21. Расставание
Ригель проснулась на следующее утро от громких криков Лили, которая стояла у её кровати, отчаянно стараясь разбудить подругу.
— Вставай же! Завтрак проспишь! — резкими словами рвала тишину Лили, её голос звучал настойчиво, словно в нём смешивались забота и легкая паника.
— Лилииии... — протянула Ригель, приоткрывая один глаз и тут же ощутив, как тяжело ей встать. Она потянулась, но в голове разразилась целая буря: боль словно раскалывала её череп. — Как же плохо!
— Конечно, плохо! — с укором продолжала Эванс. — Напилась так, что вырубилась в гостиной на столе!
Ригель моргнула, пытаясь вспомнить, как она закончила вечер и каким образом оказалась здесь. Лили с тревогой смотрела на неё, а в голове проносились обрывки воспоминаний о весёлой вечеринке.
— А как я тогда тут оказалась? — спросила она, слегка постанывая от головной боли и пытаясь подняться, но явно не готовая к активным действиям.
— Тебя Сириус принес, а Джеймс — Марлин. — ответила Лили с лёгкой ухмылкой.— Марлин мы уже разбудили, поэтому вставай и выпей это.
— Тебе Джеймс ничего не сказал?
— Как ни странно, но нет. — под задумалась Лили. — Он уже сколько времени ведет себя по другому. Не зовет меня гулять, на свидания, не вытворяет всякие шалости, чтобы привлечь мое внимание. Что с ним?
Ригель лишь пожала плечами, мол, она ничего не знает.
Она поставила флакончик на прикроватную тумбочку. Ригель знала, что это: это было антипохмельное зелье, которое приготовила Мэри накануне. Не теряя времени, Ригель, не думая, выпила зелье одним глотком, и сразу же, как только оно попало в её организм, почувствовала, как слабость и головная боль начинают постепенно отступать. С каждой минутой её сознание становилось яснее, и потягивание по утрам уступало место лёгкому приливу энергии.
Собравшись, Ригель вместе с Лили, Мэри и Марлин направились в Большой зал на завтрак. Последняя выглядела как Ригель, тоже уставшая, и с головной болью. В большом зале, витал аромат свежих булочек и поджаренного бекона, но девушка была слишком занята своими мыслями, чтобы оценить это удовольствие. За столом Гриффиндора сидели сонные ученики, потрясённые вчерашней вечерней фиестой. Сами мародёры выглядели пострадавшими от недостатка сна, но смех и шутки не прекращались.
Каждый стол делился на две части: младшие курсы выглядели бодрыми и полными энергии, в то время как старшие мучились от усталости. Ригель намеренно села подальше от Сириуса, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, пока друзья не начали разбираться в их чувствах. Она старалась занять место не слишком далеко от своих подруг, но достаточно, чтобы не чувствовать его присутствие рядом.
— Ты чего? Ты же всегда садишься рядом с Сириусом, — с удивлением спросила Мэри, садясь рядом с Ригель и накладывая себе яичницу с беконом.
— Мы в ссоре, — коротко ответила Ригель, продолжая накладывать еду на тарелку с отсутствующим выражением лица.
Разговор невольно угас. Подруги посмотрели друг на друга, но не настаивали на выяснении обстоятельств. Каждая из них знала: Ригель не открывается без необходимости, и иногда лучше подождать, пока она сама решит поделиться своими переживаниями.
Мародеры, которые в этот момент заметили их, поприветствовали девушек с улыбками и шутками, но Ригель чувствовала, что Сириус медленно, но верно ждет её ответа. Она знала, что он будет пытаться вызвать её на разговор, но продолжала игнорировать его, вписываясь в игривую обстановку.
С каждым часом постепенно накапливалась тяжесть невысказанных слов и эмоций. Весь день они не разговаривали, на уроках садились отдельно друг от друга, игнорируя попытки друзей настроить дружелюбную атмосферу. Многие соратники по классу пытались узнать, что случилось, но она не отвечала, подавляя любые желания поделиться переживаниями.
