Промежуточный ход
Промежуточный ход в шахматах — неочевидный ход, сделанный вместо очевидного (напрашивающегося), позволяющий извлечь дополнительную выгоду из позиции.
Каникулы, сколько бы ожидаемыми они ни были, для многих каждый год после бала будто бы были внезапностью, порождавшей хаос. Что бы ни думали в гриффиндорской башне, даже слизеринцы на этот период теряли всякий напускной лоск и превращались в таких же неряшливых студентов, носящихся с криками, подобно ужаленному бладжеру.
На время экстренных и почему-то отложенных до последнего момента сборов, гостиная факультета превращалась в мешанину передаваемых и теряемых вещей, разбросанных конспектов и всяких мелочей, так неудачно положенных не на видное место. Ко всему прочему, бардак в гостиной только повторял состояние комнат, пусть и в чуть меньшем масштабе захламленности.
Как только с обязанностями старост по минимальному сдерживанию катастрофы Великих сборов на каникулы было покончено, Том самоустранился подальше от эпицентра в библиотеку. Было ли желание оказаться как можно далеко от беспокойного галдежа первым и основополагающим, или же таким было желание поскорее приняться за изучение поискового заклинания — не сказал бы к этому моменту и сам Мерлин.
У Реддла было некоторое время, чтобы выдохнуть и позаниматься действительно важными делами, пока не настанет время провожать рыцарей на поезд — они и в этом году как порядочные представители древнейших семейств планировали отправиться на этот период домой. Тома они звали с собой, но он отказался: за пределами замка угроз для него было еще больше, чем в его границах.
Плюс, библиотека Хогвартса была все еще соблазнительней коллекций чистокровок, к которым текущие главы семейств вряд ли подпустят приятеля своих детей. Да и с «заданием» из письма еще предстояло разобраться. По этому пункту из списка дел пока не приносили ясности даже горы книжек, которыми он, как стеной, отгородил свою поверхность стола от остального мира, найдя себе место в одном из самых дальних уголков рядом с окном.
Точнее не так. Ясность, конечно, добавилась, но ощущение подвоха никуда не делось, а только нарастало. Ровно ничего из прочитанного не указывало на наличие сомнительных или опасных элементов в заклинании, а приложенные расчеты удалось с некоторыми трудами воспроизвести с нуля: все сходилось и здесь.
Единственным пунктом, достойным подозрений, был странный подход к вычислениям, который не был одним из тех, которые преподавали в Хогвартсе. Может, все же что-то из библиотек древних родов?..
Для более подробных выводов не хватало информации, но можно было ради эксперимента потом показать пример расчетов кому-нибудь из иностранных студентов отдельно от письма. Тут, к примеру, мог бы внезапно пригодиться Долохов. В конце концов, он учился в Дурмстранге. Можно было бы спросить и Летицию, но она и так слишком много знала, а как утверждал негласный закон — ставить все галлеоны на одну квиддичную команду было не умно.
Учителя или Инспектор были бы, несомненно, еще более надежными кандидатами в плане обладания знаниями, но пока нельзя было исключать, что кто-то из учителей замешан в истории с запиской и Бергом. А Гарри...
С его способностью понимать Тома лучше прочих, он вполне мог и даже должен был насторожиться, спроси тот про какое-то поисковое.
Не стоило недооценивать интеллект своего учителя. В действительности только дурак, ничего не знающий о Реддле, лучшем ученике, справляющемся со всеми заклинаниями самостоятельно, мог бы поверить, что ему потребовалось чужое мнение в оценке простого заклинания. Потому эти варианты отпадали.
С более ясными представлениями о дальнейших действиях, как и обычно, дышалось чуть легче. Кроме прояснения мыслей был еще один плюс в более спокойной — на контрасте с балаганом в гостиной — атмосферой библиотеки: она успокаивала. Даже вгоняла в меланхолию, вопреки всем остальным факторам.
Том откинулся на спинку стула, заглядывая в окно на белые просторы, пока думал, когда и как лучше выцепить Антонина. Точно не сейчас, в гуще общих сборов, когда разговор, пусть даже такой на первый взгляд и незначительный, будет легко подслушать. К счастью, Долохов, как и практически все беженцы, оставался в замке, а значит, спешки не было.
