Наследие Разбитых Сердец

Утро следующего дня встретило Ивана и Егора не ласковыми лучами солнца, а пронзительным, скрипучим голосом мастера Гномуса, который уже поджидал их у входа в нейтральную зону, постукивая огромными, начищенными до блеска башмаками о булыжники мостовой.

- Опоздали на семь минут и тридцать две секунды! - проскрипел гном, сверкая глазами-бусинками из-под мохнатых бровей. Его борода, заплетенная в сложные косы с вплетенными в них металлическими шестеренками и засушенными жуками, тряслась от негодования. - Каждая секунда промедления - это плюс одна минута к общему времени работ! Приступаем немедленно! Ржевский - к яблоням! Булаткин - начинай полоть чертополох у демонического портала! И да поможет вам ваше божественное (или дьявольское) провидение, если я найду хоть один сорняк или неубраный лист!

Работа закипела. Иван, сжимая в руках грабли, которые казались ему игрушечными, с ожесточением принялся сгребать опавшие с райских яблонь лепестки. Они были необычайно красивы - каждый лепесток перламутровый, с золотыми прожилками, пахнущий медом и неведомыми пряностями. Но для Ивана они были символом его унижения. Он сгребал их в огромные, ароматные кучи, его черные крылья время от времени нервно вздрагивали, сметая уже собранные горы и вызывая новый взрыв ярости у Гномуса.

Егор, с виду спокойный и сосредоточенный, орудовал тяпкой у подножия мрачных базальтовых ступеней, ведущих в Демоническое крыло. Чертовник (именно так гном называл чертополох) был магическим - он шипел, пытался уколоть его шипами, источал дурманящий запах, и его корни уходили глубоко в землю, словно впиваясь в самую суть тьмы. Работа была адской, в прямом смысле слова. Но Егор выполнял ее с какой-то странной, методичной точностью, его белые крылья были запачканы землей, а на лбу выступили капельки пота.

Иван, закончив с очередной яблоней, прислонился к ее стволу и с ненавистью наблюдал за потоком студентов, идущих на пары. И вот он увидел их. Ксения и Анна шли вместе, погруженные в разговор. Большие, чёрные крылья - Ксенины, пушистые и слегка растрепанные, и Анины, белые идеально гладкие и ухоженные - выглядели ослепительно на фоне серого камня. Они смеялись о чем-то своем, и этот звук, чистый и звонкий, достиг ушей Ивана, причиняя ему почти физическую боль.

И тут же, как стервятники на падаль, к ним подлетели Лиза и Кристина. Что-то щебетали, кивая в сторону Ивана и Егора. Ксения посмотрела в их сторону, и ее лицо мгновенно стало серьезным, а взгляд - осторожным. Она что-то коротко сказала Анне, та кивнула, и они, ускорив шаг, свернули в сторону Ангельского крыла, демонстративно избегая даже взгляда в сторону «каторжников».

- Видишь? - просипел Иван, подходя к Егору. - Видишь, как они нас сторонятся? Как будто мы прокаженные! А эти две ядовитые змеи... они там им на уши кто знает что нашептывают!

Егор, не отрываясь от прополки, вздохнул.
-Я вижу. И прекрасно понимаю, что именно они нашептывают. Что ты маньяк-убийца, а я твой сообщник-гипнотизер. Стандартный набор для девочек, которые сами хотят быть на нашем месте, но не могут.

В этот момент к ним приблизился мастер Гномус.
-Что за безобразие! Болтовня вместо работы! Ржевский, вы сгребли лепестки, но под деревом остался мусор! Булаткин, корень чертовника должен быть извлечен целиком, а не порублен на куски! Плюс один час каждому!

Они снова погрузились в работу, утопая в волнах собственного бессилия и злости. Час втянутый в два. Спины ныли, крылышные мышцы горели от непривычной нагрузки, а насмешливые взгляды проходящих мимо студентов, особенно демонов из их же крыла, довершали картину полного краха.

И вдруг неожиданная помощь пришла оттуда, откуда ее никто не ждал. К ним подошел тот самый демон с ирокезом - Артем. Его лицо было серьезным, в руках он держал две бутылки с водой, конденсирующейся от прохлады.

- Эй, - немного смущенно произнес он. - Это вам. Вижу, тут жарко.

Иван выпрямился, его карие глаза сузились от подозрения.
-Ты зачем? Пришел посмеяться? Или добить? - его голос прозвучал хрипло и устало.

