Превращение пешки
Превращение пешки — одно из правил шахматной игры: замена пешки, достигшей последней горизонтали (восьмой для белых, первой для черных), любой (кроме короля) фигурой того же цвета по выбору игрока.
По началу день возвращения остальных учеников с каникул был самым обычным. Завтрак прошел в тишине: Большой зал пока еще пустовал, поскольку все должны были добраться только к обеду. Том обменялся приветствиями со всеми присутствующими и отправился в библиотеку — маяться ожиданием, как многие прочие, он не планировал, предпочитая проводить время с пользой.
За чтением и общением с дневником время летело незаметно. Они все еще обсуждали, как подступиться к тому, последнему, воспоминанию, но конкретных идей не было, как и убедительного направления поисков подсказок.
Только к обеденному времени он покинул свое убежище. В коридоре к этому моменту уже появились ученики. Обычно по возвращению с каникул они вваливались шумной толпой, пьяные от воздуха свободы за стенами замка, а потом носились, игнорируя все запреты, а учителя спускали с рук им эти нарушения дисциплины.
Но не сегодня. Именно тишина, нарушаемая только перешептываниями, заставила Тома оторвать взгляд от страниц дневника и посмотреть, в чем же дело. Остальные были куда... спокойнее, чем обычно. Хотя нет, не совсем так, они заменили беготню и шум на перешептывания в небольших группах, что было идеальным индикатором, показывающим, что в школе что-то случилось.
Зная любовь волшебников к сплетням, в их относительно небольшом сообществе это могло быть что угодно: от нового романа звезды квиддича до семейного скандала, но выглядело как-то иначе. Как будто остальные не хотели, чтобы их заметили за обсуждением, хотя раньше никогда такого не скрывали.
По спине Реддла пробежал нехороший холодок.
Чем дальше он шел по коридору, тем больше чувство неправильности усиливалось. Групп студентов попадалось все больше, и некоторые из тех, что помладше и еще не умели держать лицо, выглядели напуганными.
Том ускорил шаг, высматривая кого-нибудь из старост. Рыцари наверняка были в курсе происходящего, но ждать не хотелось, ответ требовался немедленно, пока гнетущая атмосфера не затянулась на его шее, как петля.
На счастье, ему достаточно скоро попался Грэм. Обычно равнодушный ко всему, что его не касалось, староста барсуков впервые на памяти Тома выглядел откровенно мрачным. Сегодня он не наблюдал за потоками учеников, как любил делать, а всматривался в одно из окон.
— Грэм?
Блоттс перевел на него взгляд и просто кивнул в ответ вместо приветствия, удивительно неразговорчивый. Но Тома это не остановило. Ему нужно было знать.
— Что случилось? — спросил он, не став ходить вокруг да около.
— Ты не знаешь? — удивленно вскинул брови Грэм, чуть оживая на контрасте с той мрачной статуей, которой являлся только что.
— Нет, я был в библиотеке с самого утра. Что-то произошло? — Том подошел ближе, и в этот раз внимание даже не приходилось изображать специально.
— Берг умер.
— Что?..
Почему-то из всех новостей, которые могли прозвучать, эта была самая неожиданная. За всеми потрясениями Вильям Берг не забылся, но точно утратил позиции, занимаемые ранее в размышлениях своего убийцы. И сейчас это...
— Да, — продолжил Грэм ничего не выражающим тоном. — Мы думали всем факультетом, что с ним уже ничего не случится после того побега в лес и... Мордред, это все так... Его отец пришел на платформу перед отправкой, сообщил учителям, Элайза из Когтеврана подслушала, и... Ты знаешь, как быстро новости летят по вагонам.
— Как... Это случилось? — вопрос прозвучал максимально осторожно, слегка сбившись в начале, но Блоттс в своих эмоциях этого не заметил.