Только подождать и подгадать момент. И сделать это можно и завтра, когда поднятая пыль от сборов осядет, и домовики успеют вновь привести гостиную к ее изначальному виду. Вот туда-то и можно будет позвать Антонина для беседы в тихом углу. Даже уговаривать, наверное, не придется — всегда можно было использовать как предлог демонстрацию легендарных окон слизеринской гостиной, в которых при должной удаче можно увидеть русалок.
Это все, конечно, был один большой лживый миф — русалки общением и созерцанием волшебников, судя по опыту многих поколений студентов Салазара, брезговали. И Том не мог их в этом винить: никому не понравится, если на него пялятся, как на диковинку в зоопарке.
Единственные, на кого он сам точно без зазрения совести посмотрел бы в клетке — маглы, которые имели наглость смотреть на него так же в приюте, как на диковинную зверушку или представителя труппы цирка уродов.
Он скрипнул зубами — каким меланхоличным ни было настроение, предаваться такой «ностальгии» Реддл не планировал.
Пытаясь прогнать эти обрывочные образы из памяти, Том закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на воспоминании Инспектора. Оно еще было живо, пусть и блекло — скоро стоило снова прибегнуть к темной магии дневника — но сейчас и этого хватило, чтобы прогнать неприятные обрывки.
Он выдохнул и расслабился, пользуясь моментом спокойствия как в помещении, так и в эмоциях. Время в таком состоянии летело незаметно.
Когда подошло время всех провожать, Том открыл глаза и с сожалением поднялся со стула, чтобы спустился в холл. В практически негласную к этому моменту работу старосты входило наблюдать за тем, чтобы младшекурсники не разбежались, а старшекурсники на прощание не натворили внезапных глупостей. Под его благожелательным надзором и в этом году все произошло без эксцессов.
Среди столпившихся учеников был и Вильям Берг, но это, к сожалению, еще пока ни о чем не говорило. Он кучковался с остальными барсуками, но разговоров заводить не спешил. Часть рыцарей прибежала к месту встречи практически в последний момент: Малфой выглядел недовольным этим фактом, в то время как Нотт отмахивался от его претензий, а взъерошенный Блэк скакал за ними через несколько ступенек, ухмыляясь. Лестрейндж и Эйвери уже были на месте: хоть кто-то еще помнил о пунктуальности.
Когда опоздавшие преодолели полосу препятствий, представлявшую из себя лестницы Хогвартса, рыцари уже полным составом собрались полукругом. Абраксас продолжал что-то выговаривать Ричарду в форме раздраженного шипения сквозь зубы, но под доброжелательнейшей улыбкой Тома замолк.
Все, приносившие ему однажды Непреложный обет, имели вообще практически магическое свойство быстро учиться отличать его поощряющую улыбку от той, что означала прячущий раздражение крокодилий оскал.
Что ни говори, а избранные им рыцари были очень способными при должной мотивации.
— Вы, я смотрю, не спешили, — первым подал голос Рудольфус.
— Неотложные дела заставили задержаться, — благодушно пожал плечами Нотт.
— А судя по рассерженному Абраксасу, я скорее бы поставил на то, что ты где-то потерял свою коллекцию карточек и заставил всех искать...
— Если б так, это было б куда интересней, — вклинился Блэк. — В самом деле...
— В самом деле Ричард проспал, — резко оборвал его Абраксас. А затем продолжил, внезапно переводя тему. — Жаль, что ты все же не поедешь с нами, Том.
Такой неэлегантный маневр Том, конечно, заметил, но решил не придавать значения: мелкие стычки ни о чем были обычным делом при Великих сборах.
— Увы, у меня есть некоторые дела в замке. К тому же, мы увидимся очень скоро, — ответил он, кивком и уже куда более безопасной улыбкой демонстрируя, что предложение ему весьма лестно и вообще оценено по достоинству.
— Но в следующий раз — обязательно! — подхватил смену темы Альфард. — Все еще горю желанием показать подвалы фамильного дома Блэков!
— Опять ты со своей мумией... — отмахнулся Рудольфус.
— Эй, не оскорбляй основателя рода!
