Перейденный Рубикон
Рассказы о первом открытом уроке быстро покинули гостеприимные стены Хогвартса и вскоре то тут, то там обсуждались и в обычных домах, и в кулуарах Министерства, обрастая теориями и новыми подробностями. Кто-то только утвердился в мысли, что Пауэлл — ставленник Гриндевальда, но большинство склонялось к мысли, что, кем бы ни был Инспектор, на тему образования он абсолютно прав. Особенно сейчас, когда война уничтожала семьи, наследия и артефакты, пережившие когда-то целые вехи в истории.
Очень скоро Вайолет сообщила Поттеру с беззлобной ухмылкой, что Министерство было вынуждено создать группу дополнительной подготовки в школе. Их просто...
Завалило письмами настолько, что пришлось срочно организовывать портал, выбрасывающий корреспонденцию в бездонное хранилище. Однако без подвоха не обошлось: пока запись школьников на этот курс проводилась только через запрос родителей, адресованный лично Пауэллу... Кажется, кто-то из мелких чинуш уж очень хотел отомстить за почтовый сюрприз. Надо ли говорить, что у них ничего не вышло?
Тем временем полезных новостей от семьи Малфоя так и не поступало, и Реддл был вынужден начать действовать сам. Он всегда хорошо справлялся с задачей по очарованию учителей, которые обожали преподавание и старательных молодых людей, с единственным исключением в виде Дамблдора. И поскольку одно исключение — только подтверждение правила, Гарольд Пауэлл не должен был оказать сильное сопротивление, по мнению старосты.
Впрочем, следовало быть настороже и самому не попасть в ловушку. Но Том Реддл был настроен решительно. От его успеха зависело не только его положение в школе, но и лояльность его круга, что было даже важнее. Он был пока не настолько силен, чтобы удержать их исключительно страхом и личным могуществом, приходилось прилагать усилия.
Поиск подхода к новому человеку всегда требовал немного подготовки: изучение объекта, несколько отрепетированных улыбок, иногда подходящих шуток, тщательно подобранный внешний вид и заготовленная тема разговора. Том Реддл не надеялся просто на удачу, у него был план, всегда план.
К сожалению, пока в распоряжении была только поверхностная информация о цели, включая личные наблюдения. Волшебник по имени Гарольд Пауэлл был серьезен, любил обсудить сложную магию, почти не сидел на одном месте и принимал какие-то зелья. Также была теория, что у Инспектора есть некий артефакт, помогающий быть в двух местах одновременно, но на этом информация, полученная из наблюдений, заканчивалась.
Завершив подготовку, Наследник Слизерина приступил к активной фазе плана. Найти Пауэлла в замке было сложнее, чем казалось, но в этот раз Инспектору не повезло задержаться в своем кабинете, где его и нашел староста, буквально загоняя в угол фактом своего присутствия. Пауэлл еле заметно дернулся, но криво улыбнулся:
— Вы что-то хотели, мистер Реддл?
Том делал все так, как и задумал: слабо улыбнулся, слегка нерешительно отводя взгляд с налетом грусти. Инспектор должен был почувствовать сострадание к проблеме сироты, сопричастность...
— Да, сэр. Я хотел бы записаться в группу. Видите ли, у меня нет родителей, которые могли бы подать ходатайство... — он сделал вид, что замялся, не зная, как продолжить фразу.
Минуту Инспектор молчал, сканируя Реддла взглядом, будто пытался найти какой-то ответ. Ответ все не находился, и в итоге Пауэлл вздохнул.
— Да, я в курсе вашей ситуации. И думаю, что могу сделать для вас исключение при определенных условиях, - наконец сказал он, поправляя очки и перебирая бумаги на столе.
Том кинул на мужчину быстрый и еле заметный оценивающий взгляд:
— Условиях, сэр?
— Да. Мне нужен помощник со сбором некоторого материала. Работа несложная, но объем весьма большой.
— Я справлюсь, не сомневайтесь, - теперь Том поднял взгляд от пола и выглядел преисполненным надеждой. Что было не далеко от правды: если Инспектор сделает его своим помощником, подобраться к тайнам этого мага будет в разы проще. Это был замечательный вариант, пусть ради этого и придется подвинуть некоторые свои другие планы. Он был близок к нахождению своих загадочно потерявшихся родственников, но это могло подождать еще немного.
— Я наслышан о ваших академических достижениях, но объем и правда большой. Мне нужен в ближайшие дни обзор литературы по трансфигурации за период от первого сборника от Фредерика Гневливого до книги Моник Базель-Ален, вышедшей в прошлом году. Все с подробными аннотациями и комментариями по каждой главе, - волшебник прекратил сортировать бумаги и, опершись локтями о стол, положил подбородок на переплетенные пальцы, пристально глядя на Реддла.
Гарри Поттер в свои годы уже хорошо умел держать лицо и теперь с равнодушным выражением всматривался в реакцию подрастающего Темного Лорда. По факту задание заключалось в том, чтобы сделать подробный обзор всей литературы по трансфигурации едва ли не с самого ее основания. И поскольку это была именно трансфигурация, можно было быть уверенным, что за помощью к преподавателю по предмету Реддл не пойдет.
Проще говоря, Пауэлл достаточно бесчестно дал задание, невыполнимое для обычного ученика, но Том только улыбнулся и кивнул.
Собственное раздражение на самоуверенность этого мальчишки неприятно царапнуло душу, и Гарольд добавил:
— А, вот еще что... Если вы хоть немного сомневаетесь, что справитесь - не беритесь.
Сильная неясная эмоция ударилась в щиты. Свое раздражение резонировало с другим, чуждым, а еще там было неверие, желание доказать, быть признанным, лучшим. Наследник Слизерина был настроен еще более решительно, чем в начале. Мало кто смел сомневаться в нем. Он был лучшим в учебе, могущественным и привлекательным, а также тратил много сил на поддержание своего статуса скромного, но блистательного старосты. Он подавлял так много эмоций ради этого, но увы, ни одна из них не была секретом для Инспектора.
— Я обязательно справлюсь, сэр. Я вас не подведу, - уверенностью во взгляде Тома можно было резать металл, но этого было мало, чтобы впечатлить человека, дважды победившего Темного Лорда.
— Буду надеяться, что так и будет, - криво улыбнулся Поттер. Да, так будет лучше для всех: пусть лучше Волдеморт перечитает и систематизирует все собрание книг по трансфигурации, чем будет заниматься созданием крестражей и прочими темными делишками.
— Как говорится: время летит, когда развлекаешься, - довольный собственными мыслями Гарольд бросил, с легким весельем наблюдая, как спина уходящего старосты от этих слов распрямляется еще больше, хотя казалось, что уже прямее некуда.
Наследник Слизерина умел принимать вызов.
***
Том Реддл действительно был верен своему обещанию: через два дня он лично с вежливой улыбкой передал Пауэллу самый длинный свиток из когда-либо увиденных Гарольдом в его жизни. Гарри Поттер начинал подумывать, что в стане злодеев не так уж и плохо: они, похоже, все могли то ли работать чисто на злости, то ли прогибать под себя время и пространство круче любого маховика.
И все же кое-что выдавало измотанное состояние вечно идеального старосты: пальцы слегка подрагивали, а под глазами появились темные круги.
Будь это кто-нибудь другой, Поттер бы очень корил себя за такое отношение к ребенку. Но Тома Реддла жалеть было нельзя: даже в этом возрасте тот натворил дел, за которые заслуживал и худшего наказания. Но итог был один.
У Инспектора теперь появился помощник и постоянная ходячая головная боль в самом прямом смысле.
К счастью, объявлялся в кабинете Инспектора староста только по вечерам, каким-то чудом освободив свое внеучебное расписание, чтобы помогать с материалами для будущих уроков и выполнять прочие поручения из разряда подай-принеси. К своему удивлению, Поттер не чувствовал со стороны Реддла гнева за подобные просьбы, только любопытство и настороженность.
Сам староста бегло просканировал кабинет, к которому теперь имел доступ, но ничего интересного не нашел: вероятно, шпион Гриндевальда был достаточно умен и осторожен, чтобы не оставлять улики там, где их легко обнаружить. Работа на Инспектора была несколько нудной, но также помогала систематизировать собственные знания, так что не раздражала из-за потери времени. Поиски родственников, конечно, приостановились, но они и не были приоритетом. А вот к артефактам основателей явно был нужен новый подход...
В четверг неожиданно порадовал Эйвери, который умудрился выполнить свое задание: усевшись рядом с Малфоем, он представил компании своего нового товарища из Дурмстранга. Иностранца звали Антонин Долохов, и он был тем самым безумным волшебником, который разобрался с кем-то из грифов при помощи посоха и грубой силы. Этот факт давал ему сразу сто очков вперед в глазах всего Слизерина, так что перемену рассадки за столом все приняли воодушевленно, за исключением Лестрейнджа, который весь обед косился на новичка очень неласково.
