Приговор

Джон стоял на скалах Драконьего Камня, наблюдая, как самый большой из драконов, Дрогон, вернулся после нескольких дней отсутствия с Дейенерис. Его размер был больше, чем Джон мог себе представить, чтобы дракон когда-либо вырос. Он задавался вопросом, вырастут ли его драконы когда-нибудь до таких размеров, если переживут войну. Позади Джона Рейгаль и Визерион отдыхали рядом друг с другом, словно ожидая возвращения к ним матери и брата. Наблюдая за драконами королевы, Джон заметил, что Рейгаль был самым спокойным из троих, а Дрогон был самым громким. Визерион, казалось, находился прямо посередине.

Дрогон спикировал на Джона, и земля содрогнулась, когда он приземлился. Джон повернулся к нему лицом и увидел, что дракон смотрит на него, как будто так смотрят хищники, когда они собираются убить свою жертву. Дрогон начал бросаться на него, интенсивность была больше, чем все, что испытывал Джон. Но дракон остановился прямо перед тем, как он достиг его. Джон чувствовал, что Дрогон пытается проверить его. Дракон продолжал обнюхивать его, в то время как его глаза смотрели с намерением убить.

Джон нервничал, но не боялся. Он медленно снял одну из своих перчаток и начал протягивать руку Дрогону еще медленнее. Дракон показал зубы, и его рычание, казалось, заставляло землю дрожать. Игрис и Лиаррас всегда были такими игривыми и приветливыми с ним, но это было по-другому. Это были чьи-то чужие драконы. Как только его ладонь коснулась морды Дрогона, они оба, казалось, успокоились. Джон мог видеть устрашающее присутствие этого существа, но было в нем и что-то еще. Оно напоминало ему Призрака больше, чем его драконов.

Дрогон отстранился, когда Дейенерис слезла с его спины. Он оставил их двоих и подошел к своим спящим братьям. Джон снова надел перчатку, когда Дейенерис приблизилась к нему. «Ты действительно особенный, Джон Сноу, он никогда никого не подпускает к себе, кроме меня. Позволить тебе прикоснуться к нему - это замечательно». Она оглянулась, когда Дрогон только-только освоился со своими братьями. «Они невероятные, не правда ли?»

«Честно говоря, это не первое слово, которое приходит на ум. Но они божественные звери».

Дейенерис бросила на него острый взгляд. «Для меня они не звери, они мои дети. Ты сам называешь своих драконов дочерьми».

«Если честно, так их прозвали мои братья из Дозора, и это прозвище, похоже, прижилось». Они оба пошли к ее драконам. «Тебя долго не было».

"Нет."

"И?"

«И у меня сегодня меньше врагов, чем вчера». Джон был недоволен, когда она это сказала. Было несколько женщин, которых он знал, которые принимали участие в битве, но Дейенерис держалась очень спокойно, почти полностью пассивно относясь к событию. «Ты не уверена, что ты чувствуешь по этому поводу».

«Нет, я не такой». Он давно уже вырос из сражений. С тех пор, как понял, насколько отличается мир в реальности от историй. Война не славная и не благородная, а только кровавая.

«Сколько человек убила ваша армия, отбивая Винтерфелл у Болтонов?»

«Тысячи. Я бы просто убил одного, но этот путь был отклонен». Если бы Рамси не был таким придурком, то у Севера было бы больше солдат, чем детей и фермеров, чтобы сражаться с мертвецами.

Дейенерис выглядела немного удивленной. «Ты благородна, что хотя бы попыталась. Некоторые просто бросились бы вперед и не заботились бы о том, сколько людей погибло рядом с ними».

Джон вздохнул. «Я не хочу никого обидеть, но битва - это совсем другое, когда ты посреди хаоса».

«Мы оба хотим помогать людям. Мы можем помогать им только с позиции силы. Иногда сила ужасна». Это заставило Джона вспомнить свое время в качестве лорда-командующего, когда он убил сира Аллисера и других, кто предал его. Джон почувствовал руку Дейенерис на своей спине и остановился, чтобы посмотреть ей в лицо. «Когда ты впервые пришел сюда, сир Давос сказал, что ты принял нож в сердце за свой народ».

Джон действительно не хотел об этом говорить. Как вы об этом говорите? Он также не хотел лгать, но он должен был что-то сказать. «Сир Давос увлекается», он изо всех сил старался улыбнуться, но это была ужасная попытка, которую мог увидеть любой.

