Их тайна.
Tris
— Это будет не больно, — сказал Кристофер, поднося шприц с сывороткой Дружелюбия к моей шее.
Я зажмурилась и приготовилась к худшему. Надеюсь, что Кристофер правильно рассчитал пропорции и меня не накроет блаженной волной радости и веселья. Эффект от сыворотки как таковой должен быть минимальным. Она должна постепенно воздействовать на мозг, тем самым заглушая сыворотку Контроля, но есть большая вероятность, что мне придётся принимать ее в маленьких дозах до конца своих дней, как лекарство диабетику.
Тобиас сидел на корточках передо мной и крепко сжимал руку: казалось, что он сейчас волновался больше меня. Мы смотрели друг другу в глаза и как бы безмолвно переговаривались. Я сделала глубокий вдох, Кристофер медленно воткнул шприц в шейную вену и надавил на поршень. Я почти ничего не почувствовала.
— Ну как, — поинтересовался Кристофер, — голова не кружится?
— Да нет, всё нормально, — я встала со стула.
— Завтра надо будет сделать то же самое и послезавтра...
— Я поняла, каждый день, пока эффект сыворотки Контроля не улетучится.
Кристофер наконец-то прибрался у себя в кабинете. Теперь можно было увидеть пол. Книги на полках не пыльные, а количество графиков и формул на стенах заметно уменьшилось. У меня было такое чувство, что это заслуга Анабель. Как оказалось, девушка живёт совсем рядом с нами, на том же этаже, что и мы с Тобиасом. Конечно, мне не особо интересно, где она живет, но это была исключительно просьба Калеба, которому я просто не смогла отказать. Сейчас Бель сидела вместе с нами в кабинете. Ее рыжие косички то и дело маячили перед глазами. Девушка вернулась из соседней комнаты с белой мышкой в руках.
— Кристофер, — позвала она парня, — подойди, надо кое-что обсудить.
Кристофер обернулся, закатил глаза, но подошел к Бель. Кажется, его тоже тревожила наивность девушки, но тогда почему он всегда с ней рядом?
Они стояли в другом конце комнаты, но я всё равно слышала обрывки фраз. Бель с непривычным серьёзным видом рассказывала что-то Кристоферу, а тот озадаченно смотрел на нее. На секунду Бель кинула быстрый взгляд в мою сторону, и я поняла, что речь зашла и обо мне.
— Не вижу в этом смысла... — восклицал парень.
— А я вижу... — Бель говорила слишком тихо, но я услышала еще одно, последнее слово — «опасно».
В этот момент у меня по коже пошли мурашки. Боюсь, что это «опасно» как-то касается меня и сыворотки. Тобиас заметил мою настороженность; кажется, он тоже подслушивал, потому что сказал мне: «Все хорошо, не бойся, я рядом».
Бель и Кристофер подошли и как ни в чём не бывало посмотрели на нас. Бель гладила белого мышонка у себя в руках, тот тихо попискивал и шевелил усиками. Кристофер тоже взглянул на мышонка и сказал:
— Пожалуй, ты права.
Бель торжествующе улыбнулась.
Тут Тобиас не выдержал и спросил:
— Что-то не так? Есть какие-то проблемы насчёт сыворотки — вы лучше скажите сразу...
— Всё хорошо, не беспокойся. Как я уже сказал, в той сыворотке уверен на все сто процентов. Я немного модернизировал ее специально для Трис, изменил некоторые составляющие для нашего случая, но основа сыворотки Дружелюбия идеально подходит.
— Хочешь сказать, что фактически создал новую сыворотку?
— Это просто иная ее разновидность, но фактически так и есть, — вставила Бель.
— Ладно, — вздохнула я. — Если нет никаких проблем, то мы, пожалуй, пойдём.
— Я провожу вас, — резко выпалил Кристофер и пошёл вместе с нами к двери.
Мы вышли из кабинета и почти всю дорогу молчали. Тобиас нарушил тишину:
— Кристофер, я хотел спросить тебя насчет...
— Я знаю, о ком ты хочешь говорить — Бель, верно? Я кое-что расскажу, но только потому, что доверяю вам, ребята, — Кристофер развернулся и серьёзно посмотрел нам в глаза. — Давайте встретимся сегодня в шесть вечера в парке около Бюро?
— Хорошо, — поторопилась ответить я, — мы придём.
Кристофер кивнул и пошёл обратно в свой кабинет.
Как только он скрылся, я спросила у Тобиаса:
— Думаешь, что-то серьёзное?