— Спорим, что там только мумии обезглавленных домовиков...
— Вот увидите еще!
— Хватит об этом, — устало фыркнул Малфой, бросая быстрый взгляд в сторону Нотта. — Не думай, что мы забыли, Том, о твоем приближающемся дне рождения. Мы постараемся придумать что-нибудь с ограничением на переписку.
Обычно Реддл, продолжая свою роль, сказал бы им не беспокоиться, но сейчас он слишком хотел получить один конкретный подарок, поэтому Абраксас не имел права ни не беспокоиться, ни тем более забыть о дне рождения своего лидера.
— Влияние наших отцов должно решить проблему, — беззаботно пожал плечами Альфард.
Том сомневался, что только этого будет достаточно, но ему было плевать, какие методы будут применены для достижения цели.
После взаимных прощаний, Реддл отправился побродить по замку, чтобы проверить, нет ли за ним слежки, и потратить время, пока все не погрузятся на поезд. Нагайна должна была отчитаться, точно ли Берг уехал и был ли замечен за подозрительным поведением.
Но и здесь в итоге его не постигло никакое откровение: по наблюдениям и воспоминаниям змеи, прокатившейся туда и обратно с каретами до поезда, за Вильямом снова не водилось даже мало-мальски подозрительного проступка. Он сел в карету, доехал до вокзала, забрался в поезд и все. Из поезда вышли только немногочисленные студенты, провожавшие других — никакого Берга среди них не было.
А значит, как минимум из поезда Вильям Берг не выходил.
При условии, естественно, что у него не было способа остаться незамеченным.
Но продолжать копать в этом направлении пока было бессмысленно. Поделившись последними наблюдениями с дневником, Реддл отправился обратно в гостиную, уже куда более спокойную после отправления учеников. Даже несмотря на то, что уехали далеко не все, здесь сейчас ощущалось некоторое запустение, не обладающее такими же успокаивающими свойствами, как библиотека.
И все же это было факультетское логово, что-то, что принадлежало чуть-чуть каждому слизеринцу, но особенно самому Тому по праву наследия. Наверно, именно гостиная в некотором роде была первой в списке странных причин, почему он проявлял к другим ученикам своего факультета покровительственного терпения больше, чем к прочим. Они были его паствой, не важно, знали они об этом или нет.
И, вероятно, поэтому сейчас частичное запустение гостиной слегка влияло на настроение. Было бы здорово в будущем не только остаться в Хогвартсе, но и сохранить вот это: свое метафорическое стадо — а точнее, клубок еще несмышленых змей, в этом уютном логове.
Но это была фантазия, недоступная и бессмысленная, если он не переживет перипетии этого учебного года. Год календарный уже почти подходил к концу: от начала нового года и собственного дня рождения Тома отделяло всего немного. Он говорил себе, что по причине приближения последнего и не стоит напоминать об обещании Инспектору сразу же.
Но это был не самый изящный обман самого себя. В самом деле, как бы ни хотелось скорее получить воспоминание для экспериментов, Реддл знал, что момент был неподходящий. Стребуй он с Гарри исполнения обещания сейчас, остановиться и сдержать соблазн бросить все ради изучения было бы физически невозможно.
И никакой бы рационализм не помог. Том бы бросил все свои обязанности, решение вопроса с заклинанием, проблему с «благожелателем» — все. Он был одержим тем, что его интересовало, и знал за собой эту черту. Она могла быть чертовски полезной, но могла и сыграть против него, уничтожая на его же поле.
Ему пришлось научиться жить с этим, не попадаясь на проявлениях очередной «одержимостью» идеей. Это то, чему его факультет научил его.
Так что Том выжидал, пока направляя свои силы на более срочные дела.
Ночь тем вечером подкралась незаметно, но не как кошка на мягких лапах, а как мантикора, в один момент жалящая на смерть, а потом исполняющая сладкую песнь над останками. Но даже такую «смерть» Реддл сейчас предпочитал бессоннице от нервного ожидания следующего дня.
На утро намечался разговор с Долоховым, и откладывать его надолго смысла не было. Сразу же после завтрака, на котором они все равно по обыкновению сидели за одним столом, Том пригласил его в гостиную Слизерина. Антонин восторженно отреагировал на приглашение, даже козырную карту с русалками использовать не пришлось — хоть что-то шло ровно так, как ему хотелось.