Для себя Том решил на ближайшем собрании поднять тему повышения Эйвери до ближнего круга, тот был весьма полезен последнее время. Обсудить предстояло многое: от своих семей чистокровки получили много корреспонденции. Полезной информации о Пауэлле там не было, но вопрос обучения у него обсуждался весьма бурно. Лестрейнджи внезапно буквально добровольно-принудительно записали Рудольфуса на все занятия, которые только могут появиться.
Родственники Альфарда радостно разругались между собой, так что бедные совы семьи по пять раз на дню приносили ему то разрешения записаться на курсы, то категорические отказы. Малфои придерживались нейтралитета, но согласие дали, а Нотту отец пока так и не ответил на запрос.
Похожий разброд во мнениях был у большинства древнейших магических семей, что было забавно, так как, казалось бы, они должны были ценить новые магические знания больше всех. Это было правдой, но в то же время многие боялись, что в итоге их заставят выдать семейные секреты, которых было тем больше, чем древнее род... И все же подбирающаяся к магическим кварталам война заставляла их всех задуматься.
В это же время Дамблдор собирал политическую оппозицию, но она встречалась с теми же проблемами, что и группа Пауэлла: мало кто был заинтересован в дебатах и вложениях денег в такие темы, когда боевые действия проходили буквально на пороге.
Альбус мог сколько угодно сверкать глазами и произносить высокопарные речи, но британские волшебники по большей части продолжали радостно вариться в котле собственных забот. Таким образом, Орден-не-Феникса только подливал масла в огонь, не принося ни успеха себе, ни серьезных проблем оппозиции.
***
Еще одна неделя нынешней жизни Гарольда Пауэлла пролетела достаточно быстро и без новых событий, пока в воскресенье вечером сессию подготовки к открытому уроку на понедельник не прервало одно событие.
В окно кабинета Инспектора влетел крупный черный ворон, сразу нагло усаживаясь на руку Пауэлла под удивленный взгляд со стороны присутствующего тут же Реддла. К лапе ворона была прикреплена небольшая свернутая записка, и беглая проверка на магию ничего не показала: ни ворон, ни письмо никак не отслеживались. Будто почувствовав магию, ворон только больнее впился в руку когтями, что было весьма неприятно даже через одежду. Инспектор поморщился.
«Дурной знак», - подумал Гарри, но все равно отвязал записку.
В записке жестким, слегка дерганным почерком были начертаны слова, заставившие кровь в жилах на секунду похолодеть:
«В некоторых кругах поговаривают, что вы работаете на меня, месье Пауэлл. Так может, сделаем слухи реальностью? Не хочу скатываться до всяких банальностей, вроде угроз, что заберу все, что вам дорого, так что опустим эту часть и перейдем в главному. Да или нет? Буду с нетерпением ждать вашего ответа, господин Инспектор».
Записка вспыхнула в руках Гарри от точечного, очень яростного проявления его же магии, и ворон отшатнулся от вспышки, отпуская руку и перебираясь на окно.
— Прочь! — почти зашипел на него маг, и птица, испуганно каркнув, упорхнула.
Пока Инспектор тянулся к своему зелью от нервов, Том Реддл ускоренно анализировал увиденное. И вот он-то знал, что вороны — постоянные посланники Гриндевальда. А это шипение в конце звучало очень, очень знакомо. Почти как парселтанг, и заставляло кровь быстрее бежать по венам от внезапного прилива адреналина. А эта вспышка письма!
Послание явно не самоуничтожилось, так как птица ждала ответ, а значит, сам Инспектор поджег бумагу, не используя палочку. Значило ли это, что Гарольд так же, как и сам Том, тяготел к магии огня?
Всю жизнь Реддл гордился, но в то же время тяготился своей исключительностью, своим талантом. Он превозносил себя над остальными, но и отделял: не было никого столь же могущественного, с кем можно было бы обсудить свои умения. С исключением, как обычно, в лице Дамблдора, но ему-то точно не расскажешь, как мечтаешь подпалить бороду некого Вульфрика Брайана щелчком пальцев.
Теперь было больше причин не только втереться в доверие Гарольда Пауэлла, но и попытаться переманить на свою сторону. Возможно, Том сможет найти для него причины поменять одного Темного Лорда на другого...
***
Том многому научился у своего дневника: разобрав его магию по полочкам, он воссоздал нечто подобное в себе. Построил дворец памяти, который был сродни эйдетической памяти, но одновременно существовал и не существовал. Он мог хранить там абсолютно все, но чтобы прикоснуться, заново пережить эти воспоминания, нужно было сосредотачиваться и терпеть боль. Снова и снова пропускать себя будто через жернова, перезапуская в памяти тот или иной момент. Но они были кристально ясными, яснее, чем когда происходили наяву. Он сомневался, что хоть кто-то в его возрасте способен на такое.
Реддл мог бы избавиться от боли. Обратиться к темной магии, попросить ее облегчить ношу, но нет. Лучше других староста знал, видел, что темная магия делает с волшебниками. Она обещает все на свете, но как только тебе не хватает сил самому расплатиться с ней, она забирает, не спрашивая. Чаще всего ее блюдом становится разум, который она с наслаждением поглощает, делая волшебника одержимым жестокостью, импульсивностью, магией ради магии. Медленно и со вкусом она заставляет забыть об изначальной цели соглашения, привязывая крепче пут.
Том отказывался быть обманутым дешевым трюком. Темная магия не могла предложить ему ничего, чего бы он не смог получить сам. Кроме крестражей. Они стали единственной слабиной, которую так не хотелось признавать. Магия должна быть только инструментом в умелых руках, не кукловодом. Походить на жалких одержимых было постыдно, сделало бы его таким же уродливым, слабым...
Слабость — самый худший грех. Для него не было бы падения ниже, худшего предательства от самого себя. Так что уж лучше боль, трясущиеся руки, застилающий глаза холодный пот и желающие лопнуть от напряжения вены, лишь бы не зависимость от кого-то или чего-то.
Его тело сгорбилось, скребя пальцами по холодным влажным плитам Тайной комнаты, пока сам он стоял в воспоминании о солнечном дне, когда Блэк выбежал из-за колонны, желая принести новости от своего семейства. Том смотрел со стороны на себя, стоящего рядом с Милли и Блэком, подмечая детали, которые не заметил и, казалось бы, не запомнил в тот день.
Разговор проигрывался вновь, точная копия произошедшего, но уже лишенная испытанных тогда эмоций, субъективного восприятия. Больше не мешала необходимость поспешить на собрание, собственное раздражение. Это было отчасти увлекательно, хотел бы он воспринимать все вот так рационально всегда, избавиться от эмоций.
Теперь он подмечал даже крохотные детали: например то, с каким глупым лицом на него смотрела Милли Альбарн. И кто вообще сделал эту дурочку старостой? Наконец, она ушла, и Реддл проследовал за отходящей компанией воспоминаний в нишу. В целом, разговор шел именно так, как он помнил, пока одна фраза Блэка не заставила сконцентрировать внимание и усилием отмотать на пару моментов назад.
Блэк снова ходил туда-сюда, размахивая руками, голос его подрагивал от ярости:
— Я все сделал. Попросил своих родственников... надавить на нового Инспектора, узнать, что возможно. Он... Он просто отмахнулся! Тетя орала, как бешеная мантикора, что этот чертов выродок Поттеров посмел игнорировать наш род и плевать хотел даже на возможность взять кого-то из Блэков в личные ученики!
Том резко взмахнул рукой, останавливая воспоминание.
Выродок Поттеров... Блэк сказал это, похоже, и сам не заметив важности информации от гнева. Да и сам староста был не лучше: не обратил внимания, не придал значения из-за суматошного дня. Поддался эмоциям и не остановился, чтобы проанализировать.
Что же... Теперь у Тома была зацепка, Пауэлл больше не был абсолютно неизвестной величиной, которой невозможно просто манипулировать. Если у него есть родственники — значит, и уязвимость. Значит, это можно будет обратить в свою пользу. А если вдруг не получится переманить Инспектора на свою сторону — можно будет подать на блюде эту информацию бедным испуганным древним и благородным семьям волшебников. И уж они-то разорвут Инспектора на части.
А после они будут очень, очень благодарны скромному слизеринцу Тому Реддлу, который дружит с их детьми и был так любезен дать им идеальное оружие против угрозы. Это будет беспроигрышный вариант и еще одна возможность шантажировать волшебника. Инспектор больше никогда не посмеет смотреть на Наследника самого Салазара свысока.
Ликование наполнило его душу, и тело, скорчившееся на полу подземелья, холодно рассмеялось.