«Так это была фигура речи?» Джон почувствовал себя загнанным в угол. Может, ему стоит рассказать ей, у него есть шрамы, чтобы это показать. Но он ненавидел их видеть так же, как и те, кто видел их впервые.

Прежде чем он успел что-то сказать, Джон заметил несколько дотракийцев и человека, который шел за ними. Джон узнал дотракийца, который вел их. Его звали Кхоно, если он правильно помнил, он был одним из личных охранников королевы.

Кхоно что-то сказал на дотракийском и отступил в сторону, открыв человека, который следовал за ними. Он был вестеросцем, и что-то в нем показалось знакомым.

Дейенерис, казалось, была рада видеть этого человека, кем бы он ни был, и ответила радостным тоном.

Мужчина опустился на одно колено и посмотрел на нее. «Ваша светлость», - все, что он сказал, вставая. Его глаза обратились к Джону, он смотрел настороженно.

«Джон Сноу, это сир Джорах Мормонт, мой старый друг», - сообщила Дейенерис.

Сын лорда-командующего Мормонта, вот где он его узнал. Если бы у него был такой же большой живот, как у отца, он был бы его точной копией. «Я служил с отцом. Он был великим человеком». Джорах, казалось, был опечален, когда ему напомнили о кончине отца.

«Ты выглядишь сильным. Ты нашел лекарство?» - спросила Дейенерис у Джораха.

«Если бы я этого не сделал, меня бы здесь не было, - сказал он ей. - Я бы вернулся к тебе на службу, если бы ты меня приняла».

«Это будет для меня честью». Дейенерис, казалось, была счастливее, чем Джон когда-либо видел ее за все время своего пребывания на острове. Она обняла свою подругу в приветственном объятии, и это был первый вид привязанности, который Джон действительно видел от нее. Что-то било его в живот, и он не мог определить, что именно. Дейенерис пошла с ними обратно в замок вместе с сиром Джорахом Мормонтом и ее дотракийцами, но Джон этого не сделал. Она, казалось, заметила это и оглянулась на него. «Ты идешь?»

«Я бы хотел побыть снаружи еще некоторое время, ваша светлость».

Казалось, ее позабавила его просьба. «Не закончила размышлять?» - спросила она, приподняв одну бровь.

Джону показалось, что она видит его насквозь. Он решил изменить свое мнение и присоединился к ним в замке. Сир Джорах шел рядом с Джоном и пытался завязать светскую беседу. «Я много слышал о вас в Цитадели. Один человек сказал, что у вас есть драконы. Это правда?»

Джон кивнул. "Да. Они вылупились в Черном Замке, и сейчас они защищают мою семью в Винтерфелле. Мой брат называет их Ночными Драконами".

Джорах выглядел скорее настороженным, чем удивленным. «Я думал, лютоволки - единственные легендарные существа Севера».

«Яйца нам дал мейстер Эймон Таргариен. Он прятался много лет. Когда он умер, мы положили яйца на его костер, и тогда вылупились драконы. Я был первым, кого они увидели, и они привязались ко мне».

Сир Джорах, казалось, не был впечатлен, он, казалось, действовал так, будто изучал Джона. «И как это названый брат Ночного Дозора освободился от своих обетов? В последний раз, когда я проверял, они были пожизненными».

Джон заметил, как Дейенерис дернула головой, когда он спросил об этом. Даже она не знала. Джон выпрямился, чтобы попытаться дать лучший ответ, какой только мог, не признаваясь во всем событии. «В Черном замке произошел мятеж. Офицеры отнеслись благосклонно к тому, что я пропустил одичалых через Стену».

«Тебе повезло», - сказал ему Джорах. «Тебе дали второй шанс жить, а не служить».

«Если бы ты только знал», - подумал Джон.

В течение дня Джон принялся изучать то, что мог, из книг, которые оставил мейстер Эймон, прежде чем ему пришлось вернуться в пещеры из драконьего стекла. Дейенерис дала ему разрешение пользоваться библиотекой Драконьего Камня, и к его счастью, Джон нашел несколько книг, которые очень помогли его учебе. Он все еще носил с собой книги, оставленные мейстером Эймоном, но он все еще понимал только отрывки и обрывки. Надеюсь, то, что он здесь прочитал, внесет некоторую ясность.