Вечером Ригель решила, что достаточно. Обычные посиделки у камина, когда они собирались все вместе, разговоры о школе, шутки и весёлые крики перемешивались с тоской, которую она испытывала. Моменты стали более болезненными, и ей не хотелось принимать участие в общей атмосфере отдыха, когда её сердце капля за каплей разрывалось от невыраженной боли.
Она с девочками сидели на диване, а как только она увидела, что к ним приближаться Мародёры, тут же встала.
— Ты куда? — спросила Марлин.
— Я пойду к себе. — коротко ответила Ригель, и попрощавшись в мальчиками, вернулась в свою комнату, решив побыть одна, намеренно проигнорировав Блэка.
Всю дорогу до своей комнаты мысли переплетались, и чувства наполняли её сознание. Ригель осознала, что каждая деталь вечера, каждое слово, каждая улыбка Сириуса оставляли следы не только в её памяти, но и на её сердце. Оно билось в унисон с ожиданиями и разочарованиями. Она сломала голову над тем, что они делают не так, почему оказались в ссоре. В комнате она упала на кровать, взглянув в потолок.
Ригель глубоко вздохнула и закрыла глаза, позволяя волнам своих мыслей накрыть её, как звонкий мегаполис, полон жизни, который она пытается игнорировать. Но как могла она это игнорировать, если он же здесь, в каждой мысли, каждом звуке, который она слышит? Словно за стенами её комнаты всё продолжало двигаться, как и прежде, а она оставалась в этом изолированном мире своих чувств, дум о том, что произошло на вечеринке, о том, что было сказано, и как они всё испортили. Вернее она.
Время шло, но идеальных решений не появлялось, а напряжение всё возрастало. Стараясь оправдавать своё состояние, Ригель понимала, что единственный способ снять груз — это поговорить с Сириусом. Но как? Как им вернуться к тому, что было раньше? Она могла бы просто с ним поговорить, но внутри неё было неверие и страх, что всё может пойти не так.
Девушка открыла глаза. В её сердце возникло решение: она должна собраться и поговорить с ним. «Не уйдёт ли он, если я не сделаю шаг?», — подумала она, и этот вопрос снова заставил её сердце забиться учащенно.
***
В залах Хогвартса царило напряжение. Две недели молчания между Ригель и Сириусом говорили громче, чем любые слова. Это была настоящая война, скрытая под маской нормальности. У них были свои обязательства, и каждый день имя другого звучало в шёпотах и пересудах учеников. Некоторые утверждали, что они расстались, другие говорили, что это всего лишь мелкая ссора. Но когда сами Ригель и Сириус слышали эти слухи, они в один голос заявляли, что всё в порядке, что они всё ещё вместе. Но как же это было тяжело.
Вечером, после ужина в Большом зале, Ригель задержалась. Она сидела за столом, погружённая в свои мысли, в то время как подруги переглядывались, пытаясь понять, что происходит. Они хотели её подождать, но она уверила их, что всё в порядке, и попросила идти в комнату. Она собиралась поговорить с Сириусом, но внутри всё постоянно колебалось от волнения и страха.
Собравшись с мыслями, Ригель встала и пошла на выход. В этот момент её догнал Кристоф Боде.
— Привет, Ригель, — поздоровался он с лёгкой улыбкой на губах, и с привычным акцентом.
— Привет, Кристоф, — ответила она, не смотря на парня.
Кристоф не стал долго церемониться, его взгляд стал более серьёзным:
— Что-то случилось? Со своим парнем поссорилась?
На слове «парень» Ригель заметила, как он чуть поморщился, но это её не тронуло.
— Извини, конечно, Кристоф, — сказала она и остановилась, встретившись с его взглядом. — Но тебя это не касается.
Она отвернулась и продолжила путь по коридору, но Кристоф вновь её догнал.
— Прости меня, да, ты права — это не моё дело, — сказал он быстро, словно оправдываясь.