***
Черный, извилистый, но абсолютно геометрически идеальный коридор с блестящей плиткой до боли напоминал министерский. Однако совсем не как в Министерстве здесь было пусто и безлюдно, а еле заметный тусклый свет отдавал синим. Это было так реально и в то же время сюрреалистично, что он замер, пораженный, всматриваясь в полумрак.
Пронизывающий холод, казалось, клубился как туман в углах коридоров. Инстинкт выживания вызывал желание бежать, требовал бежать, но чье-то холодное прикосновение к шее сзади приморозило к месту, как заклинание остолбенения.
— Поттер, — ужасно знакомый насмешливый голос отразился эхом от стен и будто от самих костей внутри тела. — Поттер. Вот мы снова и встретились.
«Повернись, посмотри», — билась в голове мысль. Хотя даже сейчас он знал, что неизвестность страшнее всего, что можно увидеть — тело отказывалось преодолевать страх, парализованное.
С ужасом он ощущал, как руки тяжелеют, наполняясь холодной, чужой магией. Она требовала рвать, уничтожать, заставляла пальцы сомкнуться на чужом горле или — еще лучше — на собственном.
— Послушай, Гарри, — мягко произнес уже другой, женский голос. — Это бессмысленно. В глубине души ты знаешь, что я не совру тебе. Ты знаешь, что должен сделать. Все очень просто, ты будешь свободен.
Головная боль нарастала, пока не стала почти невыносимой, и он заскрипел зубами, теряя самообладание:
— Да пошел ты к черту, ты и твои мерзкие трюки.
Как же надоело. Будто день за днем он жил в этом замкнутом круге, бродил по этим лабиринтам, подавлял свою и чужую злость и раздражение. Вся его жизнь была такой. Все было бессмысленным. Но значило ли это, что он собирался сдаваться? Ни за что.
Сила, копившаяся в руках, достигла критической точки, и магия взорвалась, разнося коридор и стоявших в нем вдребезги.
***
Гарри резко открыл глаза, проснувшись в своей комнате и прогоняя ощущение осевшей каменной крошки на языке. Однако головная боль, преследовавшая во сне, не хотела так просто сдаваться.
Пару минут он пролежал без движения и закрыв глаза, теша надежду, что кошмар — дурацкое совпадение, и спасения мира от него сегодня никто не ожидает. К сожалению, неприятные ощущения не отступали.
— Да ты издеваешься, — прохрипел он, открывая глаза и рывком вставая с постели, что вызвало новую волну головной боли и раздраженного шипения. Инспектор проверил время — сейчас был первый час ночи, что заставило еще больше разозлиться.
— И где Мордред носит в такое время порядочного старосту? — губы сами собой искривились в безрадостной усмешке, ведь Пауэлл был одним из немногих, кого мальчишка не сумел обмануть этим образом идеального студента.
Впервые решив отправиться в Хогвартс в этом времени, Гарри хотел создать копию карты Мародеров, но потом понял, что на это уйдет неоправданное количество сил. А следить ему, в первую очередь, следовало только за одним весьма конкретным учеником. Что было куда проще, особенно учитывая некоторые обстоятельства.
Гарольд подошел к столу и нашел одну из спрятанных под тройным дном стола склянок, чтобы добавить ее содержимое в заранее заготовленное зелье, которое затем вылил в думосброс. Серебристая поверхность пошла рябью и показала знакомые стены Тайной комнаты.
— Что и требовалось доказать, — он устало кивнул изображению и вздохнул, потирая переносицу. — Вот и что мне с тобой делать?
Очень хотелось раздраженно ворваться в подземелья, вправить Реддлу мозги и отправить спать, но что-то подсказывало Инспектору, что реакция на это не будет положительной. Вряд ли наследник Слизерина будет рад узнать, что его тайное убежище не такое уж и тайное, и, скорее всего, отреагирует непредсказуемо и неистово.
Что было сейчас совсем не на руку: похоже, с распространением слухов о принадлежности Инспектора к штабу Гриндевальда, Дамблдор начал активнее вставлять палки в колеса всем планам, что отбирало много времени. От одной мысли об этом Гарольд глухо зарычал. Похоже, сон ближайшие пару часов ему не грозил.
Вместо этого он наскоро оделся, поставил вокруг рабочего стола купол и достал зеркало, через которое общался со своей коллегой. Вайолет жила и работала в другом часовом поясе, а значит, вполне могла бодрствовать.
Через буквально минуту ожидания она появилась в отражении.
— Пауэлл? Какой неожиданный сюрприз в такое время, — она улыбнулась сухо, но вместе с тем тепло.
— Мне... Не спалось, так что решил поработать. Есть что-нибудь, требующее внимания?
Вайолет задумчиво наклонила голову:
— Да, пожалуй. Слухи о вашей принадлежности к лагерю Гриндевальда теперь идут скорее с его же стороны. У нас нет прямых подтверждений, но, похоже, таким образом он старается вынудить вас подтвердить или опровергнуть эти слухи во всеуслышание.
Инспектор устало хмыкнул. В целом, он чего-то такого и ждал.
— Мне стоит дать интервью какому-нибудь изданию?
— Я бы на вашем месте так не поступала, — волшебница покачала головой, и в ее глазах заблестели искорки веселья. — Возможно, мы сможем использовать эту ситуацию в нашу пользу и дальше. Многие именитые семьи будут более благосклонны из страха, что за вами стоит не только политическая сила, но и мощь Темного лорда. Мы можем это использовать.
Гарольд удивленно рассмеялся.
— Думаете, стоит заставлять их бояться еще больше? Они и так боятся: меня, Министерства, зарубежного сообщества. Но Министерство пытается быть карающей дланью, а получается лишь звон молота о наковальню — не впечатляет древние семьи. А я же... Я действую их методами, знаю их секреты. Я вызываю еще и уважение. Будут ли они уважать, если решат, что я всего лишь марионетка Гриндевальда? — он на секунду призадумался. — Впрочем, ты права, скорее всего, те из них, кто не склонен часто использовать мозги, уже так решили. Не будем разрушать пока их представление о мире. Что-нибудь еще?
— Полагаю, вам известна фамилия Пруэтт... — теперь волшебница выглядела почти зловещей.
— О... — протянул Инспектор. — Так вот кого к нам отправили. Я уже думал, что он не станет засылать новых шпионов и ограничится перевербовкой. К сожалению, порадовать особо не могу: у меня мало на них информации, так что решай сама, как поступишь. Возможно, у них прибавится здравомыслия... Со временем...
На это волшебница вопросительно подняла бровь. Она-то как раз не особо верила в подобный исход, так как была политиком не первый день.
— И насчет того, о чем мы говорили в прошлый раз... Не передумали?
Теперь улыбка на лице Инспектора была весьма неприятной:
— Да ни за что. Это отличный план.
— И вам уже прекрасно известно мое мнение на этот счет, — она хмурилась, явно желая оспорить, но в то же время не видела смысла, понимая, что он уже все для себя решил.
Гарольд тепло улыбнулся:
— Несомненно. Но я прекрасно знаю свою роль в этой партии.
Волшебница на это только больше нахмурилась. Она хорошо держала лицо, но беспокойство все равно плескалось в глубине глаз. Пауэлл лишь покачал головой и снова улыбнулся.
Они попрощались, и он, все еще улыбаясь, провел пальцами по разложенной на столе карте. Благодаря Тому Реддлу, Инспектора вместо сна ждала долгая ночь планирования.
***
На следующее утро любимый староста Слизерина проснулся совершенно разбитым. Ночь вытаскивания из себя воспоминаний не прошла даром, и теперь он, как самая настоящая змея, буквально выползал из подземелий, еле сдерживаясь от того, чтобы не зашипеть на попадающихся по пути учеников. Обычные зелья от головной боли не помогали, и оставалась лишь маленькая надежда, что боль отступит сама.
На завтраке к нему подбежала первокурсница Слизерина и вручила фиал зелья. Она торопливо и явно стесняясь лепетала что-то про то, что зелье ей передала староста Когтеврана, которой передал кто-то из новеньких, которому передал еще кто-то, кому вроде передала мадам Помфри... В общем, цепочка передач была достаточно длинной.
Это было весьма странно, ведь мадам скорее вызвала бы его к себе в лазарет, но отказываться от зелья Реддл не стал. Если кто-то и хочет его отравить — действовать так было слишком уж очевидно.
Он, конечно, не переоценивал интеллектуальные способности остальных учеников, но одно единственное зелье было просто проверить. По запаху оно напоминало Укрепляющий бальзам, но по виду слегка отличалось: хотя цвет и был правильным, сквозь прозрачное стекло просматривались золотые искорки. Это определенно стоило изучения.