Единственной текущей проблемой было то, что сама библиотека находилась в глубине замка, и там было холодно и тоскливо находиться. Желая воспользоваться хорошей погодой, которая была в кои-то веки, Джон искал место снаружи. Он надеялся найти где-нибудь балкон, но терялся раз или два, сворачивая не туда. Он оказался в части замка, населенной дотракийцами или кем-то из прислуги.

Наконец он подошел к двери и с радостью обнаружил, что она ведет наружу из замка. Но это был не балкон. Вместо этого он оказался в том, что, как он предполагал, было богорощей. Это было очень похоже на то, что было в Винтерфелле, поскольку все было не таким садом, как большинство лордов на юге сделали бы со своими собственными богорощами. Вокруг росли деревья, а также дикие розы и небольшой пруд. Колючие изгороди окружали всю территорию, а вокруг были разбросаны кусты клюквы.

Однако больше всего в округе выделялась темная статуя, возвышающаяся над землей, высотой с гигантского дракона. Существо не выглядело ни свирепым, ни ручным, а лишь таинственным, как и настоящие. Вокруг него росла длинная трава. На самом деле, все растения были без присмотра, и все выглядело довольно беспорядочно. Несмотря на это, это было самое близкое, что заставило Джона вспомнить о доме, и ему удалось найти место под темным дубом, где было достаточно чисто, чтобы сидеть и читать.

Он просмотрел страницы валирийского текста о раннем появлении драконов в записанной истории. Насколько было сказано в книге, драконы были впервые приручены валирийцами, которые привезли их из земель около Асшая и за его пределами.

Когда он перевернул следующую страницу, на колени Джона упал листок бумаги, не являющийся частью книги. Джон отложил книгу в сторону, поднял бумагу и просмотрел ее. Это было письмо, или оно выглядело как письмо, но оно не было адресовано кому-либо и не было подписано тем, кто его написал. Наверху стояла только дата: « Весна 281 г. н. э.». Возможно, это была запись в журнале, и кто бы это ни был, возможно, использовал ее в качестве закладки. Джон не был уверен, но он не задерживался на ней, когда читал то, что было написано.

« Я слышал, как это шептали за моей спиной много лет назад, но только сейчас я задумался о смысле и правде этих слов. Всякий раз, когда рождается Таргариен, Боги подбрасывают монетку, чтобы узнать, выпадет ли она на безумие или величие. Я чувствую, что подброшенная за меня монетка упала вертикально посередине. Я знаю, что исправлю хаос, который творится в Вестеросе, но мои сны и видения преследуют меня так сильно, что я чувствую, что не могу ничего делать, кроме как думать и изучать их. Я боюсь, что если я кому-нибудь расскажу, они сочтут меня, как моего отца, сумасшедшим. Но поскольку я удерживаю себя от того, чтобы рассказывать, я чувствую себя в ловушке. Я не чувствую этого, я знаю это... Я один в этом мире. Тяжесть, которую это на меня накладывает, ужасна».

Джон перевернул страницу, но не нашел никаких других надписей. Ему стало любопытно, кто написал это. Очевидно, это был член дома Таргариенов, и один из последних. Он вспомнил дату. 281 год от Рождества Христова был годом ложной весны. Тогда правил Эйерис со своей женой королевой Рейллой, и в то время родились только принц Рейегар и принц Визерис. В письме говорилось о безумном отце, что должно было означать Эйериса Безумного Короля, а Визерис Таргариен был еще младенцем на момент написания. Это означало, что это написал принц Рейегар, человек, который похитил и изнасиловал Лианну Старк.

Осознав это, Джон начал размышлять о том, что написал Рейегар. Возможно, это было признание принца в том, что он впал в безумие, которое привело его к похищению тети. Но о каких видениях и снах он говорил?

«Я не ожидала найти тебя в саду, изучающим книги», - сказала Дейенерис, неожиданно приблизившись к Джону. «Я думала, ты на тренировочном дворе со своими людьми и моими дотракийцами.

Джон даже не замечал никаких признаков ее присутствия, пока она не удивила его. Он положил страницу с записями Рейегара на одну из своих книг, вставая. «Я бы, наверное, так и сделал, но мне не с чем и не с кем тренироваться. Ваши люди, похоже, не горят желанием позволить мне вооружиться даже учебным мечом», - съязвил он, чем вызвал улыбку Дейенерис. Это был первый раз, когда она улыбнулась ему. Это вызвало дрожь в животе Джона и заставило его почувствовать себя непринужденно.

