основы археологических раскопок

— Ты гонишь, — выдохнула Алиса, отпивая чай и впиваясь в меня ошарашенным взглядом, — Архилох — друг твоего брата? И он ночевал здесь?

Я только хмыкнула, пожимая плечами и вытаскивая из небольшой пачки, принесенной Алисой, овсяное печенье. У меня из головы совершенно вылетело то, что мы договорились посмотреть вместе фильм и устроить наконец-то спокойный и тихий выходной.

— И как? — в глазах Алисы загорелся какой-то дьявольский огонек — и я знала, что ничего хорошего в этом нет.

— Что? — непонятливо прищурилась я.

— Ну... как тебе Архилох в естественной среде обитания? — хмыкнула девушка.

— С каких это пор наша квартира — его естественная среда обитания? — проворчала я, яростно откусывая печенья.

— Снова ты уходишь от ответа, — Алиса улыбнулась, — зря — молчишь ты очень красноречиво.

Я нахмурилась, изучая подругу непонятливым взглядом. Спустя пару секунд игры в гляделки я все же вздохнула, откидываясь на спинку стула:

 — Бесит он меня, Алис. Раздражает. Просто невероятно. Ведет себя, как... как...

 — Да поняла я, поняла, — девушка рассмеялась, — можешь не продолжать. Слушай, давай просто проведем время хорошо, вот и все. Забудем про Архилоха хоть ненадолго. 

Пожав плечами, я кивнула, беря еще одно печенье. 

— Архилох? — послышалось от двери — Очень мило. 

Алиса подскочила, как ужаленная, разворачиваясь. В дверях стоял Вова, привалившись к дверному косяку и озаряя кухню не совсем благородной бледностью. 

Я лишь усмехнулась.

 Алиса была пару раз у меня дома — но как-то так совпало, что почти всегда Вовка был либо в своей комнате — отсыпался после бессонной ночи за работой — либо гулял где-то. Наверное, из моих рассказов подруга уже составила какое-то мнение о парне, но совпадет ли оно с реальным, чуть потрепанным после веселой ночи, образом? Очень интересно...

 — Не думаю, что мы знакомы, — обворожительная улыбка Вовы получилась какой-то бледной и не слишком соблазнительной, — ты, наверное, Алиса? 

— Да, — подруга ощутимо расслабилась, поняв, что за «Архилоха» ей ничего не будет

 — а вы — Владимир? 

Я прыснула, глядя на то, как вытянулось лицо Вовки. Владимиром его не называли никогда — для всех он был просто Вовкой, и им, кажется, планировал остаться.

 — Просто Вова, благодарю покорнейше, — братец проковылял к умывальнику и набрал себе водички, явно чувствуя себя немного не в своей тарелке, — и можно на «ты».

 Я еле слышно хмыкнула, незаметно грозя Вове пальцем. Эту его нарочито небрежную манеру общения я знала хорошо — слишком хорошо, чтобы не знать, что она означает. Вовка по своей натуре был тем еще бабником — почему-то образ разгильдяя-тусовщика отлично вписывался в систему предпочтений современных девушек. 

Вовка своим очарованием умело пользовался, отточив технику до совершенства. Вот сейчас он лениво улыбнется... Лицо брата озарила заразительная улыбка. А потом он сделает какой-то ничего не значащий комплимент, который заставит Алису покраснеть...

 — Майя о тебе много рассказывала, — Вова облокотился на стол, незаметно следя за реакцией девушки, — но я и не представлял, что подруги моей сестры настолько очаровательнее ее.

 Я фыркнула. Ну-ну, это я ему еще припомню. 

Алиса смущенно вскинула брови, и я приготовилась к шоу. 

Братец, конечно, мог довести свое мастерство пикапа до совершенства, но было кое-что, что он никак не мог учесть. Во-первых, Алиса была осведомлена о методах Вовки почти так же хорошо, как я — я просто не могла пригласить ее к себе домой, не предупредив о том, что ее ожидает. Во-вторых, я Алиса была чуть ли не самым правильным и честным человеком, которого я вообще встречала — и это делало ее реакцию на подобные вещи настолько непредсказуемой, что я каждый раз удивлялась заново.