— Прямо перед отправкой домой он упал и сломал шею, — он сжимал кулаки, хмурился, раздосадованный, расстроенный, снова показывающий эмоции тому, кому — как он считал — мог выговориться. — Если бы мы знали! Может быть...
— Вы ничего не могли сделать, — произнес Том с напускным сочувствием.
Но где-то за этой фальшью опасными ядовитыми кольцами свернулась уверенность, что они действительно не могли ничего сделать, поскольку здесь были замешаны куда более могущественные силы. От одной только мысли об этом стыла кровь.
Теперь он обладал информацией, но легче атмосферу она не сделала. Напротив, каждый шепоток теперь казался подозрительней в сто крат. Сделал это отправитель письма? Не сделал? Кто из этих перешептывающихся людей мог быть им и теперь следил за каждым вздохом Тома, ожидая увидеть реакцию?
Руки начало сводить от нервов, но показывать этого было нельзя. Он продолжал находить в голове и составлять слова в сочувствующие предложения, изображая скорбь и сострадание. А ведь буквально через какие-то десятки минут придется отправиться на обед в Большой зал, через все коридоры, как на эшафот, который он не заказывал.
Эшафот из сотни взглядов, шепотков и слухов, неизвестности. Пришло время играть, как он никогда не играл, на этих «театральных подмостках». Ноги тоже деревенели, но после разговора Том упорно переставлял их по направлению к Большому залу. Времени добежать до одного из схронов с зельями было слишком мало, да и выглядело это бы максимально подозрительно. Хотя выпить что угодно для усмирения нервов хотелось страшно.
Оставалось только не показывать страх. Как в детстве, когда старуха Коул отправляла на наказания, и остальные приютские прослеживали весь его путь через коридор к своей каре, подглядывая в приоткрытые двери. Эти мерзкие, отвратительные взгляды были наказанием уже даже сами по себе, они искали слабость, хотели упиваться тем, как он сломается — заплачет, попросит пощады.
Но нет. Они не заслуживали такой радости. Том не знал, какую мысль ненавидит больше: о собственной смерти или даже о потенциальном унижении перед этими отбросами. Все это быстро научило его еще тогда, в детстве, гордо вскидывать голову и улыбаться тем, кто хотел видеть его страдания, так, чтобы у них самих поджилки тряслись. Бесполезные жалкие создания...
Сначала, попав в Хогвартс, Реддл думал, что все будет иначе, что волшебники не такие. И в чем-то это было так. Они были высшими созданиями, лучше маглов, но среди них было все равно множество глупцов. Но они хотя бы могли оценить его таланты по достоинству, пусть и не сразу.
Но даже так он снова будто в том проклятом коридоре.
Хотелось бежать, но приходилось нарочно следить за плавностью каждого шага. Ведь у образцового старосты Тома Реддла не было причин для волнения, верно? Он должен был испытывать сочувствие, может, опечаленность или усталость, но никак не нервозную энергию инстинкта «бей или беги».
По ощущениям путь на обед длился вечность и в то же время недостаточно долго. Остальные ученики уже почти расселись по своим местам, продолжая переговариваться приглушенно, не нарушая создавшуюся атмосферу. Рыцари тоже уже были на своем месте: скорее всего, они сегодня компанией так и ходили с самого поезда.
Издали сначала все выглядело как обычно на их краю стола Слизерина.
Но взгляд зацепился за одно изменение в устоявшейся рассадке. Точнее даже два, но одно из них выделялось на фоне устоявшихся негласных правил слишком сильно, чтобы списать это на настроение или нечто подобное.
Давно сложилось, что Том всегда сидел с края стола, ближайшего к преподавательским так, чтобы удобнее было получать сообщения от декана при необходимости. Сбоку от него размещались Малфой и Блэк, напротив — Нотт, сместивший с этого почетного места Лестрейнджа, попавшего в условную опалу и вынужденного пересесть на соседнее место. За ним еще дальше уже сидели Эйвери и прибившийся к ним Долохов.
