Косвенная рекурсия
Вторая неделя в Хогвартсе шла своим чередом. Этот учебный год был ознаменован личными расписаниями и курсами обучения трансгрессии — и видит Мерлин, последних Реддл очень ждал.
Том, как и весь основной состав его рыцарей, успешно перешел на шестой курс. Не то чтобы у остальных было много вариантов — хорошая успеваемость была условием, невыполнение которого исключало из ближнего круга. Рыцари Вальпургии не для того потратили столько сил, чтобы вылететь сейчас.
Но не все было так лучезарно. Вопрос с исчезновением потенциального семейства Реддла оставался открытым: официально заявить об исчезновении было нельзя, так как, хотя он и мог бы разыграть роль бедного сиротки, мечтавшего найти дом и ради этого сбежавшего ненадолго из приюта, сами родственники оставались неизвестной переменной. Самостоятельно на них получилось раскопать мало информации.
Самым простым способом решения проблемы было дать указание Малфою все выяснить, но увиденная лачуга только утверждала в мысли, что, возможно... Его рыцарям не стоит знать об этом родстве. Статус наследника Слизерина был хорош и сам по себе.
Вместо этого Том отдал команду присмотреться к беженцам на предмет хороших связей и талантов. Это ожидаемо привлекло внимание всей компании к Инспектору: маг не только посещал занятия с проверками, но и собирал вокруг себя большие группы учеников из разных стран.
Определенного мнения о мужчине у факультета пока не сложилось, но вот иностранцы в основном явно относились с доверием, настолько, насколько было возможно в такой сложный период. Сам Реддл присутствовал лишь на инспекции урока защиты от темных сил, который проводила профессор Меррисот. Это несколько удивляло, поскольку, верный своей репутации и желанию знать все, староста выбрал все возможные предметы, а, следовательно, статистическая вероятность застать несколько проверок была высока. В день проверки Пауэлл сидел на занятии в конце класса с кучей пергаментов и весьма отстраненным видом, что весьма не вязалось с тем, как он же вел себя в коридорах с беженцами.
Слизеринцы с других курсов, впрочем, рассказывали, что на инспекциях, которые они застали, Гарольд активно участвовал в уроке, задавал вопросы студентам и профессорам и делился интересными фактами. Похоже, на том уроке защиты от темных искусств Инспектор был просто не в духе или устал. Что не было странным: если ходившие по Хогвартсу шепотки о готовившихся дополнительных предметах — правда, удивительно, как он вообще успел посетить занятия всех курсов в такой срок.
В остальных планах прогресс был относительный: Серая дама все еще ловко избегала разговоров о диадеме, об артефакте Годрика нашлось лишь смутное упоминание и пафосная фраза «он в час нужды явится лишь истинному гриффиндорцу», которая показалась Тому бредом. Артефакты Салазара и Хельги являлись неизвестно чем, спрятанным неизвестно где. Обыск Тайной комнаты ничего не дал, а пуффендуйский предмет силы мог с тем же успехом валяться где-нибудь в углу кухни или их гостиной. Нужно больше информации.
На обеде Слагхорн выловил Реддла и попросил попозже привести Инспектора в одну из лабораторий, по пути обронив, что собрание Клуба Слизней в этом году будет довольно рано, о чем услышали, конечно же, и рыцари:
— Действительно рано для собраний, обычно он их приурочивает к чему-нибудь, а тут прям с начала года? — Блэк удивленно смотрел в спину торопливо уходящего Горация.
— Полагаю, декан оценил расстановку сил и хочет оказаться на хорошем счету у Министерства. Плюс завести пару десятков полезных знакомств — так в его духе, — кивнул Абраксас, не отвлекаясь от содержания тарелки.
— Наш старина Слагги своей выгоды никогда не упустит!
Том кивнул с легкой усмешкой:
— И нам надо взять с него пример, это действительно хорошая возможность. Если что-то пойдет не так, и полетят головы — подумайте, кто получит преимущество.
— Партия, выдвигающая реформы, конечно же, — лениво махнул рукой Нотт.
— Мысли шире! У кого есть влияние в этой партии, связи и деньги на реформы... — внезапно Малфой замер, уставившись в тарелку. — Постойте-ка. Если я все правильно понимаю, то этим человеком вполне может оказаться... Гарольд Пауэлл! Наш Инспектор!
На это Ричард Нотт только презрительно фыркнул:
— Какой-то министерский работник? Ты из ума выжил, Малфой?
— Ты не понимаешь! Он выдвинул эту реформу и обладает поддержкой Конфедерации магов! И если все получится, он и его партия будут на хорошем счету не только в Британии, но и в мире, понимаете? Возможно, не лично он, но его команда получит такое влияние, что Дамблдору и его либералам и не снилось!
Обед резко становился интересным. Том ощутил острую необходимость поделиться информацией с дневником, как только появится момент.
— Нужно выяснить все возможное, — сказал он. — Ричард, я слышал, кто-то из твоих родственников имеет выход на Конфедерацию магов. Было бы интересно услышать последние вести. Если Малфой прав, это отличная новость...
***
Тем временем в кабинете, любезно предоставленном Инспектору, параллельно с обедом проходил разговор через заговоренное зеркало.
Наученный горьким опытом прошлого, Гарольд пользовался своими знаниями бывшего Главы Аврората и не только избегал каминов для связи, но и ставил вокруг себя купол, который считался грубостью и явным проявлением недоверия к окружающим магам, будь таковые сейчас в помещении. Но Гарри было не до этикета, он слишком хорошо знал, что в Хогвартсе даже у стен всегда были уши.
Сейчас из зеркала на Гарольда Пауэлла смотрела немолодая ведьма с собранными в косу светлыми волосами. Она слегка хмурилась, но продолжала отчет:
— Кроме того... Никто из магов стран востока не просил убежища в Британии, так что наиболее вероятно, что они откажут, — женщина покачала головой.
— Мы это предвидели, Вайолет, так что ничего страшного. Как продвигаются остальные планы?
— Не знаю, что у вас на Палату лордов, но ситуация постепенно меняется в нашу сторону. Если все продолжится в том же темпе — шанс получить поддержку на новые проекты очень высок.
Гарри улыбнулся. Ему не очень нравились методы, к которым приходилось прибегать, но правда была в том, что это была не та игра, где можно победить абсолютно честно. Как бы ни ратовал за его назначение на роль Главы Аврората в свое время Кингсли, нельзя было удержаться на посту, не научившись признавать влияние политики и неоднозначных ходов на успех операций и поддержания правопорядка. Пресловутое «общее благо», чтоб его Волдеморт проклял.
— Однако директор Шармбатона все еще разжигает конфликт, — продолжила Вайолет, — доводы, что вы можете быть шпионом Гриндевальда, смехотворны, но разговоры все еще ходят.
Конечно, директора школ были меньше прочих заинтересованы в том, чтобы кто-то лез в их дела, и это поведение было предсказуемо. И было второй причиной, почему он был сейчас там, где был. Помимо контролирования политической стороны вопроса, пришлось в итоге и лично заняться Хогвартсом. Хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо — делай сам.
Особенно если это что-то — попытки не допустить создания будущим Волдемортом новых крестражей и конец света. Большие игры в стиле Дамблдора — это все, конечно, здорово, но на ситуацию влияло слишком много факторов. Да и будем честными — такие сложные постановки никогда не были в стиле Мальчика-который-выжил-чтобы-выжить-опять.
Справляться со всем лично было тяжело, иначе и не скажешь. Теперь он понимал, почему, вероятно, Дамблдор был так отстранен и не уделял время, когда был нужен Гарри в подростковые годы. Попробуй тут найди момент, когда нужно и за учебными планами уследить, и попечительский совет убедить в необходимости тех или иных закупок, и Министерству на все вопросы ответить.