 — Спасибо. Ты себя хорошо чувствуешь? — Алиса легко улыбнулась, — Майя рассказала, что у тебя была та еще ночка. 

Я прыснула, глядя на то, как улыбка медленно сползает с лица Вовы, уступая место какой-то кривой гримасе. Так ему и надо, ловелас хренов. 

— Да... хорошо, спасибо. Я... наверное, к себе пойду, — протянул он, бочком продвигаясь к выходу с кухни. 

Я жизнерадостно помахала братцу рукой, Алиса вежливо улыбнулась

 — Удачного дня, девушки, — парень скрылся в дверном проеме. Я рассмеялась, услышав, как хлопнула дверь: 

— Ну ты молодец, Алис, честно. Девушка повернулась ко мне, невинно хлопая серо-голубыми глазками: 

— А что я такого сделала? 

*** 

Следующим утром я, ради исключения, на пары явилась вовремя. Побегав на физкультуре и отсидев пару истории Древнего Востока, я сверилась с расписанием и немного приуныла. Следующей парой у нас была археология — сегодня, к счастью, всем курсом, а не маленькой группкой по специальности. Идти на пару не хотелось — видит Бог, Соколова в моей жизни и так было слишком много — но, пообедав с Алисой, я поняла — пора бы уже выдвигаться, если я не хочу снова стать поводом для Егора поупражняться в остроумии.

 — Может, не пойдем? — с надеждой повернулась я к Алисе.

 — Макарова, не говори ерунды, — девушка нахмурилась, — ты же обожаешь археологию. Не давай Соколову сбить тебя с пути истинного.

 — И то верно, — вздохнула я, — пошли, а то опоздаем.

 Когда мы заскочили в аудиторию, до начала пары оставалось около минуты — Соколов был уже там, как и его группа поддержки в виде первого ряда, полностью заполненного девушками — накрашенными и в рекордно коротких юбках. 

Серьезно, вид однокурсниц вызвал у меня желание подарить каждой как минимум пачку влажных салфеток, чувство самоуважения и сантиметровую ленту — юбка Янковской, к примеру, была не шире пояса, а макияж отчаянно кричал об одном: «Заметь меня, сэнсэй!», ее подруга Милочка надела явно не подходящие случаю шортики, и даже староста Настенька сегодня была в линзах, а не в обычных очках. Девушки освещали своими улыбками аудиторию, да настолько, что даже меня ослепило. 

Черт, а ведь я всего лишь хотела спокойно учить археологию, а не наблюдать на каждой паре за кастингом на лучшую женскую роль в порнофильме Егора Алексеевича Соколова. Судя по лицу самого Соколова, несколько претенденток он уже подобрал.

 — Макарова, сколько лет, сколько зим! — радушно поприветствовал меня преподаватель, — Сегодня ты вовремя, я польщен. 

— Вы, что удивительно, тоже, — буркнула я, бросая вожделенный взгляд на последнюю парту. Послышались одинокие смешки, но первый ряд хранил гордое молчание. 

— Туше, — хмыкнул Соколов, — даже не думай, Макарова, твое место теперь на первом ряду.

 — Ну Егор Алексеевич, — простонала я. 

— Что? — Соколов вскинул брови, — Спать дома будешь, а у меня на паре изволь учиться, раз уж пришла. Давай-давай, девочки подвинутся, кто-то назад пересядет. Пересядете?

Девочки, очевидно, пересаживаться не хотели, но улыбка Соколова их быстро убедила, и вскоре места стало чуть больше. Алиса, решив меня поддержать, со вздохом опустилась рядом, доставая учебник. Соколов, кивнув, начал лекцию. 

***

 — Ну что ж, на этом, пожалуй, все, — Соколов присел на угол стола, — лекция закончена.