Вот только сейчас пусть место Реддла и пустовало, однозначно дожидаясь своего законного владельца, напротив сидел вовсе не Ричард Нотт. И даже не один из его рыцарей.
Там, с уверенностью человека, всегда занимавшего это место, находился Арвид Розье, отсутствовавший до этого весь учебный год. Он увлеченно болтал о чем-то с Ноттом, который пересел правее, заставляя Лестрейнджа с Долоховым так же пересесть на одно место вправо, а Эйвери вообще переехать на другую сторону стола. Никто из них не выглядел серьезно обеспокоенным перестановкой.
Первым заметив приближение Тома и встретившись с ним взглядом, Арвид улыбнулся ему, как старому приятелю. От улыбки этой интуиция забилась в конвульсиях без всякой легилименции. Все было не так, хотя обвинять кроме нарушения негласного правила было не в чем.
Реддл мало знал о самом Розье: тот ранее никогда особенно не интересовался их компанией, предпочитая общество других чистокровок. Оттого это все выглядело лишь подозрительней. Пристально наблюдая за тем, кто занял место его главного рыцаря, Том сел на свое место, выдавливая из себя доброжелательную улыбку.
— Арвид Розье, — кивнул он приветственно, душа в голосе все колкие нотки. — Не видели тебя с начала года. Чем обязаны визиту?
— Староста, — просиял в ответ Розье. — Половина года выдалась для семьи нелегкой, пришлось много переезжать. Но вот, наконец-то появилась возможность вернуться — и вот он я, в вашей компании.
— Арвид действительно побывал в сложной ситуации, — закивал Ричард. — Но зато столько теперь может рассказать!
Все еще ничего не понимая, Реддл повернул голову к Абраксасу, ожидая внятных объяснений хотя бы от него. Поймав его взгляд, Малфой заговорил:
— На каникулах он пригласил нас к себе в поместье и рассказал, что происходило эти полгода. Их семье пришлось попутешествовать по разным странам в связи с войной, но теперь они вернулись и решили наладить контакты с остальными уважаемыми семьями.
— Жаль, что мы раньше не общались, — встрял Альфард. — Никогда бы не подумал, что наш нелюдимый Розье такая интересная личность!
Арвид на это отмахнулся, тихо посмеиваясь. Разговор быстро стал снова вращаться вокруг его путешествий и увиденного в разных странах, как будто никогда не прерывался.
Том чувствовал себя очень сильно обманутым. Окруженным людьми под Империусом или опоенными зельем. Верные ему рыцари вели себя с Розье так, будто он всегда был неотъемлемой частью их компании. Но как? Как это произошло? Как Розье смог влиться в их группу так быстро и просто, хотя самому ему потребовались на это годы подготовки и планирования?
Но оставалось лишь делать вид, что все идет именно так, как и должно: если в других ситуациях можно было бы согнать нахала без проблем, то теперь попытка могла вызвать недовольство рыцарей, а разлад между ними в Большом зале заметил бы весь факультет. Абсолютно внезапно для себя Реддл оказался на очень тонком льду из притворства, где правила задал не он.
От всего этого отвлек ненадолго только вышедший перед столами преподавателей Дамблдор, громко хлопнувший в ладоши, чтобы заставить всех замолчать и обратить свое внимание на него.
— Дорогие ученики, у нас есть для вас неприятная новость, — начал заместитель директора с серьезным, но печальным тоном. — Вильям Берг, ваш друг и товарищ, погиб во время каникул в результате несчастного случая. Это большая утрата, и все желающие смогут проститься с ним на похоронах в ближайшие выходные.
«Друг и товарищ, конечно», — подумал Том. — «Как будто у него были друзья».
— А сейчас объявляю минуту молчания, чтобы почтить его память, — продолжил Альбус.