Чем бы его ни хотели отравить — это было либо что-то действительно интересное, либо очередная глупая воздыхательница, решившая сыпануть в зелье блесток для «красоты». Но это подождет, за завтраком ему нужно было решить пару вопросов.
Рыцари уже сидели на своих местах подле старосты, но сейчас важнее были не они:
— Антонин, — Реддл дружелюбно улыбался, загоняя подальше желание скривиться от головной боли и чужих голосов, — Я слышал, многие твои товарищи, приехавшие из Дурмстранга, обеспокоены отсутствием практики темных заклинаний в Хогвартсе.
Долохов усмехнулся:
— Ну в целом так. Не могу сказать, что их прям много, — он не уловил предостерегающую ухмылку Реддла и честно продолжил: — Все больше обеспокоены делами на фронте и своими семьями. А что?
Староста вздохнул:
— Ты, наверное, уже заметил, что в Хогвартсе иная политика по поводу такой магии. Честно говоря, мы, слизеринцы, очень обеспокоены, что у наших иностранных собратьев такая проблема. Весь этот запрет — сплошной политический фарс, а для вас это часть традиций, культуры.
Он бросил короткие взгляды по сторонам и наклонился чуть вперед к сидевшему через стол Антонину, заговорщицки понижая голос:
— Я помогаю с материалами Генеральному Инспектору и, если наберется достаточно желающих, думаю, я смогу убедить его добавить факультатив.
Глаза иностранца загорелись.
Никто из них особо не верил, что в Британии действительно сохранят их учебные дисциплины, да и в целом многие дурмстрангцы с пренебрежением относились к образованию с Туманного Альбиона.
— Правда?
Долохов пока не знал, что в словах Реддла не сомневаются, так что Том просто улыбнулся, кивая.
— Конечно. Главное — собрать побольше желающих. Нерационально организовывать класс для пары человек, не так ли? Я также думаю, что некоторые студенты Хогвартса тоже будут заинтересованы, — после короткого взгляда его рыцари сразу же поняли, о каких студентах идет речь, и активно закивали.
— Истинно так. Будем рады помочь набрать желающих, — важно кивнул Малфой.
— Да. Если ты справишься, — недовольно бросил Лестрейндж Долохову, чем заслужил пристальный взгляд Реддла, вынужденного подавлять очередной резкий приступ головной боли.
Рудольфус явно на каникулах растерял последние клетки мозга и инстинкт самосохранения. Конечно, Том ценил его совсем не за высокий интеллект, но и таким тупым раньше его рыцарь вроде не был. От желания преподать урок идиоту удерживало одно только представление, как разболится голова самого Тома от чужих криков. Даже думать об этом было больно.
Хотелось завыть, запустить кубком с соком кому-нибудь в голову, спрятаться в самом темном уголке подземелья и выкинуть собственные внутренности. Если бы Реддл любил приложиться к спиртному, то сравнил бы это с мощным похмельем.
Распрощавшись с рыцарями, он пополз в сторону подземелий. Первые занятия сегодня начинались после обеда, так что у Реддла было время переждать головную боль в темноте и тишине, заодно проверив зелье. Свободный доступ к одной из лабораторий был как нельзя кстати.
К удивлению старосты, все реакции зелья указывали на то, что это простое укрепляющее. Пришлось порядочно перебрать все ингредиенты, которые могли дать такой эффект золотых искр, и посоветоваться с дневником, пока они не пришли к выводу, что дополнительным элементом был ингредиент из противотемномагического зелья.
Он замер, пустым взглядом уставившись на дневник, который пару секунд тоже молчал, чтобы потом начать покрываться почти истеричными строчками текста.
«Кто-то узнал? Но как? Ты рассказал кому-то?! Этого не может быть! Кто-то знает, кто-то следит за тобой. Следит за нами. Может, даже знает обо мне, может...»
— Хватит, — резко прервал поток появляющихся строк староста и сделал глубокий вдох, успокаивая нервы. Головная боль продолжала быть почти нестерпимой и мешала думать.
— Хватит, — повторил он, продолжая глубоко дышать и успокаивая забившееся от адреналина сердце. — Для начала мы выяснили, что зелье безопасно, и я его выпью. Не без предварительного эксперимента, конечно.
Дневник молчал. Будучи в некоторой степени копией Тома, он прекрасно знал, что старосте больше всего хотелось метнуть фиал в стену, но головная боль побеждала.
Паранойя, свойственная им обоим, однако, тоже не молчала, но тут дело было за малым: проверив зелье всеми известными им способами в лаборатории, оставалось только дать его какому-нибудь живому существу. Человек был бы предпочтительнее, но если с ним случится что-то фатальное, школа снова окажется в опасности.
Объектом была выбрана одна из школьных сов. Сипуха без лишних возражений слопала вымоченное в зелье угощение, после никаких странных повадок не проявляла. Диагностические заклинания тоже ничего не показали. Окончательно удостоверившись и предупредив дневник, Реддл наконец решил опробовать его и на себе. По пути обратно к лабораториям, он краем глаза заметил, как большая черная птица летит к замку, но решил не заострять на этом внимание.
Оказавшись в уютной темноте родных подземелий, он выпил зелье. Буквально в считанные секунды боль отступила, и староста устало прислонился к одной из стен коридоров подземелья.
Итак. Некто знал, что Реддл пользуется темной магией. Этим некто мог быть кто угодно, от Дамблдора до банально мадам Помфри. В то же время авроры пока не врывались в школу, чтобы утащить старосту в суд. Зелье было изготовлено и передано явно раньше утреннего разговора с Долоховым, куда раньше. Такое зелье должно было настаиваться, а ингредиенты настоек от темномагических проклятий были очень редки.
Это, скорее всего, отметало мадам Помфри как возможного изготовителя. Дамблдор мог, но наверняка сдал бы Реддла властям сразу же. Кто оставался? Вероятно, их декан мог поступить так, но тот наверняка не стал бы скрывать своего участия, надеясь извлечь выгоду из признательности успешного студента. То же самое касалось родителей его «приятелей», они захотели бы осведомить Тома о такой милости. Еще одна загадка, которую придется распутывать.
Подавив свою импульсивность, он решил отложить это на пару дней: расследование сейчас могло вызвать подозрения, а староста не хотел, чтобы его тайный «доброжелатель» знал, что его существование больше не является тайной.
В оставшееся время следовало начать собирать информацию о Поттерах. Его путь лежал в библиотеку. При помощи библиотекарши и множества газетных вырезок он смог узнать несколько вещей: во-первых, Поттеров позорно исключили из списка священных семей. А во-вторых...
Во-вторых, с недавних пор они начали активно сколачивать состояние. Всего несколько месяцев назад Флимонт Поттер объявил о создании своей линии зелий для красоты и начал приумножать изначально не столь великое состояние семьи. Что было похвальным достижением, так как во время войны волшебники не очень-то были склонны к покупкам.
Мысли Тома постоянно съезжали на тему другого расследования, но пока весьма вероятным было, что Пауэлл — их дальний родственник, материальная поддержка на проекты которого вполне могла идти от Флимонта и его зелий. Поддержка Поттерами маглов была несколько тревожной и как-то не укладывалась со служением Инспектора Гриндевальду.
Однако это мог бы быть просто хороший отвлекающий маневр, отводивший подозрения глупцов.
Приближающаяся встреча Клуба Слизней должна была принести больше информации, но Реддл сам себе пообещал, что к ней будет уже располагать всем необходимым, так что ситуация бесила. Время будто утекало сквозь пальцы.
Он заверил себя, что хотя бы с исчезновением родственников разберется в самое ближайшее время.
***
Гарри, половину дня вынужденный держать щиты, уже был на грани того, чтобы окончательно сорваться, схватить мальчишку за шиворот и окунуть лицом в зелье. Потому, когда вечером после занятий к нему заглянула Минерва, очевидно являющаяся шпионом Дамблдора, он только улыбнулся приветливо.
— Мисс МакГонагалл, какой сюрприз. Чем обязан?
Девушка на секунду замялась, но выглядела решительной:
— Господин Инспектор, я хотела бы помочь вам со сбором материалов к занятиям. Я видела, что Реддл помогает вам, но думаю, что помощь еще одного студента не будет лишней.
При этом она гордо вздернула носик, невербально демонстрируя, что считает себя не хуже, а то и лучше слизеринского старосты.
В любой другой день Гарольд, возможно, отправил бы ее восвояси, но сегодня одна только мысль о том, каким будет выражение самопровозглашенного лучшего ученика Хогвартса, когда он заметит конкурентку за его работой, лишила его логики и наполнила злорадным весельем.
— Да, вы правы. Это будет просто волшебно, — ответил он, имея в виду совсем не помощь ученицы со сбором материалов.