«Я устрою так, чтобы тебе и твоим людям дали разрешение», - сказала ему Дейенерис. «Некоторые из моих людей горят желанием увидеть тебя в бою. Они были недовольны тем, что им пришлось пережить на Золотой дороге. Они говорят, что люди в железных одеждах бегают так же плохо, как и дерутся».

«Я обязательно брошу им вызов», - сказал ей Джон с фальшивой улыбкой. Было ясно, что она не пыталась превратить битву в шутку, но он видел, что она все еще не понимает эмоций от участия в ней. «Я не ожидал, что кто-то найдет меня здесь. И я не знал, что это сад», - сказал он, меняя тему.

Дейенерис тепло улыбнулась ему и указала на замок. "Это Сад Эйгона. Или, скорее, то, что от него осталось. Я увидела тебя с балкона своей комнаты и мне стало любопытно. Я не видела, чтобы кто-то ступал сюда с момента моего прибытия".

«Я думал, что это богороща. Хотя теперь, когда я смотрю, я нигде не вижу сердечного дерева».

Дейенерис подошла к нему поближе, почти на расстояние вытянутой руки. «Я провела собственное исследование. Увидев резьбу в пещерах из драконьего стекла, я заинтересовалась самим островом».

Они оба начали бесцельно бродить по траве мимо диких роз. «Что ты нашел?»

Дейенерис вздохнула. "К сожалению, не так уж много. Все, что было написано до того, как мои предки поселились здесь, исчезло. Единственной вещью была карта острова до того, как был построен замок. На ней были показаны пещеры Драконьего стекла, где вы их нашли, но больше почти ничего не было. Никаких упоминаний о резьбе внутри".

Джон посмотрел на сад, думая о том, какой была земля до того, как был построен замок, когда она была домом для Детей, которые делали резьбу. «Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказал, что когда-то, когда здесь жили Дети, здесь, возможно, был целый лес чардрев».

Интерес Дейенерис достиг апогея. «И почему ты так предполагаешь?»

«До прихода первых людей чардрева были более распространены, чем сосны и дубы. Но теперь их можно найти только в садах и богорощах замков, за исключением острова Годсай. Если это место было таким, то когда-то здесь мог быть лес».

«Я видела чардрево только один раз в молодости, путешествуя по Эссосу. Мне было страшно смотреть на это завораживающее лицо, но, вспоминая об этом, я вижу его таинственную красоту. Лес из них был бы прекрасным зрелищем». Она снова посмотрела на стопку его книг у дерева, под которым он сидел до ее прихода. «А как насчет тебя? Твои чтения оказались плодотворными?»

Джон не мог не улыбнуться от смущения от своего ответа. «Если я понимаю, что читаю, то, может быть. Но я не очень хорошо знаю высокий валирийский».

Дейенерис подняла бровь. «Я могу помочь тебе с этим. Пожалуйста, покажи мне». Они вернулись к его книгам и вместе сели в тени дерева.

Джону потребовалось некоторое время, чтобы это осозналось в его голове, но он наконец понял, насколько близка ему королева Дейенерис. Он начал чувствовать, что начинает нервничать, но не понимал почему. Они просто разговаривали, и он ничего не чувствовал раньше. Он схватил одну из книг мейстера Эймона и открыл ее на странице, на которой у него был наибольший успех. «Больше всего мне помогают заметки по бокам и переводы. Их написал ваш великий...» Ему пришлось остановиться и подумать, насколько великим был мейстер Эймон, «двоюродный дедушка, мейстер Эймон. Но слова автора... Я запомнил только несколько фраз и слов, но это все».

Дейенерис наклонилась и посмотрела на надписи. «Я прекрасно могу это прочитать. Почему бы тебе не попробовать сначала?»

Джон прочистил горло и прочитал вслух. "Се перзи...перззисси зелдри...соти си говмагон хози-хозиайсво..." Он замолчал, когда Дейенерис начала смеяться над ним. Он почувствовал, как краснеет от смущения. "Неужели все так плохо?"

Она успокоилась, но продолжала улыбаться его попытке. Это был первый раз, когда он увидел ее улыбку от чистой радости. Она выглядела очень красивой, когда это произошло. Джон начал чувствовать трепет в животе, видя ее такой. Что эта Королева делала с ним?