В зале установилась абсолютная тишина. Даже ради такого, как Берг, они были готовы устроить минутку скорби, но он не обманывался: совсем скоро все забудут о Вильяме, как забыли о Миртл. Даже среди волшебников они были посредственностями, а остальные ученики и профессора — слишком поглощенными своими заботами, чтобы помнить о таком, как смерть кого-то незначительного.
Рыцари и Арвид тоже молчали, и Том пользовался этой возможностью, чтобы перегруппироваться и собраться с мыслями. Ему нужно было взять себя в руки. Срочно.
Надо понять, какую игру затеял Розье — такие совпадения почти никогда не были случайностью, не выглядит даже как небрежная неосторожность, хотя формально прицепиться было не к чему. Что до Берга... Инспектора не было за столом, но после этих новостей он точно захочет поговорить, надо было найти момент на это тоже, и скоро.
Как только обязательная минута прошла, разговор вспыхнул снова: рыцари обсуждали глупую смерть Вильяма, расспрашивали Арвида еще о его приключениях, мнениях о политике, магии, сплетнях — в общем, обо всем, чем жило магическое сообщество.
Тот охотно отвечал на все, к месту смеялся и периодически элегантнейшими жестами включал в разговор самого Реддла, как бы между прочим задавая уточняющие вопросы и тонко улыбаясь. Весь из себя почтительный и с уважительными обращениями «староста», он всем видом как бы говорил «нет, я не претендую на твой трон», но политический мотив всего этого едва ли реял знаменем над их столом.
Как только обед закончился, Том все-таки воспользовался возможностью сослаться на дела и добрался до одного из своих тайников с зельями, немного понижая градус кипения своей крови. Да, он почти не знал Арвида, но даже с поверхностными наблюдениями, вблизи становилось очевидно, что за полгода у Розье прибавилось шарма в манерах, и как всякий, создавший себе искусственно идеальный облик, Реддл чуял подобное в других за километр.
Это все было не просто так. Розье было что-то нужно. Но что?
Вечер также не принес облегчения: даже в спальне разговоры о Розье продолжались, преследуя Тома, как настырное привидение или прилипчивая девица. Или даже хуже: настырное привидение прилипчивой девицы, которое теперь просачивалось даже сквозь стены, чтобы напомнить о себе.
От этих «а слышали, как Розье занесло в Тибет», «а как он сломал палочку в портале», «а как он повидал Шармбатон» хотелось спрятаться, по-детски задернув полог на кровати, но Том вынужден был все это выслушивать еще раз, уже с новыми подробностями.
Самое странное во всем этом было, что в рассказах Арвида не было ни капли лжи, что просто выворачивало подозрительность Реддла наизнанку. Что-то должно было не сходиться! Но звучало слишком гладко, хоть и невероятно, а способности Тома улавливать ложь упорно молчали.
Соседи по спальне были воодушевлены, даже слишком, разве что только принять Розье в рыцари не предлагали. Но, слава Мерлину, до этого пока не дошло — они еще помнили свое место. Вот только это действительно может быть только «пока». А значит, нужно было в скором времени устроить собрание и показать им что-нибудь особенно болезненное...
Хотелось бы надеяться, что это все — лишь дань новизне в событиях на Слизерине, последнее время напоминавших застоявшееся болото, но и тут правда превзошла ожидания. После возвращения с каникул Арвид стал все чаще появляться в их компании, умудряясь проводить время даже с самим Томом отдельно — к его же большому возмущению. Но причин отделаться от общения не находилось: на все ловкие отговорки у Розье находилось десять контраргументов, и даже самое унылое времяпровождение, навроде дополнительных часов учебы в библиотеке, его не пугало.
Он улыбался, заводил все новые и новые беседы, но за всеми этими обсуждениями защиты от Темных искусств, политики и школ ощущался двойной подтекст, да не тот, к которому были уже привычны на Слизерине. Не прощупывание факультетских коалиций на прочность, не выпытывание сплетен для шантажа — нечто более тонкое и легкое, все еще не позволяющее придраться и заставляющее подозревать себя в беспочвенной паранойе.
