Глава 28. | Неистовое вожделение.
Я никогда не пользуюсь женщинами. Я дарю им удовольствие, если они этого хотят
(с) Дон Жуан де Марко
19:42
Поднявшись на первый, пустующий этаж, Киса, подойдя к тринадцатой квартире, достал звенящую связку ключей. Открыв и распахнув пластмассовую дверь, Ваня, прислонившись, жестом пригласил в квартиру.
Переступив порог двухкомнатной квартиры, я сняла куртку и огляделась.
— Чувствуй себя как дома. — Распорядился он, единовременно закрывая за собой входную дверь.
Оставив верхнюю одежду на серебряном крючке, я, шагая за Кисой оказалась в его небольшой, приглушенной комнате.
По левую стену прохладного помещения расположился письменный, школьный стол, за незримой частью которого простиралась ярко-алая подсветка. На деревянном, скромном столе находилась пара черных, проводных колонок и старенький, выключенный ноутбук. Несмотря на то, что встроенные, пыльные полки были предназначены для школьных учебников, на них стояли отнюдь не книги. Белый, изогнутый микрофон, наушники, блок сигарет известной марки, темные бутылки из под выпитого пива и это только малая часть того, на что я обратила свое внимание.
В крайней части стоял высокий полупустой шкаф. Дверца его была приоткрыта, а с железной, круглой ручки свисала черная, домашняя футболка.
В противоположной стороне стоял раскладной, мягкий диван, позади которого, прикованный к светлой стене, висел красный ковер. Поодаль спального места, ближе к открытому балкону, стояла прикроватная, едва освещенная тумбочка. На деревянной столешнице находился портативный вентилятор вместе с тусклой лампой.
Я прошла вглубь комнаты и остановилась около балконного подоконника. На пластмассовой поверхности расположился простенький кальян и закрытая, полиэстерная сумка, содержимое которой было и так очевидно.
— Ты это ... не обессудь. У меня тут немного не прибрано. — Признал Кислов, закрыв дверцу высокого шкафа.
— Забей. — Улыбнулась я, сменив тему. — Откуда он у тебя?
Я указала на длинный кальян.
— Да, Геныч на днюху подогнал. Я им особо не пользовался. — Признался он, слоняясь по комнате.
— Почему?
— Ну не понимаю я эту движуху. Не могу от него кайф поймать. В этом плане самокрутки лучше. Я бы его продал, вот только он матери нравится.
Он выдержал секундную паузу и его голос стал существенно тише.
— Она на кухне с ним часто зависает.
Я уясняющее закивала.
— Кстати, — Оживился он. — у меня в холодосе пара бутылок пива осталось. Если хочешь, могу принести.
— Может быть потом. — Я отвела взгляд. — Мне бы в душ сначала сходить. Если ты не против.
— Нет, конечно! — Усмехнулся он. — Ванная прямо напротив. Одежду дать?
— А можно?
Он лучезарно осклабился.
— Ты еще спрашиваешь?
Он открыл дверцу скрипучего шкафа, присел на корточки и, бурча себе что-то под нос, достал из нижней полки чистые вещи. Это оказались небольшие, спортивные шорты и черная, оверсайз футболка с красным принтом посередине:
Искренне отблагодарив Ваню, я покинула красную, неоновую комнату.
Кислов.
Каждая девушка, что хоть раз бывала у меня в квартире, часами пропадала в скромной душевой. Несмотря на то, что Алиса отличалась от вычурных особ, я, к сожалению, не мог знать наверняка, сколько рыжеволосая пробудет в горячем душе. Поэтому, я, чувствуя себя тем еще алкоголиком, побрел на крохотную кухню, дабы скрасить неопределенное время за бутылочкой холодного, светлого пива.
Распахнув алюминиевую дверцу, я склонился и беспечно вытащил с нижней полки слабоалкогольный напиток. Захлопнув холодильник, я поддел клыками железную крышку. Из продолговатого горлышка стеклянной бутылки раздалось слабое шипение. Крышка отпала, и из ванной комнаты раздался мелодичный, чарующий голос Алисы:
— Вань!