Лестницы они преодолели за разговорами об учебе в целом и заданиях на каникулы. Долохов не блистал гениальным интеллектом, но строить с ним беседу было не сложно, даже несмотря на заметный периодически акцент.
Когда настала пора преодолеть проход в гостиную, Том скрыл свое желание предвкушающе ухмыльнуться. Реакция у гостей бывала самая разная.
— И это ваша гостиная? Ничего подобного не представлял даже! — Долохов озирался по сторонам и не скрывал в голосе восхищения.
Том улыбнулся, ощущая себя как гордый хозяин, жилище которого оценили по достоинству. Это было и не далеко от правды, хоть о наследии знали и не многие, чтобы оценить ситуацию по достоинству.
— В Дурмстранге не так?
— У нас чуть попроще, — ответил Долохов, все еще оглядывая стены и потолок. — И точно не напоминает музей. Да и помещения поменьше — отопление магическое, дрова используем только для котлов.
— Меня всегда интересовали различия в быту и подходах наших школ, — подхватил Том, ощущая, что разговор уже идет в нужное ему русло, и взмахивая рукой, приглашая присесть на один из диванов.
— После Дурмстранга в Хогвартсе непривычно, — Антонин воспользовался негласным приглашением и перевел все свое внимание на собеседника. — И в плане... Подходов к магии.
— Темной магии особенно, не так ли?
Долохов кивнул.
— Я обсуждаю этот вопрос с Инспектором, но в свете последних событий многие вопросы стали сложнее, — солгал Том сочувствующим тоном.
— Да, помню ту так и не состоявшуюся проверку на темную магию. В Дурмстранге это было бы просто немыслимо! — Антонин всплеснул руки, с выражением досады на лице. — Ногтейловы копыта, я бы даже сам преподавал, если уж на то пошло!
А вот это уже была опасная мысль, которую стоило бы пресечь. Главе рыцарей Вальпургии не нужны были конкуренты на этом поприще, тем более из Дурмстранга. С другой стороны, упускать такую возможность обогатиться знаниями, да еще и от практика, а не теоретика...
— Насчет этого, — аккуратно начал Реддл, все еще изображая светскую беседу. — Думаю, есть другой вариант
— Да?
— В Хогвартсе некоторые студенты еще до появления беженцев из Дурмстранга интересовались расширением своих знаний за пределы школьной программы. Естественно, это неофициально, и туда берут только лучших и самых... Надежных.
Долохов, слушая это, на секунду нахмурился — очевидно, дураком он не был, скрытый посыл уловил.
— У нас «ненадежных» не любят, — уже весело усмехнулся Антонин. — Такие в наших условиях долго не живут, да других за собой тянут.
Том понимающе кивнул. Он не знал устоев Дурмстранга, но те слухи, что долетали, наталкивали на мысли, что условия и порядки в той школе были куда требовательнее, чем в Хогвартсе, который испытывал другим: прекрасной сказкой с полосой препятствий каждый год, одна неожиданней другой.
— Конечно, ничего криминального в этом клубе по интересам не происходит, но сам понимаешь, преподавателям знать о нем точно не надо, — продолжил Том, улыбаясь своим мыслям о волшебном замке.
— И как получить приглашение? — тут же прямо спросил Антонин.
— Обычно это включает... Своего рода испытание, чтобы доказать заинтересованность. Боюсь, прямо сейчас задач нет, но как только появятся — тебе непременно дадут знать.
— Что же. Для такого дела можно и подождать, — кивнул Антонин.
Реддл видел его нетерпение приступить, не откладывая в долгий ящик: видимо, в целом Долохов был такой. Прямой, деятельный и легкий на подъем. На вид совсем незамысловатый, как посох, который тот упорно с собой таскал, хотя многие дурмстрангцы в Хогвартсе быстро перешли на постоянное использование палочек.
Пока было рано делать выводы, но этот разговор подсказывал, что за этим фасадом скрывался не простак. Это было хорошо. Простых идиотов Том даже рассматривать как кандидатуру в рыцари не хотел. В его круге должны быть лучшие. Самые полезные.