Дейенерис положила руку на его руку, державшую книгу, и прочитала. "Se perzyssy zaldrīzoti sia sia gaomagon khozyaystvo isse se ēlī jēdri īlis kipagozi. Hēnkirī, tegon se ñuqir kustittan se tegor se teptan rōvēgrie havor isse se ūndegīon vys". Она сделала это без ошибок и так бегло. Джон чувствовал себя более побежденным, чем когда-либо в поединке с Роббом. "Там говорится: Огни драконов использовались в сельском хозяйстве в первые годы их использования. В сочетании с землей пепел укреплял земли и производил самые большие урожаи в известном мире".

Судя по выражению изумления на ее лице, Дейенерис была просто такой же ученой, как Джон, в отношении драконов в некоторых местах. «Я никогда не думала, что они являются существами, используемыми для того, чтобы нести жизнь, а также разрушение».

«Я тоже до сих пор этого не делала», - сказала она. «Если вы не против, я могу позаботиться о том, чтобы вы получили переведенную копию этого. Мне бы очень хотелось узнать, что еще говорится в ваших других книгах».

Джон одарил ее радостным выражением и кивнул, но его выражение изменилось, когда он почувствовал желание спросить о чем-то, о чем он давно хотел спросить. «Почему ты хочешь, чтобы ты стала королевой?»

Она пристально посмотрела на него и села. «Почему ты хочешь стать королем Севера?»

Джон закрыл книгу и отдал ее ей. «Я не просил быть королем Севера, меня выбрали другие лорды. Я бы отказался, если бы мог, но в то время это казалось лучшим вариантом для Севера».

«Ты бы отказался от короны Севера?»

Джон кивнул. «В наши дни короны создают больше проблем, чем решают. Моего брата короновали, и он потерял свою армию и семью. Ренли Баратеона убил его собственный брат. Станнис сжег заживо свою дочь вместо того, чтобы признать поражение. Джоффри получил по заслугам, но Томмен... Я не любил лже-Баратеонов, но его смерть и смерть Марджери Тирелл... это был печальный способ умереть».

Дейенерис неожиданно взяла руку Джона в свою и легко ее держала. Она посмотрела прямо на него, и ее взгляд поймал взгляд Джона. Это был первый раз, когда он действительно увидел эти валирийские глаза, смотрящие на него. «Я хочу быть королевой, чтобы я могла изменить мир. Чтобы я могла сломать колесо власти, которое катится по людям без нее. Потому что я не верю, что я стала обладательницей трех драконов просто случайно. Я буду верна тем, кто служит, пока они служат мне. Я не принесу вам тиранию, как мой отец. Я обещаю вам».

Джон надеялся, что он ясно дал понять, что он преклонит колено, если сможет, но его люди отвергнут его решение, если он это сделает. Это будет только он, преклонивший колено. Он не хотел разочаровывать ее ответом, но не мог принять его. Он просто выскользнул из ее хватки и вернулся к своим книгам. «Я нашел это, когда читал». Он поднял найденную бумагу и передал ее Дейенерис. «Я думаю, ее написал твой брат, принц Рейегар».

«Что?» Она взяла бумагу и прочитала то, что там было написано, но только выглядела сбитой с толку. «Это написал мой брат? Я никогда в жизни не видела и не трогала ничего из его вещей. Я не понимаю и половины того, что он здесь говорит». Дейенерис слегка опечалилась, глядя на Джона. «Я знала людей, которые знали Рейегара. То, как они говорили о нем, было полной противоположностью моему отцу. Но это... Я никогда не представляла, что он может чувствовать...»

«Один?» - догадался Джон.

Дейенерис кивнула.

«Да», - сказал ей Джон, - «но он был прав. Это ужасно».

Дейенерис посмотрела на него мрачными глазами, прежде чем отвернулась, словно ей было трудно смотреть на него. «Я бы хотела оставить это себе».

«Конечно. Я бы не стал скрывать это от тебя».

Она сложила его и сунула в карман платья. «Есть кое-что, что я хотела бы обсудить с тобой сегодня вечером, если ты сможешь».

