16. Нежность
Что-то теплое и невероятно уютное размещается в его руках.
И даже твердость и какая-то жесткость приятны - почему-то.
И так здорово уткнуться в это чудесное и непонятное лицом - ты словно вернулся домой.
Не смущает даже запах пота, от которого Ибо обычно воротит. А тут что-то сломалось (или он сам?), и вжимается он носом в теплую кожу, чтобы вдохнуть сильнее: ммм, вкусно. Чуть сладко, чуть горько и очень, очень вкусно.
И хотя в этом изначально не было ничего возбуждающего (или организм просто очень сильно устал?), и царевич лишь наслаждался комфортным состоянием, когда можно вот так лежать, обнимать и дышать, то постепенно тело начало напоминать о том, что оно все-таки живо.
И что не вся кровь ушла на передачу сил.
Но теплое и немягкое в его руках постепенно становится еще жестче и напряженнее, прямо как голос, который моментально возвращает его в реальность:
- Что ты делаешь?
Однако, крови оказалось достаточно - даже настолько, чтобы досталось еще и верхней голове, поэтому через несколько секунд Ибо испуганно охает, когда понимает, кого именно он обнимает, нюхает, прижимает к себе:
- Я...
- Да, ты!
Тут нет ни одной шипящей или свистящей согласного, но Сяо Чжань умудряется даже эту фразу прошипеть - причем со злостью. И откатиться, чтобы почти что убивать разъяренным взглядом темных глаз.
А он лишь может растерянно хлопать глазами, даже не пытаясь удержать эту рассерженную змеюку:
- Прости!
- Ты!.. - тот, кажется, вообще другие слова забыл, кипя от возмущения.
Но в последнюю секунду перед тем, как начать покаянно извиняться и падать на колени, Ибо осознает:
- Ты злишься не потому, что тебе противно, верно?
Шипение тут же прекращается - растерянно и недоуменно, а это и есть ответ.
Поэтому можно подползти чуть поближе к напряженному телу и пытливо заглянуть прямо в глаза:
- Тогда на что же ты так сильно сердишься?
- Ты!.. - но теперь это звучит как-то неуверенно.
Поэтому можно чуть настоять. Но сначала согласиться, чтобы усыпить бдительность:
- Я. Мы же уже спали вместе прошлой ночью - что изменилось? То, что мы проснулись в этот раз в одно время?
- Ты меня обнимал! - палец небольно тычет ему в грудь. - Во сне!
- Да. И? Ты против?
Уши, выглядывающие из-под лохматых волос, восхитительно краснеют.
- Да!
- И почему? Если тебе это не противно.
Сяо Чжань на мгновение зависает, словно такой вопрос даже сам себе не задавал, но все-таки находится с ответом:
- Потому что ты делал это во сне. И не понимал, что творишь.
- То есть ты не будешь против, если я сделаю это, когда мы оба бодрствуем?
Кажется, Кощей окончательно растерялся, потому что недоуменно приоткрывает рот:
- Я...
- Давай проверим?
Притянуть это застывшее от удивление тело - дело нескольких секунд, а вот не получить даже полушутливый удар за это - бесценно.
Тот лишь оторопело шепчет, но не вырывается, позволяя себя обнимать:
- Я же грязный.
- Как и я. Мы снова пропустили ванну и завалились спать в одежде.
- И пахну потом.
- Мне нравится.
- Что?!
Наверное, это было странное признание, но после него Сяо Чжань как будто даже расслабился в его руках.
- Давай еще раз проверю на всякий случай.
Ван Ибо и правда утыкается носом в шею, чтобы убедиться: на самом деле нравится, о чем тут же сообщает снова напрягшемуся колдуну.
Тот смотрит на него как на дурака.
Или как на сумасшедшего.
Или как на сумасшедшего дурака.
- Это... странно. То, что ты делаешь.
