Наследие Разбитых Сердец

Ожидание генеральной репетиции стало для Ивана формой изысканной  пытки. Время, обычно летевшее стремительно, теперь тянулось словно раскаленный демонический мед. Каждая минута отделяла его от того момента, когда он снова увидит ее в деле, услышит ее музыку, и — самое главное — будет находиться там по ее приглашению. Он переживал это с интенсивностью, которая была ему совершенно несвойственна. Демон похоти, привыкший к мгновенному удовлетворению желаний, впервые столкнулся с сладкой агонией ожидания .

Он даже заставил Егора помочь ему выбрать одежду — неслыханный действовать  для того, кто обычно носил первое, что валялось на полу. В итоге остановились на простой, но хорошо сидящей черной водолазке и темных джинсах, которые подчеркивали его мускулистую фигуру, не крича о его происхождении. Иван скептически разглядывал себя в зеркале.
—Выгляжу как приличный мальчик, — проворчал он.
—В этом и есть смысл, — успокоил его Егор. — Ты же не на охоту идешь. Ты на концерт. Ну, почти.

Актовый зал, когда они вошли, был полон суматошной энергии. Студенты-техники возились со светом и звуком, музыканты настраивали инструменты. Воздух вибрировал  от низкого гула усилителей и чистых нот струнных. Иван и Егор заняли места в заднем ряду, стараясь быть как можно менее заметными.

И вот на сцену начались подниматься участники номера. Ангелы в белых и золотых одеяниях, демоны — в своих традиционных черных и багровых тонах. И в центре — она. Ксения. В этот раз на ней было что-то среднее между сценическим нарядом и ее повседневным стилем — узкие кожаные штаны, майка с принтом несуществующей метал-группы и расстегнутый  бархатный пиджак черного цвета. Ее розовые волосы были заплетены в сложную косу с вплетенными в нее серебряными нитями, напоминающими струны. Она выглядела одновременно и хрупкой, и невероятно мощной. Ее большие черные крылья, обычно немного растрепанные, сегодня были тщательно уложены, каждое перо будто отполировано.

Она что-то говорила своим музыкантам, ее жесты были быстрыми и уверенными. Артем, демон с ирокезом, кивал, бросая на нее почтительный взгляд. Гриша-барабанщик сидел за установкой с сосредоточенным видом монаха-отшельника.

Анна, стоявшая рядом со своим струнным ансамблем, поймала взгляд Егора и слегка кивнула. Егор ответил тем же. Между ними установилось странное, молчаливое перемирие, основанное на взаимном уважении к интеллекту.

И вот дирижер, профессор-ангел с взъерошенными седыми волосами, поднял руку. В зале воцарилась тишина. Он взмахнул палочкой.

И полилась музыка.

Это было нечто совершенно потрясающее. Знакомые торжественные аккорды «Полета Валькирий» в исполнении струнных ангелов звучали возвышенно и чисто. И затем , как удар молнии, врывался мощный, сокрушительный рифф электрогитары Ксении. Ее пальцы летали по грифу, извлекая из инструмента не просто звуки, а чистые эмоции  — ярость, отчаяние, триумф. Барабаны Гриши не громили а, создавали незыблемый фундамент. Бас-гитара и ритм-секция демонов сотканнын  в мелодию мрачные, сложные гармонии.

Струнные отвечали гитаре, гитара вела за собой оркестр. Это был музыкальный разговор  о борьбе и единстве, о свете и тьме, и Ксения была его сердцем и душой. Она стояла в центре сцены, ее глаза были закрыты, лицо искажено гримасой полного слияния с музыкой. Ее большие крылья, подхваченные энергией производительно , непроизвольно расправлялись в такт, добавляя ее фигуре неземной, почти мифический масштаб.

Иван смотрел, завороженный. Он не дышал. Он забыл, кто он, где он. Существовала только она и эта огненная река звуков, что она сотворяла. Он чувствовал каждый аккорд физически, в самой глубине своей демонической сущности. Это было прекрасно. Это было свято.

Когда отзвучал последний, оглушительный аккорд, наступила секунда абсолютной, взрывной тишины. А затем зал рухнул. Аплодисменты, крики, свистки. Студенты, ангелы и демоны, вскочили с мест, не в силах сдержать восторг. Даже техники, обычно равнодушные, хлопали.

Ксения открыла глаза, тяжело дыша. На ее лице появилась растерянная, сияющая улыбка. Она оглядела своих музыкантов, и они, улыбаясь, обменивались победоносными  взглядами. Они сделали это.

Иван, приходя в себя, захлопал так, что у него заломило ладони. Егор, обычно сдержанный, свистел в два пальца.

