Глава 35. | Клятва.
Клятвы мало значат перед лицом судьбы.
(с) Эрго Прокси.
Оставшись наедине с белобрысым, каждый из нас погрузился в свои мысли. Вскоре неловкое молчание померкло в неловком взгляде, а после и в неловком разговоре, что начал Хенкин.
Я давно догадывалась о его симпатии и внезапно открывавшаяся правда не стала для меня новостью. Боря это понимал, поэтому и говорил излишне безэмоционально. Я же была его полной противоположностью. Я пыталась избежать неловкого диалога, обратив всё в шутку. Но вышло это слишком бездарно. Облажавшись, я поняла, что шутить в этой ситуации неправильно. Шутками я только показываю своё пренебрежение, следовательно, причиняю боль.
Осознав досадную ошибку, я тягостно вздохнула, выдержала паузу и включилась в разговор. Мы говорили не так долго. Если уходить в конкретику, то минут двадцать. Мы поговорили о его щемящих чувствах, об отношениях и, остановившись на едином мнении, улыбнулись друг другу. Я — потому что конфликт разрешился. А Боря потому что получил ответ. Хоть и невзаимный.
Позабыв неловкую беседу, мы вернулись в подготовке.
13:58
Боря в очередной раз сменил мой разряженный пистолет на заряженный. Я осмотрела десяти дюймовый ствол и встала на исходную.
— Сейчас всё получится. — Пробурчала я себе под нос.
Я перевела дыхание, выбрала мишень и, встав боком — вытянула руку. Сил у меня было немного, поэтому увесистое оружие чахло под своим же весом, наклоняя конец вниз. Мне приходилось изрядно напрягать руку, чтобы точно прицелится. Мишенью я выбрала пятый портрет неизвестной мне женщины.
Я спустила тугой, спусковой крючок.
Раздался выстрел. Я опустила пистолет, отшагнула и посмотрела в место попадания.
— Сука ... почти!
Боря шмыгнул носом, вынул стальной шомполом из ствола и, охватив взглядом место попадания, спросил:
— Цель?
Мы переглянулись.
Я указывающее кивнула на доску почета, покуда Хенкин рыскал в кармане дутой, камуфляжной куртки, в поиске очередной партии свинцовых патронов.
— Вон, — Я обозначила мишень стальным дулом. — соседний портрет слева. Тётка ...
Я глянула на Борю и распознала в его лице озадаченность.
— лет тридцати ... — Я нахмурилась. — Чё такое?
Мы встретились взглядом.
— Да, патроны ... — Он склонил голову и начал прощупывать все карманы. — закончились, походу.
Я фыркнула, подступила к гарнитуре и, сбросив использованный пистолет, спросила:
— Чё прям все?
Он закивал.
— Прям все.
Я безнадежно вздохнула, взглянула вдаль и погрязла в мыслях, что были озвучены вслух:
— Это чё получается? Нужно новую партию делать?
— Да нет. — Мы переглянулись. — Они вон ... в мастерской лежат.
Боря шагнул к гарнитуре, заменил полузаряженный пистолет на использованный и, перезаряжая, спросил:
— Сходишь?
Я усмехнулась.
— Кисы стремаешься?
— Нет. — Он истаял в широкой улыбке. — Просто не хочу лишний раз попадаться ему на глаза.
— Ладно. — Со вздохом ответила я.
Я зашагала к базе. Пройдя пол пути, я замедлилась, развернулась и, попятившись, прикрикнула:
— А где они именно лежат?
— В столе!
Я уясняющее кивнула и убрала руки по карманам дутой куртки. Развернувшись, я прошла пары шагов, а после завернула к главному входу.
14:09
Протиснувшись в полу закрытые двери, я оказалась внутри.
Мое внимание сразу же забрал Ваня, что лежал на диване, скрестив руки на груди. Его темная куртка раскинулась на кресле, покуда сам он, мирно сопел.
Я тихо прошла в мастерскую. Остановившись возле деревянного, заваленного стола, я аккуратно выдвинула и прошерстила первый ящик.
Пусто.
Второй — ничего.
Третий — провал.
Четвертый — бинго!
Свинцовые патроны самостоятельного производства находились в четвертом, полупустом ящике. Они лежали в своеобразном кармашке, что был материализован при помощи маленькой деревяшки, что крепилась к углу. Набив широкие карманы небольшой партией свинца, я закрыла ящик и, намереваясь покинуть помещения, остановилась. Я снова взглянула на кудрявого, что сладко спал на мягком диване.
Брови его были нахмурены, олицетворяя неспокойный сон, покуда темно-алая кровь всё так же сочилась из левого края сухих губ. Я подступила, осторожно опустилась на край дивана и уже вознамерилась протереть бунтарскую кровь, но была вмиг остановлена крепким хватом за тонкое запястье. Как оказалось, Ваня не спал, а лишь притворялся.
— Зачем пришла?
Его голос был как никогда бесцветен.
— За патронами.
— Нашла?
Я молча кивнула.
— Ну тогда всё, — Он обиженно отмахнулся. — чеши отсюда.
Скрестив руки и ноги, он расстроенно отвернулся. Я безнадежно вздохнула и опустила глаза в бетонный пол.
— Вань, — Я придвинулась, осмотрела поникшего парня и вкрадчиво продолжила: — я понимаю, что ты ревнуешь меня к Хэнку, но в этом нет никакого смысла.
— Ну да,
Он фыркнул носом, разжал руки, и его голос преисполнился сарказмом:
— Подумаешь, Хенкалина всего-навсего ждет удобного случая как бы к тебе яйца подвалить. Подумаешь, блять! — Он лениво развел руками, подмечая на себе мой пристальный взгляд. — Чё в этом, ёпта, такого? Нормас же!
