Наследие Разбитых Сердец

Первые лучи утра, пробивавшиеся сквозь щели в черных шторах, разбудили Ивана. Он лежал на спине, и первое, что он ощутил, — это не вес собственных крыльев, а легкое, теплое давление на своей груди. Его сознание, обычно мгновенно просыпающееся в состоянии боевой готовности, на этот раз возвращалось к нему медленно, обволакивая его сладкой, ленивой иностью.

Он повернул голову и замер.

Ксения спала, прижавшись к его боку. Ее розовая голова покоилась на его плече, одна рука была заброшена ему на грудь, пальцы бессознательно сжимали складку его майки. Ее дыхание было ровным и глубоким, губы, слегка приоткрытые, казались невероятно мягкими и беззащитными. Длинные розовые ресницы отбрасывали легкие тени на ее бледные щеки. Ее большие  крылья, обычно такие гордые и напряженные, сейчас были расслабленно распластаны за ее спиной, частично накрывая его собственные крылья, нашедшие покой друг в друге.

Он не дышал, боясь пошевелиться, боясь спугнуть это хрупкое, невозможное чудо. Он изучал каждую деталь ее лица: едва заметные веснушки на переносице, идеальную линию бровей, маленькую родинку у уголка губ. Он чувствовал тепло ее кожи, легкий ритм ее сердца, доносящийся до него через тонкую ткань. Ее запах — фруктовый шампунь, сладковатый парфюм и что-то неуловимо ее собственное, электрическое и теплое — заполнял его легкие, вытесняя привычные ароматы дыма и стали.

Воспоминания о вчерашнем вечере нахлынули на него, заставляя сердце биться чаще. Их разговор. Ее слезы. Его признание. И потом… поцелуй. Не один. Много. Нежные, исследующие, потом страстные, полные отчаянной надежды. Они говорили потом, шепотом, в темноте, обнявшись. Он рассказывал ей о своем прошлом, не оправдываясь, а просто констатируя факты. Она слушала, не перебивая, ее пальцы иногда сжимались на его руке. Она рассказала ему о своем детстве в одном из нижних демонических кругов, о том, как ее ненависть к несправедливости сделала ее изгоем даже среди своих, о том, как она нашла спасение в музыке и в дружбе с Аней.

Они заснули под утро, истощенные эмоциями, но связанные новой, хрупкой и невероятно прочной нитью.

И вот теперь она была здесь. В его постели. Доверчивая и беззащитная. И он, Иван Ржевский, демон похоти, который привык брать и бросать, чувствовал не желание обладать, а острое, всепоглощающее желание защищать. Охранять ее сон. Сделать так, чтобы это утро стало первым из многих.

Он осторожно, чтобы не разбудить, притянул ее чуть ближе, и ее крыло шевельнулось, еще плотнее прижимаясь к его. Уголки его губ сами собой потянулись вверх в улыбке. Он был счастлив. По-настоящему, глубоко, тихо счастлив.

Внезапно Ксения пошевелилась, ее дыхание сбилось. Она что-то пробормотала во сне, ее брови сдвинулись. Иван замер, но она лишь повернулась на другой бок, прижавшись спиной к его боку, и снова погрузилась в сон, устроив свои крылья удобнее.

Он лежал и смотрел в потолок, слушая ее дыхание и далекие звуки просыпающегося университета. Мир за стенами его комнаты снова обретал очертания, и вместе с ними возвращались тревоги. Что скажут? Как отреагируют? Особенно Анна. И Егор… он, наверное, уже строит теории.

Но главное — что скажет она, когда проснется? Не будет ли ей стыдно? Не пожалеет ли?

Эти мысли терзали его, пока он не почувствовал, как она снова шевелится. На этот раз ее движения были осознанными. Она потянулась, ее крылья расправились в изящном движении, задев его, и она замерла, осознав, где находится.

Иван затаил дыхание.

Ксения медленно перевернулась к нему. Ее голубые глаза были сонные, но ясными. Они встретились с его взглядом, и на ее лице промелькнула легкая растерянность, быстро сменившаяся теплой, смущенной улыбкой.

— Привет, — прошептала она, и ее голос был хриплым от сна.

— Привет, — ответил он, его собственный голос прозвучал ниже обычного.

Они молча смотрели друг на друга в сером утреннем свете, и в этом взгляде было все: и память о вчерашнем, и легкая неловкость настоящего, и робкая надежда на будущее.

— Я не пожалела, — сказала она внезапно , как будто читая его мысли. — Если ты об этом.

Облегчение, теплое и мощное, волной накатило на него.
—И я нет, — сказал он. — Ни секунды.

Она улыбнулась шире и потянулась к нему, чтобы поцеловать. Утренний поцелуй был другим — ленивым, нежным, знакомящимся.

Потом она села на кровати, откинувая розовые волосы с лица, и оглядела его комнату с любопытством.
—Ничего себе берлога. Как у голливудского вампира-бунтаря.

Он рассмеялся.
—Ага. Теперь еще и с розовым зайчиком.