Несмотря на это, он предложил проводить её до башни Гриффиндора, и Ригель, молча согласившись, поторопилась вперёд, хоть и не выражала особого интереса к разговору. На протяжении всех дороги они шли молча. Ригель шла в своих мыслях, думая, что она скажет Сириусу. А Кристоф, понимал, что та не собирается вести диалог, поэтому сдержанно молчал.
Неожиданно, взгляд Ригель упал на Сириуса, который стоял у портрета Полной Дамы. Он общался с Пенни Хоутон, и они выглядели слишком непринуждённо. Сириус смеялся, а Пенни касалась его плеча, словно они были близки. Ригель остановилась как вкопанная, ненависть вновь заполнила её. Сердце забилось сильнее, когда она увидела, как Хоутон обняла Сириуса, а тот, казалось, был не против.
В этот момент её разум заполнили яркие образы их совместных моментов, и у неё возникло желание крикнуть, но она лишь молча смотрела.
Пенни начала спускаться с лестницы, смотря, как Сириус произносит пароль и заходит в гостиную
— Ох, Бёрк, ты, наверное, злишься, что мы с Сириусом стали друзьями, — произнесла она с лёгким наигранием, выделив последнее слово.
— Пошла к чёрту, — прошипела Ригель. — Пронюхала, что мы с ним поссорились и решила, что это твой шанс?
— Может быть, — ухмыльнулась Пенни. — Знаешь.. Зачем Сириусу такая девушка, как ты? Ты такая вспыльчивая, недоверчивая, а я — нет. Считаю я больше подхожу к нему. У тебя из плюсов только твое происхождение.
Ригель не могла сдержать гнев. Она сделала шаг вперёд, и ударила Хоутон по лицу, с такой силы, что та отшатнулась назад.
— Чтобы я тебя больше не видела рядом с ним! Поняла меня?!
— Да пошла ты! — крикнула Хоутон, прижимаясь к лицу, куда досталось её возмутительное нападение.
Пенни уже хотела в ответ ударить Ригель, но в этот момент вмешался Кристоф, встал между двумя девушками и, слегка обескураженный, произнёс:
— Девушки! Спокойно! Не нужно тут устраивать драку! Ригель, иди к себе в гостиную, а тебя, Пенни, я провожу!
— Вот как! — смеясь, вмешалась Хоутон, глядя на Ригель. — Запрещаешь Сириусу общаться со мной, а сама гуляешь с Боде! Двойные стандарты, Бёрк!
— Ни с кем я не гуляю! — в ответ закричала Ригель, заполняясь новым приливом ярости. — Тебя это касаться не должно! Я хотя бы не увожу чужих парней, зная, что у него есть девушка, да не просто девушка, а невеста!
Крики продолжались, прерываемые попытками Кристофа успокоить обеих, но вскоре он всё же увёл Пенни в другую сторону, словно стараясь предотвратить худшее.
Находясь под гнётом эмоций, Ригель, словно ураган, ворвалась в гостиную. Сердце её колотилось так, будто пыталось вырваться из груди, а сознание вскипало от накопившейся обиды и гнева за эти две недели молчания. У неё была одна цель — разобраться со Сириусом, с тем, что терзало её душу. Она увидела его, сидящим на диване, и все её сомнения на мгновение растворились в водовороте ярости.
Собравшись с мыслями, она решительно подошла к нему, чувствуя, как адреналин бушует в венах. Каждым шагом она пыталась подавить сомнения, желая, чтобы он хотя бы один раз посмотрел на неё так, как раньше. Вновь улыбнулся, обнял её, словно и не было никакой ссоры, в которой она была виновата.
Но в этот момент всё, что она чувствовала, словно накрыло её с головой. Она встала напротив Сириуса, желая, чтобы он заметил её и отложил все свои мысли в сторону. Когда он поднял голову и взглянул на неё с единственным вопросом на лице — поднятой бровью, в её внутри всё перевернулось.
— Нужно поговорить, — произнесла она, её голос звучал твёрдо, даже если внутри бушевал шторм.