Директору хотя бы не приходилось, как Гарри, еще и посещать уроки со студентами для оценки уровня образования, но Амбридж в свое время вместе с этим еще и преподавать умудрялась! Либо она работала на энергии собственной злобности, либо была на стимулирующих зельях двадцать четыре часа в сутки, иначе даже с маховиком времени пришлось бы тяжко.
К слову, маховик времени Поттеру в Министерстве со скрипом выдали, признавая, что одновременно работу наставника для иностранцев и Инспектора он не потянет. Прошла только вторая неделя занятий, а к нему уже выстроилась очередь просителей из учеников, которые хотели закрыть свои пробелы в знаниях по отсутствующим в Хогвартсе предметам, и, как ни странно, родителей юных магов, которые хотели улучшить уровень знаний и кругозор в магических науках своих чад в целом. Вторых бывший Поттер радостно посылал на заседания Министерства по поводу образовательных реформ, а вот с первыми приходилось разбираться самому, на ходу изобретая учебный план.
Себя Инспектор не обманывал, даже не надеясь преподать всем все необходимое, о чем еще в начале предупредил заинтересованных. Но в его силах было найти достаточно связей за рубежом и убедить иностранцев поделиться знаниями ради их же будущего поколения волшебников. Магические сообщества разных стран всегда с безумным нежеланием делились знаниями, в этом своем упрямстве походя на маглов, о чем Поттер не раз не постеснялся им сказать в лицо.
Политиков это не порадовало, мягко скажем. Но что они могли сделать, если наглый волшебник со связями в нужных местах был прав? Все, что они смогли, не огребая на свою голову возмущение родителей учеников, искавших убежище на туманном Альбионе — ставить палки в колеса образовательным реформам. И то весьма вяло, так как большую часть сил оттягивала война.
На самом деле Гарри с удовольствием занимался бы дальше этими скучными разборками и держался бы подальше от Хогвартса до того, как Том Реддл наконец-то покинет стены замка. Но тут была одна весомая проблема: он за заботами умудрился упустить момент убийства Миртл, хотя надеялся, что все предусмотрел. Да, с этим стоило винить только себя и вспоминать пример Альбуса: даже ему не удалось до конца загребать жар чужими руками.
Пришлось вступить в игру и сделать все, чтобы юный Волдеморт не наделал еще крестражей, осложняя и так не легкую жизнь новоиспеченного Генерального Инспектора. Был еще один претендент на роль дополнительного препятствия: не к ночи упомянутый еще пока не владелец ордена Мерлина первой степени по имени Альбус Дамблдор. Не надо было быть Трелони, чтобы предсказать, что заместитель директора окажется от любой инициативы Министерства не в восторге. «Не восторг» пока что выражался косыми взглядами на Инспектора и приглашением на чай.
И если Гарри чего в жизни и понимал, так это то, что на это приглашение проще согласиться, чем разбираться с последствиями отказа. Именно поэтому после разговора с Вайолет Инспектор направился прямиком к месту чайного рандеву.
— Рад видеть вас в своем кабинете, — Альбус вежливо улыбался, сидя за столом и указывая на кресло напротив. Кабинет не был таким же впечатляющим, как директорский в будущем, Гарри ожидал увидеть на столе лимонные дольки, но, похоже, любовь к ним — нечто, приходящее с возрастом. Вместо сладостей был только чай в аккуратных чашках.
— Доброго дня, заместитель директора. Вы хотели меня видеть?
— Да, конечно. Хотелось обсудить с вами все эти новые реформы как с непосредственным участником.
Гарольд кивнул и прошел к предложенному месту. Он заранее знал, что этот разговор ему не понравится, но уровень проблемы еще предстояло выяснить. Бодаться с молодым еще Альбусом на тему подходов к обучению — то еще развлечение.
— Что вы хотите обсудить? — спросил он.
Профессор трансфигурации вздохнул:
— Видите ли, так сложилось, что долгие поколения в Хогвартсе занимались преподаванием и выбором программ самостоятельно. Да, кто-то сочтет это минусом, но во многом это лучшее решение, которое избавляет от излишнего влияния Министерства. Не все изменения идут на пользу, особенно если мы говорим о чем-то настолько проверенном временем. Я лишь прошу вас здраво оценить плюсы и минусы и не поддаваться на провокации тех, кто не понимает истинный масштаб... Люди часто недальновидны и хотят вносить изменения ради изменений.
«О, он видит угрозу...», — произнес знакомый шипящий голос.
Дамблдор продолжал:
— Кроме того, сейчас не то время, мы должны сосредоточить усилия на защите детей, а не на попытке подогнать все под желание министерства выглядеть получше в глазах избирателей. Я наслышан, что вы достойный человек, который может правильно расставить приоритеты...
Инспектор поправил очки и прервал речь заместителя директора взмахом ладони:
— Я живу не первый день и вижу, что вы пытаетесь сделать. Спасибо, но не нужно. Я один из самых рьяных сторонников этой реформы, и мы можем бесконечно пить на эту тему чай, однако мнение мое не изменится. Реформы образования не нужны? Вы серьезно так думаете? А теперь задайте себе вопрос: можем ли мы повторить достижения волшебников прошлого? — раздражение вспыхнуло ярким пламенем, но Гарри подавил эмоцию. — Допустим, вы можете и пара человек еще тоже. Но разве это не исключение из общего правила? Вы не видите тенденции? Мы мельчаем и наши таланты также. Мы очень ограничены. Есть тысячи волшебных практик, но мы изучаем от силы девять. Это все равно что жить с ограниченным набором слов, много ли вы сможете сказать? Сосредотачиваясь на чем-то одном, вы забываете о будущем. Да, проблема войны велика. Но она не вечна. Все войны заканчиваются, а что будет после?
«Браво, мальчик. А теперь добей его и скажи, что все мы в будущем умрем», — произнес тот же голос, напоминающий шипение.
В этот раз Поттер обратил внимание на этот голос и резко закрыл рот. Через минуту ошеломленной тишины со стороны Дамблдора, явно не ожидавшего такой тирады, в дверь постучали.
— Войдите, — отмер заместитель директора, глядя на дверь.
Инспектор прекрасно знал, кто стоит на пороге, ему не нужно было для этого быть частью охранных чар Хогвартса или применять магию. На пороге стоял Том Реддл. Ни один неприятный день в жизни Гарри, кажется, не обошелся без этого пока еще мальчишки. И сейчас судьба, похоже, решила отыграться за все попытки избегать слизеринского старосту.
— Мистер Реддл? Чем могу помочь? — подал голос Дамблдор.
— Прошу прощения, заместитель директора, профессор Слагхорн просил меня разыскать мистера Пауэлла, — с идеально выверенной вежливостью ответил Реддл, замерев в дверях в явном ожидании.
— Что ж, в таком случае не могу задерживать, у Горация наверняка какое-то к вам важное дело, — кивнул со вздохом Дамблдор.
Похоже, он решил взять таймаут и пересмотреть свой подход к общению с Инспектором. Гарри был достаточно профессиональным аврором в прошлом\будущем, чтобы не заскрипеть зубами от раздражения. Он предпочел бы этот неприятный разговор необходимости сейчас идти куда-то с Реддлом. Но вариантов было мало.
— Тогда до встречи, — кивнул Гарольд и отправился на выход, где все также стоял староста, определенно намеревавшийся лично проводить гостя декана. Инспектор поднял ментальные щиты. — И где ожидает меня Слагхорн?
— В лаборатории тринадцать, сэр. Позвольте, я вас провожу.