Староста улыбнулась и тут же приступила к порученной работе. Давать ей доступ к кабинету было не слишком умно, особенно учитывая анимагическую форму, но Пауэлл надеялся, что его умений хватит, чтобы держать своего будущего декана на расстоянии. В лучшем случае, старосты вообще подерутся, и Инспектор радостно отправит обоих на отработки до второго Мерлиного пришествия. Мечты, мечты...
В дверь вежливо постучали.
— Войдите, — тут же ответил Гарри, мысленно готовясь к шоу.
Не всем мечтам Инспектора суждено было сбыться, но выражение лица Реддла, увидевшего в кабинете Минерву, определенно стоило некоторых непродуманных решений.
— Инспектор, — голос слизеринца был абсолютно ровным, но Пауэлл знал достаточно и понимал, что это был вопрос «что она тут делает?», замаскированный под вежливое приветствие. — МакГонагалл, — теперь колкий взгляд был адресован девушке, которая медленно оторвалась от своих конспектов.
— Реддл.
Они явно не собирались ничего больше говорить друг другу, так что Пауэлл заполнил паузу:
— Мисс МакГонагалл любезно предложила помощь в подготовке материалов. В последнее время вы, мистер Реддл, неважно выглядите. Я буду чувствовать себя ужасно виноватым, — с самым невинным видом протянул Инспектор, — если из-за меня ваша успеваемость упадет, а здоровье испортится. Так что я решил, что ее помощь будет как нельзя кстати. К тому же, кто еще может помочь, как не соперник за звание лучшего ученика школы?..
Если бы взглядом можно было убивать, то комната определенно пополнилась бы двумя трупами. Реддл давно не встречал так много препятствий подряд, и теперь его самообладание вновь проходило испытание.
— Как... Предусмотрительно с вашей стороны, Инспектор, — нашел в себе силы улыбнуться Том. — Не знал, что вы так заботитесь о моем здоровье.
Пауэлл поставил локти на стол и спрятал ухмылку за поднесенными к лицу ладонями. Паршивец даже не догадывался...
Какое-то время оба старосты занимались своими задачами, старательно игнорируя существование друг друга. Гарри даже стало интересно: была ли это банальная факультетская вражда, или же они имели какие-то счеты. Второе для его целей было предпочтительней, но они также были весьма умны, чтобы не выдать причину, если она была.
— Инспектор, могу я задать вам вопрос? — наконец произнесла Минерва, поджимая губы.
«Если она спросит, сторонник ли я Гриндевальда, я пересмотрю свои представления о наличии интеллекта у сторонников Дамблдора. Помоги мне Мерлин», — подумал Пауэлл. Вслух же он произнес:
— Конечно. Это что-то по поводу материалов к урокам?
Судьба не любила Гарри Поттера, но Мерлин сегодня благоволил.
— Нет, я хотела спросить о другом. Как вы относитесь к маглам?
Реддл насторожился. Похоже, что от старосты грифов была польза.
— Маглы... — протянул Пауэлл, размышляя. Он прекрасно знал, что отцами присутствующих здесь старост были неволшебники, хотя отношение к ним у обоих было диаметрально противоположным. — Как вам сказать. Я не ненавижу их. Однако я против бездумной интеграции с ними, их миром. Мы разные и похожие. Как разные расы. Только в нынешний момент мы — раса, которая остановилась в развитии, в то время как они движутся вперед семимильными шагами. Сейчас это не так заметно, но дайте им пару лет, и мы будем отставать в прогрессе на поколения. Это очень печально, на самом-то деле.
— Вы считаете, что их развитие опасно?
Инспектор очень сомневался, что такие вот вопросы шли от самой Минервы, а не от ее любимого учителя, и вздохнул.
— Все относительно. Для них, — он усмехнулся, — Для них, конечно, нет. А так идущая сейчас война наглядно демонстрирует, что любой, обладающий силой, склонен ее применять. Магл, волшебник, гоблин — не важно. И скорее для принуждения, чем с миротворческой целью. Потому мы должны развиваться. Учиться, и составлять учебные планы, с которыми вы двое как раз согласились мне помочь.
Минерва явно хотела спросить о чем-то еще, но поняла, что разговор закончен, и снова углубилась в материалы. Реддл же бросил незаметный взгляд на Инспектора.
Он не подтвердил, но и не опроверг идеи Гриндевальда. И скорее даже намекнул на то, что волшебники рановато замахнулись на власть. Это была очень необычная точка зрения. Все чистокровки, которых Том знал, с большим пренебрежением относились к военной мощи маглов, и лишь идущая война начала потихоньку переубеждать некоторых.
Это было очень освежающе, услышать мнение, практически идентичное с собственным, из уст другого волшебника. С той лишь поправкой, что сам Реддл маглов ненавидел. Определенно, у них с Инспектором было больше потенциальных точек соприкосновения, чем казалось ранее.
Часы работы пролетели незаметно. Когда Минерва закончила свою часть, она попрощалась и ушла, но Реддл остался на месте, пока Инспектор, подперев подбородок рукой, не начал сверлить его взглядом.
— Что такое, мистер Реддл?
— Инспектор, — протянул староста, тщательно подбирая слова, — Последнее время я нахожу мои познания в магии недостаточными. Я всегда гордился своими достижениями, но с вашим появлением я осознал, что они ничто по сравнению со знаниями магов разных стран, — он не поднимал глаза от тетради. — Я бы осмелился попросить вас взять меня в личные ученики, но я не стану, осознавая, что это будет слишком дерзко с моей стороны. Однако я и мои товарищи со Слизерина очень заинтересованы в любых дополнительных магических знаниях и политических мнениях такого выдающегося волшебника, как вы. Возможно, вы окажете нам честь, уделив время после классов или на ближайшей встрече Клуба Слизней профессора Слагхорна?
Гарри жалел, что ради таких случаев не развесил по кабинету картинки с котятами, чтобы сходство с Амбридж достигло новых высот. Оставалось довольствоваться идентично сложенными вместе руками и наклоном головы.
Будь он обычным Инспектором или шпионом Гриндевальда — ухватиться за такую возможность было бы пределом его мечтаний, так как только глухой не знал, кто являлся компанией Тома. Взять его в ученики — отличный шаг, чтобы подмять под себя всю компанию, наверное, поэтому Реддл и не настаивал на таком исходе событий, и наверняка даже начал бы отнекиваться. Забавно.
— Я бы взял вас, конечно, в личные ученики, но не стану, — вежливо улыбаясь, протянул он, практически повторяя слова самого Реддла, — На это есть много причин. Как вы заметили — я очень занятой человек. Но я определенно попытаюсь найти время для вашей компании на встрече Клуба. Надеюсь, что не буду разочарован.
— Не сомневайтесь.
Вежливо распрощавшись с Пауэллом, староста отправился в подземелья. Несмотря на то, что Инспектор слабо поддавался обаянию, все определенно сдвинулось с мертвой точки. Это было хорошим знаком.
Отправив записку с указаниями для Абраксаса, Реддл зарылся в свои записи по поисковым заклинаниям.
Он выяснит местоположение родственников очень и очень скоро.
***
Небо над Хогвартсом было удивительно чисто, безоблачно, и не слышно было ни единого крика птиц, будто все они попрятались в свои гнезда, затаились. Притих даже стрекот насекомых в Запретном лесу.
Крупный черный ворон сделал небольшой полукруг над Хогвартсом и нырнул в одно из окон. Там его уже ждало небольшое угощение и адресат, письмо которому птица так старательно доставляла через щиты и преследующую ее непогоду.
Волшебник лишь кивнул, отвязывая письмо от лапки почтальона, но не спешил открывать. Минуту он просидел, прикрыв глаза и вслушиваясь во что-то, будто слышал раскаты приближающегося издалека грома.
Наконец, собравшись с мыслями, он распечатал конверт. Огонек свечи, стоявшей на столе рядом с письмом, затрепетал. Угловатые буквы, начертанные резким, стремительным почерком как будто ухмылялись с листа пергамента. Волшебник вчитывался в содержание, пока со вздохом не отложил пергамент, задумчиво проводя пальцами по последним строкам письма.
«...Не могу сказать, что я против твоих методов — это было бы ужасно двулично с моей стороны,» — писал отправитель. — «Однако же не могу не спросить: зачем ты это делаешь, Альбус?»
— Ради всеобщего блага, конечно же, — ответил заместитель директора сам себе, глядя сквозь окно на приближающуюся грозу. Вдалеке блеснула первая молния, послышался далекий раскат грома, и на замок упали первые капли дождя.
***
Рассвет застал Тома Реддла в библиотеке: первые и особо наглые лучи солнца, пробившиеся сквозь тучи, заставили его поморщиться, отвлекаясь от чтения. Большую часть ночи он провел среди стеллажей, методично собирая и отсеивая книги, упоминающие заклинания поиска. Нигде не было готового ответа, и собирание знания по крупицам действительно увлекало, как постоянно ускользающая ловкая змейка. Но, как известно, сколько бы змее не виться — однажды она укусит себя за хвост, так и Реддл нашел наконец-то наиболее верный способ поиска.