Она фыркнула и шлепнула его подушкой.
—Я не зайчик! Я демон ненависти, вообще-то!

— Самый милый демон ненависти на свете, — заявил он, хватая ее за талию и притягивая к себе, чтобы снова поцеловать.

Их утреннюю идиллию прервал стук в дверь — на этот раз уверенный и ритмичный. Егор.

— Вань, ты жив? — раздался его голос. — Или тебя уже прикончили? По универсу ползут слухи, что к тебе в комнату прошлой ночью зашла первокурсница-демонесса и не вышла.

Иван и Ксения переглянулись. На ее лице появилась паника.
—Слухи? Уже?

— Добро пожаловать в «Двукрылое Сияние», — мрачно пошутил Иван. — Здесь новости разносятся быстрее, чем крылья у серафима.

Он поднялся с кровати, натянул джинсы и подошел к двере, приоткрыв ее так, чтобы заслонить собой комнату.

Егор стоял на пороге, безупречный, как всегда, с двумя стаканами кофе в руках. Его проницательные синие глаза мгновенно оценили ситуацию: состояние Ивана, его счастливое и немного запаникованное выражение лица, и, возможно, даже розовый локон, мелькнувший в глубине комнаты.

— А, — сказал он, и на его лице расплылась довольная улыбка. — Значит, не прикончили. Наоборот, судя по всему. Кофе? — он протянул один стакан Ивану. — И для… гостя? Или уже постоянного жильца?

— Заткнись, — буркнул Иван, но взял кофе. — Спасибо.

— Не за что, — Егор заглянул за его плечо и помахал рукой. — Привет, Абрамова! Рад тебя видеть. Точнее, рад, что ты в добром здравии.

Из-за спины Ивана раздался смущенный смешок.

— Ладно, не буду мешать, — Егор сделал вид, что поворачивается уйти, но затем  остановился. — Кстати. Будьте готовы. Крысы уже в курсе и активно разносят новость. Причем в самой ядовитой интерпретации. Так что, возможно, вам стоит… э… скоординировать версии. Или просто игнорировать. Как знаете.

С этими словами он удалился, оставив Ивана с кофе и нарастающей тревогой.

Иван закрыл дверь и обернулся к Ксении. Та уже встала с кровати, поправляя смятую одежду. Ее лицо было серьезным.

— Какие версии? — спросила она. — О чем он?

Иван вздохнул и провел рукой по волосам.
—О том, что Лиза и Кристина, наверняка, уже рассказывают всем, что ты… что я… что мы… — он замялся. — Ну, что ты стала очередной моей жертвой. Что я тебя соблазнил, воспользовался твоим расстроенным состоянием после вчерашнего и т.д. и т.п.

Ксения нахмурилась, ее демоническая сущность вспыхнула в глазах.
—Ага. Я так и думала. — Она посмотрела на него. — А какая у нас версия?

Иван подошел к ней, обнял за плечи и посмотрел прямо в глаза.
—А какая разница? Правда в том, что я в тебя влюблен. Или очень сильно падаю. А ты… ты здесь. Со мной. Добровольно. Все остальное — просто шум.

Она смотрела на него, и гнев в ее глазах постепенно сменился нежностью.
—Влюблен? — переспросила она, и в ее голосе прозвучала легкая издевка, но и надежда.

— Да, черт возьми, — признался он, и ему стало невероятно легко. — Влюблен. Как дурак. Как юнец. Как… не знаю. Впервые в жизни.

Она улыбнулась, встала на цыпочки и поцеловала его в уголок губ.
—Тогда мне плевать, что они там говорят. Пусть себе шепчутся.

— Но с Аней тебе, наверное, стоит поговорить, — осторожно заметил он. — Пока она не услышала это от кого-то другого.

Тень пробежала по ее лицу.
—Да. Ты прав. Мне нужно найти Аньку. Объяснить. — Она вздохнула. — Она будет в ярости. Или в шоке.

— Я пойду с тобой, — предложил Иван. — Если хочешь. Поддержать.

Ксения посмотрела на него с удивлением, потом кивнула.
—Да. Давай. Вместе. — Она сделала глоток из его стакана с кофе и скривилась. — Фу, какой горький. Как ты это пьешь?

— Привык, — улыбнулся он.

Они стояли посреди его разгромленной комнаты, пили кофе и готовились выйти в мир, который, они знали, уже ополчился против них. Но они были вместе. И этот простой  факт делал их сильнее любой сплетни, любой ядовитой улыбки Вероники, любого неодобрительного взгляда.

Они договорились встретиться через час после того, как приведут себя в порядок и каждый отдельно  попытается смягчить удар для своего друга. Иван проводил Ксению до выхода из Демонического крыла, и их прощальный поцелуй на прощание, быстрый и украдкой, был полным обещаний и решимости.

Возвращаясь в свою комнату, Иван ловил на себе удивленные, осуждающие, а где-то и завистливые взгляды. Но ему было плевать. У него было свое солнце, свое чудо с розовыми волосами. И он был готов защищать его от всего мира. Даже если этому миру очень не понравится новая версия Ивана Ржевского.