— А? — Отозвавшись, я пригубил желанное пиво.
Хлебная, холодная жидкость пустилась по пищеводу, обволакивая бледно-розовые стенки приятной прохладной. Выдохнув дешевое удовольствие, я зашагал в сторону душевой.
— А дверь в ванную что, не закрывается? — Растерянно спросила она.
— Неа,
Я демонстративно толкнул деревянную дверцу, небрежно прикрыв её наполовину.
— тут чет с порожком. Мудохаться с ним в западло, поэтому только так.
Внезапно мне на полу разряженный смартфон поступил неизвестный вызов.
— Короче, просто забей. — Заключил я и завернул в приглушенную комнату.
Плюхнувшись в компьютерное кресло, я настороженно поднял трубку.
— Да?
— Кис, здоров.
— О, здоров Геныч! — Я смочил горло. — Чё, менты за жопу взяли?
— Ага! — Рявкнул он. — Не дождешься, щенок!
Я осклабился.
— А чё тогда с чужого звонишь?
— Да я, блин, телефон посеял. Приехал, думал, лисичка поможет найти. А тут ни её, ни телефона.
— Гендос, а ты лишнего случаем не дунул?
На другом конце провода повисла секундная пауза.
— Я с тобой здесь что, шутки, сука, шучу? — Взъелся он.
Я недовольно закатил глаза, нахмурился и оттеснил орущего друга подальше от проколотого уха.
— У меня там все адреса! Как я толкать буду?
— Чувак, затухни! А? — Рявкнул я. — Чё так разорался?
Я смерил пыл.
— Посмотри, не знаю ... в мастерской.
— В мастерской? — Озадачился он.
— Гендос, там, где Хенкалина свинец плавит! — Раздраженно пояснил я, покачиваясь на ветхом кресле из стороны в сторону.
Повисла продолжительная пауза. Ожидая ответа, я, пригубив слабоалкогольный напиток, услышал на другом конце провода радостное восклицание:
— О, нашел!
— Ну вот. — Пробурчал я. — А крика то было.
— Слышь, выпендрёжник, хайло своё закрой! — Прикрикнул он. — Забыл на чьи бабки существуешь?
— М-да ... Геныч, — Вздохнул я. — тебе все, что остается, так это бабками кичиться. А ты случаем не забыл, кто их сделал? Пока ты там это ... со своей сибирячкой развлекался.
— А ты Викусю не трогай, понял? — Его голос стал спокойнее. — Лучше за своей следи. Кстати, ты в курсах, что её здесь нет?
— Ген, тебе бы к врачу. Твоя деменция прогрессирует с невероятной скоростью. — Съязвил я.
— В смысле? — Озадачился он.
— В прямом, Гендос.
Я поднес горлышко уже полупустой бутылки к влажным устам, отпил и развернулся на кресле на сто восемьдесят градусом. Я тут же подавился, поскольку в душевом, квадратном зеркале, я непреднамеренно застал обнаженную Алису.
Из ванной комнаты раздался звук слабого напора. Поставив бутылку слабоалкогольного напитка на край деревянного стола, я начал откашливаться.
— Кисуль, чё с тобой? — Заволновался Зуев.
— Да, ничё. — Мой голос осип. — Ты это, перезвони потом. Ага?
Я сбросил вызов и, швырнув телефон на стол, прокашлялся. Только сейчас, прийдя в стабильное состояние, я ощутил пролитое пиво на своем черно-красном свитере.
Сквозь стиснутые зубы сорвалось скверное слово и я быстро снял с себя излюбленную кофту. Теперь не только грудная клетка провоняла хлебным пойлом, но и ладони. Оставаться в такой «обосанной» ситуации мне не хотелось, поэтому, приняв трудное решение, я зашагал к приоткрытой душевой.
Я остановился на пороге и, шмыгнув носом, постучал в дверь.
— Ау? — Отозвалась рыжая.
— Слышь, Алис, а ты долго еще?
