мной не так? — сдавленно буркнула я, останавливаясь, — Раз даже мать... даже мать...
Я всхлипнула, поднимая лицо вверх — словно бы так слезы не выкатятся наружу. Егор вздохнул, сжимая мой локоть.
— Ты же прекрасно знаешь, что справилась хорошо, и не смей никому убеждать тебя в обратном, — тихо проговорил он
— налить тебе воды?
Я покачала головой. Вспышка эмоций сходила на нет так же быстро, как и появилась, оставляя после себя выжженную пустыню вместо чувств. Это — слишком много для меня, слишком быстро, слишком интенсивно. И основная причина этому — не мать.
— Я пойду, — пробормотала я, — извини за это. Я просто... «Я просто чуть не поцеловала тебя в коридоре, и теперь мне дико стыдно, потому что в твоем взгляде четко читается то, насколько большую ошибку я сделала, и что теперь ты меня и близко не подпустишь».
— Я знаю, — Егор облегченно улыбнулся, отводя взгляд. «Ничего ты не знаешь, Егор Соколов».
Эйфория прошла, уступив место опустошающему чувству бессилия. Я поспешно встала с места, утирая слезы со щек и стараясь не встречаться взглядом с Егором. Боже, до чего же идиотская ситуация.
— Май, — догнал меня его голос.
— Да? — я обернулась резче, чем следовало, с надеждой глядя на парня.
Тот помолчал немного, словно бы подбирая слова.
— Знаешь, — наконец-то начал он, — не верь тому, что говорят другие. Ты хорошая студентка, а еще — замечательный друг.
Я натянуто улыбнулась, глядя в его кристально чистые глаза без тени каких-либо чувств. О. Вот это было по-настоящему больно, Егор Алексеевич. То-то я смотрю, у нас в коридоре получилась очень дружеская сцена. От чувства бессилия хотелось заорать, ударить стену, разрыдаться, в конце концов, но я только улыбнулась, разворачиваясь и выходя из кафедры. Егор больше ничего не сказал — а ничего больше и не надо было.
***
— О, солнышко, ты уже вернулась, — Ан встала, приветствуя меня, — я тут зашла с книгой, а Вовка тут же сбежал в магазин. Он где-то потерял ключ, попросил меня посидеть, кажется, вы разминулись... Господи, Майя, что случилось? На тебе лица нет.
Я остановилась в дверях кухни, роняя на пол сумку. Ан обеспокоенно подошла ко мне, касаясь моего плеча.
— Майя, что?..
— Ан, я, кажется, влюбилась, — прошептала я, а затем расплакалась — беззвучно, но с чувством.