Да. Догадки подтверждались, а голова начинала слегка болеть. Глупо ли надеяться, что шестнадцатилетний Темный Лорд будет менее упрямым, чем семидесятилетний? Уповая на неизвестно какую удачу, Гарри все же попытался отбрехаться от этой чести:
— Не стоит утруждаться, я найду дорогу и сам.
— Но сэр, декан не поймет, если вы потеряетесь где-то в развилках подземелья. Это моя работа — проводить вас, — вежливая улыбка Реддла должна была, похоже, выражать искреннее желание помочь, но Инспектор мог видеть в ней лишь злобный оскал.
«Чем дольше я с ним пререкаюсь, тем дольше провожу время в его компании», — устало подумал он и только отрывисто кивнул. — Хорошо, ведите.
К сожалению, просто так не объяснишь, что знаешь весь замок как свои пять пальцев, если ты из будущего и технически пока тут не учился. На удивление, Реддл вел его без единого комментария. Единственный минус — от поднятых щитов головная боль нарастала с каждой секундой, будто под напором огромной лавины. Не будь Поттер в прошлом работником аврората — решил бы, что это намеренная атака, но нет. Все признаки, кроме давления на щиты, говорили, что Том и пальцем в его сторону не пошевелил.
Удивительное явление. Ради пробы Гарольд опустил щиты немного, самую малость. И ощутил... любопытство. Это было явно не его чувство, иное, похожее на одежду с чужого плеча. Любознательное, острое, как сотня иголок, заинтересованно смотрящее в его сторону и на весь мир вокруг, жадное. А затем появилось ликование.
Раздался скрипучий смех, волной прокатившийся по коридору, и Гарольд замер.
— Господин Пауэлл? — удивленно обернулся Том Реддл, заметив, что мужчина остановился.
— Хм. Ничего, — быстро ответил Гарольд и продолжил путь.
Да, ничего странного не происходило. Просто Гарольд Пауэлл, некогда Гарри Поттер, слышал в своей голове смех Темного Лорда, которого пока еще технически не существовало.
Это сумасшествие было неизбежно с тех самых пор, как местный Реддл создал свой первый крестраж. Да, в этот раз ему наверняка пришлось сложнее совершить и скрыть преступление усилиями команды Поттера, но результат был тот же. К большому сожалению, было некое обстоятельство, которое мешало Инспектору просто указать на виновника инцидента и выложить все доказательства, хотя возможность была. Это вынужденное молчание вызывало желание придушить паршивца, разрушившего жизнь Миртл Уоррен и Рубеуса Хагрида, но Гарри не мог. Хотя, видит Мерлин, очень хотел.
Судьба была несправедлива и требовала, чтобы Том Реддл продолжал существовать. Похоже, она ненавидела Гарри Поттера и все, что он делает.
***
Для Тома Реддла же все складывалось даже очень хорошо. По какой-то причине охранные чары Хогвартса никогда не видели в нем угрозы, а потому заклинания защиты от подслушивания, наложенные на личные кабинеты преподавателей, не работали на нем. Либо это, либо Дамблдор специально снял их перед разговором с Пауэллом, что предположением было бредовым.
Так вот. Благодаря этой замечательной особенности и нежеланию встревать в чужой разговор на середине из чистой вежливости, некоторый староста Слизерина услышал практически все, что было сказано в кабинете заместителя директора.
Слова Дамблдора про защиту детей почти взбесили. Как он мог говорить об этом, если до сих пор отнекивался от битвы, отсиживаясь в Хогвартсе, и в то же время настаивал, чтобы всех маглорожденных отправляли обратно в пекло каждое лето? Какого черта? Как люди еще не заметили, что Дамблдор просто недальновидный старый дурак?
Буквально бальзамом на душу было услышать речь Инспектора, который, похоже, даже не собирался выслушивать позицию заместителя директора. Мало кто вот так вот сразу на памяти старосты отказывался от разговора с могущественным волшебником, которого к тому же старались не расстраивать, чтобы тот внезапно не передумал быть знаменем надежды против агрессора. Все эти недальновидные люди слишком боялись встать на линию огня сами, потому были готовы согласиться с чем угодно, чтобы кто-то еще защитил их. Жалкие глупцы.
Не факт, что Инспектор поступил так от большого ума, конечно. Но ему хотя бы хватило смелости. Вряд ли действительно обладая хоть каким-то политическим влиянием, он не знал о Дамблдоре. Если опять же слухи об этом влиянии не лгут.
Если все так, как хотелось бы надеяться, то Гарольд Пауэлл был весьма ценным союзником для рыцарей в будущем. Кто-то с выходом не только в Министерство, но и Конфедерацию магов, кто не боится противопоставить себя мнению старины Дамби... Редкая комбинация. И очень полезная.
Сам Реддл никогда не планировал становиться Министром магии или вообще работать в Министерстве. Быть лицом официальной власти — задача неблагодарная, зная твое лицо, кто угодно может решиться тебя «убрать» или повлиять зельями, заклинаниями, банальными угрозами. Он еще в конце прошлого года, после фиаско со змеем Салазара, решил, что публичность не выгодна. Что же до работы в Министерстве самой по себе — это убийство времени на мелкие проблемы мелких людишек, перекладывание бумаги и куча обетов и магических клятв, если собираешься заниматься чем-то хоть сколько-нибудь серьезным. Ограниченность и пустая трата времени мешают истинному величию.
В планах Реддла было в первую очередь доразобраться с артефактами Хогвартса, а затем заняться расширением знаний и стать следующим преподавателем защиты от Темных сил, если Меррисот наконец решит уйти на покой. Старая ведьма была великолепна в преподавании и уважаемая даже самим Томом, но если придется ее подвинуть с преподавательского кресла... Что ж, спустя годик с небольшим он это сделает.
Конечно тогда придется отложить путешествие ради изучения магии, но... Похоже, судьба решила, что слишком нечестно по отношению к наследнику Слизерина − ограничивать его в этой потребности, и знания с появлением Инспектора сами приплывут к нему в руки. Оставаться в таком случае в Хогвартсе будет только разумно.
Однако также стоило убедиться, что Пауэлл не идиот, и его реформы действительно получат поддержку. А еще... Возможно, стоило подсказать направление нововведений? В каких там школах изучают темную магию? Дурмстранг? Кажется, ученики этой школы теперь просто обязаны подружиться с кем-нибудь со Слизерина. Кто там был ему обязан?..
Впервые с начала каникул Реддл ощутил, как все складывается в его пользу, как если бы сама магия была на его стороне. Будто фигурки, выстроившиеся на магической шахматной доске, сдавались и переходили на его сторону, обретя собственную волю.
Внезапно шаги Инспектора, до этого гулко разносившиеся в тишине коридоров подземелья, стихли.
— Господин Пауэлл? — удивленно обернулся староста.
Пауэлл в освещенном факелами коридоре казался уже не бледным, а скорее сероватым.
Пустой взгляд мужчины на секунды был устремлен в пространство дальше по коридору, но он быстро взял себя в руки:
—Хм. Ничего, — ответил он и продолжил путь.
В этот раз старосте пришлось сделать несколько широких шагов, чтобы догнать Гарольда. Странно. По идее это сам Том должен был быть проводником по запутанным коридорам, а не наоборот. Появившееся легкое раздражение на Инспектора быстро убило чувство ликования. Этот маг пока не заслужил уважения, но придется работать с чем есть. Это будет интересный год.
***
Как оказалось, Реддл не обманул: Слагхорн действительно ждал Инспектора в лаборатории тринадцать. Даже в эти годы обстановка в рабочих помещениях под руководством Горация сильно отличалась от той мрачности, что была при Снейпе. Похоже, зельевары очень любили привносить в рабочие пространства свой порядок. Как аврор, Поттер такого подхода не понимал: можно было только гадать, сколько слепков магии осталось в помещении, не говоря уже об иных уликах. Конечно, декан Слизерина не был преступником, и ему не надо было скрываться, но все же...