«Мне скоро нужно идти надзирать за работой в шахтах. Но вечером я никуда не пойду». Джон встал и протянул ей руку. Она любезно пожала ее, и они в последний раз взглянули друг на друга, прежде чем Дейенерис ушла, не сказав больше ни слова. Это был первый раз, когда Джону показалось, что он увидел в ней страх. Но страх перед чем был вопросом.

Он не хотел, чтобы все закончилось так, на самом деле, он начинал чувствовать в своем сердце, что может доверять ей без всяких сомнений. Но он был всего лишь одним северянином против тысяч, которые не чувствовали того же, что и он, или, скорее, не хотели бы.

Джон собрал свои книги, которые он брал, и вернул их в библиотеку, убедившись, что помнит, куда он пошел, чтобы снова не потеряться. После этого он спустился на пляж, а затем в пещеры шахты драконьего стекла.

Когда он добрался до пещер, один из дотракийцев, помогавших в добыче, ждал его у входа. Его звали Аброко, и он был одним из немногих дотракийцев, которые могли говорить на общем языке. «Сноу», сказал он, «мы только что закончили наш собственный кинжал из стекла». Он передал его Джону, который был поражен мастерством. Лезвие имело форму зуба дракона и было больше, чем любой из кинжалов, которые они нашли в Кулаке Первых Людей. Это был первый кинжал, который он видел с настоящей рукоятью из оленьего рога, и держать его было очень естественно.

«Значит, тебе надоело его добывать?» - пошутил Джон, по-разному перехватывая оружие.

Аброко рассмеялся и передал Джону меховые ножны, чтобы тот вложил клинок в ножны. «Мы хотели посмотреть, насколько большим мы сможем сделать клинок. Те неудачи, которые у нас были, использовались для наконечников стрел». Аброко схватил небольшой мешочек со своего бока и открыл его, показав более дюжины наконечников стрел из драконьего стекла. Он закрыл мешочек и передал его Джону. «Оба для тебя».

Джон посмотрел на него, удивленный его щедростью. Но, учитывая, что у него уже было оружие против мертвецов, он чувствовал, что уже был готов. Такая работа должна быть сохранена создателем. "Аброко, я не мог-"

«Это не подарок», - прервал его Аброко, ухмыляясь.

Это вызвало любопытство у Джона. «Зачем же тогда ты мне их отдал?»

«Я проиграл пари, мне придется заплатить», - ухмыльнулся он и направился обратно в пещеры.

Джон не помнил, чтобы когда-либо делал ставки с Аброко. «Какая была ставка?» - крикнул он.

Аброко рассмеялся, когда он ему это сказал. «Неважно, жив ты сейчас или нет! К несчастью для меня, ты жив!» Джон почувствовал себя преданным. Он провел достаточно времени с Аброко, чтобы по крайней мере считать его другом, но друзья должны быть другими у дотракийцев.

Прошло несколько часов, и работа в бухтах шла очень хорошо. Хотя Джон не знал, как правильно добывать руду, он все еще мог выполнять некоторые тяжелые работы. Однако его работу прервал Кхоно, когда он вошел в пещеры, держа Длинный Коготь в ножнах. Он ждал, пока Джон подойдет к нему, а также Аброко, чтобы он мог перевести. Он произнес свои слова и посмотрел на Аброко, который улыбался, давая ему знак передать Джону. «Он сказал, что слышал, что ты величайший боец ​​во всей своей стране. Он хочет знать, можешь ли ты это доказать».

Джон усмехнулся. Сначала Рамси, теперь Кхоно. Он задавался вопросом, кто это был, кто распространял эти истории. Он не хотел хвастаться этим, но с другой стороны, он сражался с ужасными созданиями и убил Белого Ходока. «Я никогда не утверждал, что я величайший».

Аброко перевел для Кхоно, и он дал свой ответ. «Не все мужчины должны утверждать, что они такие, какие они есть».

Джон не был любителем хвастаться, но у него давно не было настоящего спарринга, и он не держал в руках свой меч с тех пор, как передал его дотракийцам. Он улыбнулся Кхоно и протянул руку Длинному Когтю. Кхоно улыбнулся в ответ и передал ему Длинный Когть. Он жестом пригласил Джона следовать за ним наружу, и тот последовал за ним вместе со всеми остальными шахтерами. В конце концов, им не помешал бы перерыв.