 Я со вздохом повернулась к Алисе, выражение лица которой почти зеркально повторяло мое собственное — недоумение и, в какой-то степени, облегчение. Лекцию Соколов вел, чего уж греха таить, интересно — послушать было что. Но вот манера его поведения... лично меня просто вымораживала. Преподаватель то и дело прерывался на шутки, комментировал все подряд, вспоминал какие-то истории из жизни, устраивал какой-то клуб веселых и находчивых на выезде, да и вообще всячески фривольничал.

 В итоге большинство студентов были довольны — но я свои выводы все еще не сделала. Шутки и душевные разговоры, конечно же, разбавляли лекцию, но... Я же сюда учиться пришла, в конце концов, и эти чертовы смешки каждые пару минут, лукавые взгляды исподлобья и лирические отступления ну очень сильно раздражали. Мы с Алисой уже было собрались уходить, как Соколов вдруг щелкнул пальцами, заставив весь курс замереть в ожидании следующей фразы.

 — Чуть не забыл, — воскликнул парень, — у нас же завтра первое занятие по специальности. Прошу всех, кто написал в прошлом году заявления, остаться на пару минут — обсудим организационные вопросы. Я едва слышно застонала. 

— Держись, — сочувственно прошептала Алиса, собирая сумку, — жду тебя внизу. 

Я только кивнула, провожая подругу страдальческим взглядом. 

— Ну что ж, негусто, — вскинул брови Егор, как только все лишние студенты вышли из аудитории, — всего пятнадцать человек... вижу, археология у вас не так популярна, а зря.

 — У нас Элла Владиславовна не так популярна, — подал голос Илья, который здесь оказался совершенно случайно — в прошлом году не хватало одного человека для того, чтобы набрать группу, и пресловутая Элла Владиславовна пообещала ему замолвить словечко перед физруком, на парах которого парень не появился ни разу, если он подпишет заявление. Илье было глубоко пофиг, что и как подписывать, поэтому Илья согласился.

 — Ага, понятно, — Соколов хмыкнул, — значит, у нас тут самые стойкие... Преподаватель бросил на меня ехидный взгляд, поднимая со стола список с именами и пробегаясь по нему внимательным взглядом.

 — Значит, так... Для того, чтобы уже завтра начать первую тему, нам нужны будут учебники, вот только у меня их нет. Кто бы сомневался. — Поэтому кто-то из вас возьмет несколько в библиотеке прямо сейчас, чтобы не откладывать надолго. Сделает это староста.

 — Но, Егор Алексеевич... — несмело подала голос Ирочка Павлюченко, — Настя в другой группе, у нас нет старосты по специальности. 

Парень нахмурился, оглядывая нас внимательным взглядом. Несколько девочек-отличниц тут же подобрались, ожидая начала Голодных Игр за звание старосты группы...

 — На этот случай Элла Владиславовна оставила мне достаточно четкие указания в письменном виде. Ну что ж, думаю, мы все можем поздравить... — преподаватель закопался в документы на столе, выдерживая эффектную паузу, 

— черт, и где же эта бумажка... Я громко фыркнула. Ну-ну, какие мы серьезные и взрослые, Егор Алексеевич.

 — Макарова, — процедил Соколов, не поднимая глаз от стола.

 — Извините, — буркнула я.

 — Это ты меня извини, — усмехнулся он как-то удивленно, — за то, что не оценил твои способности по достоинству. Поздравляю, ты, Макарова — новая староста группы. По рядам прокатился удивленный ропот. 

Я спиной почувствовала раздраженные взгляды одногруппниц.

 — А чего Макарова-то? — послышалось недовольно-любопытное откуда-то сзади. 

— Да Макарова единственная на все пары Владиславовны ходила, — подал голос Илья, — ничего удивительного. Да ладно вам, ребят, какая разница? Больше возражений со стороны курса не последовало. Действительно, какая разница? 

Я шумно выдохнула, награждая Соколова красноречивым взглядом, призванным показать всю степень моего счастья от такой перемены в наших отношениях. 

— Макарова, останься. Все остальные могут быть свободны, но Илью Косовского попрошу остаться и помочь Макаровой дотащить учебники, — Соколов махнул рукой, отпуская всех домой. Бормоча что-то, группа потянулась из аудитории, и я проводила их тоскливым взглядом. Вот бы сейчас тоже домой отправиться...