— В последний раз, когда мы говорили, мы поссорились, — с неизменной спокойностью ответил Сириус. — И когда я хотел поговорить с тобой, ты сразу же уходила, игнорировала. Так почему я должен говорить с тобой сейчас?
Его слова поразили её, как холодный дождь. В ней посыпались все её внутренние конструкции, с каждой секундой её гнев крепчал. Они оба знали, что всё не так, как было раньше, но слышать это от него было непросто. Она не могла позволить ему уйти от разговора.
На мгновение она промолчала, но гнев, словно укрытый вулкан, выбрался наружу. Она одной рукой схватила его за запястье и, не дожидаясь его возражений, потащила его в мужское крыло. Её решителность прибавлялась с каждым шагом, и она не могла слышать его слова. Она просто шла, игнорируя всё вокруг, не осознавая, что они становятся всё ближе к неизбежному конфликту.
Когда она распахнула дверь его комнаты, ей вдруг стало тесно от всех накопившихся эмоций. Внутри, как снег, сваленный в гору, сидели Мародёры. Джеймс, Питер и Римус удивлённо уставились на неё, словно она сбежала с другой планеты.
— Выйдите все! — чуть ли не закричала она, её слова эхом прозвучали в комнате.
Увидев её гнев, они не стали спорить и поспешно покинули комнату. Когда дверь захлопнулась, Ригель, глянув на неё, наложила заглушающие чары, понимая: их разговор должен пройти наедине, без посторонних ушей.
— Какого черта ты с ней обнимаешься?! — выпалила она, пыхтя от злости. Каждое слово вырывалось с трудом, как будто груз, который она носила, стал невыносимым. — Ты хоть понимаешь, на что она надеется? Знаешь, что она мне сказала?
— Ну и что она тебе сказала? — Сириус оставался спокойным, практически безразличным.
— Сказала, зачем тебе нужна такая девушка, как я, если есть она! Она надеется, что ты будешь её, мол, я тебе не пара! — её слова сорвались с губ, полные противоречивых эмоций: гнева, боли и недоумения.
К его словам прибавилась новая угроза, когда он произнес:
— А сама шла с этим французом! — Сириус глянул на неё, его серые глаза сияли вызовом. — Сама трёшься с этим Кристофом Боде, а когда видишь меня с Пенни, то тут же кричишь! Я тебе не давал никаких поводов для ревности, но тебе плевать! Ты их все равно находишь и начинаешь кричать!
Сириус не мог больше молчать. Ему надоели эти крики, надоело, что они не могут просто поговорить, и решил выплеснуть все что думает:
— Я тебя вообще не понимаю! Зачем вообще надо было начинать эти отношения, если тебе просто плевать на них! Ты не можешь спокойно поговорить, разъяснить ситуацию! Ты просто начинаешь кричать, и все кончается ссорой!
Его слова обожгли её, но одновременно пробудили в ней ещё сильнее желание защитить себя. Она не могла позволить, чтобы это оскорбление прошло мимо.
— Это мне плевать?! — закричала Ригель, глаза её сверкали, как драгоценные камни. — Это тебе плевать! «Зачем надо было начинать эти отношения?» Так ты хочешь расстаться?! Да?!
На мгновение в воздухе повисло тягучее молчание, и Ригель могла понять его реакцию только по его глазам — в них звучала растерянность.
— Я тебя поняла, — сказала она, не отводя от него взгляда.
Внутри, её глаза наполнились ненавистью к самой себе, но на поверхности она сохраняла стойкость. Она понимала, что они не могут расстаться просто так, из-за какого-то недопонимания. Но сейчас ей руководила злость и ревность, а не здравый разум.
Вдруг, чтобы подчеркнуть свои слова, Ригель сорвала с шеи кулон, который он подарил ей на день рождения в прошлом году, и с гневом бросила его на пол. Кулон с тихим звоном скатился по полу, разрывая между ними последнюю нить.