Они поговорили еще, обсудив жизнь беженцев. Чем больше участия проявлял слизеринский староста к их судьбе, тем более оживлялся его собеседник. К концу разговора оба были довольны собой: Антонин тем, что убедился в небезучастности Реддла, а Том потенциальной полезной инвестицией в лице Антонина.
Когда они уже хотели расходиться, Том щелкнул пальцами и кивнул, всем видом демонстрируя, будто внезапно нечто вспомнил.
— Чуть не забыл! Мы ранее обсуждали различия в наших школах, а я как раз на днях копался в старой нумерологии. Не знаю, как подступиться, не похоже на британский подход. Не взглянешь?
— Отчего же не взглянуть, — легко согласился Долохов. Он бы сейчас и заколдованный лабиринт с тварями проходить согласился, чтобы проявить себя, что ему какая-то нумерология?
Реддл подхватил свою сумку, ища там нужные расчеты, переписанные отдельно от письма, как будто он не знал прекрасно, где они лежат. Извлекши их на свет, он тут же протянул их Антонину, внимательно присматриваясь к его лицу на случай проблесков узнавания.
Но нет: Долохов взял лист, повертел и так, и эдак, прикидывая что-то в уме, но в итоге удрученно помотал головой.
— Не наше это что-то, впервые вижу.
— Все равно спасибо, — Том забрал лист себе, в принципе довольный результатом.
Если студент Дурмстранга не узнавал эти расчеты, как минимум это была не стандартная для их школы схема, что хоть в минимальной степени отметало Гриндевальда. Конечно, он там не доучился и так же мог воспользоваться другими расчетами или попросить кого-то еще, но сейчас оставалось радоваться хотя бы таким крупицам информации.
Наконец попрощавшись с Долоховым, он решил больше не откладывать вопрос с заклинанием. Ситуация позволяла: обязанности старосты на время каникул с него практически сняты. Нет, значок все еще накладывал некоторые ожидания, но уже далеко не такие. А гонять студентов с криками «я же староста» просто ради самоутверждения было слишком уж глупым занятием.
Но куда пойти? Место встречи рыцарей было недостаточно безопасным. Оставалась Тайная комната. Если что-то случится, туда Инспектор не доберется сам, как и все остальные, желающие выследить потенциальный источник магии. Но риск разбудить василиска... Да, этот риск все еще существовал, но сейчас была зима, значительно понижавшая эти шансы. Без прямого приказа наследника чудище вряд ли захочет просыпаться, а тем более покидать свое убежище.
Так что все было решено.
В знакомых катакомбах даже темные углы не пугали, спустившись туда, Реддл разложил на полу расчеты и свечи в одном из углов: здесь всегда стоял приятный полумрак, но сейчас немного точечного освещения не помешало бы. Дневник остался наверху, на случай самых непредвиденных обстоятельств. Даже сейчас неспособность умереть до конца несколько успокаивала, как и несколько наложенных защитных чар.
Прочитав заклинание с листка, но уже практически по памяти, он взмахнул палочкой. Никаких спецэффектов не произошло, только цифры расчетов торопливо заползали по листу, перестраиваясь, пока не сложились в координаты точки по трем осям. И все. Никаких ощущений потери сил, нападений — ничего.
Хм. Такое щедрое предложение за всего лишь три строчки.
Где же могло располагаться то, что нужно автору письма? Точка, скорее всего, принадлежала к какой-то карте, но какой? Могло быть любое место на земле, но учитывая защиту Хогвартса и расстояние... Да. Это должно быть где-то в замке, скорее всего, выше уровня земли. Жаль, что у него не было подробной карты.
Но можно было посчитать. Он все-таки был лучшим студентом, в том числе и в нумерологии, не просто так. В основу всех вычислений — особенно в постройке правильных магических сооружений, волшебники закладывали числа со значениями, а если выяснить последовательность, то можно вычислить и размеры этажей, а после и местоположение точки!
— Посмотрим же. Насколько по душе в действительности мне придется это предложение, — сказал он сам себе, углубляясь в новое изыскание.
Конечно, он с самого начала не планировал передавать координаты, пока сам не узнает, где эта самая «фамильная ценность».