— Думаю, да. Он был слишком взволнован.
Тобиас взял меня за талию и сказал:
— Знаешь, до вечера ещё много времени, поэтому я предлагаю навестить Кристину, Зика и остальных.
— Давай, давно я их не видела.
В последний раз все вместе мы собирались тогда, когда Кристина предложила опять спуститься по тросу с башни Хэнкока. Тогда я просто убежала. Как же глупо поступила.
Мы поднимались на лифте до самого последнего этажа. Ребята стали частенько собираться на крыше Бюро. Именно туда мы сейчас и направлялись. Лифт медленно поднимался, а я всё думала, как же отреагируют на мой приход: гробовым молчанием или негодованием? В одном я была уверена: тёплый приём явно отменяется.
Двери лифта открылись, и мы оказались в тёмном помещении, где была лестница, которая вела на крышу.
Я развернулась к Тобиасу, положила руки ему на плечи и нежно прильнула к губам. Тобиас прижал меня к стене и ответил на поцелуй. Его руки заползли под мою футболку, отчего я почувствовала приятное обжигающее тепло на коже. С губ сорвался лёгкий стон блаженства. Я зарылась пальцами в волосы парня, и тут Тобиас слегка отстранился и прошептал:
— Ты вынуждаешь меня вернуться обратно в комнату.
Я рассмеялась, шутя оттолкнула Тобиаса и подошла к лестнице, которая уже явно нуждалась в замене. Все ступеньки ржавые, а поручни вот-вот отвалятся. Ноги ритмично зашагали по ступенькам, Тобиас поднимался сразу за мной.
До крыши оставалось буквально немного, я уже тянулась к ручке люка, но тут споткнулась и полетела вниз. Я даже не успела закричать — Тобиас поймал меня сильными руками. Я нервно глотала воздух и пыталась сфокусировать взгляд.
— Ты в порядке? — спросил парень.
— Ты поймал меня, как тогда, на колесе обозрения.
— Я готов ловить тебя столько, сколько потребуется, — Тобиас опустил меня обратно на лестницу, но продолжал поддерживать за талию, чтобы еще раз не упала. Парень сам открыл люк, и в глаза ударил яркий солнечный свет. Кожу обдало холодным воздухом, и я пожалела, что не захватила куртку. Несмотря на это, на сердце стало так легко, словно в предвкушении чего-то. Такое чувство я уже давно не испытывала. Как будто жизнь снова наполняется яркими красками. С улыбкой на лице я поднялась на крышу здания.
Смех, радостный визг друзей сразу оглушили меня. Я подошла ближе и поняла, в чем весь сыр-бор.
Над крышей находилась вышка, что-то типа наблюдательного пункта. В высоту она была добрых десять метров, а внизу (у основания) была натянута сетка. Эта конструкция очень напоминала вход в штаб-квартиру Бесстрашия.
На вершине вышки стояла Кристина. Всеми руками и ногами она упиралась в поручни, звонко смеялась и пищала. Сзади Зик и Мэтью на пару пытались вытолкать ее с высоты. В конце концов Кристина сдалась, спрыгнула и рухнула в сетку. По крыше опять пронеслась волна задорного смеха. Ребята явно скучали по беззаботной и опасной жизни Бесстрашных. Это была своего рода отдушина, замена реальной для нас жизни. Словно рыба, которую поместили в аквариум. Она плавает в воде, но это уже совсем не то.
Мы с Тобиасом стояли и хихикали над их ребячеством.
Шона была уже без скоб и инвалидной коляски. Мы все безумно радовались за нее. Девушке трудно пришлось в эти полгода, но теперь она ходит!
Как-то резко все обернулись и посмотрели на нас с Тобиасом. Я залилась краской и робко поприветствовала всех. Пару мгновений они просто смотрели на нас, не проронив ни слова, а потом задорно загикали и позвали к себе. У меня с души как будто свалился огромный камень. Опасения насчет друзей были беспочвенными.
— Давай с нами? — крикнула Шона.
Девушка старалась вскарабкаться на вышку.
— Даже не знаю... — только и успела сказать я.
Потому что в этот момент Тобиас сильными руками закинул меня на плечо, словно пушинку. Я даже не успела пикнуть, как он уже карабкался наверх со мной на плече. Я, конечно, лёгкая, но не настолько! Тем временем земля всё отдалялась и отдалялась, а чувство того, что Тобиас не удержит меня и уронит, всё возрастало. Внизу стояли Зик, Мэтью и Кристина — они хлопали, подгоняли нас.