На пляже Кхоно вытащил свой аракх, а Джон пристегнул Длинный Коготь к бедрам. Он почувствовал, что ему следует снова иметь меч на боку. Он вытащил клинок и услышал, как металл запел, покидая ножны. Дотракийцы и северяне вокруг них сидели на близлежащих камнях, и, как мог догадаться Джон, они делали ставки на то, кто победит. Он надеялся, что его люди достаточно верят в своего короля.

Джон протянул руки, прежде чем Аброко встал между ними. Он вытащил серебряную монету, которую Джон не узнал, и посмотрел на них обоих. «Когда монета коснется земли, вы начнете». Он повторил то, что сказал Кхоно на дотракийском, и подбросил монету в воздух.

Аброко помчался к другому дотракийцу, когда монета упала на песок. Как только она коснулась земли, Кхоно бросился вперед на Джона, размахивая своим аракхом снизу. Джон смог парировать, но это все, что он, похоже, был способен сделать, поскольку удары Кхоно были очень быстрыми и ловкими. Джон увидел возможность увернуться за Кхоно, но когда он попытался его принять, локоть Кхоно встретился с виском Джона. Этого было достаточно, чтобы убедить Джона, что это не насмерть, но кровь прольется.

Джон пошел в наступление и замахнулся на центр Кхоно, надеясь, что тот потеряет равновесие, но Кхоно был достаточно опытен, чтобы не допустить этого. По мере того, как бой продолжался, крики со стороны, казалось, становились все громче и громче. Обычно люди молчали, пока Джон сражался, но это было гораздо более захватывающе. Джон парировал еще один удар, прежде чем Кхоно использовал импульс, чтобы развернуться и добавить силы к своей предстоящей атаке. Джон не смог бы заблокировать этот удар, поэтому вместо этого он встретил клинок Длинным Когтем и воткнул его так сильно, как только мог. Клинок аракха был чисто разрезан в месте соприкосновения мечей. Когда верхняя половина клинка упала на песок, Кхоно поднял то, что осталось, и поразился разрезу. Мужчины, наблюдавшие за этим, замолчали и были поражены тем, что только что увидели. Аброко наконец нарушил тишину: «Я никогда не видел оружия, которое могло бы разрезать дотракийскую сталь. Что это за меч?»

Джон встал, вспотевший после дуэли. «Это валирийская сталь, редчайшее из оружий и самое прочное».

Аброко кивнул, переведя слова выражения лица окружающих, когда Кхоно приблизился к Джону.

«Хороший бой», - вот что он сказал, удивив Джона, и вытащил кинжал из-под сапога и занес его за голову. Джон узнал, что дотракийцы заплетают волосы в косы, когда одерживают победы, и стригут их, когда проигрывают.

Джон схватил Кхоно за руку, держащую кинжал, и остановил его. Дотракийцы замолчали, наблюдая за ним. «Это была не настоящая драка, просто дуэль». Он услышал, как Аброко переводит ему, когда они с Кхоно опускают кинжал, но ему, казалось, было стыдно. «Не смотри на это как на проигрыш, смотри на это как на обучение чему-то новому. Мы, северяне, сражаемся лучше, чем бежим». Аброко перевел снова, и Кхоно, казалось, воспрял духом. Он протянул Джону свободную руку, и тот с радостью принял пожатие.

Когда они отпустили, Джон вложил Длинный Коготь в ножны и снял ножны с пояса. Когда он протянул его обратно Кхоно, чтобы тот подержал его, Кхоно вернул его Джону. Это его шокировало, так как Кхоно, казалось, сказал что-то достаточно громкое, чтобы все дотракийцы, за которыми он наблюдал, услышали. Некоторые из них захихикали и попытались сдержать смех.

«Что он сказал?» - спросил Джон.

«Он сказал, что доверяет тебе и что ты оставишь свой меч при себе», - сказал Аброко.

Джону показалось, что он пропустил шутку, которая была прямо перед ним. «Что в этом смешного?»

«Ничего», - сказал Аброко. «Это то, что он сказал после этого».

«Что он сказал?»

Аброко только рассмеялся над ним. «Я скажу тебе, когда больше не будет добычи». Аброко вскочил на ноги и вернулся в пещеры вместе с другими дотракийцами, которые обменивались с северянами, по-видимому, ценностями.

Джон пристегнул Длинный Коготь обратно к бедру и увидел Миссандею и троих дотракийцев, направляющихся к нему. Они, должно быть, услышали, что сказал Кхоно, потому что все ухмыльнулись, увидев его.