 — Выглядишь так, будто я тебя казнить собираюсь, — хмыкнул парень, садясь на краешек стола, — не бойся, я тебя надолго не задержу, библиотека скоро на обед закрывается. Я только передернула плечами, зло глядя на преподавателя. 

Никак не оставляло ощущение того, что все это — какая-то масштабная подстава, розыгрыш. 

— Ну не смотри ты на меня так, Макарова, — вздохнул Егор Алексеевич, — клянусь, я тут не при чем, Элла Владиславовна действительно выбрала тебя. Скажи честно, чем ты заслужила такую милость? Неужели действительно так прилежно учишься? Уж извини, но не верю, что сестра Вовы Авдеева на такое способна.

 — А вы представьте себе, Егор Алексеевич, — процедила я, чувствуя, как внутри закипает ярость. Почему-то снисходительный тон Соколова дико бесил, раздражал, вымораживал...

 Я сжала руки в кулаки, чтобы не сболтнуть лишнего

 — хотя бы на секунду представьте, что ваше суждение — не единственно верное. Сами же вчера говорили о том, как неправильно навешивать ярлыки, так послушайте себя, если меня не хотите. 

Соколов замер, молча глядя на меня. В его глазах плескалось что-то странное, холодное, непонятное — почему-то мне стало от этого дико неуютно, почти физически. Тишина давила, заставляя переминаться с ноги на ногу, но отводить взгляд я почему-то не решилась, все так же глядя в прохладно-голубой омут глаз Егора Алексеевича. 

Парень вздохнул, легко касаясь висков пальцами и ненадолго закрывая глаза. 

— Сложно с тобой, Макарова, — пробормотал он.

 — С вами не легче, — буркнула я.

 — И тем не менее, — Соколов снова вернул себе свою наглую улыбку, но вышла она какой-то бледной, — придется нам с тобой сотрудничать. Вот тебе список необходимой литературы, которую нужно взять сейчас в библиотеке. Там же — мой мобильный телефон и адрес, так, на всякий случай. Звонить можешь в любое время суток, но не факт, что в любое время суток я отвечу. По всем вопросам обращайся ко мне, не стесняйся. Если нужна будет помощь...

 — Не нужна будет, — буркнула я. 

Соколов только покачал головой, но ничего на это не ответил. Где-то в его глазах мелькнуло разочарование, которое почему-то как-то болезненно отозвалось внутри меня.

 — Макарова, оставь мне свой номер, — устало произнес Егор Алексеевич, — обещаю не звонить без крайней необходимости. 

Я молча записала цифры на бумажке, передав ее Соколову. Тот только кивнул. 

— Ты свободна, Макарова, — парень подошел к столу и начал собираться, — не забудь про учебники, занесешь в эту же аудиторию, вот ключ.

Я молча развернулась, буркнув что-то на прощание. Почему-то разговор с Соколовым оставил на совести неприятный осадок — ну не привыкла я так говорить с преподавателями, что уж тут попишешь? 

*** 

До обеда я не успела, поэтому чуть позже дежурила под дверью библиотеки, ожидая, когда же она откроется. Обед в библиотеке длился непозволительно долго — целый час — поэтому Алиса ушла домой, извинившись, как и Илья, который буркнул что-то про работу, на которую ему срочно надо, и так долго ждать он не собирается. Появившись наконец-то на горизонте, библиотекарша с сочувствием взглянула на меня, отпирая дверь, и без лишних слов указала на внушительную горку талмудов на крайнем столе. 

— Вот это Егор Алексеевич попросил отложить, — кивнула библиотекарь, 

— я уже все записала, несите. Легко сказать — несите.

 И попросить бы кого-то, да так поздно... Я беспомощно оглянулась вслед женщине, но та уже скрылась между стеллажами, не оставляя мне выбора. Я подошла к куче учебников, примеряясь к ним с разных сторон. Бегать придется раза три — учебники были достаточно толстыми, возьму половину — не увижу ничего под ногами. Черт бы их побрал, эту археологию, Эллу Владиславовну и Соколова... Я взяла первую порцию учебников, с грустью и вселенской скорбью повернувшись к выходу из библиотеки. Вопреки ожиданиям, там не возник Соколов на белом коне или хотя бы кто-то еще, да даже Алиса сгодилась бы — но проход был пуст, и коридор просто-таки тонул в тишине. 