Сцена медленно  опустела, участники спускались в зал, чтобы собрать свои вещи. Ксения, все еще на взводе, спрыгнула со сцены, ее гитара болталась за спиной. Ее окружили друзья, хваля и поздравляя.

Иван и Егор оставались на своих местах, не решаясь подойти. Они наблюдали, как сияет Ксения, как она смеется, как Анна обнимает ее за плечи.

И вот в этот момент в дверях зала появилась фигура. Высокая, поджарая, с холодной, отточенной красотой и длинными черными как смоль волосами. На ней была безупречно сидящая форма Демонического крыла, но с элементами, явно указывающими на старшекурсницу — больше шипов, сложнее узоры татуировок, которые виднелись на шее и руках. Ее крылья, такого же черного цвета, как у Ивана, но казавшиеся более острыми, хищными, были гордо расправлены. Ее глаза, цвета темного янтаря, медленно скользили по залу, пока не остановились на Ксении. На ее тонких губах играла легкая, презрительная улыбка.

Иван замер. Он узнал ее. Вероника. Демоница соблазна с третьего курса. Та самая, с которой у него был… мимолетный, страстный и абсолютно ничего не значащий роман в прошлом семестре. Она была ядовитым, циничным существом, видевшим в других лишь игрушки или препятствия.

Вероника медленной, хищной походкой направилась к группе, окружавшей Ксению. Люди расступались перед ней, чувствуя исходящую от нее опасность.

— Мило, — произнесла Вероника, ее голос был низким, бархатным и словно обволакивающим ядом. — Очень мило. Для первокурсницы. Настоящий трогательный дебют .

Ксения обернулась, и ее улыбка померкла. Она почувствовала исходящую от незнакомки угрозу.
—Спасибо, — сдержанно ответила она.

— Особенно понравилось, как ты корчила рожицы, — продолжала Вероника, делая круг вокруг Ксении, словно оценивая добычу. — Очень… эмоционально. Прямо искренне . Наивно. Скажи, розовая, а тебе кто-нибудь говорил, что твоя гитара звучит как расстроенная цитра в руках у слепого котенка?

В воздухе повисло напряжение. Смешки и разговоры вокруг стихли. Анна сделала шаг вперед, ее лицо стало холодным.
—Извините, а вы кто?

— Неважно, кто я, — парировала Вероника, не удостаивая ее взглядом. — Важно, что я знаю толк в музыке. И в игре. И на инструментах, и… в другие игры. — Она бросила взгляд через зал, прямо на Ивана, и ее губы растянулись в хищной улыбке. — Правда, Ваня?

Все взгляды, включая Ксенин, устремились на Ивана. Он почувствовал, как земля уходит из-под ног. Его кровь застыла в жилах.

Вероника повернулась обратно к Ксении, наклонилась к ее уху и прошептала так громко, что было слышно в наступившей тишине:
—Совет от старшей подруги, милая. Не трать время на тех, кто привык менять игрушки, как перчатки. Особенно если эти игрушки розовые. Он ими просто поиграет и бросит. Как он сделал со мной. И со многими другими.

С этими словами она выпрямилась, бросила последний уничижительный взгляд на Ксению и так же медленно, как и появилась, вышла из зала, оставив за собой шлейф тяжелых духов и отравленной атмосферы.

Ксения стояла бледная, как полотно. Ее сияющие голубые глаза потухли, в них снова появилась та самая настороженность и… боль. Боль от жестокости и унижения. Она посмотрела на Ивана — не с вопросом, а с подтверждением. С тем самым выражением, которого он боялся больше всего на свете.

— Ксю, не слушай ее, — зашептала Анна, пытаясь взять ее за руку. — Это просто…

Но Ксения дернула  ее руку. Она молча, не глядя больше ни на кого, повесила гитару на плечо и быстрыми шагами направилась к выходу. Ее большие крылья были плотно прижаты к спине, словно в поисках защиты.

Иван сделал шаг вперед, его сердце бешено колотилось.
—Ксения, подожди! Это не…

Но она уже выскочила в коридор, хлопнув дверью.

Тишина в зале стала гнетущей. Все смотрели на Ивана со смесью  жалости, осуждения и любопытства.

Егор тяжело вздохнул и положил руку ему на плечо.
—Вот черт. Такой прогресс… и все к чертям. Идиотка Вероника. Она всегда появляется, когда ее не ждут.

Иван не слышал его. Он смотрел на пустой проем двери, и внутри него все застыло. Ледяная пустота. Он снова оказался в яме. Глубже, чем когда-либо. И на этот раз он был не виноват, но это не имело никакого значения. Тень его прошлого, его глупых, безответственных поступков, настигла его и нанесла удар точно в цель. В самое сердце его хрупкого, только начавшего прорастать будущего.

Он чувствовал, как снова теряет ее. И на этот раз, возможно, навсегда.