Упомянутый волшебник уже сидел за преподавательским столом, приветливо улыбаясь.
— О, мистер Пауэлл. Проходите, проходите, — благодушно закивал он, указывая на трансфигурированное мягкое кресло рядом со столом подальше от котлов. — Спасибо, что привели его, Том. Можете идти, — кивнул декан старосте.
— Рад быть полезным, — сверкнул дежурной улыбкой Реддл и удалился, позволяя Гарольду наконец-то опустить щиты и чуть-чуть расслабиться. В кабинете было душновато, но это не шло в сравнение с необходимостью сдерживать чужую волну силы.
— Надеюсь, я не отвлек вас от каких-нибудь важных дел, — лукаво улыбнулся Гораций, снова обращаясь к Гарольду.
— Не стоит беспокоиться. Я говорил с профессором Дамблдором, но он, похоже, и сам был рад перенести разговор, — Гарри слегка фыркнул, припоминая ох какое удивленное лицо будущего директора.
— О, не принимайте его недоверие близко к сердцу, сами понимаете: времена сейчас неспокойные, — всплеснул руками мастер зельеварения. — А в Министерстве доверять можно далеко не всем, так что все из лучших побуждений... Вот, помнится, один мой хороший знакомый... — Гораций пустился в пространный рассказ о его невероятно полезных знакомствах в Министерстве, который длился минут пятнадцать, а потом внезапно бросил пытливый взгляд на своего гостя: — Что вы думаете о Гриндевальде?
На секунду Гарри опешил от такой резкой смены темы. Вот так вот в лоб о Темном Лорде? И это при том, что о самом Инспекторе где-то ходят шепотки как о шпионе Геллерта? Слагхорн где-то растерял всю свою хитрость? Или Поттер тут не один отъезжает крышей?
Все не могло быть настолько просто. Гарри, пораженный внезапной догадкой, осторожно принюхался и чуть не расхохотался. В воздухе еле заметно пахло настойкой из трав: явно улавливались любисток и ложечница. Легко было сложить эти два ингредиента и вычислить третий: очевидно, в котле неподалеку варилась Дурманящая настойка, обещавшая головокружение, смятение и безрассудство одним своим запахом всем, кто не был натренирован переносить ее пары.
Так вот почему встреча в лаборатории! Его проверяют. Пусть разговор со Слагхорном до смешного напоминал на контрасте с Дамблдором игру в «слишком уж мудрый и просто добрый следователь», не стоило забывать, что эти двое — давние приятели и явно друг друга достойны.
Не могли же эти два стареющих интригана знать, что их «оппонент» — тренированный аврор, на которого такие трюки уже не действовали? Будь перед ними Министерская крыса — конечно, уже все тайны были бы выболтаны. Впрочем, осторожность не повредит: от шпиона Гриндевальда также ждут устойчивости к зельям.
Актер из Поттера был неважнецкий, но выбора не оставалось:
— Гриндевальд? — слегка осоловело похлопав глазами, переспросил Пауэлл. — Его действия ужасны. Никогда не понимал все эти убийства, ненависть... Скорее бы все это прекратилось.
Для достоверности он потер глаза, будто сложно было поддерживать концентрацию на разговоре.
— Да, это все ужасно, — покивал Слагхорн. — Хотя некоторые находят его идею о господстве над маглами интересной. С другой стороны, отмена Статута позволит практиковать самую разнообразную магию...
Гарри чуть не закашлялся от возмущения. Так вот как Дамблдор и его команда пришли к гениальному выводу, что Пауэлл может быть шпионом лорда! Они построили логическую цепочку не с того конца и пришли к совершенно неверным ответам. Хотя... Что смешно, отчасти они были правы. Инспектор в некоторой степени вынужден был обеспечить победу Темного Лорда. Но не этого...
— Отмена Статута — самая глупая вещь, которая могла бы быть сделана в принципе, — воскликнул Гарри, не сдерживая раздражения. — Если до этого дойдет, я сам отправлюсь биться хоть со всей шайкой прихвостней идиота, который попробует это воплотить!
На лице Слагхорна проступило удивление: похоже, Поттер продолжал сегодня тенденцию шокировать своими высказываниями преподавателей Хогвартса, идейно относивших себя к штабу Дамблдора.
— И вы не боитесь?
Гарри вздохнул и ответил уклончиво:
— Если и умирать за что-то, то это не худшая цель.
Хотелось честно сказать кому-то, что он уже довольно давно не боится смерти, но сейчас точно не время и не место. Все, кому он мог это сказать, остались далеко в будущем, которое, возможно, не наступит. Тоска по былым денькам снова пробудилась, отравляя разум.
— У меня что-то разболелась голова, — внезапно пожаловался Пауэлл зельевару, решив использовать «эффект» Дурманящей настойки как причину для побега.
— Ой, да, даже с молодыми такое бывает, — беззлобно усмехнулся Гораций, будто это не он тут предварительно перекрыл все вытяжки в кабинете, накапливая давящие на неподготовленного человека испарения зелья. — Давайте я вам какую-нибудь настоечку одолжу по дружбе?
«С такими друзьями мне и враги не понадобятся», — устало подумал Гарри, но ответил иное: — Нет, спасибо, у меня и в своих запасах кое-что завалялось. Да и дел накопилось немало.
Не выказав никакого недовольства, Слагхорн покивал, сетуя на «ох какую жуткую загруженность бедного Инспектора». Поттер чувствовал, что если бы сейчас Волдеморт имел право голоса в его голове, то спросил бы что-то вроде: «И когда это Хогвартс превратился в этот погорелый театр имени Дамблдора?». И Поттер бы ответил: «А ты у нас тогда звезда первой величины!». Но Волдеморт молчал, что в принципе было хорошо для всеобщего душевного спокойствия.
Выползая из подземелий, Пауэлл чувствовал сильное желание напиться и хотя бы на вечер послать все к черту, потому что эти разговоры случайно ткнули в незаживающие раны. Но времени расслабляться не было. Пока Дамблдор и его Орден-пока-не-Феникса будут приходить в себя и обсуждать полученную информацию, — Гарри ярко представлял себе веселую вечеринку интриганов вокруг думосброса, — надо было сделать свой ход.
Решение напрашивалось само собой, и ноги понесли Инспектора к кабинету директора Диппета.
***
Выполнив обязанности, образцовый староста Том Реддл отправился наконец по своим делам, стараясь не обращать внимание на внезапно появившуюся легкую головную боль. В гостиной Слизерина с самым непринужденным видом сидели его рыцари, активно изображая, что чем-то очень заняты и вовсе никого не ждут. На самом деле далеко не весь факультет знал, кто на самом деле задает в этой компании тон и настроение, и Реддл не стремился никого переубеждать. Это очень экономило время и избавляло от общества большинства идиотов.
Достаточно было пары пространных фраз про учебу, чтобы представители ближнего круга уловили намек и по очереди начали выползать из подземелья в заброшенный зал, который рыцари давно использовали для своих занятий. Это была их небольшая личная крепость, обвешанная всеми заклинаниями, которые знал гениальный староста и которые удалось нарыть в библиотеках древних семей.
Зал был просторный, обставленный минималистично, но в духе средневековья: его украшали лишь резные скамьи по бокам и толстые колонны. Великолепная акустика только придавала собраниям торжественности, гулко разнося любое громко произнесенное слово.
Окон не было, но расположенные по периметру факелы отлично справлялись с задачей освещения.