— Не знаю, я только залезла.
Я с безнадегой вздохнул.
— А что такое?
— Да ... Я пиво на себя нечаянно пролил.
В маленькой комнате воцарилась неловкая пауза, нарушить которую осмелилась Алиса.
— Ну ... если хочешь, можешь раковиной воспользоваться.
— А ты не будешь против?
— В плане? — Не поняла она.
— Ну, в том плане, что я в ванную зайду?
— Да нет, — Учтив её тон, я предположил, что Темникова нахмурилась. — Здесь всё равно шторка.
— Я быстро тогда.
Я зашел в ванную и, подойдя к керамической раковине, тихо добавил:
— Руки помою и всё.
Несмотря на то, что белая шторка, о которой говорила Темникова, и впрямь была, она никак её не спасала. И дело было вовсе не в виниловой ткани, в которой при всем желании можно было проглядеть едва заметное очертание обнаженного тела. Дело было в зеркале.
Из-за того, что душевая была маленькой, раковину, как и зеркало, установили рядом с ванной. И если отклониться вправо, размашисто протереть запотевшее зеркало и взглянуть в её левую часть, то глазам представлялось то, что без хитрости нельзя было узреть.
Да, с точки зрения морали — это было неправильно. Но я был молодым, влюбленным придурком, которому удостоился ничтожный шанс посозерцать за объектом своего обожания.
Я начал лицезреть как горячие капли журчащей воды бились об невинное, столь притягательное лицо, простираясь по мягким, влажным губам, которые я не мог поцеловать; по бархатной шеи за которую не мог ухватиться; по округлой, небольшой груди, которую я не мог сжать. Я продолжал наблюдать как по слегка покрасневшему, худому телу медленно стекала пышная пена задерживаясь на плоском животе и упругих бедрах. Как Алиса всякий раз запрокидывала голову, стоило ей намочить темно-рыжие, короткие волосы.
Я подловил себя на мысли, что неосознанно прикусил внутреннюю часть, нижней губы.
Я склонил голову, вымыл руки и, преисполнившись возбуждением, вознамерился покинуть душевую, но был остановлен завораживающим голосом рыжеволосой.
— Вань? — Её голос терзало легкое сомнение.
— М?
— Можешь мне спину потереть?
— Что?
Казалось, я ослышался. Но нет. Она вновь повторила необычную просьбу, на сей раз дрожащим, неуверенным голосом. Я не был бы собой, если б отказал.
Из-за светлой шторки показалась мыльная мочалка. Получив нейлоновое, мокрое изделие, я подошел к раковине и слегка отодвинул душевую занавеску. Алиса молниеносно прикрыла соблазнительные бедра виниловой тканью, представляя моему вниманию лишь оголенную спину.
Я шмыгнул носом и с энтузиазмом приступил к выполнению робкой просьбы.
Намылив и распределив душистую пеню по гладкой спине, я остановился около шеи и, стиснув мочалку, что есть мочи, пустил остатки ароматного геля прерывистой струей вниз.
Вернув обратно нейлоновое изделие, я услышал тихую благодарность. И казалось бы, в этой ситуации я мог просто покинуть душевую. Но нет. Моя наглость объяла разум.
Коснувшись её правого, мокрого плеча, я пустил теплую ладонь к надплечью, вынуждая Алису глубоко вздохнуть. Я слегка сжал её пылкую кожу и двинулся вниз, круговыми движениями растирая пушистую пену. Тонкие пальцы трепетно коснулись узкой, невообразимо мягкой талии. Она взглянула на меня краем глаза. Я перехватил её робкий взгляд и она смущенно отвернулась.
«Была бы она против, попросила бы уйти» — подумал я и нагло пустил мокрую ладонь к её ребрам. Обжигающие капли проточной воды бились об мою нагревшуюся кисть, медленно стекая к её часто вздымающемуся животу.
Она нервничала
и я это осознал.
Я не хотел доставлять Алисе телесный дискомфорт, поэтому я отстранился, прерывисто вздохнул и вскоре покинул душевую.