- Если хочешь, то можешь меня понюхать тоже, - и провокативно откидывает голову чуть назад, готовый получить очередной удар от строптивого парня в его руках.
Но тот почему-то краснеет еще сильнее и наклоняет голову, чтобы вдохнуть.
И Ибо замирает.
И ждет.
Но через какое-то время не выдерживает затянувшегося молчания:
- Все плохо, да? Я воняю?
Сяо Чжань не спешит отодвигаться и чуть щекотно дышит ему в шею, что-то бормоча себе под нос.
- Что ты сказал?
На него вновь знакомо раздраконенно сверкают темные глаза:
- Я сказал "нормально ты пахнешь"!
Теперь он не может не улыбнуться счастливо:
- Тогда можно еще немного полежать, правда?
И снова никаких возражений - это ли не чудо?
Ван Ибо осторожно поднимает руку, каждую секунду ожидая подвоха, но ему благосклонно позволяют зарыться пальцами в волосы, еле заметно поглаживать, пока вторая рука обхватывает тонкую талию и прижимает крепче.
- Как ты их чувствуешь, свои силы?
И если раньше Кощей бы тут же взбрыкнул и пошел в атаку, бесконечно защищаясь, потому что кругом одни враги, то теперь лишь несколько сонно уточняет:
- А тебе зачем это знать?
Он смелеет настолько, что еле касается губами лба:
- Ты сейчас теплый, очень теплый.
Недоуменные морщинки под этим недопоцелуем разглаживаются.
- А раньше?
Ибо вздыхает, вспоминая:
- Ты был на грани смерти, истощенный и постоянно мерз. Помнишь, как завернулся в одеяло той ночью? И если и горел, то только от жара.
Кощей тоже еле слышно вздыхает:
- Не помню почти ничего, даже как лекарство принял.
Царевич невольно задерживает дыхание, когда вспоминает тот не совсем стандартный метод лечения - и Сяо Чжань тут же это замечает, чуть отстраняясь и с подозрением глядя на него:
- Ты?..
В очередной раз приходится покаянно признать:
- Я. Тебе было очень плохо, поэтому у меня не было другого выхода.
И снова на этом красивом лице нет отвращения - только глубокая растерянность:
- И тебе не было противно.
Не вопрос, а утверждение, что странно, потому что обычно Кощей всегда и во всем сомневается, в первую очередь - в том, что к нему можно хорошо относиться. Поэтому осторожно соглашается:
- Не было.
Ни прижиматься ртом ко рту, ни обнимать дрожащее от озноба тело, ни обнимать так крепко, как только мог.
Потому что в этом было столько трогательной беззащитности и доверия, что даже от воспоминаний до сих пор сводит сердце от нежности.
Сяо Чжань наклоняет голову, словно снова прислушивается - и почему-то краснеет:
- Это правда?
- Я же сказал...
Но его перебивают:
- То, что ты чувствуешь.
Теперь его черед удивленно открывать рот:
- Ты!..
Кощей краснеет еще сильнее, но взгляд не отводит:
- У меня и раньше такое было иногда, хотя ментальная магия - это не мой профиль. Но с тобой все по-другому.
Ван Ибо медленно, очень медленно повторяет:
- То, что я чувствую? Ты знаешь это?
Бледные щеки уже вовсю пылают смущением:
- Что-то вроде этого, тоже чувствую. Но силы только вернулись ко мне, поэтому я могу ошибаться...
Но отстраниться не успевает, потому что Ибо быстрее: хватает дрожащие руки и удерживает:
- Что? Что ты чувствуешь?
Глаза вновь смотрят на него испуганно и как-то неуверенно:
- Мне наверняка померещилось - не бери в голову.
Но царевич умеет быть настойчивым - иначе бы они оба тут не были, живые и относительно здоровые:
- Что ты чувствуешь?
Его пронзает растерянным взглядом, в котором заметны крохи надежды:
- Нежность.
---
Ведь так сложно поверить