— Итак, — Реддл взмахом руки зажег факелы в зале, что было уже вошедшей в привычку демонстрацией силы. — Сегодня на повестке дня у нас несколько вопросов. И первый из них: где черти носят Лестрейнджа? Уже вторая неделя учебного года. Он решил бросить дальнейшую учебу? — конец фразы вышел настолько леденяще тихим, что Блэк с Ноттом поежились. Ни для кого из них не было секретом, что Том не станет держать при себе необразованных тупиц, не способных даже школу закончить.
— Он прислал письмо, что задерживается по причине некоторых семейных трудностей, но обещал прибыть со дня на день, — ответил Малфой, нерешительно проходя дальше в зал. Хотя их предводитель вроде как признавал ближний круг равными, никто из них на самом деле не обманывался сильно на этот счет, когда Реддл был в дурном настроении.
— Будем надеяться, что так и будет. Иначе нам срочно потребуется замена, — лицо старосты было бесстрастно. — Ладно. Вопрос второй: когда у нас будут данные на Пауэлла? — теперь его взор обратился на Нотта.
— Я думаю, к концу недели, — Ричард слегка поежился, — Лорд, — нерешительно добавил он.
Рыцари не часто лебезили перед Реддлом, но, когда замечали такие вот перепады настроения в худшую сторону, проще было обезопасить свою шкуру, чтобы случайно не стать мишенью. Иногда их покорность даже больше бесила Тома, напоминала, что они тоже слабые, готовые следовать за любым, кто покажется сильнее. В какой-то извращенной форме Наследник Слизерина из-за всего этого чувствовал себя за них ответственным, обязанным быть самым сильным, чтобы его «овцы» не сбились с пути.
— Хорошо, — произнес Реддл, отходя дальше, к подобию их личного круглого стола. Рыцари хотели, но не могли поставить в своем тренировочном зале алтарь, так что обошлись полумерой: большой каменный стол с начертанными рунами был неплохим компромиссом.
— И третий вопрос: как вам беженцы?
В этот раз слово взял Блэк:
— Есть пара интересных французов, которые успели почти доучиться в Шармбатоне до побега, из Дурмстранга учеников поменьше, слышал также что из Салемского Института ведьм какая-то недоучка к нам прибилась. Пока никто не проявил себя, кроме парнишки из Дурмстранга: говорят, сломал какому-то гриффу нос магическим посохом, размахивая им как дубиной.
Бровь Реддла сама собой поползла вверх. В Хогвартсе всякое бывало, но чтобы так магические предметы применять... Вот так вот посох, да об грифов... И не жалко же артефакт, а то сломается еще. Кажется, дурмстрангцы были точно такими дикими, как о них говорили. Если Лестрейндж таки вернется, то у него появятся конкуренты на звание Темного рыцаря.
— Я хочу, чтобы кто-то из вас напомнил о долге Джерому Эйвери. Если он справится и сумеет втереться в доверие к кому-нибудь из старших студентов Дурмстранга, я подумаю о его досрочном повышении, — протянул староста.
Рыцари переглянулись. Они весьма ревностно относились к приему новых людей в ближний круг, так как последний год кого-то принимали только вместо предыдущего участника, участь которого была незавидной. Самым очевидным кандидатом на вылет сейчас был Лестрейндж, но все могло круто измениться с его возвращением.
— И еще, — добавил их предводитель, злобно усмехаясь, — Если я замечу, что вы мешаете Эйвери выполнять это задание... — он многозначительно хмыкнул, и рыцари занервничали еще больше. — Я думаю, вы и сами догадываетесь, что может случиться.
В свете факелов спокойный взгляд наследника великого Салазара казался особенно пугающим. Легко было поверить, что он знает и может воплотить самые страшные кошмары любого, кто встанет на его пути. Его магия играла в этом не последнюю роль, как и то, как поочередно загорались блеклым светом руны на столе-алтаре, когда Том медленно его обходил.
— А теперь я поделюсь с вами тем, что узнал сам, — как ни в чем не бывало продолжил Реддл.
Одна голова хорошо, а три: ну, лучше, чем ничего, если они не безмозглые. А Том не выбирал себе в рыцари кого попало, каждый из избранных был хорош в чем-то своем.
— Наш Инспектор оказался идейным противником старины Дамблдора в вопросах образования. Не знаю, от большого ли ума, но звучала его речь весьма убедительно. Что делает твое задание, Ричард, еще более важным. А также, я попрошу тебя, Альфард, использовать свою родню...
— Хочешь запугать его? — глаза Блэка сверкнули шальным огнем, и он оскалился.
— Пока только проверить, что он из себя представляет, — покачал головой Том. С семейки безумных Блэков станется начать международный скандал, а то и вовсе случайно пристукнуть Пауэлла.
— Хорошо-хорошо, мы будем по-Блэковски гостеприимны!
— Зная ваше гостеприимство, — фыркнул Малфой.
— Ой, ну не надо... — возмутился было Блэк, но заткнулся под раздраженным взглядом Реддла.
— Только проверить. Абраксас, выясни, что говорят в Министерстве, какие готовятся реформы. К встрече Клуба Слизней у нас должно быть достаточно информации. И это мое первое и последнее слово по данному вопросу. Если эта миссия покажется вам недостаточно важной, то я начну сомневаться в вашей принадлежности к кругу...
Рыцари молча опустили взгляды на изрезанный рунами стол, по краю которого шла борозда, смыкающаяся в круг. О, они точно не хотели терять все это, а их предводитель умел отбирать все, даже воспоминания, как никто другой. Их король хлопнул в ладоши, прерывая оцепенение:
— Помнится, я обещал показать вам кое-что интересное...
В закрытом зале подул взявшийся из ниоткуда ветер. Глаза подростков загорелись предвкушением.
***
Выходные прошли незаметно: Малфой и Нотт пытались хоть как-то успокоить Альфарда, до которого наконец дошло, что если Лестрейндж совсем не вернется в Хогвартс, то команде по квиддичу Слизерина придется срочно искать нового охотника. Реддл в этой бесполезной на его взгляд активности всегда отказывался участвовать, предпочитая добровольное затворничество в запретной секции балагану. Его компания это давно уже поняла и старалась не досаждать старосте лишний раз, ведь его и так донимали всевозможными просьбами ученики самых разных курсов и факультетов, а также учителя.
Понедельник начался с того, что Блэк внезапно забыл правило «не лезь к Реддлу, когда он занят», и после обеда внезапно практически вывалился из-за колонны, преграждая путь старосте с самым встрепанным и безумным видом.
— Мордред! Том, я... — начал он и замолчал под осуждающим взглядом. Только теперь Альфард заметил наконец, что рядом с Реддлом все это время стояла староста Пуффендуя.
Слегка отставшие от Блэка, летевшего обезумевшим бладжером по коридорам Хогвартса, Малфой и Нотт только подоспели, но остались наблюдать сцену за колонной.
— Я слушаю тебя, Альфард, — поторопил Реддл.
— Я... Я, кажется, забыл забрать у тебя свои конспекты по трансфигурации.
Том склонил голову набок, безмолвно спрашивая, понимает ли он, какой бред даже предположить, что известному на весь Хогвартс отличнику и любимцу учителей внезапно потребуются чужие конспекты.
«За что послал нам Мерлин этого идиота рода Блэк?» - обреченно прошептал Абраксас Нотту, испытывая сильное желание то ли трансгрессировать подальше отсюда, то ли схватить Блэка за шкирку и оттащить прочь.
— Хм. Кажется, припоминаю что-то такое. Вечером посмотрю, хорошо? — голос Тома не выдавал ничего, кроме легкой обеспокоенности, но глаза обещали последствия. — Идем, Милли.