Шона уже стояла на вышке и готовилась к прыжку. Миг — и девушка уже внизу, на сетке.
— Ты уверен? — спросила я у Тобиаса.
— Абсолютно.
Мы забрались на самый верх, и Тобиас опустил меня. Я подошла к самому краю вышки и посмотрела вниз. Снизу конструкция выглядела менее высокой, чем сверху. На секунду стало страшно, но потом опять вернулось ощущение лёгкости и свободы. Уже было всё равно, сколько внизу метров, хотелось просто прыгнуть и ощутить полёт. То же самое я почувствовала, когда прыгала в первый раз и когда встретила Тобиаса...
Это чувство — я поняла, вернее вспомнила! Оно всегда сопровождало меня. Именно это чувство помогало мне делать не мыслимые для других поступки, оно же чуть не погубило; это чувство — отсутствие страха, жажда опасности.
Я повернула голову к Тобиасу, тот вопросительно посмотрел на меня. Я улыбнулась и сделала шаг вперед.
Ветер. Скорость. Полет. Сетка.
Я вспомнила всё, что забыла, словно щелчок в голове вернул меня в реальность.
Я лежала в сетке, вокруг — шум, гам, но я не обращала на это внимания.
— Вспомнила, — одними губами прошептала я.
На губах играла улыбка. Я видела, как Тобиас сверху заглядывает за край и с интересом смотрит на меня. Он знал, что я прыгну, хотя помнил тот сон...
Значит, сыворотка Дружелюбия действует, и скоро всё вернётся на свои места. Ну, а пока ко мне вернулась уверенность. Теперь можно точно сказать. Я смелая. Я Бесстрашная.
***
Мы чуть не опоздали на встречу с Кристофером.
Распрощавшись с друзьями, направились в парк. В лифте Тобиас развернулся ко мне и сказал:
— Ты молодец, — парень провёл тыльной стороной ладони по моей щеке. Я вздрогнула от прикосновения и улыбнулась. — Совсем скоро всё наладится.
Я поднялась на цыпочки и поцеловала Тобиаса. Он обнял меня за талию и притянул к себе. В этот момент двери лифта открылись — по ту сторону стоял Макс. Он откашлялся, как бы привлекая к себе внимание. Я отстранилась от Тобиаса, и мы оба повернулись в сторону выхода:
— Вы уже вернулись? — как ни в чём не бывало спросил Тобиас у Макса.
Всё это время группа Бесстрашных во главе с Максом искала Джанин, но они потеряли ее след.
— Да, вернулись пару часов назад. Я смотрю, ты тут тоже время зря не тратишь, — Макс с ноткой презрения и недоверия взглянул на меня. — Неужели ты не знал, что мы вернулись? — прищурившись, спросил он, отведя от меня взгляд.
— Не знал, ведь сейчас не я главный, но это временно. Скоро опять вернусь на пост руководителя группы.
— Ну да, спас ее и успокоился, а то, что Джанин до сих пор на свободе, Дэвида еще не осудили, — конечно, это не так важно.
У Тобиаса на щеках заходили желваки, а руки непроизвольно сжались в кулаки. Я с непониманием смотрела на Макса. Почему он так с нами? Не в силах сказать ни слова, я просто вышла из лифта, обходя Макса, и направилась к выходу. В глазах потемнело от слез, а в сердце — пустота.
Тобиас что-то сказал Максу все с тем же яростным взглядом и вышел следом из лифта. Он догнал меня уже у выхода; в тот момент по щекам медленно стекали слезы. Он попытался обнять меня, но я резко оттолкнула его руки. Тогда Тобиас загородил мне дорогу, взял за плечи и серьёзно сказал:
— Успокойся, Трис. Не обращай внимания на его слова.
— Не обращать внимания? Он только что полил нас грязью!
— Знаю, но его тоже можно понять: сейчас всем приходится трудно, вот и сдают нервы. А теперь вытри слезы и пошли к Кристоферу.
— Хорошо.
Тобиас улыбнулся, взял меня за руку, и мы пошли по тропинке в парк.
— Ты хочешь опять стать командиром Бесстрашных?
— Ну да, меня уже звали назад, но я отказался.
— Из-за меня, — это был не вопрос: я и так понимала, что это правда.
— Трис, ты намного важнее правительственных вопросов. Сейчас ищут новую кандидатуру, и одна из них — Джоанна Рейес. Меня же хотят оставить командиром Бесстрашных, но я пока думаю.
— Фракций же больше нет.