— Тогда мы расстаемся! — её слова пронзили воздух, как меч, острие которого нашло цель.
— Расстаемся?! — удивился Сириус, при этом ещё один шторм вырвался из его уст. — Прекрасно! Расстаемся!
Произнося эти слова, они смотрели друг на друга, словно в ожидании, что один из них сделает шаг назад. Но остались только гнев и обида. Ригель, не дожидаясь ответа, вышла из комнаты, за ней хлопнула дверь, развязывая на её сердце тяжёлую завесу, под которой оставалось только эхо их недовольства.
***
Ригель, словно загнанная дичь, ворвалась в свою комнату. Дверь с глухим стуком хлопнула за её спиной, как в ответ на горечь момента. Сдерживая слёзы, она чувствовала, как каждое дыхание жжёт горло, а сердце сжимается в комок. Словно она была в ловушке, вдали от какого-либо спасительного света. Времена, когда она могла смеяться и радоваться каждому дню, казались бесконечно далекими, как свет от звезды, найденной в глубинах небе. В тот миг, закрывая дверь, она медленно опустилась на пол, чувствуя холодную гладь под спиной. Закрыв глаза, она позволила слезам свободно течь, как река, выходящая из берегов.
Слёзы катились по её щекам, невольно размазываясь, словно мелкий дождь, и оставляя за собой следы несчастья. Внутри неё раздавался оглушительный гром — глухо, со смятением. Её мысли метались, как птицы, запертые в клетке. Она была погружена в свой мир, когда вдруг услышала незнакомые голоса.
— Ригель, что случилось? — настойчиво спросила Марлин, подбегая и садясь перед ней на колени. Её лицо выражало неподдельное беспокойство, а в глазах читались отражения дружеской заботы, словно тепло, которое пытались передать в этот холодный вечер.
Ригель резко подняла голову, и их взгляды встретились. Вокруг неё уже собрались подруги, как маленькие светильники в длинной темной ночи. В их глазах блестели искорки тревоги, и Ригель чувствовала, как тишина становится непреодолимой.
— Ни смей говорить, что ничего не случилось! — произнесла Лили, её голос дрожал от волнения и страха. Она, как всегда, была храброй, но понимала, что сейчас её слова могут стать мостом к пониманию, и ей нужно быть сильной.
Слёзы на глазах Ригель снова заполнили её глаза, и, когда одна из подруг — Мэри — опустилась на колени рядом, на её лице отразилась такая искренность, что это пробило стену, которую Ригель возвела вокруг своего сердца. В комнате воцарилась тишина, важная и гнетущая, как бы вся вселенная замерла в ожидании её признания.
— Говори, Ригель, — мягко сказала Мэри, её голос звучал как целебное снадобье, наполняя пространство надеждой и теплотой.
Ригель посмотрела то на Лили, то на Мэри. В их глазах царила поддержка, но в то же время, она прочитывала страх за своей судьбой. Её сердце колотилось, словно могучий барабан, и в этот момент она знала, что дальше прятаться не получится.
Вдохнув, она произнесла с трудом, сквозь всхлипы:
— Мы расстались...
Эти слова повисли в воздухе, как камень, падающий в спокойное озеро и вызывающий волны. Девочки, будто в один момент, охнули, и их глаза расширились от шока.
— Нет... — последовала первая реакция. Произнесенная Марлин с нежностью и неверием, её голос дрожал, словно нота, не удавшаяся в музыкальном произведении. — Нет! Нет! Нет! Скажи, что это шутка!
— Я тоже не верю! — вскрикнула Мэри, её крик звучал так, будто волшебный мир вдруг разлетелся в прах. — Не может такого быть!
— Ригель, не шути так, пожалуйста! — продолжала Лили, её тревога переросла в отчаяние. — Скажи, что это шутка! Вот сейчас в комнату забежит Сириус, скажет, что вы померились и решили нас так разыграть! Да?!