Староста Пуффендуя кивнула, и они уже собирались пойти дальше по коридору, но Блэк вцепился в край рукава мантии Реддла. Вот теперь взгляд, брошенный старостой через плечо, был действительно раздраженный.
— Это очень важно, — движения Альфарда были дерганными, но голос уверенным.
Видит Мерлин, в этот момент рыцари, стоявшие за колонной, мысленно молились на недогадливость Милли Альбарн, потому как Блэк явно говорил совсем не о конспектах по трансфигурации.
Снова поворачиваясь к старосте Пуффендуя, Реддл уже успешно подавил все проявления раздражения во взгляде и тепло улыбнулся:
— Ужасно извиняюсь, но, похоже, Альфарду просто жизненно необходим этот конспект. Я присоединюсь к собранию старост с небольшим опозданием, передашь всем, что я сожалею?
Милли покивала и напутствовала не задерживаться сильно, оставаясь в абсолютном неведении на тему того, что в этот момент ее приятный на вид коллега активно подавлял поднимавшуюся с новой силой волну ярости.
Мало того, что из-за своих придурков рыцарей он опоздает на собрание старост, так еще и какая-то девчонка смела говорить ему, что делать! Лучше бы проблеме Блэка быть действительно важной.
— Итак, — холодно обратился он к Альфарду, наблюдая, как тот наконец-то отпускает край рукава. Теперь-то Малфой и Нотт выползли из-за колонны и присоединились к компании, получая за это не менее «теплые» взгляды своего предводителя. Вместе они отошли к скрытой от чужих глаз и ушей нише в глубине коридоров.
— Меня вызвала по камину тетя Ликорис. Она никогда не была так зла, он... Он отказал нам! Отказал дому Блэк! Выбесил их всех!
— Возьми себя в руки, Альфард, — почти зашипел Реддл. — Что именно произошло, подробно рассказывай.
— Я все сделал. Попросил своих родственников... надавить на нового Инспектора, узнать, что возможно. Он... Он просто отмахнулся! Тетя орала, как бешеная мантикора, что этот чертов выродок Поттеров посмел игнорировать наш род и плевать хотел даже на возможность взять кого-то из Блэков в личные ученики! — Альфард шептал это яростно, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, и размахивал руками во время всей своей речи. Он не знал, с какого черта тетя решила предложить этому волшебнику кого-то из детей рода в ученики, но отказ был ужасным оскорблением.
Реддл слегка прищурился, принимая к сведению новую информацию. Было кое-что во всем этом важное более, чем оскорбление, нанесенное роду Блэк...
— Мне тоже есть, что сказать, — встрял внезапно Нотт. Внимание всех обратилось к нему.
— Отец прислал письмо, в котором намекает, что категорически запрещает интересоваться лордом Пауэллом и его политической группой. Вот, — он достал из кармана мантии письмо, которое тут же перекочевало в руки к старосте.
В письме отец Нотта упоминал, что некоторые дальние родственники передавали ему наилучшие пожелания и искреннюю обеспокоенность заинтересованностью Ричарда к некой политической группе, интересоваться которой не следовало. В нем также говорилось, что с неким лордом лучше не связываться для собственного блага. Никаких прямых упоминаний Инспектора не было, но взаимосвязь прослеживалась весьма четкая.
— Да кто же, драккл задери, этот Пауэлл?! — Блэк все еще бушевал, нервно вышагивая туда-сюда, насколько позволял размер ниши. Однако его несколько примирило с оскорблением древнейшего дома то, что семейство Ноттов, похоже, также послали заниматься своими делами.
— Я пока не получал никаких вестей, — развел руками Малфой, когда Том обернулся уже к нему. Возможно, еще была надежда, что его семья что-то узнает.
Реддл не считал ситуацию провальной: они не узнали всего, что хотели, но это уже было что-то, от чего можно было оттолкнуться. По лицам своих рыцарей он мог сказать, что те переживали сейчас что-то похожее на экзистенциальный кризис на стадии полного отрицания: идиотами они не были, но впервые в жизни столкнулись с тем, что влияние их семей оказалось для кого-то настолько пустым звуком. Даже сам Том нехотя признавал, что обратил внимание на своих протеже в первую очередь из-за их семей, а потом уже разглядел личные качества, пусть остальные и думали иначе.
***
На следующее утро Лестрейндж соизволил-таки вернуться в Хогвартс.
За каникулы Рудольфус вытянулся и стал бледнее, но так же стремительно, как и раньше, отправился на свое место за слизеринским столом, едва завидев Реддла и рыцарей.
— С возвращением, Руди, мы уже думали не дождаться, — улыбнулся Малфой, но холодок в его голосе явно намекал на настоящее настроение компании по поводу триумфального возвращения их Темного рыцаря.
— Тоже рад всех вас видеть, — кивнул Лестрейндж, отдельно задержав взгляд на Томе. — Родители не отпускали меня в Хогвартс. У них... Было много дел этим летом.
— Дел? Было бы очень интересно послушать, — Абраксас, когда хотел, мог очень неплохо подражать презрительному шипению змеи.
Том Реддл подчеркнуто молчал, позволяя рыцарям самим разбираться. До Рудольфуса быстро дошло, что он в немилости. Быстрый взгляд на невероятно сосредоточенного на своем завтраке старосту заставил его затараторить:
— Я все объясню! Я думаю, что это действительно важно! Этим летом к нам в поместье приезжал волшебник, я не видел его лица, но это был кто-то действительно могущественный, я никогда ничего такого не видел, клянусь... Я...
— Очень интересно, я бы тоже послушал.
Запнувшись на полуслове, Рудольфус замер, перестав лихорадочно оправдываться, и перевел взгляд на незнакомого ему волшебника, стоявшего сейчас за спиной Реддла и умудрившегося подойти абсолютно бесшумно.
— Хотя, полагаю, разговор школьников не для моих ушей, — Гарольд Пауэлл поправил очки и изобразил самую мерзкую улыбку из увиденных в исполнении жабы Амбридж. — Хорошего дня, ребятки.
Сверкнув взглядом из-под очков, он отправился к столу преподавателей.
— Это что сейчас было? — еле выдавил из себя Блэк.
Вся компания замерла, и остальные слизеринцы уже начали кидать на них любопытные взгляды.
Том Реддл и сам был поражен тем, что кто-то подошел к нему со спины, не вызвав ни малейшего подозрения или колебания магии, и тем, что сам староста умудрился не вздрогнуть от прозвучавшего неожиданно так близко голоса.
— Если я что-нибудь понимаю, — обрел снова способность говорить Малфой, — то нам только что намекнули помалкивать.
—Вы думаете, что... — Нотт покосился на Инспектора, который теперь уже за преподавательским столом радостно обсуждал что-то с Меррисот.
— Очевидно, то, что мы думаем, необходимо оставить пока при себе, — строго прервал рассуждения Реддл. — До лучших времен.
Он совершенно не поменялся в лице: нельзя показывать, что произошедшее хоть как-то выбило из колеи. Все под контролем, он непременно разберется, любое сомнение — ущерб для репутации в глазах рыцарей.
Кусочки пазла в голове лихорадочно вертелись под разными углами. Представители сильнейших семей боятся даже говорить о Гарольде Пауэлле, запрещают своим детям даже думать о нем...
Пока все указывало на то, что волшебник, посещавший Лестрейнджей, мог быть Инспектором, но из-за него Рудольфус, не знавший о слухах, так бы не всполошился, а Дамблдора бы опознал. Оставался... Гриндевальд? Интересы которого, похоже, защищал Гарольд Пауэлл. Неужели Инспектор был идеологическим противником Дамблдора в более широком смысле? Презирал ли он маглов? Имел ли право голоса в армии Темного Лорда? О, Реддл так хотел это узнать.