Это был один из тех дней, когда он действительно ощущал значимость проделанной работы: получения значка старосты, отличной учебы. Звание лучшего ученика и образцового старосты давало много привилегий — как например, неограниченный общими часами посещения доступ к основной секции библиотеки. Впрочем, благодаря декану, и запретная секция была в его прямом доступе. А получить расположение библиотекаря было на удивление просто — достаточно было вести себя цивилизованно и пару раз к месту улыбнуться.
Только сейчас он заметил усталость собственного тела, но лишь отмахнулся — пара бодрящих зелий должна была сделать свое дело. Довольно улыбаясь самому себе, Реддл пополз в сторону подземелий, где, вероятно, еще сладко спали Вальпургиевы рыцари. Они-то абсолютно не разделяли страсть к ночным посиделкам с книгами своего предводителя, но тот от них этого и не ждал.
Том смотрел на это почти философски: не всем людям было дано стремиться к знаниям или власти, некоторые вполне были счастливы быть подчиненными. Им была просто необходима сильная рука, способная указать путь. Сначала это открытие удивляло, но со временем отлично вписалось в картину мира лорда Волдеморта.
Как он и предполагал, в гостиной в это время стоял безлюдный и тихий полумрак: первые лучи солнца еле-еле подсвечивали толщу воды за окном. В спальне, которую Реддл делил с Малфоем, Блэком, Ноттом и Лестрейнджем, все еще царил сон, не нарушаемый почти бесшумными шагами старосты. Его возвращение никто не заметил, лишь только Альфард беспокойно повернулся на бок, раскидывая руки в разные стороны.
Спальня отлично демонстрировала, каким разным и похожим был основной состав рыцарей Вальпургии. Кровать упомянутого уже Блэка никогда не бывала заправленной, как будто таково было ее состояние по умолчанию, и даже домовики ничего не могли с этим поделать. Может, они просто боялись гнева его семейки, которая и так вспыхивала, как спичка, по любому поводу, а уж за любимого родственничка — так особенно. Вокруг этого сердца хаоса были разбросаны перья, обрывки записок. Как староста, Том не одобрял бардак, но в целом ему не было дела, пока этот кошмар не залезал на его часть комнаты.
Спальное место Малфоя было куда более аккуратным. Ровная стопка писем от отца на тумбочке, конспекты. Из общего порядка выбивались только размеченные наспех планы на игры сезона, со всех сторон исписанные пометками и уточнениями. Сегодня Абраксасу явно повезло: нигде в его вещах не валялись разнообразные и подчас уродливые валентинки от девчонок.
Нотт, хоть и пытался строить из себя аристократичного педанта, на деле таким не являлся. Он был страстным коллекционером карточек, что недолго было тайной при постоянном совместном проживании. Карточки захватили весь его комод, разнообразные и забавные.
Определить, что кто-то жил в части комнаты, отведенной самому старосте, можно было только по стоящему у кровати сундуку и изредка остающимся на поверхности комода конспектам. В остальном все оставалось будто бы нетронутым: в Реддла была накрепко вбита привычка содержать все в идеальном порядке.
На удивление окружающих, из всех рыцарей наиболее аккуратная обстановка, похожая на Реддловскую, была у Лестрейнджа. Правда, удивляло это лишь тех, кто самого Рудольфуса знал плохо. Мальчик обладал неординарным умом, отличной способностью адаптироваться к изменчивым условиям, собранностью, стойкостью и собственными идеалами. Хорошие задатки, чтобы стать стратегом. Во всяком случае, так было раньше...
Ведь одному гениальному старосте не нужен был конкурент или советчик. А потому Том искал и нашел еще одну занимательную черту в своем однокурснике: он был умен, но еще он был одинок и жаждал общения, жаждал найти себе цель.
А еще Лестрейндж падал в темные искусства так легко и стремительно, как никто до этого. И в этом была абсолютная заслуга Реддла и повод для гордости: даже такой острый ум поддался убеждению и попал в сети.
Правда была достаточно очевидной: все эти гордые слизеринцы, заботливо выращенные своими именитыми родителями, были в начале не подготовлены к самостоятельной жизни. Многие из них никогда не встречали настоящую жестокость, родители огораживали их от самостоятельных решений, им не нужно было бороться за выживание.
Они никогда ранее не испытывали настоящий страх. Они не просыпались среди ночи от любого шороха, не ожидали опасности из-за любого угла. Тому оставалось лишь показать им правду такой, какой они хотели ее видеть. И вот уже множество крохотных действий и выверенных решений опутывали рыцарей Вальпургии паутиной, заботливо сотканной их предводителем.
Том вытащил из своего тайника в сундуке необходимые зелья и методично собрал все вещи назад. Сейчас он мог бы и не перестраховываться, пряча свои запасы — никто в комнате не осмелился бы трогать его вещи, а любые гости не смогли бы обойти защиту с первого раза. Но привычка была сильнее и приносила некоторое спокойствие своим постоянством.
Перед завтраком оставалось достаточно времени, чтобы успеть еще одно дело без свидетелей: Помфри открывала лазарет с самого утра. Конечно, Реддл не особенно верил в версию, что молоденькая ведьма, занявшая ныне пост школьного колдомедика, могла сварить что-то настолько сложное.
Но в то же время, она долго жила и стажировалась во Франции, славившейся алхимией...
Поппи только заняла эту должность, заместив предыдущего колдомедика, решившего уехать поддержать родственников на войне. Она выглядела очень серьезной, когда дело касалось травм учеников, но в то же время бывала действительно милой и предпочитала не сильно лезть в чужие дела.
Длинные коридоры вывели Реддла прямо к нужному помещению, уже ярко подсвеченному лучами утреннего солнца. Том взмахнул палочкой, вскрывая небольшие уже заживающие ранки на левой руке. Теперь они могли сослужить дополнительную службу.
Реддл чувствовал, что помещение было окутано оповещающими чарами, так что не видел смысла сообщать о своем приходе, а только принял обеспокоенный вид, разглядывая окружение. Как и ожидалось, буквально через минуту из дальней, жилой, части, ему на встречу вышла Помфри.
— Мистер Реддл? С вами что-то случилось? — встрепанная от резкого пробуждения, она все равно звучала искренне обеспокоенной, а не раздраженной.
— Простите за ранний визит, но боюсь, что это действительно так... — он обернулся и улыбнулся извиняющееся: — Меня укусила змея.
— О боже! Покажите место укуса! — Помфри на глазах стала куда сосредоточенней.
Реддл кивнул и закатал левый рукав, демонстрируя две точки от клыков, из которых сочилась кровь, пачкая ткань. Поппи взмахнула палочкой и нахмурилась.
— Где вы встретили эту змею?
— В Запретном лесу. Я собирал некоторые ингредиенты по просьбе профессора, — и это было правдой.
— Боюсь, змея была ядовитой, Том, — более мягко сказала она, стараясь успокоить. — Но ничего, у нас есть противоядия, а яд, похоже, не сильный.
— Ах, вот оно как, — протянул он, глядя, как волшебница устремилась к шкафчикам с зельями, — Наверное, именно поэтому по дороге сюда я чувствовал слабость и головокружение...
Врать об этом было легко, ведь все симптомы он когда-то действительно испытывал на себе, когда впервые заставил лесную ядовитую змейку укусить себя.
Правда — вот то, что делало ложь такой идеальной. В крови Тома действительно был яд. Четко выверенный расчетами, несмертельный и уже далеко не в первой дозе.
Было до грустного смешно, сколько существует ядов, способных незаметно похитить жизнь волшебника в считанные секунды. Даже обладая осколком души, способным помешать окончательной гибели, он отчаянно не хотел умирать. А потому решил заставить свое тело привыкнуть и побороть некоторые простые яды.
Глядя в спину все еще занимающейся поиском колдоведьмы, он на пробу добавил:
— Но я уже несколько дней чувствовал себя нехорошо, оттого и сразу не понял... Хотя вам это и так известно.
— Что? — в голосе Помфри было искреннее удивление.
— Я думал, декан уже всем рассказал, как боится, что в этом году мои оценки упадут из-за нагрузки, — он беззаботно рассмеялся, как если бы разделил с ней общую шутку, и Поппи слегка улыбнулась.
— Да, Гораций не упускает момента похвастаться своими студентами. Он вас всех очень ценит. Но он не говорил, что вы чувствовали себя нехорошо, — она наконец вернулась и вручила Тому зелье, — Вот. Это должно помочь. И с усталостью и слабостью лучше тоже приходить сразу, а то профессор может оказаться прав, — под конец проворчала она, явно недовольная тем, что не знала о проблеме.