Летиция, пронаблюдав за этим неделю, даже в шутку посетовала, что он теперь проводит в компании Розье больше, чем с ней, и это может ударить по их видимости отношений. И еще спросила, а уж не испытывает ли Арвид к нему каких-нибудь чувств?
Тому пришлось после этого принять успокаивающих зелий, чтобы удавить подступающий нервный тик. А интуиция завывала на одной ноте, но доказательств не было. Никаких. Совсем.
Возможности увидеться с Инспектором наедине тоже не доводилось довольно долго: чертов Арвид просачивался за ним даже на дополнительные занятия, пока Гарольд с благожелательнейшей улыбкой на третий раз не выпроводил его восвояси, демонстративно левитируя на стол для посетителей блюдце с изображением истошно орущего котенка и единственную чашку с чаем.
А потом три раза проверил кабинет на предмет подслушивания.
Том почувствовал себя чуть лучше, убеждаясь, что если это и была паранойя, она тут не только у него. Уверившись в безопасности и применив еще ряд заклинаний невербально, Пауэлл вздохнул, взмахнул волшебной палочкой, перемещая чашку поверх блюдечка, что оказалось волшебным средством по успокоению котенка на нем.
— Берг, как мы знаем, шею свернуть не мог, — начал он. — А значит... Ничего хорошего это не значит. Кроме того, что он больше не нужен тому, кто его использовал.
Реддл кивнул. Если кто-то нашел способ поднять Берга из мертвых или вернуть еще каким-то образом, он не стал бы избавляться от такой пешки из-за такой банальной причины. Здесь было нечто иное.
— Либо план выполнен, — продолжил Инспектор. — Либо пришлось его изменить.
Эти слова соединили в голове простую логическую цепочку, которая напрашивалась все это время: Вильям ушел со сцены, но появился Розье. Как раз после выполнения Томом условий из письма. Могло ли это и быть изменением плана? Требовалось добыть еще доказательств, но звучало чертовски логично.
Это был прекрасный момент, чтобы рассказать Гарри обо всем, но нет, время еще не пришло, он должен был разобраться сам. Особенно теперь, зная о подспудном желании учителя умереть, рисковать не стоило: Инспектор мог решиться на необдуманный шаг, а крестража у него еще не было.
Может, как раз для этого использовать Арвида? Нет, слишком много неизвестных, слишком велик шанс вызвать еще больше проблем, чем уже есть.
Как будто читая его мысли, Пауэлл продолжил:
— А что насчет объявившегося Арвида Розье? Он один из... Как вы их называете?
— Вальпургиевы рыцари, учитель. И нет, он не один из них.
— А так и не скажешь, везде ходит за вами, — хмыкнул Гарри.
— Это... Нововведение... — ответил Том, сдерживая желание скрипнуть зубами.
— Буду знать, — его учитель кивнул. — Он спрашивал меня, не может ли дополнительная учебная группа из вас и Минервы быть расширена.
— Его присутствием, смею полагать? — умом Реддл понимал, что уже принял сегодня зелья, а значит, нервно дергаться веко у него уже никак не должно было, но ощущал, что еще секунда, и это произойдет вопреки всякой логике.
— Верно.
— Не думаю, что это... Стоит того, — он попытался подобрать слова как можно аккуратнее, мягче, чтобы не заострить излишнее внимание на теме.
— Отчего же?
«Оттого, что ты мой учитель, а не его», — пробежала в голове яростная мысль, не отразившаяся, к счастью, на лице.
— Арвид Розье никогда раньше не показывал высоких академических успехов. Как староста, я считаю, что ему будет тяжело выносить дополнительную нагрузку. Тем более после длительных странствий. Ему нужно снова акклиматизироваться в школе, — выдал свои рассуждения Том с самым честным видом обеспокоенного старосты, а потом добавил, положив руку на сердце. — Я, конечно, помогу ему в этом.