К сожалению или к счастью, Гарольд Пауэлл в данный момент не имел ни малейшего представления о желаниях младшей версии Волдеморта. Вместо этого он пытался одновременно слушать занимательную историю от местного профессора ЗОТИ и игнорировать скребущееся о щиты присутствие этой самой младшей версии Володи. К этому еще добавлялись робкие попытки проявить интерес к мыслям Инспектора со стороны Дамблдора, но, по сравнению с всепоглощающим давлением самого факта существования Реддла, они выглядели как вежливое постукивание в дверь в ожидании приглашения.
Смирившийся со своей судьбой Поттер лениво размышлял, насколько сможет озолотиться, если разработает зелье от головной боли со вкусом чая. Или кофе. Даже осточертевший еще в школе вкус тыквенного сока подойдет. План был прост: сначала создать монополию на производство, захватить все рынки напитков, а потом на эти деньги купить все Министерство. А там и до захвата мира рукой подать.
На красочной картине, где Гарри радостно топит в изобретенном зелье Гриндевальда и крестражи Реддла, Меррисот таки заметила, что ее собеседник не слишком внимателен:
— Мистер Пауэлл, с вами все хорошо? — спросила она.
Гарольд наконец сфокусировал на ней взгляд:
— О, конечно, простите. Задумался о делах. Знаете... А ведь столько полезных зелий еще не было изобретено! Сколького мы могли бы добиться, если бы в школьной программе было углубленное изучение зельеварения разных стран!
— Иногда меня поражает, как много времени вы уделяете работе, — вздохнула ведьма. — Я безумно люблю преподавание, но нужно же и отдыхать. Вы очень бледны. И думаю, не ошибусь, если предположу, что вы почти постоянно употребляете успокоительные зелья.
Гарри вздохнул. Галатея была опытной женщиной, которая изучала ЗОТИ на практике, но если она заметила, то и кто-то еще мог обратить внимание.
— Я знаю, что молодость дает силы не думать о себе, но прошу вас, — продолжила она. — Не переусердствуйте. Потраченное здоровье не вернешь.
«Ваши слова да Волдеморту в уши», — подумал Инспектор, но только покивал под обеспокоенным взглядом пожилой ведьмы.
***
Завтрак был в самом разгаре, когда со своего директорского трона неторопливо поднялся Диппет и, пару раз звонко хлопнув ладонями, произнес:
— Прошу минуточку вашего внимания. Вчера мистер Пауэлл обратился ко мне с интересным предложением, с которым я сразу же согласился. Инспектор, передаю вам слово.
Улыбнувшись краем рта, Гарольд поднялся со своего места:
— Доброго всем утра. Как и сказал директор, он принял мое предложение о проведении открытого ознакомительного урока о непреподваемых в Хогвартсе видах магии. Приглашаются студенты всех курсов, которые хотели бы побольше узнать о магии и причинах, по которым министерство рассматривает возможность изменить программу обучения. Урок будет проводиться завтра, после обеда. Посещение свободное, я лишь надеюсь на ваше желание быть более осведомленными и самим решать, что вам может пригодиться в жизни. Спасибо.
Инспектор сел, и завтрак продолжился под перешептывания учеников.
Реддл прищурился. Ход сам по себе был весьма хорош. Сыграть на желании подростков самим принимать решения, пока они вне поля зрения родителей — в целом изящно, учитывая, что, отказавшись от принуждения, Инспектор таким образом снимал с себя подозрения в скрытых мотивах. Которые, конечно, были. Том и сам бы так поступил, если бы собирался вербовать детей.
Что... в некотором смысле ставило самого старосту в опасное положение. Он совершенно точно не хотел отдавать своих рыцарей и свой факультет в целом в услужение какому-то Темному Лорду. Он сам хотел быть этим лордом, а дети древних родов были идеальной целью, как ни посмотри. Мордред задери этого Гриндевальда и его вездесущих шпионов.
В открытое противостояние вступать было бы глупо и опасно: если даже могущественная семья Лестрейнджей испуганно заперлась в поместье, то стоило быть намного осторожнее. Да и к чему прямые воздействия? Почему он вообще задумался о явном сопротивлении? Почему начал терять самообладание? Это не было в его стиле. Плести интриги, оставаться в тени до нужного момента — вот в чем хорош был Наследник Салазара. И в этот раз он поступит так же.
Рыцари узнают все об Инспекторе до встречи Клуба. Или кто-нибудь умрет. Так уж вышло, что Том Реддл пока что временами ошибался в оценке собственной хладнокровности.
***
Многие ждали открытого урока с нетерпением. Мнения были самыми разными: одни были захвачены возможностью узнать что-то о других магических культурах, другие гордо вздергивали носы, утверждая, что лучше Хогвартса ничего быть не может. Ученики постарше из семей, близких к Министерству, видели в этом интересный политический ход.
До них уже потихоньку от их же семей начали доходить новости, что не все так очевидно в новых реформах, и некоторые грезили надеждой разгадать замысел Инспектора.
Ах, если бы они действительно знали...
Урок проходил в расширенном магией классе Защиты от темных искусств, который любезно предоставила Меррисот. Гарри все еще терялся в догадках: видела ли она в нем своего гипотетического сына или внука, но явное расположение старой волшебницы было весьма приятно — у него никогда не было доброй, но строгой бабушки.
В зале потихоньку собирались ученики, среди которых были практически все беженцы, которые считали почти что своим долгом следовать за Инспектором в его начинаниях. Что было немудрено: в глазах этих детей он пока был единственным взрослым, заслужившим доверие их родителей.
Помимо иностранцев, собралось и много учеников Хогвартса с самых разных факультетов, и, конечно же, в толпе был и Том Реддл со своей свитой. К этому моменту Поттер был уже готов, припрятав в полах своей мантии не один пузырек с успокоительным. Интересно, сколько он сможет выпить фиалов с зельем, пока это не начнет казаться странным?
Память услужливо подкинула воспоминание о подмененном Грюме, который любил приложиться к оборотному. Да, это явно не то сравнение, которое хотелось бы получить от самого себя.
Когда все наконец-то расселись по своим местам, Пауэлл вышел в центр аудитории и начал свою речь:
— Добро пожаловать на открытый урок. Спасибо всем, кто пришел. Тем, кто сегодня не присутствует — тоже спасибо, я уверен, вы найдете происходящее интересным. — на этих словах некоторые ученики недоуменно переглянулись.
Гарри постарался не усмехнуться: он был более чем уверен, что воспоминания об уроке кое-кто потом с интересом изучит в думосбросе, а то и просто в голове кого-нибудь из присутствующих. Впрочем, на это он и надеялся.
— Я начну наш урок с вопроса, который, казалось бы, к реформам дела не имеет: по-вашему, почему древние рода так уважаемы? Ведь есть богатые рода полукровок, у которых бизнес в мире маглов. Так почему?
Он поморщился, увидев лес поднятых рук.
— Только не надо мне рассказывать про ценность чистой крови. Вопрос не об этом.
— Вы не цените чистоту крови, Инспектор? — подал голос кто-то из аудитории.
Гарри хмыкнул и прошелся по залу, размышляя, как лучше донести этот момент до ребят:
— Просто вопрос не о том. Представьте, что вы чистокровный маг, в пикси знает каком поколении, но предшественники растратили все денежное состояние и репутацию, а лично вы талантами не вышли. Что делает вас и вашу семью ценным в такой ситуации? Какое наследие ценится превыше всякого? Что передают из поколения в поколение у людей, связанных не кровью, но фамилией?