Реддл тепло улыбнулся и внимательно вгляделся в ее глаза:
— Конечно.
В голове колдомедика плавало множество образов, но ничто не откликалось на попытку найти передачу вчерашнего зелья или блок на воспоминания. Конечно, это была лишь поверхностная легилименция, но ничего больше и не было нужно — мадам абсолютно точно не участвовала во всем этом и даже не знала о самом факте плохого самочувствия студента.
Так кто же это мог быть? Гораций действительно часто сетовал на плотный график старосты, но ничего не делал, чтобы его облегчить, и только поощрял новые учебные проекты. Дамблдор был очень нежелательным вариантом, а Инспектор пока вел себя слишком инертно, не пытался вербовать компанию Тома или его самого. Возможно, следовало начать распутывать клубок с другой стороны.
Итак, теперь его целью была другая староста. Конечно, можно было бы начать с первокурсницы, которая отдала зелье, но он все же по-своему берег слизеринцев и решил оставить ее напоследок, если остальные ниточки никуда не приведут.
Забрав с собой противоядие, Том отправился в Большой зал, решив, что в этом деле самый простой и быстрый способ — прямо спросить. Было очень маловероятно, что кто-то попытается поставить ментальный блок на простую третьекурсницу, а сам Реддл легко заметит, если та начнет врать.
К его приходу рыцари уже почти сползлись к столу, выражая разную степень бодрости и готовности к новому дню.
Абраксас хмурился, рассматривая письма, пришедшие только что с семейной совой.
— Ну и что у тебя с самого утра такая кислая мина? — Альфард, конечно, не мог оставить этого без внимания.
— Похоже, кто-то из моих родственников собирается посетить встречу Клуба.
— Оу, нашел из-за чего переживать! Скажи спасибо, что моя родня сидит дома! А то на следующее утро останемся мы без школы.
— Ты так рад их видеть, что удивительно, как они еще не выкинули тебя из завещания и не усыновили Тома, — вставил Нотт.
— Эй-эй! Во мне течет буйная кровь Блэков, кто-то же должен беречь и передавать наследие!
— Вашего наследия уже на половину Британии, было бы что беречь! — фыркнул Малфой.
— Ты просто завидуешь, что тебе самому ничего не светит! И на встречу Клуба снова отправишься в гордом одиночестве, как истинная холодная змеища, — ухмыльнулся гордый представитель рода Блэк.
Ричард Нотт едва не подавился смешком и закивал:
— Да-да. Ни одна с тобой не пойдет. Ну разве что самоубийца.
Абраксас нахмурился. Это была неприятная правда. Любую девочку, которую он мог позвать на встречу клуба, порвали бы на части остальные.
— Ну со мной они не пойдут, потому что не могут, а с тобой — потому что ты и к дракклу не сдался, — прошипел Малфой, вызывая обиженное восклицание со стороны Ричарда и смешки остальной компании.
Попытки Абраксаса избавиться от пристального внимания девчонок, появившегося в прошлом году, были частой темой для шуток и подначек. Если семейка Блэка своей репутацией отпугивала юных и смелых охотниц за нехилым приданым, то родители Малфоя, так и не объявившие имя его невесты, буквально повесили на спину бедного Абраксаса мишень, опасность которой все осознали не сразу...
Реддл был абсолютно уверен, что невесту уже выбрали, только оглашать по каким-то причинам не спешили. Оттого на метания рыцаря было только забавнее смотреть.
Сам староста не собирался никого приглашать — это было утомительно, так как большинство девушек решительно не понимали, что нужны ему на таких встречах скорее как коллеги, чем как спутницы.
Они ожидали, что их будут развлекать, а встречи клуба были куда более полезные, чем простая возможность отвлечься от учебы, и Том не хотел терять время попусту на болтовню.
***
Весь завтрак Инспектор смотрел на их стол особенно пристально.
К сожалению, Реддл не умел принимать мыслительные передачи на расстоянии и вообще сидел достаточно далеко, иначе наверняка уловил бы по глазам волшебника мысль, которую Пауэлл буквально транслировал в космос. Мысль была проста: «Спи по ночам, дракклов Волдеморт! Я хочу выспаться наконец!»
Даже Дамблдор поежился и почти сочувственно посмотрел на Инспектора. Но тот, кому действительно предназначалось немое послание, сегодня утром был глух и слеп к подобной корреспонденции.
Гарри в это утро в очередной раз жалел, что уже не был таким молодым, бодрым и бойким, и прекрасно знал, что всю жизнь на зельях не проживешь. Фантазия о том, чтобы похитить Реддла и держать до старости в каком-нибудь подвале, обрастала новыми подробностями. Возможно, хотя бы там от банальной скуки подросток начал бы спать, как полагается. Те, кто говорил о бойкости несравненной семейки Блэков, просто плохо знали, каким бывал Том Реддл, поставивший себе цель.
Пока Инспектор тоскливо размышлял, как утопить свои печали в стакане тыквенного сока со вкусом мести, что становилось отличной традицией, из-за стола внезапно поднялся и оглядел зал внимательным взглядом Дамблдор. Это сразу приковало к нему внимание многих учеников. Заместитель директора кашлянул в кулак, обращая внимание уже и тех, кто не заметил сразу.
— К сожалению, директор Диппет сегодня неважно себя чувствует, — сказал он, вызывая перешептывания учеников — директорский трон сегодня и в самом деле пустовал. — Потому я сделаю объявление от его лица. В школе будет проходить проверка учеников на использование темной магии. В это неспокойное время многим из нас важно получить немного уверенности в друг друге.
Громкость шепотков выросла по экспоненте, превращаясь в настоящий гул.
— Тихо! — Альбус взмахнул руками, привлекая внимание учеников. — Деканы сообщат вам подробнее о времени и месте проведения проверки. Спасибо за внимание, — он сел на свое место.
В гуле голосов Инспектор слышал еще и отголосок взбешенного шипения, которого здесь быть не должно.
«Не удивлюсь, если примерно вот как-то так и началась демонизация факультета Слизерин», — подумал он, еще тоскливее глядя на дно кубка. Это все было очень некстати. Гарри хотел в отпуск и, желательно, бессрочный, но вся эта история явно не собиралась давать ему и минуту передышки.
Дамблдор теперь лукаво сверкал глазами из-под очков на зал, отслеживая реакции учеников, и, похоже, боковым зрением пытался засечь еще реакцию преподавателей и самого Пауэлла.
«Как бы не окосел...» — безразлично подумал бывший Поттер, совсем не впечатленный. Годы, когда он уважал и восхищался Альбусом, давно прошли.
Что пытался этим всем доказать заместитель директора, было загадкой, так как все прекрасно знали, что некоторые ученики Слизерина привозили из дома артефакты, природа которых была темной. Да что там Слизерин! Наверняка среди воронят была далеко не пара-тройка обладателей запрещенных по своей сути вещей. И не только у них...
Даже если будущий обладатель ордена Мерлина добьется разрешения перетрясти и спальни учителей — он ничего не найдет, разве что подкинет. Так себе план и мог грозить огромным скандалом. Хотя, может, таким образом Дамблдор бросал в него перчатку, объявлял войну или что-то такое... Пытался показать, что он и его методы лучше...
«Тоже мне, непогрешимый волшебник. В своем глазу бревна и не заметит...» — подумал Гарольд, поглядывая на великого чародея и не менее великого старосту.
— Это ты про себя, не правда ли? — ответил холодный голос в его голове.
«Ну что ты привязался опять...» — отмахнулся Пауэлл, слегка поморщившись и обвиняюще глядя в кубок. — «Не я виноват, что опять не высыпаюсь, и держать щиты все труднее без нормального отдыха».
— И это, по-твоему, моя вина?
«Ну а чья же?» — искренне возмутился Инспектор. — «Дамблдора? Министерства?» — на секунду он призадумался. — «Хотя, в общем-то, ты абсолютно прав — вы все виноваты. Поздравляю».
Пауэлла окружали высокоинтеллектуальные идиоты.
***
Для любого стороннего наблюдателя лицо старосты Реддла не изменилось, сохранив свое доброжелательное выражение, но рыцари прекрасно видели, что улыбка его приобрела опасную грань.
— Это же не Министерство затеяло? — нахмурился обычно немногословный Долохов.
— Я так не думаю, — ответил Малфой. — Отец наверняка предупредил бы меня.
— Диппет бы не стал так рисковать, — протянул Нотт. — А значит...
— Дамблдор! Опять сует свой нос в чужие дела, Мордред его побери! — зарычал Блэк.
— Спокойнее, Альфард, — все так же улыбаясь, перебил Том, — У профессора наверняка есть на это веские причины. Наша задача — лишь развеять его беспочвенные опасения. В такое время каждый имеет право опасаться за студентов... И даже самих студентов. Даже претендент на звание великого волшебника, — добавил он с ухмылкой. — Думаю, декан расскажет нам все необходимое.