Шла последняя пара — если кто-то и остался в институте, то этот кто-то сейчас сопит на парах в душных аудиториях, а не гуляет по коридорам. Да к черту это все! На четвертый этаж же пилить...

 Я хмыкнула и догрузила еще несколько книг себе на руки. Угол обзора значительно уменьшился, но зато идти придется еще только раз. Натужно кряхтя и оглашая стонами полупустой институт, я потащила книги вверх, думая о том, с каким наслаждением свернула бы шею Соколову, окажись он сейчас рядом. Точнее, не свернула бы шею, а заставила бы бегать по ступенькам вверх-вниз с восемью тяжеленными учебниками в руках... Когда почти половина дороги была преодолена, а я уже почти полностью погрузилась в фантазии о том, как именно покончу с Егором, меня отвлек голос вышеупомянутого камикадзе, зовущий меня по имени. 

— Не тяжело, Макарова? Да ладно. Не может быть... 

Осторожно разворачиваясь и пытаясь не уронить стопку книг, я уставилась на ухмыляющегося учителя, пытаясь заглушить рвущиеся наружу маты. 

Соколов смотрел на меня с пролета ниже, недоуменно рассматривая груз в моих руках.

 — Заебись, — тихо буркнула я, а затем продолжила чуть громче, — самое оно, Егор Алексеевич. Это у меня хобби такое — на спортзал денег не хватает, вот и выкручиваюсь, как могу. 

— Не паясничай, — нахмурился преподаватель, — куда Косовский делся? Я же его попросил тебе помочь. Он что, ушел? 

— Работа у него, — я почувствовала, как руки начинают натурально прогибаться от тяжести, но ставить книги на пол не хотелось хотя бы в пику Соколову, который сейчас смотрел на меня, как на последнюю дуру

— если хотите помочь, то возьмите в библиотеке остаток книг. А если нет, то не отвлекайте, а то я сейчас это все вам на голову упущу, мне этого Янковская не простит.

 — Янковская? А это кто? — непонятливо прищурился Егор Алексеевич, делая шаг вперед по лестнице, — Погоди, Макарова, я лучше у тебя сейчас эти возьму, отнесу все сам, раз ты не можешь, и ты за это не будешь строить из себя гордую принцессу. Не обессудь, но ты на нее не слишком похожа.

 Внутри начал клокотать настоящий вулкан злости. Мало того, что заставил тяжести таскать, так еще и издевается, якорь ему в печень! Ну уж нет, я не дам ему так просто взять и одержать верх, только не так. Только не с этой дурацкой ухмылкой, только не с этой всепоглощающей самоуверенностью. 

Я почти инстинктивно дернулась в сторону, пытаясь оказаться хоть на полметра дальше от Соколова. Тот нахмурился: 

— Макарова, не упрямься. Я же вижу, что тебе тяжело, не будь ребенком. 

Черт, этот взгляд, эта чертова усталая снисходительность, которая так сильно меня раздражает, что впору кричать. Тяжело же, черт подери, но уступать преподавателю так не хотелось, что я только нарочито удивленно вскинула брови, пятясь назад: 

— Я? Ребенок? Я не ребенок, я староста, между прочим, так что попрошу относиться ко мне соответственно и дать мне наконец-то... 

Я поспешно сделала еще несколько шагов назад, качая головой и наблюдая за тем, как Соколов поднимается со взглядом человека, готового пойти на крайние, лишь бы меня заткнуть, а затем, как в замедленном кино, почувствовала, как опора в виде ковра куда-то едет, а стопка книг начинает медленно наклоняться прямо на меня.

 — Макарова! — воскликнул Егор Алексеевич, — Осторожно! Но было уже поздно. 

«Блять» — вот и все, о чем я успела подумать, прежде чем окончательно потеряла опору.