Ученики заинтересованно зашептались, но рука лишь одного из подростков была поднята спустя едва ли минуту, как отзвучал вопрос. Когда-нибудь Гарри Поттера перестанет удивлять, как быстро в любой ситуации ориентировался подрастающий Темный Лорд.
— Да, мистер Реддл?
— Знания, сэр, — ответил староста с самым серьезным видом. — Если бы я был волшебником из древнего рода, у которого не осталось уважения и денег, остались бы передаваемые знания и таланты рода.
Ситуация была забавна еще и тем, что данная гипотетическая ситуация была для Реддла реальностью. Хотя род Салазара пользовался уважением, он был скорее легендой, чем реальной политической силой. Осознавая ироничность момента, Гарри криво улыбнулся:
— Верно. Книги, манускрипты, некоторые умения, воспоминания — все это передается в древних семьях из рук в руки. Их волшебники в большинстве своем хранят, чтобы подчеркнуть свой статус и помнить о былом величии, многие даже никогда не открывают. Держат ради самого факта наличия. Но давайте представим вот что: случится резкое падение всех валют, кризис, при котором ваш статус будет ничем. Конец света, война — что угодно. Что случится? Все сожгут или утратят эти книги, артефакты просто ради того, чтобы выжить, неосвоенные знания превратятся в пыль... Разве это правильно?
Он обвел взглядом класс.
— Владение ради владения. Да, кто-то может по-настоящему увлекаться этим, но разве тогда хранящийся объект не теряет смысл? Разве знания записываются для того, чтобы вечность лежать на полке, а затем истлеть? — к последним фразам голос Пауэлла становился ниже, глубже, поневоле заставлял вслушаться. Заметив это, маг достал что-то из кармана мантии.
Дети пока притихли, обдумывая услышанное. Многие из них могли припомнить в своих семейных библиотеках хотя бы один-два тома, к которым родители запретили прикасаться, поскольку это «наследие», которое стоило только передавать следующему поколению, но никогда не использовать, не читать, даже не открывать.
Воспользовавшись задумчивостью своей аудитории, Гарри глотнул чуть-чуть зелья, откашлялся и продолжил:
— А теперь я продемонстрирую подтверждение своим словам. Сейчас в Британии мы почти не осваиваем стихии, в то время как волшебники из Франции, — легкий кивок в сторону группы учеников, — являются одними из лучших в покорении ветра. И я говорю не о квиддиче. Вы когда-нибудь думали, каково это: летать без метлы?
Многие удивленно воззрились на учеников из Франции, а в глазах Реддла зажегся неподдельный интерес. Он уже давно интересовался этим разделом магии, потихоньку практиковался, но пока даже не задумывался о том, чтобы самостоятельно летать.
— Интересно, да? — Пауэлл улыбнулся детям, а затем поманил рукой кого-то из французской группы. — Мисс Атталь, не могли бы вы подойти ко мне?
— Конечно, сэр, — с акцентом произнесла молодая француженка и изящно поднялась со своего места, выходя в центр аудитории.
— Спасибо, — кивнул Пауэлл и продолжил. — Мисс Атталь любезно согласилась продемонстрировать свое умение всем нам. Прошу.
Девушка кивнула и, аккуратно придерживая форменную мантию руками, спокойно и плавно оторвалась от пола. При этом она и не думала взмахивать палочкой и зачитывать заклинания. Она пожелала и просто сделала. Недолго повисев в воздухе, девушка затем опустилась рядом с Инспектором, не выказав усталости.
— Благодарю за демонстрацию, — он кивнул еще раз, и юная волшебница вернулась на свое место. — Мисс Атталь в школе обучали с ранних лет этому искусству. Французы в принципе по большей части склонны к магии ветра, но не думайте, что у нас, британских волшебников, просто нет таких талантов. Если вы думаете, что Хогвартс был построен гоблинами или другими волшебными существами — вы ошибаетесь. Основатели использовали во всю подчиненные стихии и особенно — землю, и строили сами.
Он обвел руками помещение, обращая внимание детей на исполинские стены замка, пропитанные магией.
— А сейчас подумайте: знаком ли вам хоть один волшебник строитель? Рассматривается ли эта специальность вообще как профессия, или любой сразу с легким пренебрежением скажет: «Ну, это для гоблинов...»? И все же одни из самых великих волшебных сооружений построили маги, например Ильверморни также был возведен самостоятельно.
Гарри поправил очки, игнорируя головную боль:
— Конечно, кто-то скажет: а почему и не отдать это сложное занятие кому-то еще, не волшебникам. Почему не облегчить свою жизнь? Зачем вообще этим заниматься? Ведь мы высшие создания, благословленные самой магией, — патетично произнес он, явно передразнивая кого-то. — Но вот что: то, что вы построите сами, на своей магии, будет жить с вами, сражаться на вашей стороне, охранять вернее любых чар. Неужели все еще не хотите научиться? — он очаровательно улыбнулся. — Поднимите руки, если мне удалось заинтересовать вас в обучении стихиям.
Робко в воздух поднялась сначала всего пара рук, но потом их число росло и постепенно, поглядывая друг на друга, руки подняли почти все.
— Спасибо. Вижу, вы отлично поняли цель реформ, которые сейчас происходят: мы хотим дать возможность вам и будущим поколениям волшебников расширить свои умения далеко за пределы нынешних. Не буду давать ложных надежд: достижение этого — наше общее дело и вряд ли произойдет в один день. Если Министерство позволит, в программу в первую очередь войдут такие вот ознакомительные уроки, на основе которых мы составим первые профильные классы. Ваше будущее зависит от вас.
— А можем мы... — несмело подняла руку одна девочка из Когтеврана. — Обсудить это с родителями?
Пауэлл решительно кивнул:
— Конечно. Я не налагаю никаких запретов. Вы вольны поделиться этим уроком и воспоминанием о нем со всеми, с кем пожелаете.
Ответ вызвал новую волну перешептываний: о самой возможности делиться воспоминаниями знали далеко не все. Это было еще одно невежество, которое следовало искоренить.
Рыцари отреагировали на все услышанное по-разному. Малфой осторожно поглядывал на Инспектора: последняя фраза была явным намеком, что мужчина не просто разрешал, он хотел, чтобы этот урок стал достоянием общественности.
Блэк почти был готов сорваться с места и унестись в совятню, чтобы отправить своей многочисленной родне письма с требованием выдать древние книги и прочие артефакты, которые, как оказалось, зазря пылились без дела. Нотт покусывал конец пера, прикидывая, стоит ли вообще что-то говорить своим после письма отца. Лестрейндж смотрел в пространство перед собой и мыслями был явно где-то не в Хогвартсе.
Том Реддл, в отличие от них всех, почти все время лекции что-то увлеченно записывал в свой дневник, и только сам староста знал, что дневник еще и отвечал. Как оказалось, это невероятно удобно: как бы разделить свое сознание на два равных. И хотя их подход к проблемам был одинаков, можно было бросить одновременно усилия как бы двух человек на обдумывание разных областей. Это был какой-то новый уровень многозадачности.
— Что же, на этом все. Вы все свободны, - произнес наконец Инспектор, снова извлекая из кармана мантии непрозрачный фиал и неторопливо направляясь прочь из класса.
На этом проведенный Инспектором урок завершился. И, чьим бы сторонником он ни был, эффект был произведен неизгладимый: совятня в этот день была популярна как никогда, а в гостиной Гриффиндора и Когтеврана пришлось устанавливать очередь на разговоры по камину. Хорошо, что слизеринцы были более обеспокоены приватностью своих бесед, а вот пуффендуйцы просто предпочитали никуда не спешить.
Отправляясь на встречу с Хепзибой Смит, Гарри Поттер желал всех успехов Дамблдору, Реддлу и Гриндевальду в попытках разгадать его истинные мотивы.