На этих словах рыцари замерли, а Том повернул голову в сторону идущего к его месту Слагхорна. Декан выглядел слегка обеспокоенным.
— Доброго всем утра. Том, я могу надеяться, что ты передашь небольшое сообщение всем старостам Слизерина?
— Конечно, сэр.
— Старостам необходимо проследить, чтобы до вечера студенты убрались в комнатах и проверили, не прихватили ли они из дома совершенно случайно что-нибудь лишнее. Понимаете?
— Абсолютно, сэр.
О, Том понимал.
Профессор поручил ему руководить проверкой комнат на хранение темных артефактов и лично проконтролировать результаты. Подобные артефакты при использовании оставляли на волшебнике временный след, а значит, у них были примерно сутки, чтобы перепрятать такие объекты, а потом воздержаться от их использования до конца проверки.
Когда декан удалился, Реддл тонко намекнул рыцарям, что те очень и очень заинтересованы в качестве проверки, и это дело чести для факультета, а затем отправился отлавливать одного из Кэрроу.
Братья Кэрроу были величиной непостоянной: то они восхищались Реддлом, то раздражались его властью на факультете. Но одно у них отнять было нельзя: огромную гордость за Слизерин. Лучших кандидатов на роль контролеров для начала проверки было не найти.
Конечно, велик был соблазн действительно проконтролировать все лично, но это принесло бы лишь небольшие сведения для мелкого шантажа, а если всплывет что-то крупное — рыцари и сами доложат. Следующим шагом было выцепить в толпе старосту Когтеврана, которая, скорее всего, спешила в свою башню по схожей со слизеринцами причине, безумно занятая.
Но даже так она не стала перечить и безропотно последовала за Томом, когда тот попросил ее прогуляться до ближайшего тихого коридора. По блуждающему взгляду и неловким улыбкам он быстро определил, в чем дело: похоже, она надеялась на приглашение пойти вместе на встречу Клуба или что-то в этом духе.
Это было... глупо с ее стороны. Возможно, она находилась в заблуждении, что статус старост делал их равными, но это было не так. И только делало девчонку уязвимой: достаточно было назвать ее по имени, чтобы та перестала отводить взгляд и попалась в ловушку. В этот раз Реддл не особенно церемонился и быстро перематывал чужие воспоминания.
Наконец, он нашел, что хотел. Время, когда когтевранка держала в руках зелье. Небольшая отмотка назад, и воспоминание начало проигрываться с самого начала.
Коридоры вели девушку куда-то вглубь замка, когда ей встретилась группка француженок: те всегда старались держаться вместе на незнакомой территории. Внезапно одна из них отделилась от группы и перегородила старосте дорогу, отчего та в удивлении остановилась.
— Я могу чем-то помочь?
— Да, — неловко начала незнакомка с сильным акцентом, — Меня попросили... Передать это месье Реддлу, — она достала уже знакомое зелье из своей сумки.
— Кто же просил?
— Мадам... Мадам Помфри, если я не ошибаюсь. Она говорила, что это что-то очень важное. Для здоровья.
Том еще раз убедился, что слухи о сообразительности студентов Ровены преувеличены: в голову девушки даже не закралась мысль, что Помфри вряд ли попросила бы новую и плохо ориентирующуюся по школе студентку что-либо передавать.
Больше ничего интересного не было, так что Том покинул ее воспоминания. Девчонка захлопала глазами, пытаясь сориентироваться в смешавшихся на секунду мыслях:
— Ты о чем-то говорил?
— Да, — печально улыбнулся Реддл, — Я рассказывал, как мне жаль, что я не могу никого пригласить на вечер, устраиваемый нашим деканом, поскольку пообещал Малфою поддержать его и также пойти в одиночку.
— Ты... — она на секунду замялась и печально вздохнула, — Ты настоящий друг, Том.
— Иногда это трудно, но я стараюсь.
— Что же... Было приятно поговорить, но я должна идти. Дела не ждут.
— Конечно, было приятно поболтать.
Глядя в спину уходящей студентки, Реддл прикидывал, где сейчас могли бы быть француженки. Обойдя пару этажей и не получив нужной информации, Том разыскал Кровавого Барона, который всегда с готовностью помогал в поисках.
Пару опрошенных привидений и портретов спустя, они выяснили, что девушки в данный момент гуляли у озера. К счастью, сегодня был выходной, а домашние работы в крайнем случае можно было выполнить и за ночь. Но также на сегодня была запланирована встреча рыцарей, что несколько ограничивало расследование по времени. И что их только выгнало на улицу, когда трава после дождя еще была такой сырой?
Он издали заметил их группу у берега. Они тоже заметили приближение незнакомца и оживленно зашептались. Том сдержал желание поморщиться, — будь его воля, он бы запретил эти раздражающие перешептывания на законодательном уровне. К сожалению, в такой толпе качественно порыться в чужих мыслях было практически невозможно. Нужен был более деликатный подход
Разглядев девушку из воспоминания, он подошел, вежливо улыбаясь.
— Доброго дня. К сожалению, не знаю вашего имени, но хотел поблагодарить за переданное зелье. Оно было действительно волшебным.
Она выглядела удивленной, но потом, похоже, вспомнила:
— Месье Реддл? Ох, вы не должны благодарить меня. Это все Летиция. Я лишь проиграла пари...
— Пари?
Она засмущалась:
— О, это глупая история, вы не захотите ее слышать. Но по условиям я должна была выполнить просьбу. И она попросила передать зелье вам, — она задумалась и стушевалась еще больше. — Ох, я наверно не должна рассказывать...
Сбоку послышался смешок и комментарий на французском. Реддл не знал еще этот язык в совершенстве, но его знаний хватило, чтобы понять смысл:
«Если леди просит подругу передать что-то симпатичному джентльмену, ты не должна сдавать ее так просто».
Кучка девчонок захихикала и расступилась, пропуская к ним юную волшебницу, которую Том уже видел ранее.
— Говорите обо мне? — спросила Летиция Атталь.
Староста перевел все внимание на нее и сдержал желание с подозрением прищуриться. Это была та самая девушка, которая на уроке Инспектора продемонстрировала левитацию.
— Прости меня, — пробормотала ее подруга на французском.
— Ох, ничего. Мы с месье Реддлом как-нибудь разберемся с этим, — она улыбнулась и намотала локон своих волос на палец, когда другая девочка отошла в сторону. — Я не думала, что этот разговор произойдет вот так.
Это было правдой.
— Честно говоря, очень смущалась отдать лично, потому попросила подругу. Так неловко получилось, — добавила она.
А вот это уже была ложь.
Реддл чуть наклонил голову, присматриваясь к француженке. Мисс Атталь была симпатичной блондинкой, с аккуратными чертами лица, приятной улыбкой и цепким взглядом. И зачем-то врала.
— Ничего. Я понимаю, всякое случается. Но зелье и правда великолепно, благодарю, — он надеялся, что она сама проболтается по поводу изготовителя зелья, желая похвастаться собой или своими связями, но девушка лишь улыбалась.
— Я знаю. Рада, что пригодилось. И может быть, только может быть... Я могу рассчитывать на что-то взамен?
— Что вы имеете в виду? — Тому не пришлось изображать удивление таким поворотом беседы. Она предлагала бартер?
— В школе во Франции у нас были почти регулярные культурные вечера. А тут и в помине такого нет. Но я слышала, что декан Слизерина устраивает подобное в скором времени. Вот только я не была приглашена... — она тяжко вздохнула. — Мсье Реддл, я достаточно симпатична, чтобы сопровождать вас на это мероприятие?
На секунду Том потерял дар речи. Он слышал, что нравы во Франции были совсем иными, но чтобы леди приглашала первой...
По местным меркам это было вульгарно, вызывающе, даже скандально. Впрочем, остальные девочки не выглядели шокированными. И в то же время это была неплохая возможность, чтобы вытрясти из нее всю информацию. Четко контролируя свою мимику и добавляя в голос побольше теплоты, он ответил:
— Разумеется. Давно не встречал никого симпатичнее вас.
Девочки, стоявшие рядом с Атталь восторженно вздохнули и зашептались, полностью купившись на его актерскую игру. Но это было не удивительно: все это было далеко не самой удивляющей ситуацией, с которой сталкивался староста Слизерина. А умение держать лицо было практически необходимостью для выживания на факультете без защиты именитого рода. Его выражение лица держалось идеально как и перед профессорами, так и перед другими студентами и их родителями.
На мгновение ему показалось, что Атталь знающе улыбнулась, но, скорее всего, это была лишь иллюзия. Похоже, планы на встречу клуба придется пересмотреть.