Артем поморщился.
-Слушай, тот инцидент... Я уже забыл. Двинулись, бывает. Я сам не подарок. Вижу, вас тут загнобили по полной. Это неправильно. Держите. - Он протянул бутылки.

Егор, вытирая лоб, первым принял воду.
-Спасибо, Артем. Это... неожиданно. И очень по-человечески.

- Да я не из-за вас, - отрезал Артем, кивая в сторону Ангельского крыла. - Ксюша просила. Говорит, чтоб вы там не померли с голоду и чтобы этот старый гном вас совсем не замучал.

Иван замер с бутылкой у губ. Вода внезапно показалась ему нектаром.
-Ксения? Просила? - он не мог в это поверить.

- Ага, - Артем покосился на мастера Гномуса, который в ярости что-то выкорчевывал на другом конце сада. - Она, конечно, все еще в бешенстве на тебя, Ржевский. Говорит, что ты козел и бык. Но она по своей натуре не может, чтоб кого-то так... унижали. Даже того, кого она ненавидит. Так что это не знак мира, так, гуманизм.

С этими словами он развернулся и ушел.

Иван и Егор переглянулись. Впервые за эти два дня в их ситуации появился проблеск. Крошечный, но очень важный.

- Она не может, чтобы кого-то унижали, - медленно повторил Егор, и в его синих глазах зажегся знакомый огонек азарта и анализа. - Это ключ, Ваня. Это ее слабое место. Она - демон ненависти, но в ее основе лежит острое, гипертрофированное чувство справедливости. Она ненавидит несправедливость. А что такое наше наказание? Несправедливость в ее глазах. Пусть ты и виноват, но форма, в которой это подано... Она не может этого принять.

Иван молча смотрел на бутылку с водой, как на священную реликвию. Он чувствовал необъяснимую благодарность и... стыд. Глубокий, пронзительный стыд за свое поведение.

- Надо работать, - неожиданно твердо сказал он. - Не за наказание. А... чтобы она видела.

Их рвение поразило даже мастера Гномуса. Иван с неистовой тщательностью вычищал каждую пядь земли под яблонями. Егор с хирургической точностью извлекал малейшие корешки чертовника. Они работали молча, сосредоточенно, забыв о усталости и насмешках.

И их труд не остался незамеченным. В тот день, возвращаясь с пар, Ксения и Анна снова проходили через сад. Они увидели их - запачканных землей, уставших, но работающих с каким-то новым, странным усердием. Иван, заметив их, не стал строить из себя жертву или пытаться кокетничать. Он просто посмотрел на Ксению, коротко кивнул и продолжил работу.

Ксения замедлила шаг. Ее взгляд скользнул по его сгорбленной спине, по напряженным мышцам крыльев, по бутылке с водой, которую он поставил рядом.

- Ну и что? - сказала Анна, стараясь увести ее. - Работают как все. Ничего особенного.

- Они... стараются, - тихо, как бы невольно, заметила Ксения.

- Их заставили.

- Но они же могли отбывать время спустя рукава, как все обычно делают... - возразила Ксения.

Анна ничего не ответила, но и она бросила на работающих быстрый, оценивающий взгляд.

Это был маленький шаг. Непростительно маленький. Но это был шаг. Иван интуитивно понял, что сила и наглость здесь не работали. Работало только действие. Тяжелое, неприглядное, но настоящее.

Вечером, когда солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая купол университета в багровые тона, мастер Гномус, скрепя сердце, объявил:
-На сегодня достаточно. Завтра продолжим. И... работа была принята. На четверку с минусом.

Это была высшая похвала из его уст.

Бредя обратно в общежитие, смертельно уставшие, Иван и Егор молчали. Но в молчании этом была не злоба, а какая-то новая, общая решимость.

- Справедливость, - вдруг сказал Иван, ломая тишину. - Ты прав. Это ее язык. Значит, мне надо... стать справедливым?

Егор хрипло рассмеялся.
-Для начала хватит того, чтобы просто перестать быть несправедливым. А там посмотрим. Но это уже кое-что. Сегодня мы получили не воду, Ваня. Мы получили разведданные. И они бесценны.

И впервые за долгое время Иван почувствовал не жгучую страсть или желание обладания, а нечто другое - уважение к той, что была способна на такой поступок. И это чувство было новым и пугающе приятным.