«Ваша светлость», - сказала Миссандея, - «королева Дейенерис спрашивает, можете ли вы поговорить с ней сейчас. Она казалась чем-то весьма расстроенной».

Что бы ни беспокоило Дейенерис в Саду Эйгона, оно, должно быть, не оставило ее в покое. «Конечно».

«Мы проводим тебя к ней». Миссандея ждала, пока он догонит их, прежде чем они все отправятся в долгий путь к замку. Когда они добрались до ступеней, Джон не мог не почувствовать, что сейчас на острове довольно тихо. Обычно драконы ревели, пролетая над землей и морем. Он оглянулся через плечо и не увидел, чтобы они отдыхали или летали. Вероятно, они были на охоте где-то возле рыболовного рифа.

Факелы замка теперь зажигались. Окна начали мерцать светом по всему замку, за исключением одной области, которая казалась необычной. Спустя почти час после выхода из пещер они все вернулись в замок.

Внутри Джон и его эскорт были в коридоре, ведущем в комнату Дейенерис. К их удивлению, ни один из факелов не горел, и коридор был всего лишь тенью. Они все остановились, страх и замешательство по поводу того, почему они это сделали, не дали им двигаться дальше.

«Оставайся здесь», - сказал Джон. Он положил руку на рукоять Длинного Когтя, когда медленно пошел по коридору, позволяя темноте поглотить его. К тому времени, как он уже не мог видеть перед собой, он споткнулся обо что-то на земле. Один из дотракийцев схватил факел неподалеку и бросился в зал вслед за ним. Когда появился свет, Миссандея ахнула, увидев, на чем лежал Джон. Три дотракийских воина и двое Безупречных были мертвы с перерезанными горлами. Джон сидел на кровавом следе, который один из них оставлял. Дотракийцы с факелом что-то крикнули на своем языке, и Кхоно подбежал к нему с Миссандеей, в то время как другие побежали обратно, откуда они пришли, что-то крича.

Джон посмотрел на тела и сразу подумал о том, кого они, вероятно, защищают. «Дейенерис!» Он тут же встал и побежал через зал, в то время как дотракийцы и Миссандея следовали за ними по пятам. Когда они достигли ее двери, Джон толкнул ее и обнаружил, что ее комната пуста. Стул за ее столом был перевернут, а стеклянный сосуд разбит. Ее матрас был разорван, а книга, которую он дал, имела вырванные страницы и валялась на полу. На ее кровати лежало письмо. Оно было запечатано знаком Кракена. Грейджои.

Джон взял письмо и открыл его. Миссандея стояла рядом с ним, пока он читал. "Тем, кто верен Королеве Драконов, я отвел ее на Соляной Трон, она моя. Она умрет, когда я привяжу ее к валуну и столкну в море. Она умрет, когда я возьму свой топор и обрушу его на ее голову. Она умрет после того, как я позволю всем своим мужчинам сделать с ней все, что заблагорассудится, а затем я покажу им, как правильно трахать королеву. Она умрет, если только Король Севера не предстанет передо мной. Она умрет, если Север не будет сдан королеве Серсее. Она умрет, если только головы всех, кто носит имя Старк, не будут покоиться на пиках. Она умрет, если Маленький Теон не сможет вырастить новый член между своих ног. У вас есть время до следующего полнолуния".

Джон крепко сжимал письмо, когда колокола Драконьего Камня начали звонить. Он посмотрел на Миссандею, которая выглядела подавленной содержанием письма. «Эурон забрал ее». Он отбросил письмо в сторону и выбежал с ней за дверь. «Они не могли уйти далеко! Если у них есть корабль, он только сейчас отплывает. У нас все еще есть шанс остановить их!» Джон побежал, не понимая, идет ли за ним Миссандея или нет. Джон добрался до балкона, с которого открывался вид на те части острова, которые нечасто посещались. Он посмотрел на океан, проверяя, нет ли признаков движения. Он не мог ничего разглядеть до самого горизонта.

Миссандея наконец догнала его, и за ней последовали шесть дотракийцев. Один из них заговорил с ней, и она сообщила ему ужасную новость. «Двенадцать дотракийцев были найдены мертвыми на одном из пляжей более часа назад. Насколько они могли видеть, не было никаких признаков кораблей».

Джон повернулся ко всем, обеспокоенный и паникующий. «У них Дейенерис».