— Отрадно видеть такое рвение. Но если нужна будет помощь с этим — обращайтесь.
«Ни за что», — подумал Реддл.
Периодическое присутствие Минервы на дополнительных занятиях он еще был готов терпеть. Она была знакомым злом, изученным и предсказуемым, но сама идея видеть Арвида и учителя в одном помещении продолжительное количество времени вызывала в голове вой сирены не хуже, чем размышления о той рыжей. Эти его доброжелательные улыбки были слишком опасны...
Нет, нет, нет. Том разберется с этим сам, найдет компромат, выяснит, что скрывает этот Розье, и избавится от него. У любого было слабое место, а значит, и у этого тоже.
***
Случай подвернулся не сразу. Изначально Том хотел уже было использовать оборотное зелье, как бы не претила ему мысль превращаться в Розье, но наблюдательность подсказала другой, более красивый выход.
Бывшие друзья Арвида, сидевшие теперь на другом конце стола от него, пусть и не предпринимали никаких действий, но и не сильно скрывали бросаемые на бывшего товарища взгляды. Вполне возможно, от скандала их удерживала только боязнь влезть в факультетские разборки, авторитета на переживание последствий которых им бы не хватило. И тут Том мог помочь. Им нужен был лишь небольшой толчок в правильном направлении.
Пара правильных слов, донесенных в правильный момент, подсказывающих, что скандала от рыцарей не будет, что они, как в целом факультет, понимают, как тяжело надолго разлучаться с другом... Как это должно быть ужасно, что теперь он сменил компанию. Да, да, все полны сочувствия к их ситуации.
Манипуляция постепенно взращивала в них решимость к действиям, а дальше оставалось лишь наблюдать. Что Том и сделал, попросив Кровавого Барона сообщить ему, обеспокоенному старосте, если вдруг между Шафиком, Роули и Розье произойдет склока.
А когда это наконец произошло — все остальное было делом техники. Позвать на разговор Шафика, как более простую мишень, и влезть в его память.
В воспоминании все произошло очень банально на самом деле. В лучших традициях слизеринских разборок, Шафик и Роули подкараулили Арвида в одном из коридоров, перекрывая дорогу и заставляя остановиться.
— Ты нас избегаешь? — в лоб спросил один из них.
— Просто выполняю волю своей семьи. Вы должны понимать, как важны связи сейчас, — пожал плечами Арвид. Он не выглядел расстроенным или напуганным такой засадой.
— Ладно бы это, но после этих полгода ты стал совсем другим.
Розье устало усмехнулся:
— Повидав с мое, кто угодно станет другим.
— Настолько, чтобы из левши стать правшой? — Роули опасно нахмурился, сжимая в руке палочку.
— Я повредил левую руку, подвижность уже не та, — все так же тонко улыбаясь, отбил словесную атаку Арвид.
— Складно звучит, конечно, но... Ты ли это вообще?
— Я докажу, — примирительно поднял руки Розье, прерывая очередные нападки. — Клятве магией вы поверите?
Шафик с Розье переглянулись. Это было очень серьезное предложение, на которое согласится не каждый, а тем более захочет вызваться сам. И подвергать такое сомнению...
— Давай, — решился Роули, переводя снова взгляд на Арвида.
— Клянусь магией, — начал Арвид, медленно и внятно произнося каждое слово. — Что я и есть Розье.
Его бывшие друзья не отводили взгляда, боясь даже дышать, наблюдая, как Арвид взмахивает палочкой. Трагичность момента себя не оправдала: из палочки появился сноп искр, доказывающий, что магия Розье не покинула.
— Довольны? — скучающе уточнил тот, глядя на них.
Шафику и Роули пришлось мрачно кивать, извиняться и отступать. В конце концов, этим всем они позволили себе большое оскорбление в сторону Арвида и были теперь убеждены в своей неправоте. А Тому оставалось только гадать: если это и в самом деле Розье, как же он был замешан в истории с Бергом?..