— Вань, успокойся.
— Пидорас, сука. — Тихо добавил он.
Я с заботой коснулась его бархатной шеи, непреднамеренно нащупав бешенный пульс. Я вытерла большим пальцем лишь часть подступившей крови. Кислов тряхнул головой, и я отстранилась.
— Всё еще болит?
Он небрежно вытер остатки размазанной крови, а затем взглянул в пустоту и равнодушно ответил:
— Немного.
Между нами воцарилась мучительная тишина, нарушить которую представилось Ване:
— Алис, — Мы встретились взглядом. — Вот чё ты от меня хочешь? А?
— Поговорить. — Ответила я и осталась проигнорирована.
— Патроны взяла? — Вопрос был задан риторически. — Ну и всё!
Он отвел взгляд.
— Возвращайся к своему ментёнышу. Он наверное, вон ... заждался тебя уже.
— Вань, — Он позволил взять себя за руку. — мы с ним поговорили уже насчет этого. Я выслушала его, он меня. Я ему сказала, что так и так, — Мой голос дрогнул. — прости, Борь, но моё сердце занято другим.
Он даже бровью не повел.
— Он это понял и сказал, чтобы я забила. Мол его симпатия сама пройдет. И что лучше забыть об этом разговоре.
Ваня шмыгнул носом и с сомнением спросил:
— И всё?
— Ну да!
Мы встретились взглядом.
— Дальше мы просто ... — Я неосознанно пожала плечами. — вернулись к подготовке.
— Ясно.
Он отвернулся, а я пришла во всепоглощающее негодование.
— Да, Ваня, блин! — Я цыкнула языком и отпустила его руку. — Харэ уже дуться!
Я сместила ладонь к его правому плечу и тормоша, спросила:
— Слышишь меня?
Он промолчал.
«...»
Киса углядел сползающую куртку. Он противоречиво поправил верхнюю одежду, застегнул молнию и, щелкнув меня по носу, раздраженно добавил:
— И харэ уже дуться! А то такими темпами, еще немного, и взорвешься.
«...»
— Хватит уже! А то такими темпами, ты еще немного, и это ... взорвешься!
Стоило мне припомнить его некогда произнесенные слова, как он тут же заулыбался.
— Всё! — Я усмехнулась и вмиг переменилась в лице. — Кислов, я вижу как ты лыбу давишь.
Он взял меня за руку, тем самым прервав докучающие тормашки. Он взглянул мне в самую душу и робко спросил:
— Можешь мне кое-что пообещать?
Мое лицо преисполнилось недоумением и он продолжил:
— Пообещай, — Он сжал мою кисть и привел ее в легкое движение. — что не станешь мне изменять.
— А! — Изумилась я. — Ты еще и сомневаешься во мне?
— Просто пообещай. — Он стыдливо отвернулся.
— Обещаю.
Повисло молчание — каждый из нас обдумывал сказанное.
— Если хочешь, могу поклясться.
— Хочу.
Мы встретились взглядом.
— Давай на мизинцах.
— Что?
Я нахмурилась.
— На мизинцах?
— Ну да!
Он осклабился, отпустил мою руку и, облокотившись, воодушевленно добавил:
— Не, а чё такого? Это же самая искренняя клятва! Искренней только я под кайфом.
Я усмехнулась. Кислов оперся на левый локоть и вытянул правую руку с оттопыренным мизинцем.
— Ну так чё? — Он вопросительно кивнул. — Клянешься?
Я с презрением закатила глаза и глубоко вздохнула. Вытянув правую руку с оттопыренным мизинцем, мы переплели тонкие пальцы между собой и соединили большие, созидая своеобразное, перевернутое сердце.
— Клянусь.
Кислов растаял в улыбке счастья. Он ухватил мой большой палец — своим и неожиданно притянул, жадно впиваясь в губы. Мы разомкнули руки. Он нежно коснулся моей шеи, тем самым скрасив горький и слегка кровавый поцелуй — нежностью и мягкостью.
— Алис, — Раздался голос Бори. — ну чё ты там?
Отстранившись, я взглянула в сторону главных дверей, как и Ваня, что довольно повалился на мягкий подлокотник, закинув руки себе за голову.
— Нашла патроны?
Дверь распахнулись, обличив облик заглянувшего.
— Да, Борь! — Я встала с дивана. — Нашла.
Я зашагала навстречу к белобрысому, похлопывая по своим карманам.
— Они в карманах.
Я подступила к сероглазому.
— Все нормально? — Тихо спросил он.
— А чё, Хенкалина, плохо должно быть? — Съязвил Кислов, услышав вопрос друга.
— Да нет, я так ... — Он предубеждающее запнулся.
Я покинула помещение, остановилась и уставилась на Борю.
— просто спросил. — Он прикрыл за мной дверь.
— Ага, — Незаинтересованно ответил Ваня. — я понял.
— Ладно, пошли! — Я дружески хлопнула друга по плечу.
Мы переглянулись. Я уже намеревалась уйти, в последний момент заметила, что Хенкин не сдвинулся с места.
— Чё такое?
Он проигнорировал мой вопрос, заглянул в небольшую щель и внезапно произнес:
— Слышь, Кис!
— Чё?
— Ты это, прости, что ударил. — Он виновато склонил голову. — Не правильно я короче ... поступил.
— Забей, ментёныш! — Учтив тон Кисы, я предположила, что он усмехнулся. — Бьешь ты всё равно не очень.
Боря облегченно вздохнул и его губы тронула ухмылка. Он закрыл дверь, встретился со мной взглядом и указывающее качнул головой.