— Да, но людям будет трудно, в первое время они все равно будут жить так, как раньше, по привычке, и поэтому совет решил оставить командиров и наставников, пока жители не адаптируются к новой жизни.
— Ты обязан согласиться, и никаких отговорок, — настаивала я.
— Хорошо, — улыбнулся Тобиас,— но только ты мне будешь помогать.
— Я боюсь, некоторым это будет не по душе, — перед глазами сразу всплыл образ Макса.
— Чушь, если люди хотят видеть меня во главе, то должны принять и тебя.
Я промолчала, потому что даже не знала, что ответить. С одной стороны, мне совсем этого не хотелось, а с другой, это прекрасная возможность постоянно быть рядом с любимым; ведь прими он этот пост — вечные проблемы и дела всегда будут помехой между нами, а так все беды будем делить пополам.
Тем временем мы подходили к месту встречи. Кристофер сидел на лавочке, свесив голову вниз, его руки были сложены домиком на коленях. Я окликнула парня, и тот сразу обернулся. На его лице было написано замешательство и серьёзная усталость. Кристофер встал с лавочки и подошел к нам.
— Я рад, что вы пришли. Давайте прогуляемся, и я отвечу на ваши вопросы.
— Подожди, ты же хотел нам рассказать о Бель.
— Да, и про нее тоже, — Кристофер отрешенно посмотрел вдаль.
Мы шли по тропинке, вдоль которой росли деревья. Сейчас они все были густо покрыты снегом. В этом парке красиво в любое время года, и даже жаль будет уезжать отсюда в Чикаго.
Мы все шли и шли, а Кристофер так и не проронил ни слова. Я уже было подумала, что вся оставшаяся встреча пройдет в тишине, но тут парень заговорил:
— Я родился в фракции Дружелюбие. Всю свою жизнь считал, что не принадлежу этому миру, и вот в шестнадцать лет тест показал, что я принадлежу фракции Эрудиция. Именно тогда я понял, что должен сделать. На Церемонии Выбора капля крови упала в чашу Эрудиции. Родители с недоумением смотрели на меня, а у младшей сестры текли слезы. Лично я не был удивлен такому стечению обстоятельств, ведь отец раньше был эрудитом, а мать — бесстрашной. У сестры я порой замечал качества Правдолюба и был уверен, что через три года ее тест покажет именно эту фракцию, но ошибся...
Я был первым среди инициируемых и показывал блестящие результаты, поэтому Джанин и положила на меня глаз. Через полгода я создал сыворотку Дружелюбия, из-за чего и был принят в круг лучших ученых Чикаго. Через год Джанин образовала кружок своих приближенных — в их число вошел и я. Джанин словно чего-то опасалась, и поэтому был создан проект Лаборатории, которая строилась за пределами Чикаго. В случае непредвиденных ситуаций мы все должны были срочно отправиться туда. Один раз Джанин позвала меня к себе в кабинет и показала ту запись, с Эдит Прайор. Потом она все объяснила и сказала, что доверяет, поэтому и рассказала про запись. Джанин поведала, почему нужно бороться с Дивергентами, и я ей поверил и согласился помогать. Через полгода моя сестра прошла тест, — Кристофер на секунду замолчал, а потом продолжил, но уже в разы тише: — и он показал дивергенцию, принадлежность ко всем пяти фракциям. Спросите, как я узнал это? Именно я в тот день проводил тест, опять же для вычисления Дивергентов, но, когда в комнату вошла сестра, я обомлел. Не смог сдать ее эрудитам и подделал результаты, а ей велел выбрать Дружелюбие и не привлекать к себе внимания. Тогда меня разрывало на части: с одной стороны —преданность Джанин и всей фракции, а с другой — родная сестра-дивергент. «Фракция превыше крови», — это правило всегда было для меня священным, но тогда я решил забить на него и слушать сердце.
Сестра сделала так, как я велел, и осталась в родной фракции, а я все это время старался отвести от нее вездесущее око Джанин.
Пять фракций — это первый и последний случай на моей памяти: даже у тебя, Трис, результаты слабее, чем у нее. Ее ген уникален, как и она сама.
— Когда Джанин инсценировала свою смерть, мы бежали в Лабораторию, а потом привезли тебя, — Кристофер кивнул в мою сторону. — И моя жизнь круто поменялась.
Кристофер замолчал, явно закончив свой рассказ. Тут Тобиас и решил задать главный вопрос:
— Ты так и не ответил: кто такая Бель?
— Я уже ответил. Бель — моя сестра.