Но Ригель отрицательно покачала головой, и на её губах появились тонкие всхлипы. С каждым движением её сердце пронзало новое отчаяние, и слёзы снова потекли по её щекам, как ручейки, что вырываются из трещин в земле. Девочки поняли: шуток здесь нет.
Ригель почувствовала, как её обнимают. Они старались хоть как-то помочь, произнося ободряющие слова и вытирая её слёзы, но вскоре и сами начали плакать, не в силах сдержать волну глубокого горя, которую она вызывала.
— Но почему? — тихо спросила Мэри, её голос полнел мрак тревоги. — Как?
— Я хотела с ним поговорить, помериться... — Ригель едва смогла произнести эти слова, её голос срывался, каждый слог таил в себе горечь. — Но... но увидев, как он обнимается с Хоутон, вспылила! Мы вновь поссорились и расстались!
На лицах девочек вновь появился шок. Слова Ригель пронзали их сердца, считая каждую букву как холодный дождь, уничтожающий последние лучи надежды.
— Как обнимался? — в унисон спросили они, цепляясь за чувство справедливости, но их любопытство было обременено отчаянием.
— Они сначала мило разговаривали у портрета, смеялись, а потом Хоутон его обняла, и он в ответ тоже! — выпаливала Ригель, каждый её вздох с болью резонировал в комнате, это были слова, которые она думала никогда не скажет.
Не в силах сдержать злобу, Марлин разразилась, её голос звучал как огненный серп. — Я его убью! — настольная решимость в её голосе звучала как боевой клич. Она уже готовилась встать, но Ригель, чувствуя нарастающее напряжение, схватила её за руку, как за спасательный круг.
— Нет... — прошептала она, и её голос был как смятая бумага, потерявшая свежесть. — Ничего не делайте, пожалуйста... Я не хочу вспоминать это, просто забудем, словно ничего и не было...
— Вы же помолвлены! — вдруг опомнилась Лили, её голос был полон удивления и растерянности. — А как же свадьба этим летом? Ничего не будет?!
— Я не знаю... — честно ответила Ригель, её глаза снова наполнились слезами, как будто из них била горькая река. — Я не знаю! Если хочет — то пусть все отменяет! Пусть делает что хочет! Мне плевать!
Эти слова звучали как безнадёжный крик, словно фонарик, который вдруг потух в глухой тьме. Подруги снова обняли её, наполняя комнату согревающей поддержкой, пытаясь подавить разрушающий её горе. Но как бы они ни старались, Ригель знала одно: её сердце было разбито, и дороги назад уже не существовало.
***
Наступил тот день, когда весь Хогвартс, казалось, дышал в унисон с Лили Эванс: 30 число. День её рождения. Девушка не стремилась к масштабным праздникам с гремящими фейерверками и толпами поклонников. Её желание было куда более простым — тихая и спокойная встреча с друзьями. Самое главное для неё — это тепло общения и моменты, которые останутся в памяти.
Ригель, несмотря на недавнее расставание с Сириусом, что, казалось, оставило глубокий след в её душе, старалась скрыть свою грусть и улыбалась, когда пришла с подарком. В её руках были роман Айрис Мёрдок «Чёрный принц», который она сама обожала и надеялась, что и Лили оценит его; милые заколки-крабики для волос, которые прекрасно дополняли бы рыжие локоны подруги; и несколько небольших украшений, которые были тщательно подобраны, как кусочки паззла, идеально подходящие друг к другу.
Когда девочки и Мародёры собрались в гостиной Гриффиндора, атмосфера была пропитана радостью. Шутки сыпались, как звезды с небес, а смех раздавался, словно записка, передаваемая между друзьями. Торт был вкусен, и сладкий крем угощал их, словно частички счастья. Ригель чувствовала, что в такие моменты она действительно может забыть о своих проблемах. Друзья не забывали поздравлять именинницу, а её счастливая улыбка наполняла комнату светом.
Сириус и Ригель почти не взаимодействовали; их взгляды иногда пересекались, но каждый из них понимал, что общаться легче на безопасном расстоянии. Иногда они вставляли по фразе в общий разговор, как будто невидимая преграда между ними все еще была крепка.
На следующий день, когда девочки сидели в спальне, тишина была нарушена шумом от шагов — это была Мэри, которая вошла, слегка задыхаясь.
— Лили, — обратилась она, прерывая неспешный разговор. — Тебя Снейп ждет у портрета. Просил, чтобы я тебя позвала.
Слова Мэри вызвали мгновенное напряжение в комнате. Лили, не отрываясь от страниц романа, который подарила Ригель, бросила короткий взгляд на подругу.
— Я не хочу с ним разговаривать, и ты это знаешь, — прошипела она, но потом, словно у неё внезапно проснулась решимость, добавила: — А хотя... Я пойду и выскажу ему всё!
Чувства бушевали в Лили, словно буря, которая назревает в океане. Она резко встала и направилась к выходу, а её подруги, не раздумывая, побежали за ней. Четыре девушки вышли из башни Гриффиндора, и как только они оказались на лестнице, увидели Северуса, который ожидал их у входа.
Когда он услышал, что кто-то вышел, повернулся к ним, и в его взгляде читалась смесь настороженности и надежды.
— Я звал только тебя, а не всех твоих подруг. — Снейп оглядел девушек, в его голосе чувствовалась укоризна. — Не хватает только Поттера с его дружками.
Лили, не дождавшись продолжения, холодно отрезала:
— Они будут со мной, поэтому быстрее говори, что хотел.
Северус вздохнул, его лицо показалось более угрюмым, чем обычно, и он продолжил:
— Я хотел извиниться и...
— Ты уже извинялся! — перебила его Лили, её голос был резким, как стальной нож.
— Да, но ты тогда не простила меня. — Снейп смотрел на неё, и в этот момент Ригель заметила, как он выглядел жалко, из-за чего она поморщилась. — С меня уже все слизеринцы смеются, что я бегаю за г... за тобой.
— Ты хотел сказать «за грязнокровкой», — ответила Лили, Северус помотал головой, как будто самым ужасным образом отодвигая эти слова.
— Не ври. Ты уже так назвал меня на пятом курсе, и, думаю, за моей спиной ты называл меня так не один раз. Я не хочу говорить с тобой больше, Снейп.
Девочки продолжали молчать, хотя каждая из них чувствовала, как нарастает напряжение, они стояли, как крепость, защищая Лили от нежелательных слов. Снейп вздохнул глубоко, его голос стал более настойчивым:
— Но.. Лили!
— Если ты не отстанешь от меня, то мой парень разберется с тобой! Ты ему не нравишься!
Эти слова повисли в воздухе, как грозовая туча, готовая к буре. Северус уставился на неё с открытым ртом, а его глаза наполнились шоком.
— Парень?! — с недоумением произнес он, а вместе с ним и подруги Лили отстранились, открыв свои глаза шире, чем когда-либо.
— Ого! — послышался голос Питера сзади, и в поле зрения стали Мародёры, которые не верили своим ушам.
Все четверо парней стояли, словно статуи, шокированные тем, что только что услышали. Особенно Джеймс, его челюсть чуть не отвисла.
— И кто же твой парень?! — усмехнулся Северус, не веря ни единому слову. — Поттер что ли?
— А ты догадливый, — с иронией усмехнулась Лили, её глаза искрились уверенной решимостью.
Однако, никто не ожидал того, что произойдет дальше. В одно мгновение Лили бросилась в сторону парней, а именно к Джеймсу. Ригель и остальные напряженно застыли, осознавая, что она готовится сделать нечто неожиданное. И, собравшись с духом, Лили притянула Джеймса к себе и поцеловала его в губы.
Мир вокруг них как будто замер. Даже воздух в коридоре. В тот момент, когда губы соприкоснулись, Лили улыбнулась, полная радости, и шок на лицах её подруг и Мародёров говорили о многом. Это было больше, чем просто смелость; это была сила, любовное признание и освобождение от прошлого.